Глава 4. Такое было лето
Надолго задерживаться в гостях у нового друга Мишка не мог, дома его ждали неотложные домашние дела: подходила сенокосная пора, первым делом надо корову на зиму сеном обеспечить, потом дров заготовить, для русской печки их много надо, да и на дорогу в санаторий денег заработать.
Не на последнем месте была и предстоящая встреча с одноклассницей Алиной, которая тоже должна была приехать на каникулы из Пензы, она там в приборостроительном техникуме училась. Все два года Алина писала Мишке добрые тёплые письма, хотя помыслы в них высказывала весьма туманные, ни-чего определённого для парня не обещавшие.
Первая просьба, которую мать высказала Мишке по приезде, была совсем неожиданной:
– Сынок, крыша у нас течёт, как только дожди – вода возле печной трубы ручьём в комнату льётся, и терраске крыша как решето, надо что-то делать.
– Не горюй, мам, я тут недельки две поработаю, купим мы с тобой настоящий кровельный шифер, перекроем крышу, дранка отцовская, конечно, за столько лет уже сгнила.
Легко сказать – купим шифер. В те времена даже с большими деньгами попробуй его добыть: только по предварительной записи, а там – длиннющая очередь на несколько месяцев. Мишка с матерью всё же наскрёб нужную сумму и, недолго думая, с ней в горсовет, да прямо к председателю. Так и так, многодетная семья, отец-фронтовик умер, мать – инвалид, крыша в доме течёт, помогите купить шифер для ремонта. Председатель горсовета, по фамилии Пистолетов, оказался тоже фронтовиком – на груди у него была орденская планочка – внимательно вы-слушал, улыбаясь, спросил, чем Мишка занимается, одобрительно покивал головой и сказал:
– Мне приятно видеть перед собой молодого человека, который старается помочь матери и своей многодетной семье. Ты правильно решил придти ко мне, потому что у нас этого добра пока что катастрофически не хватает, и без моей бумажки никто тебе не поможет. Иди на лесоторговый склад, получай шифер и крой свою крышу, вот тебе на это бумажка.
– Как всё просто и сложно, – думал Мишка, шагая на склад, – а ведь не каждый может так обнаглеть, как я, пойти за каким-то шифером прямо к председателю горсовета, да не все ведь знают, что только он распоряжается «этим добром». Да, времена… Будет ли когда-нибудь по-другому? Будет, наверняка когда-нибудь будет! А мне просто повезло встретить хорошего человека, всё же фронтовики – особенные люди, спасибо им.
Всё складывалось как нельзя лучше. В тот же день подвернулась машина, с младшими братьями Витькой и Валеркой Мишка погрузил и привёз к отцовскому дому драгоценнейший груз, который мать встретила со слезами: она никак не ожидала такого быстрого решения задачи и желания. Братья быстро справились с перекрытием отцовского дома; мать откровенно радовалась и гордилась, что её сыны такие «справные», всё умеют своими руками делать, даже то, чему батька не учил.
Тут же и сенокос подскочил, в июле самое время траву косить, в ней, как пишут в книжках, витаминов полно, только не прозевай вовремя скосить да высушить при хорошей погоде. А дух в лугах стоит от высыхающего сена такой, что так и тянет прилечь в жару под копёшечку в тенёчке, устремить глаза в небо и несколько минут наслаждаться сенным ароматом.
Хлопот с сеном много; по неудобьям даёт косить директор подсобного хозяйства, он – хозяин этих мест. Хитрый дядька, придумал коровникам оброк: бесплатно прополоть каждому по 30 соток морковки, тогда только даст косить где-нибудь, да не на хороших лугах, а на неудобьях, где трава всё равно пропала бы нескошенная. И женщины-коровницы всё лето ползают по грядкам с морковью, да не по одному разу, а пока сорняки пере-станут морковь глушить, раза три приходится.
