«Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает
сердце твоё радости во дни юности твоей, и ходи
по путям сердца твоего и по видению очей твоих;
только знай, что за всё это Бог приведёт тебя на суд».
Еккл. 11:9
- Молодой человек, позвольте Вас спросить! - выделившись из толпы, осторожно обратился невысокий седой старичок к Саньке, болтавшемуся по вокзалу в ожидании своего поезда.
- Извини, дед! Я не местный, ничем не могу тебе помочь! - отмахнулся Санька и уставился на табло.
- Да нет, мне помощь не нужна. Город я хорошо знаю, я же местный. - спокойно ответил старичок.
Санька перевёл удивлённый взгляд с табло на старика.
- Я о другом хотел спросить, - продолжал тот, - Вы не задумывались о смысле жизни?
Санька не ожидал такого вопроса, никак не ожидал. И даже никогда в жизни такого вопроса не слышал. Или прослушал.
- А зря! - отвечая на выражение Санькиного лица, грустно улыбнулся старичок. - Ведь человеку надлежит один раз умереть, а потом - суд. Если Вы не успеете покаяться при жизни, то попадёте в ад. А именно этого, поверьте, Бог и не хочет!
- Дед, эти сказки для стариков, которым скоро умирать! - рассмеялся Санька, стараясь превратить разговор в шутку. - А я ещё молодой, у меня вся жизнь впереди!
- Я вижу, что Вы молодой. Но откуда Вы знаете, сколько у Вас впереди? - ответил дед, даже и не собираясь шутить.
«Ты что меня заживо хоронишь?!» - крикнули карие Санькины глаза, но он не посмел оскорбить дерзостью седину, а просто, широко улыбаясь, сказал:
- Дед, пойдём лучше выпьем пивка за здравие!
- Спасибо, не пью и Вам не советую. - вздохнул старик и добавил, прощаясь: - Благослови Вас Господь!
Глядя ему вслед большими недоумевающими глазами, Санька провёл рукой по своим и без того взъерошенным волосам и направился к лотку с пивом. Через несколько часов подойдёт поезд и будет качать его двое суток, увозя туда, где ждёт его молодая жена и две маленькие дочки. И не только они.
Небольшая деревенька в трёх стах километрах от областного центра, окружённая с одной стороны берёзовой рощей, а с другой стороны большим озером с лебедями — просто рай земной, если не считать комаров и паутов. По деревне из длинных двух улиц беззаботно бродят стаи гусей, направляясь к огромной луже посреди деревни, которая никогда не высыхает, и возвращаясь от неё. В деревне есть школа с тремя-пятью учениками в каждом классе; маленькие продуктовый и продовольственный магазины, молочно-товарная ферма с маленькой бригадой рабочих и почта с одной заведующей, она же и почтальонка.
С молочной фермы после утренней дойки возвращается группа молодых доярок. Оживлённо они что-то друг-другу рассказывают и громко смеются.
- Мой вчера пришёл домой в стельку пьяный, все кастрюли из кухни во двор повыбрасывал. Тузик, бедный, напугался, в будку забился, не поймёт, в чём дело. Сейчас приду, буду кастрюли да крышки по двору собирать, а то по темноте не хотелось шариться. - пренебрежительно-шутливым тоном рассказывала Галка.
- Он их, наверное, сам уже давно собрал, да по деревне продаёт, чтоб похмелиться. - сказала Лиза, и вся группа взорвалась смехом.
- Обед теперь не в чем будет варить! - захлёбываясь от смеха, выкрикнула Катя.
- А я ему в собачьей миске сварю, пускай жрёт! - отшутилась Галка.
- Это вон нашей Лалке хорошо: её Санька не пьёт, не буянит. - вставила Клава.
- Да, - и кокетливо, и горделиво отозвалась Лала, - и не гуляет. Мы с Санечкой друг друга очень любим.
- Так и мы друг друга любим, иначе б не жили вместе! - всё тем же пренебрежительно-шутливым тоном ответила за всех Галка.
- Ваши гуляют, а мой нет, потому что меня одну любит! - наивно превозносилась Лала.
