4.1. Харабали.
ПЕРВЫЕ ДНИ.
Об этих наших приключениях надо рассказывать отдельно!
После первого курса всем желающим и не очень, кроме больных и немощных, вручили комсомольские путевки, и после окончания сессии , 8 июля. отправили нас большим студотрядом на уборку… нет, не картошки, а помидоров в Астраханскую область, поселок Харабали.
Многие из нас первый раз уезжали так далеко от дома одни, и родители, конечно, волновались. На Курском вокзале провожающих было больше, чем студентов. Стоял предотъездный шум и гам, кто-то уже бренчал на гитаре, мамы и бабушки отдавали последние советы и распоряжения, а мы старались поскорее избавиться от опеки и зайти в вагон. В зеленой студотрядовской форме мы выглядели как настоящие военные, она шла и ребятам и девчонкам, придавая нам какую-то строгость и накладывала ответственность.
Наконец, мы расселись по местам, и поезд медленно стал отходить от перрона. Нам вслед раздавалась мелодия «Прощание славянки" и последние обрывки слов родителей, но мы были свободны, и теперь не знали, что делать с этой свободой. Ехать предстояло почти трое суток , и все принялись уничтожать аппетитные домашние пирожки и жареных кур, отварные яйца и хрустящие малосольные огурчики — все, что любящие родственники успели засунуть в рюкзаки и чемоданы своих чад. Как ни странно, ехали мы, девочки, в купейных вагонах, по 4 человека в купе, а мальчики — в плацкартных, отдельно от нас. Не знаю, чем была вызвана эта дискриминация, но продержалась она недолго: через час мальчишки явились к нам в гости и осели до вечера, пока командир отряда не объявил по громкой связи, чтобы все вернулись на свои места.
Гости «мужеска полу» оказались вечно голодными, поэтому за первый день наши запасы продовольствия были почти уничтожены, и в последний день пути мы продержались на печенье, шоколадках и прочих сладостях, а мальчишки выпросили себе по банке тушенки из сухого пайка, который предназначался на первый день приезда, пока мы будем обустраиваться в лагере.
По мере удаления от Москвы в вагоне становилось все жарче, слабые кондиционеры работали через один и уже не справлялись со своими функциями.
В тамбуре и коридоре были открыты все окна, но это не спасало: мы тихо плавились как масло на сковородке. Пейзаж за окном сменился на унылый и безжизненный, солнце палило немилосердно. Мы лежали на полках разморенные полуденной жарой, всю воду в титане мы выпили, вагона-ресторана в нашем поезде по известным причинам не было, в степи поезд останавливался редко, перегоны между станциями были длинные, и мы безропотно ждали очередной остановки, чтобы купить воды.
Было так жарко, что уже не только хохмить или петь под гитару не хотелось, но даже шевелиться. Я, хоть и провела полжизни на юге — тоже умирала вместе со всеми: все-таки астраханские степи - вовсе не побережье Черного моря.
Наконец показалась наша станция, мы вывалились на горячую платформу со своими манатками, мальчишки тащили еще и рюкзаки с сухим пайком, и мы поплелись к реке на паром. Паром уже ждал нас на пристани «Енотаевск» на притоке Волги — реке Ахтубе. И хоть босиком по воде походить нас не пустили, зато привели в ближайший дом в поселке, где хозяйка напоила нас чудесным холодным парным молоком утренней дойки. Мы сразу ожили и уже в хорошем настроении поплыли к месту назначения — к поселку Харабали.
Приплыли, поднялись на пригорок, но вместо обещанного обжитого лагеря увидели два дощатых длинных барака без света, с деревянным настилом по всей длине в виде нар, на которых лежали кучей марлевые накомарники и мешки из ситца — они предназначались в качестве матрасов и наволочек, которые надо было самим набивать сеном из большой копны, лежащей за этими сараями.
На пригорке стояли две будки синего цвета определенного назначения. И когда тебе надо было ее посетить, то ты всходила на пригорок , как на эшафот — под пристальными взглядами всех присутствующих, прямо напротив столовой.
Картина вырисовывалась довольно грустная, никто даже компотику не сварил к нашему приезду, а пить так хотелось!
Мы пошли привязывать накомарники к потолку, чтобы определиться со спальными местами — один накомарник на двоих размером 1.80 на 1.80 — меньше, чем на кладбище! Повесили накомарники, определились с напарниками по жилью, набили матрасы и наволочки сеном и попробовали разместиться в своих норах, чтобы что-то поправить, пока светло, и сквозь просветы в досках проникает хоть какой-то свет..
И вот тут оказалось, что в этом сене кто только не живет:и муравьи, и кузнечики, и сверчки и еще какие-то насекомые, а кому-то даже мышь-полевка попалась — вот крику-то было!
В общем — досталось поначалу нам, московским фифочкам! Духота в этих накомарниках была жуткая! Днем в них лежать было невозможно из-за жары, а ночью еще и из-за комаров, которые все равно пролезали внутрь и звенели над ухом всю ночь, пока не удастся в темноте его прикончить. Если ночью тебе приспичило в туалет — это надо было делать с космической скоростью, иначе комары сожрут. А уж если надо водички из колодца достать или зубки на ночь почистить, то комары на тебя садятся просто черным слоем и сидят, пока не отряхнешься. Сначала мы от них очень страдали и дико чесались, но через несколько дней организм и к ним привык, и почесуха прошла.
Пока мы устраивались, назначенные дежурные пытались сварганить хоть какой-нибудь обед из каши с тушенкой и картофельный суп. Местная администрация сжалилась и привезла нам несколько больших молочных бидонов с зеленым чаем. Но он оказался горячим — в рот не возьмешь. Мы разозлились на них, что будто издеваются над нами: и так пить хочется, а они кипяток привезли, чтобы мы тут от жары умерли. Только позже мы поняли их объяснения: на жаре холодной водой не напьешься! И мы быстро привыкли к горячему чаю — его много не выпьешь, а жажду утоляет хорошо. И потом, когда нам в поле привозили эти бидоны с чаем, мы уже не бросались к ним наперегонки, а пили по несколько глотков и шли работать. Вроде и пить не хочется, и пот градом от лишней воды не течет.
Молодые организмы быстро привыкли к жаре, горячему чаю, работе на солнцепеке с восьми утра до трех дня, научились готовить еду из подножных овощей - собирали на полях кабачки, баклажаны, капусту, лук, помидоры, зелень и делали отличную овощную икру или скорее сотэ, так как овощи там были кусочками, а не пюре, и ели свои овощи на зависть ленивым окружающим. Самым противным на завтрак была сопливая геркулесовая каша и кофейный напиток «Здоровье» без молока. Мерзкое воспоминание, но приходилось есть и пить. Потом привыкла, но геркулес и кофе до сих пор не люблю.
В первый же день нас разделили на бригады, выбрали бригадиров, и на следующий день в 8 утра мы отправились знакомиться с объектом нашей предстоящей деятельности. Это оказалось бескрайнее поле с помидорами, кучей пустых деревянных ящиков и пустые ведра. Помидоры молочной спелости мы собирали в ведра и приносили к пустым ящикам, где потом аккуратно укладывали их по ящикам, а потом мальчики грузили эти ящики на грузовики и отвозили на склад, а уж оттуда водным транспортом они отправлялись в Москву и другие города.
В первый день нам казалось, что к вечеру мы просто умрем от жары. Хоть в поле и стояли поливалки, похожие на больших стрекоз, из крыльев которых брызгала вода, но окатившись водой, все равно быстро высыхаешь, и опять становится жарко. Со временем привыкли и к жаре, работать стало легче.
http://www.proza.ru/2019/09/05/1443