Пролог.
Эту историю я услышала от подруги. Тема актуальная на сегодняшний день. Кажется, когда тебя лично это не касается, оно не так страшно, не так важно. А еще этой темы боятся очень многие. Люди, испытавшие эту участь на себе, или беда коснулась их родственников, стремятся не говорить об этом. Все боятся осуждения близких, знакомых, и поэтому тихо помалкивают.
И вот, когда я стала расспрашивать еще и еще своих знакомых, оказалось, что у всех до единого в ближайшем окружении была подобная история. История, как правило, с одинаковым печальным концом о том, как страдают близкие от осознания того, что тот, кто им дорог – в беде, и что возможно скоро придется с ним расстаться на всегда. Это хуже, чем узнать, что у него предположим рак, который убьет его. Это – как очень медленный суицид. Но тот, кто добровольно себя медленно убивает наркотиками, даже не подозревает, как он уничтожает любящих его людей. Как отравляет им жизнь, вгоняет в депрессивное состояние. От того, что ты хочешь и не можешь помочь своему любимому, чувствуешь себя бесполезной калекой, развивается комплекс неполноценности. И ты уже сам готов лечь в могилу, только бы не видеть, как медленно истлевает твой близкий, дохнувший аромат конопли. Самый верный способ привести себя в состояние сумасшествия - это стать вовлеченным в дела других людей, а самый быстрый путь стать душевно здоровым и счастливым - это стремиться заняться своими собственными делами. Но тут это не срабатывает.
Я надеюсь, что если хоть один человек, прочтя эту повесть, не станет принимать наркотики, или, что еще лучше, прекратит их принимать, я буду очень благодарна Богу, который посылает мне эти мысли. И, кто знает, может тогда, я буду считать, что в своей жизни я хоть кому-нибудь сделала доброе дело. Всем, кто согласился поговорить со мной о наркомании, огромное спасибо! Имена и фамилии вымышлены.
***
Кому интересны чувства наркомана?! Кому нужна его судьба?! Он иной. Он не такой как все. А потому и на сострадание и сочувствие не имеет права! К сожалению, это стереотип поведения всех правильных и праведных. Крик о помощи им не услышать. Ведь сытый голодному не разумеет!
Часть первая
Приход.
- Как Вас зовут?
- Алекс.
- Алекс, это Алексей или Александр?
- Александр.
- Вы работаете?
- Да-а.
- Где и кем?
- Фармкомпания «Акцент», директор.
- Странно… в направлении указано, что Вы безработный.
- Да?... Вчера вечером еще работал…
- Покажите термометр.
Алекс медленно ковыряется в рубашке, с трудом достает термометр и протягивает медсестре.
- 35,6. Как Вы себя чувствуете?
- Да мне зашибись.
- Давайте померяем давление.
- Ну, если Вам интересно, давай.
- 90/70. Для мужчины очень мало.
- Давайте завершаться.
- Хорошо, проходите в соседний кабинет переодевайтесь и представьте к осмотру вещи.
Да-а, это называется кабинетом. Четыре стены синего цвета, бетонный пол и кушетка. Прикольно! А это что за амбал? Похоже санитар.
- Слышь, выйди, а. Я переоденусь.
- Переодевайтесь в моем присутствии. Это правило № 1. Все личные вещи на кушетку к осмотру – правило № 2.
- Хм… пожалуйста.
- Сопровождающие есть? Лишнее нужно вернуть.
- Здесь лишнего нет.
- Сигареты, чай, кофе, сотовый телефон нельзя – правило № 3. Оставляем упаковку минералки, чистое белье, тапки. Все! Остальное – на возврат. Распишитесь. Да, и кольцо обручальное тоже снимайте.
- Кольцо-то нафига?
- Правило № 4.
- Девушка, Вы бы сразу сказали, что Вас лично берет заведующая.
- Откуда я знаю, что можно говорить и где, а что нельзя.
- Здесь все сразу говорят, без обиняков.
- Постарайтесь создать ему максимально комфортные условия. И уж пожалуйста помягче с ним. Он сейчас не в адеквате.
- Я заметила, когда оформляла его. Он принимал сегодня наркотики, и во сколько последний раз?
- Да он всю ночь ходил накуривался. Ему было страшно. Все боялся, вдруг духу не хватит сюда прийти. Утром еле поднялся с постели. Вот с другом его до машины волокли.
- Ясно. Вы сейчас заберите лишние вещи и проходите к заведующей на беседу. Она Вас уже ждет.
- Господи Боже! И даже кольцо обручальное сняли.
- Да, иначе они тут находят лазейки, продают с себя все что можно и покупают то, что нужно. Хоть и режим здесь строгий, но за всем не уследишь, не тюрьма ведь. Хотя и в тюрьме знаете-ли… всякое бывает.
