Воскресная служба шла своим чередом.
Отец Герасим наблюдал за плавным размеренным течением происходящего, неторопливо готовясь к исповеди. Душно курился ладан, звучали приглушённые голоса под раззолоченными сводами, прихожане выстраивались в очередь за отпущением мирских грехов.
Новый прихожанин сразу не понравился отцу Герасиму.
Лет пятидесяти, в массивных очках, хорошо и опрятно одет, лысоват, худощав. В левой руке он держал блокнот. Приличных размеров блокнот, в половину печатного листа, на пружинке. Правой рукой крестился, а в левой крепко держал блокнот.
Может, комиссия из центра? Так, кажется, все отчёты сданы, ремонт вовремя закончили, у руководства претензий не было…
Исповедь началась, как было положено и установлено многовековыми канонами.
Кающиеся в грехах, скрытые под покрывалом, скороговоркой бубнили краткий перечень прегрешений, отец Герасим рассеянно покачивал головой, находил в душе местечко для каждого кающегося, искренне отпускал грехи и принимал следующего.
Дошла очередь до человека с блокнотом. Подойдя к отцу Герасиму, он перекрестился, поклонился священнику, однако не торопился нырнуть под покрывало.
Открыл блокнот, перевернул несколько страниц, и отец Герасим увидел, что страницы в клетку разбиты на дни недели по примеру школьного дневника, и содержат в себе множество убористых строк текста.
- Коротенечко, сын мой,- привычно и негромко пробасил отец Герасим, осматривая очередь, однако прихожанин не торопился.
- Вот извольте видеть, батюшка,- он поправил очки на носу и начал тихим голосом,- в понедельник я разозлился на жену, которая не поставила вовремя чайник. Потом по пути на работу в автобусе мне наступили на ногу, и я про себя выругался нецензурно. Начальник несправедливо меня осудил за ошибки в отчёте, которые были основаны на неверной информации, переданной мне другими сотрудниками, и я при коллегах позволил себе высказать о нём грубое слово. По пути с работы я засмотрелся на женщину в короткой юбке и согрешил взглядом…
- Сын мой, что это?- наклонившись к исповедующемуся, тихим басом спросил отец Герасим.
- Грехи мои, батюшка. Я их все записываю. Это был понедельник. Сейчас я вам зачту то, что было во вторник…
Очередь за исповедью начала волноваться. В ней находилось ещё человек пятнадцать, и неожиданная заминка заставила всех нервничать. Люди стали неторопливо поглядывать через головы впереди стоящих, пытаясь понять причину задержки.
-Сын мой, - попытался было перебить его и спасти ситуацию отец Герасим,- ты молодец! Отпускаю тебе все грехи твои…
- Простите, батюшка, но нужно всё огласить, так ведь положено, я с вашего разрешения продолжу.
Деваться некуда, пришлось дослушать до конца. Порой священник диву давался, какие проступки упоминал прихожанин в своей тетрадке как грехи. Конечно, с точки зрения Писания, многие поступки и даже мысли можно считать грехами, но отец Герасим впервые сталкивался со столь глубоким анализом собственного поведения…
Очередь и отец Герасим с трудом дождались окончания оглашения списка.
Священник выдохнул, проделал необходимые манипуляции для очищения от прегрешений и облегчённо пригласил следующего.
В отличие от многих своих коллег, прилежно обучавшихся в семинариях и после их окончания вступающих в соревнование за возможно более высокое положение в должностной лестнице, презрев Закон Божий, отец Герасим верил в то, что он делает.
Как верил и в Господа, и в то, что многих заблудших овец он вводит в Царствие небесное…
Но этот прихожанин его озадачил.
Всю неделю, хлопоча по будничным хозяйственным делам на предмет содержания храма и всего немногочисленного, но прожорливого клира, он думал о новичке. И, думая, начал опасаться встречи с ним в грядущее воскресенье. Во-первых, новый прихожанин опять может нарушить плавное, веками проверенное и одобренное с самых заоблачных высот течение обряда. Во-вторых, как ни крути, но он подаёт дурной пример остальным. Достаточно только представить, что начнётся, если люди начнут вести вот такой вот подробный список грехов… Это же на каждого столько времени нужно… Да и сил душевных не напастись… Прости, Господи…
******************************
Всё вышло так, как и опасался отец Герасим.
Прихожанин снова был на исповеди, и на сей раз, воодушевлённый прошлым успехом, он расширил список своих проступков.
Что он только в себе не находил! И гордыню от того, что нет у него такого живота, как у соседа по маршрутке… И осуждение дворника- узбека за то, что тот почти не говорит по-русски и задерживает хлопотливую очередь в аптеке… Мысленные проклятия в адрес какого-то члена правительства… Котлета, съеденная в столовой в пятницу, поскольку постных блюд там не нашлось…И так далее, и тому подобное. Многое из того, что он порицал в себе, так прочно и неотрывно вошло в жизнь других людей, что никто бы и не подумал посчитать это грехом и каяться в содеянном, а тем более считать себя виноватым за греховные мысли! Ведь свой разум большинство людей считают своей собственностью, и позволяют голове превращаться в подобие помойной ямы с бурлящим непристойным содержимым. Представляя, что сосуд закрыт герметично, и наружу ничто не выйдет.
