Ниже приведена глава из романа "Евангелие от Афея"
- Итак, финал, послесловие, титры. Сеанс окончен, смотреть больше нечего, - объявил Матвей, подводя черту под прошлой жизнью.
- Совсем как в той французской песенке: "C'etait la derniere sequence, с'etait la derniere seance еt le rideau sur l'ecran est tombe..." (Это был последний эпизод, это был последний сеанс, и занавес упал на экран...) - отозвался Проводник. - Ну, хорошо - всё, так всё. Тогда уж будьте любезны, ваше мнение. Предъявите себе счет. Поделитесь, так сказать, горьким осадком соучастия. Гравиметрируйте сухой остаток жизни. Подведите баланс потерь и обретений. Позвольте чистому разуму критиковать и быть критикуемым. Мои сочувственные уши в вашем распоряжении.
- Ну, если только в двух словах...
- Зачем же в двух - времени у нас, как говорится, вагон и маленькая тележка. Так что не стесняйтесь...
- Ну, что ж... - приготовился Матвей и, собравшись с мыслями, начал: - Бог свидетель - я к вам не рвался, но раз я здесь, я остаюсь. По правде говоря, никогда не верил, что после нас остается нечто большее, чем ухмыляющийся череп. Никогда не думал, что последние удары сердца - это не точка, а многоточие, за которым следует содержательный постскриптум. Вдвойне приятно, что посмертное послесловие имеет физическую, а не метафизическую природу. Лично для меня это лишнее подтверждение того, в чем я и раньше мало сомневался, а именно: вопреки бытующему под золотыми куполами мнению нас никто, никогда и ни на что не уполномочивал, прав нам своих не делегировал, а стало быть, наши претензии на всевышнее, всемогущее родство беспочвенны. Да, на Земле всегда есть место вере. Бывают ситуации, когда к небесам взывает даже конченый атеист, когда ты бессилен и жаждешь помощи кого-то такого же сильного, как твой отец. Тем самым подтверждается твоя человеческая суть, ибо животные не знают бога - для них мир делится на слабых и сильных. Человек же к этому добавляет бога, не решаясь признать, что сильнее нас самих никого нет. И пусть одни люди ищут спасение на небесах, а другие находят его на земле - это не отменяет того факта, что на самом деле мы всего лишь результат слепой космической селекции, и наша почва - это звездная пыль. И плыть нам сквозь нее в полном одиночестве и ни на кого не рассчитывая. Доплывем ли? Очень может быть, если провидение избавит нас от злодеев и благодетелей, ибо если принять за единицу зла отдельно взятого злодея, то самое большое зло - это благодетельный мессия, будь он царь или проповедник, генсек или фельдфебель...
- О, как вы заговорили! - оживился Проводник. - Похвально, похвально! Наше общение явно пошло вам на пользу!
Матвей на секунду смутился и продолжил:
- Вы были правы, когда заставляли меня смотреть ресурсы. Весьма впечатляющее и поучительное зрелище, скажу я вам! Словно воспаряешь в высокую синь и оттуда окидываешь взглядом залитый ярким, пронзительным светом город. Город, который выстроил ты сам, и где продолжают жить те, кого ты знал и кого ты можешь навестить в любой момент. Да, размеры моего города скромны: тихий, ухоженный райцентр, не более. В нем нет дворцов, но нет и лачуг, и я мог бы любоваться и гордиться им, если бы мне не открылось вот что: оказывается, там, откуда я прибыл, мы привыкли судить себя только по тем показаниям памяти, которые нам выгодны. До чего же мы самодовольны! Мы обречены на самооправдательный вердикт, несмотря на то, что темницы нашей памяти буквально забиты неугодными свидетелями. Требуется дать им волю и слово, чтобы взглянуть на себя без прикрас. Взглянуть и обнаружить, до какой неприличной степени мы снисходительны к себе и требовательны к другим. Скажу честно: я смотрел на себя и чувствовал, что никогда так много и густо не краснел! Можно сказать, сбылось пожелание моей матери, которая в детстве встречала меня после прогулки словами: "Ты только посмотри, на кого ты похож!"
