Она вошла в палату, когда в раскрытое окно струился свет послеобеденного солнца. Приветливо улыбнулась.
– Здравствуйте. Лера.
Прошла к свободной койке. Быстро и аккуратно застелила постель, сунула пакет с вещами в прикроватную тумбочку и плюхнулась навзничь на постель, раскинув руки в стороны:
– Господи! Неужели я буду ПРОСТО спать? Просто лежать! Неужели?!
Мы молча наблюдали за новой соседкой. У каждой из нас были примерно такие мысли: «Какую красоту дал Бог этой молодой женщине!» И действительно. Лера была похожа на девушку из другого мира. Стильная прическа, прекрасное в своей природной красоте лицо, нетронутое макияжем, ухоженные руки без вычурного маникюра, вещи явно не из дешевого магазина. Грациозная и гибкая, как пантера, она обладала прекрасной спортивной фигурой и незаурядной внешностью. В то же время в ней чувствовалась женственная утонченность и одновременно твердый характер, который выдавал проницательный и умный взгляд серых глаз.
– А что, – робко начал кто-то из нас, – так дела замучили?
– Не то слово! Только не дела, а дети.
– Сколько их у вас? Двое?
– Пятеро.
– СКОЛЬКО?!
– Пя-те-ро, – по слогам повторила Лера и рассмеялась.
– Позвольте, Лерочка, можно я буду вас так называть? – Екатерина Михайловна на правах старшей начала «допрос с пристрастием», – и что, все ваши?
– Мои. Вернее, наши с мужем.
– Сколько же вам лет?
– Тридцать пять. Будет в этом году.
– Ничего себе! Вы выглядите на двадцать пять!
– Спасибо.
– А сколько лет вашей семье?
– Двенадцать.
– За двенадцать лет пятеро детей? Похвально. А образование?
– Два высших.
– Ого! И когда вы все успели?
– Успели, – Лера засмеялась, открывая ряд прекрасных ровных зубов.
– Вы, наверное, няню нанимаете? – Продолжала свои расспросы Екатерина Михайловна.
– Нет, что вы! Чтобы я своих птенчиков какой-то чужой тетке доверила?!
– Вдвойне похвально. Наш человек! – Поставила заключительную точку в опросном листе Екатерина Михайловна.
Наступила пауза. Каждый из нас переваривал услышанное. Прервала молчание все та же словоохотливая Екатерина Михайловна:
– Позвольте, Лерочка, еще пару вопросов. Вы сюда с каким диагнозом? И деток с кем дома оставили?
– С детьми муж остался. В первый раз. Хотела все-таки няню привлечь на время, пока буду в больнице. Но муж сказал: «Ерунда! Чего тут сложного?! Сам справлюсь!» Ну, посмотрим. А мне будут делать операцию. Запустила гайморит. Давно надо было к врачу сходить, да с детьми разве вырвешься! Ну, а сейчас уже «отступать некуда – позади Москва».
В палату заглянула медсестра и пригласила Леру в процедурный кабинет для сдачи анализов. Весь оставшийся вечер и следующее утро мы были невольными свидетелями телефонных разговоров Леры с мужем. Привожу ответы Леры не для праздного любопытства, а как пример того, как же часто мужчины, главы семей, даже многодетных, не ценят, не понимают незаметный и незаменимый, рутинный и ежедневный женский труд.
Построил мужчина дом. Результат налицо! Вот он дом – стоит, родимый! Посадил сад, вспахал и засеял землю, заработал каким-то другим способом – все материально и можно потрогать наощупь. А как и чем измеришь количество сваренного супа, каши? Как посчитать количество вымытой посуды и выстиранного белья? И уже совсем не поддается измерению количество вытертых сопливых носов, сменных пеленок, подгузников и штанов, проверенных школьных тетрадок, количество безсонных ночей, маминых слез и маминой любви.
Приходит муж с работы. Дома прибрано, уютно, тепло. Вокруг суетятся ухоженные дети. Чистая ванная, раковина и стол. Сварен обед (ужин). Отдохнув после праведных трудов, ложится муж в чистую постель… Кажется, что этот уют был здесь всегда, и никаких трудов жены не стоит. Народная мудрость гласит: «Муж возом столько не навозит, сколько жена черпаком перечерпает». Беда в том, что черпак – вещь малая, незаметная, несерьезная. То ли дело воз! Привез раз – сразу видно! А женская работа – она словно невидимка – не видно ее.
Женщины на Руси всегда ценили мужчин. И уважали их нелегкий труд. Так как из-за частых воин их, мужчин, всегда было на Руси маловато. Куда ж без мужика в городе, тем более в деревне? Но хотелось бы, чтобы и мужчины ценили неприметный женский труд.
***
– Алло! Привет. Да, я на месте. Сейчас только взяли анализы. Завтра у врача узнаю результат. А вы там как? Молодцы. Не забудь вечером Марка на тренировку отвезти. Да. Люба после работы придет, с детьми посидит. Что? Нет хлеба и молока на утро? Вот вечером на тренировку поедете и купите. До вечера далеко? Ларису? Нет! Ларису приглашать нельзя! Почему Любу можно приглашать, а Ларису нет? Потому что! Все! Разговор окончен. Чмоки-чмоки. Пока.
