Книга «Калибр победы». Фрагмент рассказа «Схватка. Исповедь из пекла»
Северо-Западный фронт.
Новгородская область. Старая Русса-Рамушево-Демянск.
Западный берег реки Полисть.
19, 20, 21 августа 1943 года.
...Между взрывами мин сделал попытку вскочить, но тут же поскользнулся. Под ногами растеклась полужидкая масса из внутренностей, кишок и требухи в клочья разорванного боевого напарника – «желторотика». Это всё, что осталось от новобранца, подносчика мин из третьего взвода рядового Андрейки Суровикина из Удмуртии. Сам напросился на задание пацан. Думалось ему, что прогулка выйдет из числа "для храбрых", движуха за боевой наградой. Однако печальная, со смертельным драматическим окрасом получилась оборотная сторона медали "За боевые заслуги". Никак не думал, не гадал о смерти ударник первой пятилетки. С брезгливостью снимаю щепотью, стряхиваю с защитной ткани сгустки крови, брызги мяса, дробь костей, клочья волос, ошмотья кровавой размазни. Но приказа никто не отменял. Снова ползу между взрывами к намеченной цели, пока сам живой – здоровый.
С души воротит, как паршиво и нескладно случается много раз на дню. Скверно до одури, когда подневолен исполнять приказ и сновать неприкаянным челноком до места обрыва телефонного провода. Туда – сюда – обратно. Война не признаёт пограничных состояний, человеческих слабостей. Хочу или не хочу. Боюсь, болею, противно, тошно – всё это неважно для исполнения сверхответственной директивы. Вперёд, солдат, и точка. Одолеем вражью силу. "В атаку, сынок. За Родину, ура!"
Чёрный дым клубится над полем боя.
Утих шум листвы новгородского урочища.
Не журчит, не радует хрустальными брызгами река Полисть.
Возле болота в страхе замерла природа.
В знойном воздухе повисла оглушительная тишина.
Умолкло всё живое.
Оцепенела флора и фауна, не привыкшая к тухлому смраду боя.
Смертью пахнет в округе, кровью сырой напиталась родная землица.
Среди пороховой гари повисло гнетущее ожидание светопреставления.
Армагеддон.
Война – это, брат, не подружка, не приголубит. Права на жизнь безвременно лишиться запросто можно. Начальники перед атакой гроша ломанного за солдатскую жистянку не дадут. Нет здесь у человека выбора, кроме как отдать концы на поле брани. Ладно, если с пользой для общего дела и совсем грустно, когда под смертельный ливень посылает командир, отдавший необдуманное распоряжение.
Между выстрелами воцарилось гробовое молчание. После миномётных взрывов и беспрестанной трескотни выстрелов в ушах стоит оглушительный звон. Хоровод колокольчиков дребезжит в голове беспрестанно. Хотя вот она, слышите, кукушка за стеной леса на другом берегу реки. Тише, тише. Раз, два, три...
Уловили? Хотя искренние откровения от пичужки адресуются не мне – это радистке из штаба полка, Катюше. Она с утра спрашивала вещую птицу, подкидыша. Интересно, сколько раз прокукует воочию лесная прорицательница здесь и сейчас?
Кукушка, кукушка, сколько жить мне осталось?
Замолчала что-то, враз примолкла «подсадная утка». Может быть, правду не хочет разглашать совсекретную информацию? Скорее всего, стыдливым неудобством мается, ехидна. С безответственной птахи скажется, та ещё лицемерная притвора. Размечтался. Некогда тут рассусоливать. Сказал же батальонный политрук Марк Эммануилович Глазман, что не надо суеверия плодить, тиражировать и домыслами заниматься. Поповские пережитки всё это: верю, не верю. Тьфу! Жить должен и приказ выполнить обязан. Кто на «передок» полезет, если не я?..