Нет-нет, что ни говори, но в принципе-то он был абсолютно прав, и с этим не поспоришь!
Исповедь нового прихожанина заняла почти десять минут.
Несколько младенцев, возбуждённых нетерпением держащих их на руках матерей, подняли такой ор, что задрожало и затрещало пламя на свечах. Дожидающиеся своей очереди кандидаты на исповедь ещё более недружелюбно, чем в прошлый раз, посматривали на героя с блокнотом и шёпотом перебрасывались фразами, обсуждая его моральные и физические качества.
Отец Герасим отпустил, как положено, все грехи, грешки, прегрешения, мысли и прочие проступки новому прихожанину и, закончив исповедь, приуныл.
Надо было что-то делать.
Похоже, прихожанин был из новых наивных небогатых покупателей квартир в недавно построенном жилом комплексе с видом на лес. (Про вид на лес пишут на огромных рекламных щитах, однако, из большинства квартир виден только вплотную стоящий уродливый соседний дом). И вряд ли новичок перестанет посещать храм с окончанием летнего сезона, как это бывало не раз с дачниками.
Прошёл понедельник.
Вторник.
Пятница.
Суббота подходила к концу. Отец Герасим был настолько рассеян, что вместо подписи на платёжке в банк нарисовал крест и даже начал штриховать на нём тени, стараясь придать произведению объёмный вид… Бухгалтерша, пожилая и опытная тётя Маша, увидев это, подскочила, забрала у него платёжку и внимательно посмотрела священнику в глаза.
- Что-то вы, батюшка, какой-то не свой… Вернее, не в себе.
- И есть отчего, есть отчего…- и отец Герасим поведал свою печаль со всеми подробностями и переживаниями.
- Да… А, может, не пускать его совсем?
- Ну как же это не пускать? Это большой грех, даже по законам человеческим. Нет-нет, невозможно. Ведь и разбойников в храмах принимали…
- Поставить в конец очереди, чтоб никто не волновался.
- И как ему это объяснить? Ты, мол, мил человек, в конце встань, а то всех задерживаешь? Ну, хорошо, если поймёт. А если нет? Тоже не выход.
Отец Герасим медленно и задумчиво плёлся от храма к дому, где обитал с матушкой и детьми. Просматривал на экране смартфона форум коллег на раскрученном тематическом сайте.
И вдруг в голове как будто сверкнула молния! Его осенило. Отец Герасим трижды перекрестился, поклонился куполам и, внезапно оживившись, подобрав рясу, рысцой побежал к дому. Выход был найден!
В наступившее воскресенье службу отец Герасим вёл с бОльшим подъёмом, чем обычно. Прихожане даже могли было подумать, что батюшка принял пару капель перед началом службы. Но нет, этого наш священник себе не позволял, считая распитие алкоголя как ДО, так и во время священнослужения недопустимым нарушением Божеских законов, как недопустима езда за рулём под мухой перед законом человеческим.
Началась исповедь.
Ага, вот и наш возмутитель спокойствия. Отец Герасим еле сдержался, чтобы не потереть руки и не крякнуть от предвкушения. Терпеливо и весело выслушав очередной список за неделю, в котором обнаружились несколько весьма пикантных и занятных пунктов, отец Герасим наклонился к прихожанину и шепнул:
- Сын мой, а есть ли у тебя электронная почта?
Кающийся грешник был настолько удивлён и ошарашен вопросом, как если бы белый голубь взлетел к нему на плечо, наклонил голову, прищурил глаз и спросил человеческим голосом, который час.
- Да, батюшка, есть, конечно.
- Вот и замечательно. Ты, сын мой, большой молодец. Но зачем же копить прегрешения всю неделю? Вот тебе контакты храма,- отец Герасим осторожно протянул раззолоченную визитку. – На обратной стороне моя личная почта. Пиши мне каждый день. Ведь каяться-то лучше сразу. Что же греху разрастаться непрощённым? Вот каждый день и перечисляй. А я тебе сразу и отпускать стану. В воскресенье коротенечко подведём итог. Я-то уже буду знать, в чём ты грешен!
Неожиданность предложения так ошеломила прихожанина, что он машинально поцеловал батюшке руку, перекрестился и вышел, разглядывая визитку.
Отец Герасим проводил его торжествующим взглядом, приосанился и закончил обряд с большим подъёмом и энтузиазмом.
****************************
Он не удивился, когда уже в понедельник пришло первое письмо от нового прихожанина со списком проступков и дурных мыслей за день.
А в голове отца Герасима родилась новая бизнес- идея.
И он, послав за штатным специалистом по ведению сайта прихода, поручил ему сделать на сайте личный кабинет прихожанина, и опцию исповеди онлайн с возможностью оплаты с банковской карты…
На дворе ведь двадцать первый век!
Макс Димур.
06 сентября 2019 года.