- А так жить скучно: и посмеяться не над чем. - грустно рассмеялась ей в ответ Клава.
- Завидуете, вот и говорите! - начала раздражаться Лала.
- И завидуем! Я бы тоже хотела, чтоб мой не пил. Пусть бы уж лучше гулял, чем, пил, да что поделаешь? Вышвырнешь его на улицу — его тут же и подберут. - ответила ей Галка.
- Лалачка, нет такого мужика, который бы не гулял! Попомни мои слова! - многозначительно сказала Клава.
- Хм! - усмехнулась Лала и направилась к своему дому.
- Она, кажется, не знает! - тихо сказала Катя женщинам.
- Узнает! - ответила Клава, глядя вслед Лалочке. - Шило в мешке не утаишь.
Клубы пыли поднимались над деревней вслед за автобусом, медленно раскачивающимся по неровной дороге. Асфальт стелить здесь бесполезно — он не выдержит сибирских морозов и сырости. Дорогу густо засыпали щебнем, но земля, размокая весной и осенью, поглащает его, образуя неровности. Однако по щебневой дороге можно ездить круглый год без проблем, а без него в сырость уже не проехать. Автобус ходит из райцентра в деревню и обратно два раза в день. Этим первым рейсом ехал домой Санька. В автобусе были в основном жители других деревень, в которых автобус останавливается по пути. Из «своих» в автобусе никого не было. Санькина деревня была конечной остановкой. Здесь автобус стоял полчаса. Кому нужно было в райцентр, тот уезжал этим рейсом, чтоб следующим вечерним рейсом возвратиться. На остановке уже стояли несколько человек, когда Санька выходил из автобуса.
- О! С приездом, Санёк! Ну, как там дядюшка поживает? - простодушно приветствовал его скотник Василий, протягивая руку.
- Спасибо, дядь Вась, хорошо! - ответил Саня и, пожимая его руку, поздоровался. - Здорово!
- Дядя Саша, а что Вы привезли? - застенчиво прижимаясь к Василию, спросила его пятилетняя внучка Юленька, которая пришла проводить деда на автобус.
- Гостинцы привёз! - засмеялся Санька и, наклонясь, щёлкнул её легонько пальцем по носу. - Приходи к нам вечером с дедом чай пить!
Все, стоявшие на остановке, рассмеялись и стали медленно входить в автобус.
- Ну, беги домой! - сказал Василий внучке.
Она посмотрела на дорожную сумку дяди Саши, на него и смутилась, что дядя Саша её не понял: он даже не собирался тут же открыть свою большую сумку, достать из неё что-то сладкое, очень вкусное, шоколадное и угостить её, Юленьку. Она виновато улыбнулась, наклонила голову и побежала. Но побежала она не домой, а к своей подружке, соседке Тане. Таня была старше Юли на год, они почти каждый день играли вместе.
Саня пошёл от остановки, а Василий остановился у дверей автобуса, удивлённо глядя ему вслед: ведь его дом был не в той стороне. «А может, к отцу?» - подумал он и вошёл в автобус.
Саня самодовольно улыбнулся, вспомнив о ночном происшествии. Вчера вечером в вагон вошла молодая женщина, не сказать, чтоб симпатичная, но хорошенькая. Её место было сбоку сверху, а у Саньки сбоку внизу. Они сидели за раскладным боковым столиком допоздна, разговаривали, кокетничали, смеялись... Он прикоснулся к её руке, лежащей на столике, взял её в свою. Женщина не отдёрнула руку. Санька встал и повёл её в тамбур. Было уже очень поздно, пассажиры спали... Саня был далеко не красавчиком, но почему он легко добивался расположения противоположного пола, этого он и сам не знал. Он просто этим пользовался.
Деревянные ступеньки почты заскрипели под Санькиными ботинками.
- Привет, зайчик! - войдя, широко и кокетливо улыбнулся он почтальонше. Она сидела за стойкой за столом и что-то писала.
- Санька! Привет! - подняла она голову и улыбнулась.
- Скучала? - спросил он, потянувшись к ней через стойку.
- Конечно... - прошептала она, уронив ручку на стол.
В маленькой деревне редко кто заходил на почту, но тем не менее они заперли двери изнутри.
- Таня, а Тань! Слышь? Да где ты есть? - выглядывая во двор из сеней, позвала баба Нюра.
- Здесь я, что? - выбежав из-за дома во двор в поле зрения бабушки, откликнулась Таня.
- Ты каво там делашь? - возмутилась бабушка.
- Мы с Юлей в саду играем. - отчиталась внучка, показывая рукой в то направление, откуда вышла.
- Это, на-ка, сбегай, письмо на почту отнеси. Вот деньги; смотри, не потеряй. Сдачи назад принеси.
- Юль, я щас быстро письмо на почту отнесу. - звонким голоском крикнула она в сторону сада.
- Ладно. - отозвалась Юля, а Таня уже мчалась на почту.
Дверь почты не открывалась, замок на дверях не висел. Таня удивлённо оглянулась по сторонам. Ещё раз толкнула дверь. Не открывается. Постучать в дверь ей и в голову не пришло: чего же стучать, если закрыто?! И она пошла домой, то и дело оглядываясь.
- Таня, ты что такая? Случилось что? - вдруг услышала она голос бабушкиной подруги бабы Клавы.
- Нет, ничего не случилось. Просто я на почту пошла, - начала наивно рассказывать Таня, - меня бабушка послала письмо отправить, вот, а там закрыто. Замка нету, а дверь не открывается.
Баба Клава внимательно посмотрела в сторону почты, повесила пустую банку, что была у неё в руках, на забор, вытерла руки фартуком и, облокотившись на столбик у калитки, стала смотреть по сторонам.
Таня примчалась домой, вбежала в сени и остановилась у двери, чтоб не затоптать пол — ей не хотелось разуваться.
- Баба! - позвала она.
Из прихожей выглянула бабушка. Она стряпала блины и не могла надолго отойти от плиты.
- Почта закрыта. - сообщила внучка, протягивая конверт и деньги. - Замка нету, а дверь не открывается, закрыта... Ба, дай нам с Юлькой по блинчику.
Бабушка взяла деньги и конверт, зашла в прихожую, перевернула блин на сковороде, потом завернула треугольниками два блина и вынесла Тане в сени.
- Ба, а Юля сказала, что дядя Саня приехал. Она его видела, когда он из автобуса выходил. - протараторила Таня и помчалась с блинами в сад играть с Юлей.
Бабу Нюру начало распирать любопытство. Она с нетерпением стала оценивать по оставшемуся тесту, сколько блинов ей ещё нужно испечь. В конце концов, ничего страшного, если сделать блины немного толще.... Закончив с блинами, она поспешно накрыла их полотенцем и, всунув ноги в калоши, стоявшие в сенях, пошла через двор к калитке. В саду на скамейке под кустом черёмухи девчонки играли в куклы и им было всё равно, почему закрыта почта и где сейчас дядя Саня. А вот бабушке Нюре было не всё равно! Она внимательно смотрела вдоль по улице и налево, и направо. Где-то гоготали гуси, лаяла собака, где-то молодая мама звонким голосом отчитала своего малыша, а тот громко разревелся, по дороге проехал трактор с телегой, поднял пыль столбом... Повертевшись у калитки, баба Нюра вернулась в дом, взяла конверт и деньги и пошла на почту. Пыль, поднятая трактором, оседала, и баба Нюра увидела, как вдалеке, вдоль по улице удалялся мужчина, судя по походке, молодой; потом он свернул в проулок и ей так и не удалось разглядеть, кто это был.
- Здравствуй, Нюра! На почту? - окликнула её баба Клава, подходя к ней.
- Здрасте, на почту, а ты откуда знаешь? - удивилась баба Нюра.
- Танюшку твою видела. Она сказала, мол, почта закрыта. А теперь уже открыта. Пару минут назад клиент вышел, сама видела. - хитро усмехнулась баба Клава.
- Какой клиент? - ничего не поняла баба Нюра.
- Не знаешь, что ли? Райка-почтальонша-то с Санькой Лалкиным крутит. Их мой внук в лесу видел, когда за груздями ездил. Да и не он один: она с Санькой через всю деревню на мотоцикле в околок за скотбазой разъезжала. Да все доярки знают!...
А когда он приехал-то? Не слыхала я что-то...
- Сегодня приехал. Юлька, Васильева внучка, его видела и моей Таньке сказала...
- Сегодня приехал и сразу к ней?! - переспросила баба Клава.
- Ладно, пойду-ка я письмо отнесу. - хитро улыбаясь, ответила баба Нюра и направилась к почте.
– Ну, иди, отнеси. - сказала ей вслед соседка.
- Здравствуйте! - ехидно произнесла баба Нюра, входя в помещение деревенской почты.
- Здрасте. - недоумевающе глядя на неё, неприветливо откликнулась Раиса.
- А что почта была закрыта? - нагловато спросила баба Нюра.
Раиса слегка смутилась, но всё-таки не менее нагло ответила:
- Перерасчёт делала.
- С перерасчётчиком? - стала наезжать на неё баба Нюра. - Я видела, как Санька Лалкин отсюда выходил! Вот, почему почта была закрыта!
- А Вам какое дело, кто отсюда выходил? Сдавайте Ваше письмо и идите домой! Не мешайте работать. - дерзко защищалась Раиса.
- Бессовестная! - всё больше заводилась баба Нюра, но не кричала. Она выложила на стойку письмо и деньги и продолжала:
- У тебя такой порядочный муж. Что ж ты его позоришь? Почти вся деревня знает про ваши с Санькой шашни. Другой бы на его месте прибил бы вас обоих, и никто б ему слова не сказал! А этот терпит и прощает...
- Не лезьте не в своё дело! - резко отрезала Раиса, выложив сдачу на прилавок. - До свиданья!
- Не боишься, что Лалка, как узнает, тебе волосы повыдёргивает? Срамовка! - бросила баба Нюра, выходя из почты, громко хлопнув дверью, сопровождаемая презрительным взглядом почтальонки.
А баба Клава всё ещё стояла у калитки, поджидая бабу Нюру. Когда та подошла, они ещё долго и эмоционально о чём-то разговаривали, не обращая внимания на время. Сибирское летнее солнце щадяще согревало землю, ничего не паля и не сжигая; лёгкий, еле заметный ветерок приносил свежесть озера в деревню. Жизнь казалась мирной и счастливой. Это ощущение счастья и идилии переполняло сердце Лалы, когда она думала о своей семье. Со дня на день она ожидала своего любимого мужа. А он в это время входил в дом своих родителей.
- А, приехал, крокодил большеротый! - воскликнула бы мама, как когда-то в детстве, но её уже несколько лет не было в живых. Она часто выпивала и однажды пьяная упала где-то, долго пролежала, простыла; сначала заболела воспалением лёгких, а потом у неё развился рак. Так она и умерла от рака лёгких. Тётя Эльза из Казахстана, у которой гостил Санька, видела её во сне, как-будто они встретились, и тётя Эльза удивлённо спрашивает:
- Федосья, это ты?!
- Я! - отвечает Федосья.
- Больно тебе было? - сочувствует сентиментальная тётя Эльза.
- Нет, не больно! - смеётся Федосья. - Ничего у меня не болело. Просто сначало воздуха не хвалато, а потом и совсем не стало его. - сказала она и ушла.
А большеротым мама называла Саньку за его ослепительно-обаятельную улыбку. Когда мать сердилась на Саньку в детстве, то вся её злость улетучивалась, как только Санька улыбался. Он и не умел обижаться.
- Ну, что лыбишься, крокодил большеротый? - снисходила она. - Иди уже! - и не наказывала его.
Санька заглянул в прихожую. За столом сидел отец и задумчиво курил.
- Санька?! Приехал?! - оживился он, увидев сына.
- Ну! Приехал вот! - входя, ответил Санька.
- Садись! Чай будешь? - забеспокоился отец и хотел пойти за чайником к плите.
- Не, не! Не буду. Я сейчас сразу домой; Лалочка и девочки ждут! - остановил его Санька.