Сегодня я спрашиваю себя: почему я не сделал этого там, на Земле? Казалось бы, что может быть в жизни полезнее и разумнее, чем открыть глаза на себя и на других! Ан нет: как только у человека открываются глаза, его тут же записывают в мизантропы - то есть, требуют, чтобы он снова их закрыл и жил ногами вверх, головой вниз. Так вот, на мой нынешний умудренный взгляд точка зрения мизантропа и есть та истинная и честная позиция, с которой следует смотреть на себя и на жизнь - смотреть критически, но взвешено, с пониманием, без неприязни и брезгливого порицания, унимая воображение и укрощая домыслы. Здоровая мизантропия, как жизненная позиция, как оппозиция натужной благопристойности и подслеповатому романтизму - вот что нужно современному человеку. Прошу, однако, не путать ее с профессиональным цинизмом политиков, чиновников, врачей и журналистов...
- Да, да, избавь нас бог от их презрения к людям, что мрачнее самой черной меланхолии, как говаривал Ницше! - с жаром воскликнул Проводник. - Продолжайте, мой друг, продолжайте!
- Есть люди, которые ищут события, есть люди, которые не ищут события, и есть те, которых ищут события. Что касается меня, я - некий тройственный гибрид. Я обыватель, я зауряден, я отвергаю соблазн ради покоя и я убежден, что у меня ангажемент со счастливым случаем. Я тот, для кого лучшее - враг хорошего. Я не стремлюсь попасть в Историю, у меня своя история - тихая и незаметная. Простое сравнение показывает, что Я в начале и Я в конце - два разных человека. Недостатки, что были во мне поначалу, либо исчезли, либо перестали мешать, зато с возрастом обнаружились новые. Достоинств же не прибавилось, ума - тоже. Всё прочее - победы, поражения, достижения, обиды, чужие и собственные идеи, суеверия, предрассудки и убеждения - не более чем балласт, от которого я, не колеблясь, готов освободить мой воздушный шар. Ничего не жаль, ничего! Кроме одного: кроме повелительной, восхитительной привязанности к женщине, которая проникла мне под кожу и стала частью меня самого. Кто-то приходит к вам с нотами, кто-то со строчками, кто-то с красками, кто-то с жалобами, кто-то с анекдотами, а я - с посмертным чувством. Вот мое истинное богатство, вот мой главный и единственный ресурс! Только что мне с ним делать здесь, в вашем мире, где любой неудачник может сочинить себе такую любовь, рядом с которой Ромео и Джульетта - расшалившиеся подростки!
- Что ж, очень хорошо вас понимаю. Вашим отношениям с женой можно только позавидовать. Очень редкие, очень преданные и очень возвышенные отношения, - откликнулся терпеливо внимавший Матвею Проводник.
"Боже мой, ведь он все видел! - вдруг дошло до Матвея. - Видел наши сокровенные слабости, наши бесстыдные ласки и оргастический лепет! Как можно, как можно?! Нет, в самом деле, с глумливой улыбкой перелистать человека, как досужую книгу - что может быть унизительнее!"
- Вы напрасно стесняетесь того, чем должны гордиться, - бесстрастно заметил Проводник. - Ведь сказал же Бердяев: "Любовь есть сверхдобро, и в ней начинается райская жизнь". Что до чужих ресурсов, то поверьте - я смотрю на них так же, как земной гинеколог на тела своих пациенток.
Матвей молчал, и Проводник нарушил молчание:
- Я правильно понимаю, что вы не хотели бы уподобиться фрукту, который не употребили, отчего он сгнил...
- Именно, - сухо обронил Матвей.
- Что ж, в таком случае у меня для вас есть одно замечательное предложение...
- Какое?
- ...Но оно, как и все прочие, требует предварительной коррекции.