- Вера Николаевна, здравствуйте, проходите, присаживайтесь. Ознакомлю Вас со здешними правилами. Давайте сначала решим, сколько здесь будет пребывать Ваш муж?
- Мне нужно, чтобы он осознал всю тяжесть своего положения, чтобы перенес ломку и психически настроился порвать с грязным прошлым.
- Ломку мы с него снимем. Положение свое он осознает. А вот последнее… увы обещать не буду. Они ведь выходят от сюда чистенькие. И бывает, на следующий день поступают с передозировкой.
- Да. Но ведь он не колется и не нюхает.
- Хрен редьки не слаще. От того, что они курят на сегодняшний день, в мозге происходят необратимые процессы. Это раньше анаша и все. А теперь там сплошная химия. Страдает весь организм. В общем, с учетом его интоксикации – недели две ему тут надо побыть. О его состоянии узнавать будете через меня напрямую. Звонить будете по средам с 10.00 до 13.00. И никаких передачек, если Вам результат нужен. Здесь он будет под вымышленной фамилией и с другим адресом. В картотеки его дело не попадет. О стоимости поговорим при выписке.
- Спасибо Вам большое. А палату можно покомфортнее?
- Палаты все одинаковые. Это и лучше для него. Протрезвится, посмотрит, во что превратился. Может, проймет. Езжайте вы уже домой! Не изводите себя переживаниями. Вы действуете для его же блага. Отдохните! Вас еще ждет тяжелый период его адаптации к трезвой жизни.
- Да, да конечно! До свиданья.
День первый
Здание постройки 1939 года. Красный кирпич от времени и близ лежащей дороги стал землисто-бурым. На окнах ржавые решетки. Вся территория обнесена неприступным забором. В палатах серо, сыро, мрачно. Окно высоко под потолком. А потолок хоть и трехметровой высоты, давит своим массивом, своей замшелой серостью. Полумрак. Узкие коридоры и в них дебильные лица повсюду. В соседнем крыле душевнобольные. Стойкий запах хлорки и разъеденной мочи. Мрачные серые тела: кто двигается, кто лежит. Они какие-то все одинаковые.
«Офигеть, как это я сюда попал? Ах да, последнее время Верка все зудила про больничку. Ну что, поздравляю тебя, Алекс, ты здесь! Так… надо пойти лечь и уснуть. И этот бред закончится…»
- Иванов, на выход!
- Что так орать? Поспать не даете!
- Да я уже около тебя 10 минут стою!
Алекс садится на край постели. Дико озирается по сторонам.
- Где я?
- Почти что в раю! Готовься к процедурам.
- Стой, стой какие процедуры! Давай домой. Хватит, поприкалывались и будет.
- Давай руку, будем капаться. Лежать будешь долго. Если затошнит судно рядом. Наблюешь мимо, убирать будешь сам.
- Э, э, э… мы так не договаривались. Давайте мужики полюбовно в разные стороны.
- Давай, давай готовься.
- Вы что хотите делать? Вы что бить будете? А-а-а-а!
- Стас зайди в 7-ю у нас буйный.
Зашел еще один санитар.
- Какой день в больнице? Первый? Тогда конечно фиксируем.
Алекса привязали к кровати, поставили капельницу и оставили наедине со своими мыслями, страхами, переживаниями.
«Бред какой-то! Зачем я здесь? Это все Верка виновата! Ужас, как это пережить? Надо больше спать. Но уже и спать не хочется. Дерьмом каким-то пичкают. Мутит ужасно. От махорки и то лучше. Все кружит… что это… потолок… одеяло… что… …»
«Господи, блевать совсем нечем. Так холодно»
- Люди закройте окна! Помогите!
- Ты чего кричишь?
- Сделайте что-нибудь! Холодно! И тошнит!
- На улице жара, в палате духота, а тебе все холодно! На вот тебе одеяло.
- Развяжите! Мне надо домой.
- Здесь пока твой дом. Лежи милок, наслаждайся процедурами. Судно вот на табурете. Старайся не гадить мимо.
- Да что же это! Мне домой надо! Развяжите! Уберите капельницу! Мне плохо!
- Ты покричи, покричи! Может легче станет. Потерпи до завтра, завтра поотпустит маленько.
«Почему меня не отпускают? Зачем я им? Вроде долги пока не так велики. Может это конкуренты по бизнесу. Так что, и Вера с ними заодно? Не может быть. Прикинусь послушным, может, удастся с кем-нибудь договориться, чтобы выпустили меня отсюда. Башка трещит, кружит. Блевать нечем, одна желчь»
- Ну, наконец то! Сколько вы дерьма в меня влили!
- Не больше чем ты накурил. Лежи, отдыхай.
- Стоп, стоп, стоп!!! А развязать?!
