Эти пожилые люди, о которых я хочу рассказать, жили когда-то со мной по-соседству. Тогда им обоим было под восемьдесят. Я частенько бывала у них; они угощали меня тем, что Вера Павловна приготовила и, что самое интересное, рассказывали мне о своём прошлом.
Оба они были интеллигентными образованными людьми. Пётр Васильевич прошёл всю войну от начала до конца.... Смотрю на фотографию: красивый тёмноглазый молодой человек, грудь густо увешена боевыми наградами.
- Я тогда ещё не был женат, - сказал Пётр Васильевич, показывая на фотографию. Затаив дыхание, я ожидала его рассказ: меня прямо-таки распирало от любопытства; а именно один вопрос так и мучил меня изнутри; мне хотелось кое-то услышать подробно!...Но Пётр Васильевич ничего больше не сказал, а я внутренне томилась: «Прилично-неприлично будет спросить?». На этот раз, когда мы рассматривали фотографии, я так и не задала свой вопрос, хотя мне было очень трудно его не задать. Но зато в другой раз... Вот, как это было. Я пришла к ним. Вера Павловна, как всегда, захлопотала на кухне. Естественно, я была не голодная, - в Германии голодных нет,- но это же наше, российское, принимать гостей с застольем, и хотя мы немцы, но всё же немцы русские, и в этом наша гордость. Итак: она накрыла стол, но не на кухне, как обычно, а в зале. В этом было нечто торжественное. Пётр Васильевич сидел на диване, и мы начали с ним разговор о том, о сём. К тому времени, когда стол был уже накрыт и хозяйка пригласила нас присаживаться к столу, я почувствовала, что созревает та обстановка, когда мне можно будет задать свой вопрос.
Знаете, как было приятно пить чай в этом мирном, скромном общении! Когда-то я плакала горькими слезами, видя, что судьба моя складывается так, что мне приходится общаться только с детьми да стариками: это казалось невыносимо скучным! А теперь я сидела в обществе этих милых стариков и мне было интересно. Нет, нам всем было интересно; прежде всего от того, что общение людей разных возрастов само по себе уже интересно! И вдруг в эту непринуждённую обстановку аккуратно вписывается уже давно мне не дававший покоя вопрос:
- А как так получилось, Пётр Васильевич, что Вы, русский офицер, ветеран войны, воевали с немцами, дошли до Берлина, а вернулись домой и женились на немке? Это как-то противоречиво...
Да, Пётр Васильевич был абсолютно русским человеком. А в Германию он переселился, потому что был женат на абсолютной немке. Это меня ужасно интриговало и мне хотелось узнать об этом подробно. Но подробностей он мне сообщил, как и подобает, наверное, фронтовому офицеру, не много.
- Ну, во-первых, я воевал не с немцами, а с фашистами, а это разные вещи; а во-вторых — любовь! - ответил он и, как договорившись, они оба улыбнулись. И было похоже, что его рассказ на этом закончился; он замолчал и не собирался больше ничего добавлять. Пришлось докучать неразговорчивому деду:
- Но ведь в то время к немцам было плохое отношение!
- Да, мне пришлось дорого за это заплатить: меня исключили из партии и уволили с работы. Но мы с Верой поженились и прожили счастливо!
- А как вы встретились? - решила я наступать дальше, раз уж он разговорился.
- Пушкин Александр Сергеевич познакомил нас! - ответил он. Вера Павловна засмеялась и тут же притихла, когда Пётр Васильевич стал пояснять:
- Это было вечером на Пушкинской площади! Было так хорошо, свежо. Я шёл, неторопливо прогуливался, любовался тем, что видел... И вот идёт мне навстречу девушка, совсем одна... Она показалась мне необычной, не такой, как все. Много видел я разных девушек... На фронте какие были замечательные девчата!... Но эта была особенная! И захотелось мне спросить, как её зовут. Я сделал шаг в её сторону; она заметила это и насторожилась. Её голубые глаза сразу же вскружили мне голову. «Девушка, как Вас зовут?» - спросил я. Она засмеялась. А когда она всё же ответила «Вера», я подумал: «Эта Вера должна стать моей!» Так и произошло. А когда я узнал, что она немка — было уже поздно: любовь!
И мы все вместе засмеялись.
2010 г.