Окончательным водоразделом жизни северонигерийцев на до и после стала прихватизация. Многие исследователи северонигерийской истории уточняют: да, до проведения прихватизации фабрики, заводы и пароходы принадлежали государству, но лишь формально, а фактически всеми благами страны пользовалась узкая прослойка номенклатуры. Автор с этим утверждением согласен, но с двумя важными оговорками. Первая: номенклатурные должности не передавались по наследству. Член Политбюро не мог передать по наследству свой пост внуку, и таким образом происходил естественный отбор. Частная же собственность наследуется. Если папе удалось в смутное время отжать несколько лесхозов, то и тупой как дерево сын, родившийся баобабом, будет рулить лесами: происходит неестественный отбор. Да что там собственность: в новое время даже лидер колумнистнистической партии Ваннадий Брюзганов вознамерился усадить на свое место внука.
Вторым отличием являются условия труда. Тарифные ставки, режим труда и отдыха, порядок предоставления социальных гарантий и охраны труда определялись государственными и отраслевыми нормативными документами. В новейшей же истории все вышеперечисленное отдано на откуп владельцев-олигархов, бросающих работникам крохи с барского стола после покупки очередного джета или яхты. Потому в шахтах Северной Нигерии трупов шахтеров добывается больше, чем самого угля.
– Охрана труда?
– Не, не слышали...
Хозявами колонии Соснопрайсину (занимавшему в стране должность президента, а по факту в хозяйской бухгалтерии проходившему по разряду менеджера по работе с сырьевыми колониями) была поставлена задача как можно скорее избавиться от государственной собственности. И предприятия, созданные трудом нескольких поколений северонигерейцев, уходили буквально за копейки в частные руки. Новым собственникам активно подыгрывали северонигерийские чиновники, понятное дело, отнюдь не безмозвездно. Умеющим читать и считать северонигерийцам известно, что абсолютно все члены правительства первого состава в результате своих неустанных трудов оказались долларовыми мультимиллионерами. Казалось бы, с такими успешными госменеджерами, денно и нощно заботящимися о процветании страны, граждане Северной Нигерии должны были кататься как сыр в шоколаде, но почему-то этого не случилось...
В результате прихватизации они ни то, что обещанных двух Волг, но даже и одной Оки не получили. Да что там Ока, подавляющему большинству северонигерийцов не досталось даже ржавого насоса от велосипеда. Такая вот, как любил говорить первый президент Северной Нигерии, загогулина...
Особой вехой в новейшей истории стоят залоговые аукционы. Схема была, как и все гениальное, примитивно проста: бюджетные деньги, предназначенные северонигерийским учителям, врачам и пенсионерам, путем всяческих ухищрений, которым позавидовал бы сам Остап Бендер, оседали на счетах определенных банков.
Насытившиеся народными деньгами банки, кто напрямую, а кто посредством финансово-промышленных групп, в состав которых входили, отрыгнули в виде займа под процента часть денег правительству обратно. Правительство же подсутилось и в обеспечение кредитов передало банкам в залог контрольные пакеты акций крупнейших предприятий страны. Надо сказать, что сумма всех кредитов составляла лишь малую толику от реальной стоимости заложенных активов. Естественно, правительство не собиралось возвращать деньги банкам, тем, впрочем, не очень сильно этого и хотелось. После ожидаемых невозвратов банкиры моментально переоформили заложенные предприятия и стали хозяевами страны де-юре.
Число аффилировшихся с властью банков было равным десяти. Пиявкабанк, Рэкетбанк, Банк "Отжим", Рейдербанк, Шулербанк, Банк "Меняльный Кидала", Банк "Кидальный Меняла", Туфтабанк и Фуфлобанк. Особняком стоял ещё один, почему-то считавшийся государственным, Гоп-стоп банк, присвоивший деньги целого поколения северонигерийцев. Владельцы привилегированных банков грызлись между собой как пауки в банке, давали взятки различным властным группировкам, имели собственные телеканалы, радиостанции и газеты, в которых смешивали с дерьмом конкурентов. Несмотря на беспрестанные распри, между конкурирующими банкирами имелось и нечто общее, не афишируемое широко. По странному стечению обстоятельств все они имели подданство ещё одного образованного сразу после второй мировой войны государства... Эра банковского засилья получила название Децибанкирщины.
О схеме относительно недавно поведал, не стесняясь ни капли, заправлявший процессом Капитолий Вихряйс. Чистосердечное признание могло бы ему послужить смягчающим обстоятельством, вздумай вдруг кто в отношении Вихряйса возбудить уголовное дело. Впрочем, все благоразумные северонигерийцы понимают, что в отношении Капитолия, являющегося живым памятником эпохи первоначального накопления капитала, полностью применима бессмертная фраза джентльмена удачи, роль которого гениально исполнил Савелий Крамаров...