- Тебе покой нужен! Сейчас постарайся уснуть. Тебе феназепам вкололи.
«Господи! Вот ведь я лох! Зачем на все это подписался! Жил себе жил, ну подумаешь с накуркой занесло. Просто надо было поменьше курить, а так-то все «Ок». Вера все жалуется: с детьми не общаюсь, денег не ношу. А где же их взять, если «химия» подорожала? Вот пакетик уже 5000 руб. стоит. А хватает его на сутки. Не! Надо как-то на два дня тянуть… О чем это я? … А вот когда был маленьким, мама любила меня. На коленки посадит, обнимет. Хорошо! Сказки читает. Читает… С сеструхой Светкой ночами тоже читали. Отец свет вырубит, так мы под одеялом с фонариками… А на море как ездили….
Море… Чайки кружат белым облаком над катером. Я кидаю хлеб. Скоро пристань. Мы выходим на берег. Огромная песчаная коса разделяет море с лиманом. На море не большой шторм. Бежим к лиману. Воды в лимане мне, 4-х летнему покалено. Я смотрю на песчаный рельеф, выгравированный волнами. Мерное покачивание волны. Голова кружится… не хватает воздуха… что это? Я тону? Светка тащит меня за волосы, утирает, трясет. И вдруг, я вижу, что это совсем не Светка. Это моя Вера тащит меня из болота. Тащит, а меня по горло засосала трясина. Вера! Не отпускай меня!... Я просыпаюсь в холодном поту! Воздуха не хватает. Кругом темнота, лишь сквозь щели закрытой двери пробиваются в кромешный мрак, тоненькие полоски света. Где я?!...
День второй.
-Доброе утро Алекс!
- Если его можно так назвать. Я пока никакой доброты не увидел.
- Солнце светит, птички поют – значит уже утро доброе!
- Я не видел ни того, ни другого.
- Как ваше самочувствие? Давайте померяем давление, температуру. Сейчас вы пойдете на процедуры.
- Меня отвязывают, это прелестно!
-Надеемся на ваше благоразумие. Если что, опять забинтуем.
- По коридору можно погулять?
-Пожалуйста.
Алекс отправился по коридору. Серые мрачные стены, белые двери, словно в кельи отшельников и нигде обозначения «ВЫХОД». Вдруг до его плеча легко коснулась чья-то рука. Алекс вздрогнул, обернулся. За ним стоял человек неопределенного возраста. Человеком его, пожалуй, не назовешь. Он был одет в тряпье, совершенно не бритый, волосы на голове не мыты и не чесаны, от него страшно разило потом.
- «ВЫХОД» есть!
Алекс подался к нему ближе, заговорщически подмигивая. Но он отстранился и повторил:
- «ВЫХОД» есть! Не принимай наркотики!
Он как-то странно выкатил глаза и обнажил гнилой ряд своих зубов.
Алекс шарахнулся в сторону.
- Ты кто такой, придурок?!
- Я, это ты, в скором будущем!
Он залился беззвучным смехом. Чем больше он смеялся, тем сильнее оседал на пол. Алекса прошиб озноб. Хотелось врезать ему. Хотелось запинать его до смерти. Приступ ярости душил Алекса. Он быстро зашагал по коридору. Все двери, ведущие в общий коридор, были заперты. На некоторых были решетки с замками. «Тюрьма!» - подумал он.
- Боже! Но где-то же должен быть выход! Мне надо срочно убираться отсюда. Меня здесь доведут до психушки. Хотя о чем это я?! Я ведь и так в психушке! Господи помоги мне хотя-бы раздобыть телефон!
В проходе показался санитар.
- Ты чего это бледный такой? Плохо тебе что-ли? Смотри-ка, потом обливаешься! Давай-ка дружище на процедуры!
- Помоги друг! Выручи! Дай телефон на один звонок, отблагодарю не поскуплюсь!
- Давай, давай, шагай на укольчик или что там у тебя, капельница.
- Помоги! Век не забуду.
- Послушай, у меня здесь таких как ты, целое отделение! Если каждому давать позвонить, денежки быстро закончатся!
- Говорю же не задаром! И чего это ты ласковый такой! Опять меня связать хотите?
- Будешь вести себя хорошо, связывать не придется.
- Скажи, а что это за чувак такой? Вон там, у стенки корчится.
- Где?!
- Да вон же!
- Видно совсем лихо тебе. Это мешок с грязным бельем, там, в палате постель меняют.
После капельницы сморил сон. Силы не было даже шевелить руками. Во рту сушь. Хочется пить. При первом же глотке воды опять рвота. Только забудешься сном, в теле как будто током ударит, дернет и опять отпустит. И все время невыносимо болит голова.