- Как там дядь Петя? - продолжая курить, стал расспрашивать отец. Санька отвечал на его вопросы, делился впечатлениями о своей поездке в Казахстан к старшему брату своего отца. А тот слушал и курил. Он вообще очень много курил. Много лет назад, когда он с женой тоже был там в Казахстане у своего брата, маленькая племянница удивлённо наблюдала за курившим дядей и наконец спросила:
- Дядя Саша, а Вам вкусно курить?
- Ой, как вкусно! - ответил он ей, смеясь. - Я даже лучше не поем, но покурю.
И это было действительно так.
Дверь в сенях стукнула. Мужчины оглянусь. В прихожую вбежала Санькина племянница Алёнка, голубоглазая, золотоволосая босоногая девчушка. Непричёсанные волосы собраны в хвостик черной резинкой от велосипедной камеры на затылке, платье не по размеру огромное в несколько складок защиплено сзади бельевой прищепкой. Кто бы мог подумать, что из неё вырастет красавица и модница!
- Деда, мама тебя к нам на обед зовёт! Она пирожки с капустой жарит! - по-хозяйски уверенно прозвучал её голосок. Увидев дядю Сашу, она слегка смутилась.
- Пирожки с капустой?! Приду! - пробасил в ответ дед и добродушно рассмеялся.
- А ну-ка, иди сюда! - потянулся к ней Санька. Она подошла, он прижал её к себе. - Соскучилась за дядей Саней?
- Нет! - улыбнулась она, высвободилась и убежала.
- Вот стрекоза! - крикнул ей вслед Санька.
- Дома ещё не был что ли? - спросил вдруг отец.
- Не-а. Я сразу сюда. - сделал невинные глазки Санька.
- Долго ты что-то шёл от автобуса. Автобус что ли опоздал или встретил кого?
- Встретил. Ладно, иди на пирожки, а то остынут. Давай, заходи к нам. - вставая, проговорил Саня. Они оба вышли из дома. Санька направился к себе, а отец - на пирожки. Дверь он не замыкал — не видел в этом необходимости. Он вырос в этой деревне и никогда не слышал, чтобы кто-то кого-то обокрал. Бывали случаи, что к кому-нибудь в дом забирались, но эти так называемые воры искали исключительно спиртное, и если не находили, довольствовались одеколоном, какой найдут в доме. Но на таких воров не обижались, хотя и не приветсвовали такие посещения.
Санька приближался к дому. Сквозь отверстия забора он видел, как его дочки играют в песочнице, которую он сам для них сделал во дворе. Его сердце таяло от ощущения счастья. «Жизнь прекрасна! Как жизнь прекрасна!» - подумал он. Во дворе радостно залаяла собака, почуяв приближение хозяина. Девочки посмотрели на собаку, потом оглянулись к воротам и заулыбались.
- Привет, мои крошки! Привет, мои сладкие! - стал обнимать и целовать их Санька. На лай собаки из дома вышла Лала. Увидев мужа, она побежала ему навстречу, обвила его шею руками.
- Я так соскучилась! - шептала она. - Как хорошо, что ты снова дома! … Чем это ты пахнешь?
- Чем я пахну? - удивился Санька.
- Да не пойму... - сморщила нос Лала и потянулась к его шее.
- Да брось ты! - отстранил её Санька. - Я у отца был, заходил к нему сейчас, вот и провонялся весь дымом.
- Ну, пошли, пошли в дом, рассказывай, как съездил... Света, Валя, пойдёмте в дом! - затораторила Лала. Для неё было важнее всего семейное благополучие. Муж вернулся, семья в сборе. А такая мелочь, как посторонний запах, её даже не насторожила. Однако народная мудрость не напрасно говорит, что шило в мешке не утаишь: оно рано или поздно выйдет наружу. Так и Санькины похождения обнаружились. И как обнаружились! Как гром среди ясного неба — внезапно; и за несколько дней эта новость облетела весь район. После этого Лала собрала вещи, забрала детей и, повязав себе на голову чёрную косынку, уехала на родину, туда, где служил когда-то её муж, и откуда он её привёз. Там всё будет напоминать ей о нём, об их знакомстве, их первых свиданиях, их чистых чувствах... А отец Сани пытался застрелиться: взял охотничье ружьё, приставил к сердцу и нажал на курок. Ружьё отскочило и выстрел пришёлся в плечо. Он надолго попал в больницу с большой потерей крови. Еле выжил, врачи спасали, как могли. Он же не хотел жить: отказывался есть, плакал, кричал, что от него лучший кусок оторвали и теперь не стоит жить.
