Хочется написать что-нибудь серьёзное, стоящее, настоящее, жизненное. Но как напишешь что-нибудь серьёзное, если жизнь сама хохотушка, мы к ней со всей серьёзностью относимся, а она нам всё время балаган подсовывает, разруху и бардак, развлекается, как может, на всю катушку.
В этом году Ильин-день пришёл двадцать восьмого по новому стилю или четырнадцатого июля по старому, сразу после весны. Весна видно, что побывала: снег сошёл, берёзы распустились, а вот лето мянуло, и сразу осень, без объявления, вне календарных дат. Дождь льёт и льёт, льёт и льёт. О! кажется, где-то так уже писал о дожде?! Но тот дождь вовсе не севогодняшний, тот так, разминка для начинающих спортсменов, а этот не дождь, а дождина заливает и заливает, струит и струит, а то мукосеем по земле ходит, лицо освежает, одежду мочит; Илеша с ума сошла: на одном дню то откроет остров, то снова в пучине схоронит, а теперь её и берега еле-еле сдерживают: весеннее половодье настало, до моста меньше метра, прямо с моста рукой можно воды почерпнуть в ладонь и напиться; Лавкотный ручей вовсе измучался, всё урчал-урчал, всё хрипел-хрипел на реку, а теперь всё: осип и умолк, Илеша его больше не раздражает, устал с безумной женщиной бороться, было бы тепло, в нём и поплавать можно было и на моторках, как раньше, на перегонки покататься.
«Снег кружиться, летает, летает…» Вот так же поэтично написать про дождь не получается, а как напишешь, если он не кружиться и не летает, и позёмкою не клубит, а мочит, хлюпает грязью и за шиворот осенними струйками журчит прямо по позвоночнику между лопаток и дальше самую выемку ниже поясницы охлаждает… Какие поэтичные слова такому озорству подберёшь? Вот только Скрябин Александр Николаевич настоящий дождик в музыке выразил, каждую капельку, каждой капельке своё настроение сочинил: кап-кап, кап-кап – это ещё раз повторить анданте (умеренно), а затем престо (скороговоркой): кап-кап-кап-кап-кап-кап, и снова анданте: кап-кап-кап. Очень на летний дождик похоже. На дождик, а не на эту вот дождину, тут Бах Иоганн Себастьян или Лев Толстой должен своей мощью навалиться с Пинк Флойдом и то сомневаюсь, что справятся, хотя могли. А всё равно в Красной хорошо: тишина, воздух, спокойствие, ни телефонов, ни телевизора, ни Интернета, только дождина:
– Тепло ли тебе, девица? хорошо ли тебе, красная? – как в сказке «Морозко» испытывает мою любовь к родине непогода.
– Хорошо, Батюшка! – отвечаю, одевая валенки и затопляя русскую печь.
А она новую порцию дождя на голову и температуру ниже осенней.
– И теперь хорошо?
– И теперь хорошо, – отвечаю, в обутых валенках, утром и вечером наслаждаясь огненно-плазменным теплом трещащих поленьев в печи и во всей одежде прямо в валенках кутаясь под ватное одеяло на ночь, – ой, как хорошо.
…Некто в Красной в такую вот непогоду решил показать просторы местной тайги своей новой возлюбленной-пассии. А что ещё можно здесь показать, чем удивить, если следов цивилизации даже не видно, что есть; не поведёшь же к Петровичу в избу, в его видеозал «Ночной канал» смотреть. Завёз её в дебри, куда Макар, как говорится, телят не пас, в самую дикость, чтобы уж точно оставить приятное впечатление о местном колорите. Дождина идёт, а пассия по непролазному лесу грибы собирает. Бескрайний лес она видела только по фильмам да, может быть, с самолёта в иллюминатор, пролетая над ним выше, чем десять километров, а грибы ни разу и не собирала. Но надо отдать должное, по лесу она ходила с энтузиазмом – брела напрямик, да так, что он за ней и не поспевал, грибов набрала целую корзину и всяких, без разбору, понятно, что в основном, поганок. Когда она набралась и вконец вымокла, до машины осталось ровно столько же, сколько она чесала вперёд по болотам, чащам и буеракам – это понятно; никогда же грибов не собирала, теперь вот пусть их тащит обратно, а какие ещё попадутся, толкает хоть в карманы, хоть за пазуху, хоть в закрома родины.
Чтобы сэкономить обратный путь и не тащить груз своей возлюбленной в месте с ней на горбу, Некто решил пройти обратный путь более комфортной дорогой и обойти основные преграды. Но в желании произвести впечатление и оставить радужные воспоминания об этом дне, он, бедолага, заплутал, да так, что сам испугался и запаниковал: куда не сунется – везде непролазная грязь: болота с зыбучими жерлами, куда не повернёт – везде тупик: речной обрыв или лесной завал. Если в начале пути он называл её лебёдушкой и другим ласковым зверинцем, то теперь он рычал и рыкал на неё, как лев на гиену. В других обстоятельствах она бы ему сделала массаж всех частей тела по полной, но страх остаться в тайге навечно в промокшей одежде, голодной и нелюбимой не позволял ей брыкаться и бить лапой львицы в ответ, и она покорно следовала за ним, скуля и изредка подвывая от боли натёртых ног.
В конце концов, самая безбрежная тайга и самый бескрайний лес закончились, и они каким-то чудом оказались у своей машины, и снова она ему стала ласковой, привычной зверушкой и даже восхитилась им за его львиные потуги лидерства. Но радость встречи с машиной оказалась недолгой. Как обычно бывает в таких бедовых ситуациях, цепь неудач ещё не закончилась: машина не завелась ни с первого, ни со второго раза, ни с третьего, вообще не завелась: аккумулятор сел, завести её с толкача по грязи не представлялось возможным даже атлантам с Гераклом не паче облезлому сырющему льву со львицей; костёр не разжигался, спички закончились, просто, ложись и помирай, силы влюблённых были на исходе – у всех кроме дождя. Дождь всё лил и лил… Нет, дождина всё заливала и заливала…
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/09/12/1807
07.08.2019. 09:15 … 11:30, п. Красная