На обед попытался съесть какой-то жидкой баланды. От второй ложки побежал блевать. Господи, сейчас бы хоть хорошего кофе или чая. Суки, все отобрали. Нужно найти способ хотя бы дозвониться до Веры. В палате еще трое. Конченые нарки. У них совсем иной мир. Они все это терпят как будто им это не впервой. Их ничего не беспокоит. Они висят над временем, над ситуацией. Они не входят в день сегодняшний. Они покинули день вчерашний. Они между…. Нечленораздельное мычание постоянно напоминает об их присутствии. Они сами по себе, но что-то незримо связывает их. Да… я не хочу быть таким. Когда все это началось?!
- В пять часов прогулка. Желающие могут выйти во двор, подышать свежим воздухом.
Ждал пяти часов как пришествия Господние. Вышли. Серый двор. Совершенно не понять какое время года. Земля вытоптана. Растительности никакой. Каменный забор, а за спиной это жуткое здание больницы. Кто стоит, кто сидит, кто нервно меряет шагами двор. У всех какие-то нервные навязчивые движения почесывания-поглаживания. Ага, вот оно счастье! За углом, похоже, кто-то с телефоном.
- Братан, не откажи в звоночке!
- Что я с этого буду иметь?
- Сочтемся, в долгу не останусь.
- Ты на долго здесь?
- Я думаю на неделю…
- Если закидон надо будет сделать, сделаешь?
- Попробую.
- Не надо пробовать, надо делать! Я научу как.
- Договорились.
- На телефон, у тебя есть одна минута.
Как же вспомнить Веркин номер. Позвоню на работу ей.
- Девочки будьте добры, Веру Николаевну срочно к телефону. Что? Нет на работе. Передайте ей, чтобы она срочно привезла мужу телефон. Дело крайней необходимости. Завтра уже будет поздно.
- Привет, моя дорогая! Как там мой братишка?
- Ой Света, и не спрашивай. Вчера с Саней его еле укатили.
- Что опять принимал?
- Да всю ночь. А сегодня уже девчонкам моим на работу звонил, просит, чтобы я ему телефон привезла. Видать очень плохо ему. Да ведь в телефоне у него все явки и пароли.
- Ты знаешь, лучше один раз быть жестокой и отказать ему, чем дать ему возможность вернуться к старому и продлить его муку.
- Я тоже так думаю. Ведь нашел же откуда позвонить.
- Когда он был маленький, у меня почему-то всегда был страх потерять его. Он часто болел, а я в ужасе неумело просила Бога не забирать у него жизнь. Тогда мне казалось самым страшным потерять брата.
Много раз случайно я спасала ему жизнь. Ну, например, когда он начал ползать по полу, у него в руках оказались ножницы. Может, мама их оставила. Она, бывало, кроила на полу. И через всю комнату был брошен удлинитель. Так он взял эти ножницы и засунул в розетку удлинителя. Когда я обернулась к нему, его трясло. Я не знаю, как я сообразила выдернуть из розетки удлинитель. Все произошло мгновенно.
Потом он играл на улице. У нас двор был в стороне от проезжей части и машины практически в него не заезжали. Алексу тогда года три было. Он построил домик изо льда прямо на парковочной площадке во дворе. И вдруг я выхожу из подъезда и вижу, как сдает задом большая военная машина прямо на этот домик. Алекс тогда бросился спасать свое строение, а я бросилась спасать его. Оттащила волоком за шарф и все. Потом думала, что могла наверное задушить его шарфом. Но все происходило за доли секунды. Водитель не мог видеть, что сзади ему под колеса кинулся малыш. Это просто счастливая случайность.
На море тоже случай был. Когда он смотрел на волны, у него закружилась голова, и он упал в воду. Я была рядом, увидела, схватила за волосы и вытащила. Потом думала, какой дурак мне сказал, что нужно утопающего тащить за волосы. Это совсем неудобно.
Потом у меня родилась дочь, и как-то забота о нем отлегла на второй план. Хотя всегда на подсознании был страх потерять его. А сейчас что происходит? Он уплывает, в какую-то сизую мглу и я ничего не могу сделать. Это страшно осознавать.
- Да! Ты знаешь, я так устала! Ведь мы ходили к психологу, она прорабатывала с ним всякие ситуации, взывала к совести, но все бесполезно. Он соглашался с ней, кивал головой. Потом ехал домой и накуривался.
- Может быть его детьми пристыдить?
- Да ты о чем, дорогая? В саду ему уже несколько раз не отдавали сына. Звонили мне и говорили, что наш папа не в адекватном состоянии. Психолог спрашивала у него, как он будет реагировать, если обо всем догадаются дети. А он говорит: «мне по…»
- Такое ощущение, что это не брат мой, а какой-то чужой человек. Он ведь никогда таким не был.
- Да. