В вагоне-ресторане поезда дальнего следования я делил компанию с девушкой в блузе с пышными полупрозрачными рукавами, украшенными причудливой вышивкой. Она читала роман Ирвина Уэлша. На столе перед ней стояли пепельница, над которой вился шальной дым сигареты в мундштуке, бокал с виски, а также лежал толстый ежедневник с перьевой ручкой рядом. Я уже знал, что она - фотокорреспондент журнала. Вот так особа, думал я, скользя по её фигуре взглядом. Просто комок противоречий, способный на острое словцо. Вроде нежная девушка, а в руках грязный роман и сорокаградусный напиток в бокале вместо слабенького игристого вина. Я-то пил банановый ликер и пытался вести путевые заметки. Чем же ещё может заняться корреспондент газеты в дальней дороге? Однако мысли мои разбегались, рука с ручкой нерешительно замирала над линованными страницами, пачкая их кляксами, а взгляд вновь и вновь, порой и исподтишка, возвращался к моей новой знакомой. Между нами царило умиротворение, непринужденное молчание, и во всем вагоне с какой-то ленивой тишиной тянулся ничем не передаваемый быт, создававший иную атмосферу течения жизни, знакомую лишь людям, связанным или хорошо знакомым с железной дорогой.
А за окном жизнь кипела. Сверкали раскаты грома, яркие вспышки молний гремели на разъяренном небосводе. Огромные, недовольные таким стечением обстоятельств тучи навязчиво угрожали покарать наш поезд и его пассажиров за нарушение степенной жизни всеми забытой равнины. Я ожидал этот ливень чуть ближе к обеду. Сильный ветер, бивший в окна вагона-ресторана, так и норовил поднять его и весь состав в воздух и унести в неизведанные дали.
Кто-то, в другом конце вагона, раскрыл окно и необузданные порывы ветра начали трепать тяжелые зеленые шторы из бархата, словно это была легкая прозрачная тюль или невесомая фата невесты.
Раз строки не шли, решил себя не мучить. Отложил перо, захлопнул ежедневник, надеясь этим легким хлопком страниц привлечь ее внимание. Даже бровью не повела. И тогда я сказал:
-А ведь мы сидим тут целое утро, а ты так и не назвала мне своего имени.
-А зачем? – удивленно спросила она, отложив наконец-то книгу. – Мы лишь случайные собеседники и временные друзья. Ты, Игорь, выйдешь на одной забытой Богом станции, а я на другой. Так что будет лучше, если останусь я для тебя девушкой с Уэлшем, а не какой-нибудь Зинкой, что села в поезд в деревне Зобовка, что под Тихим.
-Может и лучше,- криво усмехнулся я и немного задумался. - Как вам ваш вагон? Говорят, что поезд должен быть таким, чтобы пассажир в него сел и просто не захотел его покидать!
-Проводница хамоватая, а в остальном просто рай, от того и сижу уже второй день в вагоне-ресторане, изредка заказывая что-нибудь, чтобы не прогнали, мол место зря занимаю.
-А у меня курсанты в купе. Шумят, отдыхают.
Пока я говорил, она смотрела в окно, подперев подбородок ручкой, тонкое запястье которой было украшено серебряным браслетом.
-Так долго по этой равнине едем… Мне даже кажется, что все мы умерли давно, а теперь словно бы путешествуем по этакой стальной реке мертвых в царстве Аида. Какие порой только мысли не приходят в голову…
-Да, это точно, - я усмехнулся, вспомнив одну историю. – Знаете, как-то в марте со мной произошел любопытный случай, и как раз-таки эти всякие мысли и сделали его для меня особенным. Я тогда был студентом и снимал комнатушку в общежитии, окно которой выходило прямо на дорожную развязку. Порой сидел ночами с кружкой кофе и засматривался на вереницу горбатых фонарных столбов, угрюмо несших свои посты вдоль трассы, разглядывал пыльные бетонные аллеи. Но как-то я немного загулял с другом и меня пару дней не было дома. Вернувшись, я очень ранним вечером лег спать, мне хотелось выспаться перед занятиями. И вот, в час ночи, раздается стук в мою комнату. Не приглушенный такой, как ко мне стучались соседи, а требовательный, громкий, как стучат костяшками пальцев. Я вскочил, испуганный частым и непонятным мне стуком. Сообразив, что стучатся в дверь, выглянул в глазок, и как вы думаете, что я увидел в общем коридоре?