- Да ради бога!
- То есть, вы доверяете мне произвести известные вам действия на мое усмотрение...
- Да. Только тогда уж извольте избавить меня от некоторых национальных особенностей характера.
- Каких именно?
- В первую очередь от нетерпения и злобы. Затем от барской спеси, плебейской строптивости, лакейской подлости, от лени и раболепия. Добавьте сюда то, что считаете нужным, и не забудьте коллективизм и патриотизм в разумных пределах, - диктовал Матвей, словно делал заказ в ресторане. - Как вы считаете, я обойдусь здесь без всего этого?
- Можно начать, как вы желаете, а потом восстановить отдельные блоки, если вы почувствуете себя не в своей тарелке.
- Очень хорошо, так и сделаем, - согласился Матвей. - Пока блюдо не попробуешь, не поймешь, что к чему. Ну что, вперед?
- А теперь послушайте меня, - произнес Проводник с таким значением, что Матвей невольно насторожился. Выдержав паузу, Проводник торжественным, подпружиненным волнением голосом объявил: - Я уполномочен сделать вам из ряда вон выдающееся, можно даже сказать, историческое предложение...
- Слушаю вас... - завороженно глядел на него Матвей.
- Принято долгожданное решение об оглашении нашего существования - то есть, решено объявить телесному миру о мире гетакронов. Поскольку дело это весьма деликатное и ответственное, то для этого нужна подходящая личность. Я имел смелость предложить Совету вас, и вопреки моим опасениям Совет одобрил вашу кандидатуру. Таким образом, если вы согласитесь, мы сделаем вот что - мы внедрим вас в Носитель некоего земного человека, с тем чтобы вы поведали земному миру о том, что здесь узнали. Согласитесь: высокая честь, почетное доверие, архигуманнейшая миссия! Ну, так как?
- А если я не соглашусь? - спросил Матвей, совершенно не чувствуя себя польщенным.
- В таком случае это сделает кто-нибудь другой. Уверяю вас - желающих быть первым апостолом новой веры хоть отбавляй! Еще бы: деканонизация рая - это вам не какая-то там перестройка!
- Тогда почему я?
- Не только вы. Совет наряду с вашей кандидатурой одобрил и другие. Но если говорить о вас, то, во-первых, вы безнадежно добрый и порядочный человек...
- Вот как?! А кто же тогда изувер и зануда?
- Я пошутил.
- Хорошо, а во-вторых?
- А во-вторых, вы сможете.
- Как?!
- НапИшите о нас вразумительную книгу...
- Но я никогда не писал книг!
- Не беда. У них там сейчас книги пишет каждый второй, и все считают себя писателями. По мне, с таким же успехом упавший с дерева может считать себя летчиком.
- Ну, вот видите!
- Не волнуйтесь, мы вам поможем: что надо - внушим, где надо - поправим, и выйдет не хуже, чем у других. Уверяю вас - это не так сложно, как вам кажется: надо лишь выбрать нужные слова и поставить их на нужное место.
- Но даже если я что-то и напишу - мне никто не поверит!
- Почему? Ведь ваша весть не менее абсурдна, чем христианская! И к тому же вы не отвергаете Царство Небесное - вы всего лишь трактуете его на современный лад!
Подумав, Матвей сказал:
- Я плохо представляю, как это будет выглядеть...
- Это просто: наши специалисты скопируют и добавят в ваш гетакрон еще одну личность, и вы займете ее Носитель. Проблема тут в другом: необходимо ужиться с ней в такой хрупкой и деликатной скорлупе, какой является человек. Не скрою, многочисленные предшествующие попытки успехом не увенчались: довольно скоро личности вступали в жестокий конфликт, который доводил человека до психического расстройства, что делало его неспособным к исполнению поставленной задачи...
- А для чего совмещать в одном гетакроне две личности? Не проще ли подготовить и внедрить одну чужую? - прервал его Матвей.