А случилось вот что. После нескольких горячих свиданий с почтальоншей Раисой Санька, мягко говоря, потерял страх. Он подъехал к её дому на мотоцикле. Раиса услышала знакомый гул мотора и выглянула в окно, отодвинув занавеску. Санька заметил это и стал ждать, думая, что Раиса сейчас выйдет. Но она не вышла — муж был дома. На это Санька не рассчитывал. Муж Раисы тоже услышал, что кто-то подъехал к дому и увидел замешательство жены.
- Что, приехал кто? - спросил он, подходя к окну.
- Да, Санька Лалкин. - ответила Раиса, не видя смысла скрывать очевидное.
- Что ему здесь надо? - строго посмотрел муж на Раису.
- Откуда я знаю! - нервно крикнула Раиса и направилась к другу в комнату.
- Ах, ты не знаешь! - разгорячился муж. - Может, тебе сказать? - кричал он ей вслед. - Я могу, конечно, понять, если человек один раз сорвался.... Но чтоб таскать любовников домой — это уже слишком!
- Замолчи! - почти завизжала Раиса, выбегая из другой комнаты.
- Это ты мне говоришь «замолчи»? Это я должен молчать? Ты будешь творить, а я должен молчать?! - обрушился на Раису муж.
Санька, потеряв терпение, вошёл в ворота и направился в дом. Когда он стукнул в сенях входной дверью, Раиса открыла дверь из прихожей в сени.
- Что ты так долго? - тихо и нежно спросил Санька.
Но тут дверь распахнулась шире и рядом с Раисой показался её муж злой и грозный.
- Чего ты хочешь от моей жены? - крикнул он Саньке.
- Да пошёл ты! - дерзко ответил ему Санька и потянул за руку Раису.
- Ах, ты гад! - рассвирепел муж Раисы и исчез в доме.
Раиса вырвала свою руку из Санькиной и обеспокоенно смотрела то на него, то в распахнутую дверь, пытаясь понять, куда побежал муж. Её тревожный взгляд говорил: «Зачем ты приехал? Уезжай!», но Санька снова поймал её за руку и потянул за собой. Они спустились с крыльца, когда Раисе удалось снова вырвать свою руку.
- Ты с ума сошёл! Зачем ты сюда приехал? - разочарованно и недовольно спросила Раиса, но мимика её лица выражала: «Уходи! Уходи скорей!».
- Да плевать мне на твоего мужа! Тюфяк! - ответил ей Санька, заглядывая в распахнутую дверь прихожей, куда исчез хозяин дома.
Едва он договорил последнее слово, как через сени прямо на него мчался муж Раисы с охотничьим ружьём:
- Пристрелю обоих!
- Игорь, успокойся! - испуганно крикнула Раиса, прижимаясь к дверному косяку.
- Да он не мужик! - презрительно бросил Санька и снова протянул руку к Раисе.
Игоря переполнила такая ярость, что он был готов выпустить в Саньку тысячу патронов! Палец с неимоверной силой приложился к курку, и раздался выстрел. Раиса сильно закричала, закрыв лицо руками. Санька не увернулся от выстрела, потому что не ожидал такого от всегда спокойного и молчаливого Игорька. Выстрел пришёлся прямо в середину грудной клетки...
Двухствольное дуло охотничьего ружья, направленное на себя было последним, что видел Санька в своей короткой жизни. Уходящим эхом в его памяти прозвучали слова старика на вокзале: «Я вижу, что Вы молодой, но откуда Вы знаете, сколько у Вас впереди?... Сколько у Вас впереди?... Иди...»
А было Саньке всего двадцать восемь лет.
2014 г.