-Что же? – послушно спросила она улыбаясь.
-Ничего! Коридор был пуст, никого не было! Но тут стук повторился. У меня даже по спине холодок пробежал. Сейчас все кажется глупостью, но тогда даже напугало. И не знаю зачем, открыл дверь, и завернутый в одно одеяло, выглянул в коридор. Передо мной стоял простой забулдыга, каких полно у разных магазинов, стреляющих мелочь на пузырь, или на кухнях коммунальных квартир. На нем был замыленный свитер, весь вытянувшийся, в непонятных пятнах. Грубая кожа лица была покрыта щетиной. В уголке губ в полумраке коридора тлел огонек измятой сигареты, с которой сыпался пепел, застревавший в шерсти свитера. С трудом сфокусировав свой взгляд на мне, он пробубнил нечто вроде «Ой, не туда!» Развернулся и ушел.
-Я бы на вашем месте не открыла ему дверь! – сказала девушка с Уэлшем. – У него мог быть нож!
-И я о том же подумал, заперев дверь и рухнув обратно в постель, обругивая алкаша, перепутавшего двери! Я тогда так и не уснул. Включил музыку в наушниках и пролежал бы так до самого утра, не захвати мое внимание одна мысль, которая пронеслась бы и осталась не замеченная мною, не ухвати ее вовремя.
-И что же за мысль посетила вас? – серьезно спросила она.
-Домовой! Меня посетил самый настоящий домовой, осматривающий ночами свои владения! – посмеялся я. – А меня не было несколько дней, вот проверил, все ли в порядке. Ну а я его обругал за этакое беспокойство, даже стыдно.
-Ох, да, действительно, что только не лезет в голову ночами! – поддержала она. –Но разве домовой- это не старец?
-А быть может у каждого дома он свой? Ну в общежитии домовой- это вот такой вот пропитый, но сердечный мужичок, а в дородном доме- старец…
Закончив свой рассказ, я уставился в окно, удовлетворенный ее улыбкой.
-Со мной тоже была интересная история. - Она улыбалась очень лукаво.- И случилась она также в студенческие годы. Есть у меня один друг! Мы с ним до сих пор поддерживаем связь, созваниваемся вечерами, болтаем. Случилось это на первом курсе, в декабре. Ему пришлось съехать с квартиры, которую снимал у молодой женщины, так как она завысила квартплату. Новое жилье он нашел довольно быстро, заехал за пару дней. И как-то после пар решил мне показать свои новые владения. Мне квартира очень не понравилась - ущербно выглядела. Ее сдавала какая-то бабка через молодую риелторшу. Но это все не суть. В квартире мне захотелось заглянуть в кладовую, вход в которую был загорожен старой горбатой кушеткой. Но для меня это препятствие не помеха! – Смеясь, девушка развела руками в сторону. – Подобрав юбку, я все же перелезла! Чуть не упала, но смогла! Кладовая была небольшой. Стены облупились уже очень давно, а доски пола не были хоть чем-то застелены. Почти все место там занял небольшой крашеный комод, словно плачущий облупившейся краской, над которым повисли изможденные книжные полки. На них в каком-то неведомом мне порядке были свалены старые советские книги, уже вздувшиеся от влаги, еще стояла пара ваз, задвинутых вглубь, к стене, и пластиковое блюдо, стоявшее на груде детективных романов о сыщике Гурове. Из этой чаши выглядывала ножка стеклянного бокала. Я взяла его, повертела в руках, а затем поставила на самый край верхней полки и сказала своему другу, стоявшему за моей спиной и молча наблюдавшему за мной, что если ночью он упадет, то лучше сразу съезжать, потому что какая-то нечистая сила, живущая, скорее всего, в этом самом комоде, ночью вылезла и случайно столкнула его. – Девушка засмеялась. Я же пока не видел ничего смешного в ее истории. – Игорь, знаете, а ведь посреди ночи меня разбудил звонок домофона. Это он пришел ко мне с чемоданом и своей величавой кошкой. Он был немного бледный и замерзший. Сказал, что проснулся от звона бьющегося стекла, а заглянув в кладовую и увидев там этот несчастный разбитый бокал на полу, и долго не раздумывая, собрал вещи и на такси поехал ко мне.