- Нет, не проще. Такой человек не может свалиться с неба. Он должен быть зачат земной матерью, должен стать частью привычного мира и демонстрировать не вызывающую сомнения индивидуальность. Его должны признать родственники и друзья. В его поведении не должно быть изъянов и странностей, иначе его объявят, как минимум, ненормальным, и веры ему не будет ни на грош. Он должен быть самим собой, а не лазутчиком, которого может выдать одно неосторожное слово. Короче говоря, должны быть две личности, и необходимо уживаться. Вы, конечно, добрый, порядочный и все такое, но главное, что у вас есть, это железобетонный мотив: пребывая в новом Носителе, вы сможете однажды увидеть вашу жену. Да что там увидеть - коснуться ее и даже поцеловать! Уверен: ради этого вы претерпите самое вздорное, самое несносное соседство. Или вы предпочитаете дожидаться жену здесь?
- Это нечестно, - сухо заметил Матвей.
- Ну, почему же? Мы отдаем должное вашему чувству и, можно сказать, помогаем вам исправить то, что натворила смерть. СмотрИте, - вдруг обратился он к Матвею и исчез с экрана, оставив вместо себя изображение уже знакомой Матвею могилы с прибитой лопатами, заваленной венками насыпью и его улыбающейся, прислоненной к деревянному кресту физиономией. Перед могилой, опустившись на колени и уронив руку на глиняные комья, сгорбилась черная фигура его жены. Камера извернулась и уперлась в ее неживое лицо. Вдовий платок, пустые глаза и безвольный рот - вот и все, что осталось от его любимой, неунывающей Стюши.
- Это лишнее, - мужественно сказал Матвей и, проглотив воображаемый ком, добавил: - Я согласен. Да, я согласен. Можете приступать хоть сейчас.
- Ну, сейчас мы приступать не будем, - улыбнулся с экрана явно довольный Проводник, - а вот немного погодя...
- Стало быть, у меня будут конкуренты... Влюбленные конкуренты... - задумчиво обронил Матвей.
- Не конкуренты - единомышленники! И далеко не все они одержимы любовью. В Совете считают, что крепкими мотивами в таком деле могут быть не только добродетели, но и пороки - например, жадность, ненависть, тщеславие. А месть? Вы даже не представляете, сколько обиженных мечтают вернуться, чтобы отомстить! Почему бы не дать им шанс? Ведь и на деяния христианских апостолов можно смотреть как на месть римскому миру за их учителя! Но лично я ставлю на любовь, а не на сведение счетов... Я ставлю на вас, Матвей Петрович!
- Что ж, спасибо, как говорится, за доверие. Я, а вернее, то, что от меня осталось, к вашим услугам.
- Вот и прекрасно! Тогда на сегодня все. Некоторое время вы будете предоставлены самому себе - проведите это время с пользой: подключитесь к нашей космической библиотеке - вы найдете там массу интересного и неожиданного! Как насчет истории Создателей, неопознанных объектов, механической начинки Луны и будущего солнечной системы? А личное дело Иисуса из Назарета вас еще интересует? А координаты Атлантиды? А хотите знать, кем был безбожник Шекспир?
- Спасибо, обязательно взгляну. Но перед этим вот о чем я хотел бы вас просить...
- Да, да?
- Я хочу знать, как сюда попал. Поверьте - для этого не было никаких оснований. Я чувствовал себя вполне здоровым и неуязвимым, и тот факт, что я оказался здесь...
- Матвей Петрович, вы ставите меня в чрезвычайно трудное положение, - перебил его Проводник. - Конечно, вы вправе это знать, но учитывая ответственейший характер вашей миссии, я не хотел бы вас травмировать...
- Но рано или поздно я все равно это узнаю! Так что травмируйте меня здесь и сейчас!
Проводник сочувственно посмотрел на Матвея, пожевал губами и махнул рукой:
- Ну, воля ваша! Смотрите, коли желаете...
(Полный текст романа: https://www.litres.ru/author/aleksandr-solin-31241688/