– Алло! Нет, еще не сплю. Читаю. Не поверишь – труды святых отцов. Да… Как съездили на тренировку? Все нормально? Соревнования? Когда? Ну, не знаю, сколько я здесь после операции пробуду. Могу не успеть… Откуда я знаю, где Сонина соска?! Ищите. Все перерыли? Посмотри в стиральной машине. Нашел? Хорошо. Лекарство для Ангелины на холодильнике стоит. Не забудь. Восемь капель. Да. Проследи, чтобы Лева не играл в игры под одеялом. Забери у него планшет. У Сони закончилась пачка подгузников. Новая – в шкафу. Да. Ладно. Спокойной ночи. Чмоки-чмоки. Пока.
– Алло! Доброе утро. Что так рано? Я еще сплю… (Долгое молчание Леры). А я что, в санатории здесь отдыхаю? Свари кашу на молоке. А Еве на воде. Потому что. Потому что у нее аллергия на молоко. Я не сержусь, а удивляюсь. Вот теперь сваришь и не забудешь. Да, один к трем – на холодильнике написано. Сегодня музыкалка у Левы и художка у Ангелины. Не забудь. Люба вечером придет. Давай. Пока.
– Алло! Что?! Как сильно? Волдыря нет? Просто покраснение? Срочно набери холодной воды и опусти туда руку… Да не свою, а Сонину! Куда ты смотрел? А если бы она всю кашу на себя вылила? Держите десять минут. Можно сменить воду на более холодную. Потом обработай Олазолем. Стоит в шкафчике. Нет, в правом. Да, спрей. Нет соски? Посмотрите под матрацем. Нашли? Хорошо. Попробуй усыпить. Перезвоню.
– Алло! Соня спит? Пусть поспит. Марк опять не ел? Не давай ему деньги на чипсы. Пусть Ева помоет посуду. Кастрюлю помой сам, она не сможет. Да, можно постирать. Программа микс, шестьдесят градусов, да, восемьсот оборотов. Нет, сокращенную не надо. Включил? Молодец. Ангелине лекарство… Как забыл? Срочно! Хорошо. Не забудь про художку и музыкалку. Паша зовет на рыбалку? Ты что, издеваешься? Какая рыбалка?! А детей с кем оставишь? Еще раз заикнешься про Ларису… Я не кипячусь, пока только разогреваюсь. Не знаю. Как врач скажет. Может быть, уже сегодня. Хорошо. И я тебя. Пока.
***
– Лерочка, у вас там просто поле битвы, – Екатерина Михайловна не скрывала легкой иронии.
– И так каждый день, – Лера иронию собеседницы не поддержала.
– Вот мне интересно, Лерочка. Вы верующий человек? Детей столько вы по каким причинам родили? Знаете, бывает из-за веры аборты нельзя делать…
– Да, я верю в Бога, но детей рожала не из-за религиозного запрета на аборты, а по своему желанию и Божьему произволению, – Лера все-таки переключилась на ироничную интонацию.
– Да вы не подумайте, что я осуждаю, – Екатерина Михайловна смягчила тон. Я тоже верю в Бога, читаю Евангелие и очень люблю труды Иоанна Златоуста. В храм хожу. Хотелось бы чаще, но здоровье не всегда позволяет. А вы в храм ходите?
– Раньше ходили. О, не только ходили, но были очень близки к храму, а потом…
Лера замолчала, подбирая слова, но, вдруг, захлопнулась, как ракушка:
– В общем, сейчас не ходим.
– Почему?
– Не ходим и все. Не хотелось бы объяснять причину.
Екатерина Михайловна понимающе замолчала. В палате на какое-то время воцарилась тишина. Потом Екатерина Михайловна тихо заговорила.
– Лерочка, знаете, у меня тоже был такой период в жизни, когда мне не хотелось в храм идти. Знаете, когда началась эта компания против батюшек, разъезжающих на джипах. Такое искушение было – совсем в храм идти не хотелось. А потом встретился мне на пути один мудрый человек. Он и говорит: «Ты в храм к кому ходишь? К батюшке или к Богу? Вот к Богу и ходи! А батюшки – они тоже все разные бывают. Одному, может, джип нужен, чтобы в городе покрасоваться перед другими священниками – это его грех. Ему за него перед Богом и ответ держать. А нам бы со своими грехами управиться. А есть батюшки, которые по бездорожью ездят требы исполнять. Ох, как им внедорожник нужен – по ямам да колдобинам колесить!» И поняла я тогда, что нельзя из храма уходить. В широком смысле слова.
– А если в узком смысле? – Прищурила серые глаза Лера.
– Если в узком, то человек – что вольная птица. К одному месту не привязан. Не нравится вам этот священник. Ищите другого, своего, близкого по духу. Это же не возбраняется.
– Как у вас все просто!
– А чего мудрить-то. Слышала слова старца Амвросия Оптинского? «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного». Вам-то, Лерочка, вашей большой семье, ой, как нужна соборная молитва в храме. Помоги вам Господь! Простите меня, Лерочка, любопытную старуху. Я-то вот только одного сына родила… Ответьте мне еще на один вопрос: не жалеете ли вы, что родили столько детей, ведь вы такая молодая и красивая… Наверное, хочется красивой жизни… Счастливы ли вы?
Лера засмеялась, и раскинула руки в стороны:
– Нет! Нисколько не жалею! Да, трудно сейчас, но это все временное. Счастлива ли я? А по мне разве не видно? Дорогая Екатерина Михайловна, я на все ваши вопросы ответила?
– Теперь на все, - заулыбалась Екатерина Михайловна. - Ну, что, милые мои соболезнующие – со-болезнующие, то есть совместно болеющие? – обратилась она ко всем нам, потирая маленькие ручки, – чью историю жизни мы будем слушать в следующий раз?