Девушка засмеялась, и я поддержал ее смех. Действительно, история немного комичная.
-Игорь, а ведь я так и не смогла убедить его, что скорее всего, это кошка ночью разыгралась и случайно скинула бокал на пол. Он мне так и не поверил, что я просто придумала все это. Впрочем, судьба меня за эту невинную шутку наказала, ведь ему пришлось прожить у меня пару недель, пока искал другую квартиру, а у меня аллергия на кошачью шерсть!
Тут я уже смеялся от души, не в силах сдерживать свой смех. Хохотала и она.
- Порой удивляешься, какую силу внушения для нас имеют слова тех, кто рядом, - она с легкой полуулыбкой пожала худенькими плечами, подведя тем самым итог своей истории.
-А ты когда-нибудь чувствовала важность своей работы? - спросил я. – Бывало ли у тебя такое, что когда ты делала снимки, то понимала, насколько это важно и нужно?
Она задумалась, отведя взгляд в сторону и прикусив нижнюю губу. Наконец она слабо и неуверенно улыбнулась, и покивала головой.
-Ты знаешь, да. История неприятная, но очень значимая. Я из маленького городка, Алапаевска. Он находится в Свердловской области. Я довольно рано поняла, кем хочу быть, и поэтому упорно шла в журналистику. Благодаря этому, едва мне стукнуло восемнадцать, смогла получить должность корреспондента в «Алапаевской искре». На дворе – конец разгульных девяностых. Я это время запомнила благодаря пику наркоторговли, захлестнувшей всю страну. Мой Алапаевск эта беда стороной не обошла.
Было у нас за рекой цыганское поселение. Твердыня, из которой «дурманящее зелье» расходилось по всей округе. Сперва торговали лишь цыганки. Женщина, в домашнем халате и с ребенком ни у кого не вызвала бы подозрений, ведь наверняка вышла к соседке за солью. А сама разносила «дозы смерти». Скоро это поняли сотрудники уголовного розыска, сами горожане, уставшие терпеть наглых соседей на том бережку. На борьбу с наркоторговлей в моем городе встали все. Все вылилось в настоящий бой, в ночь с 19 на 20 июля, когда перед цыганской деревней собралась многотысячная, распаленная яростью толпа. – Девушка сделала паузу и горько усмехнулась -И я оказалась в гуще событий, с фотоаппаратом, диктофоном и запасными катушками фотопленки в сумке. Рвалась в бой, не думая ни о чем. Помню, по чей-то команде все разом зажгли факелы, и округу тут же озарило теплым светом пламени, придавшей нотку нереальности происходящему. Почти сразу же толпа устремилась вперед, захватывая поселение в кольцо. У меня перехватило дыхание, когда это необузданное течение подхватило и понесло меня. Я не могла противиться, и также воинственно шла плечо к плечу с людьми, уставшими сдавать свой город торговцам смертью…
Она замолчала. Я ждал, что она продолжит, но девушка с Уэлшем молча смотрела в окно и теребила прядь волос. Видимо, ей неприятно это вспоминать, но мне слишком сильно хотелось знать, что произошло дальше в том небольшом городке.
-Чем же все закончилось? – спросил я.
-Мы смогли. Мы их выгнали.
Когда стемнело, она начала собираться в свое купе. А смогу ли я ее отпустить, неожиданно задумался я. Мне вдруг захотелось услышать еще ее необыкновенных историй, насладиться смехом этой девушки.
Вот бывают же люди, знакомство с которыми очень приятно, ведь оно буквально вдохновляет нас на новые совершения. Мы порой даже посвящаем свои небольшие достижения этим людям. Неосознанно, конечно, подсознательно, и не задумываясь об этом. А потом идем рассказать им о своих успехах, прозрачно намекая, что ты, мой случайный и неожиданный знакомый, вдохновил меня на эти совершения, за что и благодарен тебе. Мы даже не понимаем этого. Поэтому я и не хочу отпускать свою девушку с Уэлшем. Уж очень приятным и вдохновляющим оказалось это знакомство. Тем временем она сложила книгу и ежедневник в аккуратную стопку и встала из-за стола.
-Давай увидимся завтра утром за этим же столиком? – Спросил я, стараясь заглянуть в ее глаза, прочесть в них ответ раньше, чем он слетит с ее прелестных губ. Как по – детски я веду себя, горько подумалось мне секундой позже.
-Нет, Игорь, я ночью схожу, - она чуть печально улыбнулась, пожала плечами и нерешительно направилась к тамбуру.
-Какой у тебя вагон? – Обернувшись, крикнул я, провожая ее взглядом. –Я найду тебя!
Стоянка была десять минут. Мы с ней прощались под звуки далекой грозы. Проводница тактично отошла в сторону и сделала вид, что осматривает тормозные буксы. А я любовался своей девушкой с Уэлшем.
-Скажи, а почему такая нежная особа, как ты, читает такого сволочного автора?- Спросил я, указывая я «Клей» Ирвина Уэлша в ее руках и наблюдая за легкой улыбкой, что вновь озарила милое личико.
-Игорь, а ты любишь шоколад?
-Конечно! – Ответил я, слегка обескураженный ее вопросом.
-А ты будешь есть шоколад каждый день? И не по одной плитке, а сразу несколько?
-Нет! – Засмеялся я, силясь понять, к чему она ведет. Что хочет сказать?
- Ну а почему же ты не хочешь получать удовольствие от поедания шоколада каждый день?
-Но ведь он может мне просто надоесть! Я разлюблю его!
- Точно также я люблю жизнь! Она доставляет мне удовольствие, чарует и восхищает. Важен каждый прожитый миг! Но если я буду видеть в жизни только прекрасное, оно станет для меня обыденным! Посмотри, сколько вокруг унылых серых людей, которые не видят ничего яркого в своей жизни. Они пресытились ею. Я тоже боюсь таким образом разлюбить жизнь, как ты можешь навсегда пресытиться этим чертовым шоколадом… - Горькая усмешка исказила ее лицо. Она сняла очки и облизала сухие губы. – Но я нашла выход: Ирвин Уэлш. Он редкая сволочь, ты верно подметил. На страницах его книг мне удается услышать голос окраин и крики людей, которые захлебнулись в собственном дерьме и уже не в силах подняться с социального дна. Уэлш словно прививка, которая не дает серости будней захватить меня. Прочитав очередной его роман, я понимаю, насколько же хороша жизнь, что бурлит вокруг. Он не дает чувству пресыщения буднями захлестнуть меня. Благодаря многим его книгам я научилась замечать счастье в мелочах. К примеру, счастье в мимолетном поцелуе, который я подарю случайному знакомому из вагона- ресторана!
Договорив, она прильнула ко мне и поцеловала. Но, к моему неудовольствию, слишком быстро отстранилась. Для меня это было слишком мимолетное наслаждение. Такое же неуловимое, как и ее сбившееся легкое дыхание.
Она прошептала:
-Подобное чарует в жизни…
И ушла, оставив меня одного у скорого 55.