Сергей Курьян, Роган Борн.
Как поп депутата поймал
Повесть о пяти частях.
I.
Давно дело было. Завёлся возле одного села поп и начал бедокурить. Люд тогда был простой — стал буйствовать.
Длинный, как канализационная труба, вышагивал дед Никифоров по сцене сельского клуба и поучительным тоном заталкивал слова прямо в разинутые рты.
— Это очень загадочные существа, и никто не знает о них всего. Откуда они приходят? Куда уходят? Большею частью одни недоразумения, потому что поп – зверь хитрый. Поповьи повадки пусть и варьируются сезонным образом, однако ж с уверенностью можно заявить, что из всех грехов наиболее чтим оными чревоугодие.
Особенно старался Никифоров потому, что в зале присутствовала Дашенька и её сестра Дашенька, которым он очень нравился. Стоило Никифорову посмотреть на них, как тут же он давал петуха и, чтобы как-то сгладить впечатление, плевал на пол и ругался.
— Досточтимо известно сегодня, что попы… х-тьфу, сукабля, более всего любят таскать всякое от людей.
— Всякое! — крикнул учитель Эфельмейер. — Он бухгалтершу умыкнул! А у нас только Наталь Пална считать и умела! Дети без математики совсем оскотинились, в карты жульничают!
— И зарплату выдавать никак нельзя-с, — добавила вечно простуженная глава проституции Гульфия Джахулбековна и высморкалась в шаль.
— Смерть лихоимцу! — закричали с мест и отправились по домам.
II.
Не доев котлет, поп Говженко вскочил и решительно направился прочь, пытаясь резкими движениями головы вытряхнуть из бороды зацепившиеся вилки.
— Ты, дура, дела не знаешь! — в сердцах сказал он вконец растерянной жене и отбыл на охоту.
По дороге в угодия Гнидоедова поп Говженко встретил беспорядочно валяющихся на дороге толстого и худого человека.
— Вы чего здесь киснете? — спросил поп из бороды.
— Встать не можем, — равнодушно ответил толстый, — я из-за своего веса, а этого сморчка, кажись, задом придавило.
— Долго лежите? — не отставал поп.
— С самых именин лесничего Гнидоедова. Славная была пьянка, гусей доили.
— Я как раз к нему, — странно сказал Говженко.
— Ну, бог навстречу, — ответили лежачие, щегольски козырнув.
И поп продолжил свой героический путь.
Постучав в двери к лесничему, поп перекрестился, почесал шею, но ему никто не открыл. Тогда он сначала почесал шею, потом постучал, и только после этого перекрестился — и снова тишина. Крякнул поп, перекрестил чесание и начал шеей лупить по двери с такой силой, что на шум выглянули из леса маньяки.
Тут из окна высунулся Гнидоедов, или попросту Гнида.
— Дверь заперта, — заявил он попу.
— Досвидание, — сказал Говженко и пошёл собирать спешно прячущихся обратно маньяков.
III.
— С пола поднять не грех, грех на пол бросить, — приговаривал депутат Гундяев, подбирая с земли обсосанные окурки.