Ну, кто бы стал лазить с косой по крутому косогору у берега реки? Как с печки упасть – крутизна. А сено коровке надо, больше взять негде. Порядки – прямо как при крепостном праве – прежде оброк отработай! И крепко же Мишкина матушка выражалась по этому поводу, но полола, днями сидела на морковной плантации под горячим июльским солнцем, пока сыны звенят косами по утрам под берегом реки да по придорожным овражкам и кюветам.
Это потом будут говорить, что возле автодорог нельзя корм заготавливать, канцерогены, мол, вредно, а в шестидесятые годы двадцатого века всё было можно, ещё помнили люди многострадальной Смоленщины голодные военные и послевоенные времена, обкашивали каждую ложбинку, каждый кустик на лесных полянках, чтобы обеспечить себе хоть скудное пропитание. Вот за это «благо» и ползала Ульяна, Мишкина матушка, по морковным грядкам на коленках, тщательно выбирая из них сплошные сорняки, среди которых ещё надо уметь различать чуть заметные росточки моркови. Знал злодей-директор, что морковка – самая трудоёмкая культура в смысле ухода за ней. Но знал он и то, что эти самые коровники никуда не денутся, ещё придут к нему за лошадкой, чтоб сено к дому подвезти, потому и будут пластаться на морковном поле добросовестно, а бригадир Галя не даст поблажки: если заметит огрехи, лишний раз заставит грядки полоть.
Лето пролетало быстро, как серийное кино: косьба, сушка, перевозка, приборка в пуньку, где Мишка после трудового дня мгновенно засыпал в тёплом сенном аромате, вглядываясь из-под тростниковой крыши в летнее звёздное небо.
Следом за сенокосом предстояла заготовка дров в лесу. А для этого надо было выбить у лесника делянку, придти с ним в лес, прямо на месте получить инструктаж – где и что можно рубить, а что нельзя, и можешь приступать к заготовке. На русскую печку надо не меньше пятнадцати кубометров дров, этого только-только хватит на зиму; хорошо, если делянку дадут в березнячке, а то и ольху лесник предложит, дрова из неё похуже берёзовых будут, не такие жаркие, но тоже ничего, не осина. Коридоры в рощице делаются специально, чтобы осветлить лес таким коридорным прореживанием, шириной они – метров десять, рубить можно всё подряд, что потоньше – топором, что потолще – пилой.
– Валяйте, ребятки, – скажет лесник, – кряжи пилите по два метра, складывайте в штабеля высотой метр, ветки – в кучи, ёлки не трогайте, костры не разводите.
Работа закипела, штабеля потихоньку растут, ветки складываются в кучи, готово. Теперь зови лесника для обмера своих штабелей и сдавай делянку, получи от него ордер-накладную, по которой в лесхозе заплатишь денежки за твои кубометры, и можешь искать машину с грузчиками, да не забудь купить для этого дела литра полтора водочки. Хотя, матушка, имея многолетний опыт, знает, что к сенокосу да к заготовке дров надо заранее выгнать самогоночки – всё же меньше расходов. Наконец-то привёз, разгрузил, можно с особым удовольствием уже попилить на поленья, поколоть и аккуратно уложить в складничку или в круглый стожок.
Довольная сыновьями мама улыбнётся: сена хватит, дровами обеспечена, теперь гуляйте, ребятки, зиму протянем.
Так жили в то трудное время все люди не только на Смоленщине, а в большинстве разорённых войной областях России, у кого была хоть какая-то крыша над головой, естественно, без каких-либо городских удобств. Ну, а о центральном отоплении тогда даже не мечтали. Люди ещё не отошли от великого чувства удовлетворённости и счастья, что войны нет, что остались живы, не сгорели в её страшном пламени, вытерпели жестокие условия оккупации. Все жизненные трудности и неудобства были не в счёт, считались обычными и необходимыми, а как иначе жить на этом свете.
Продолжение следует.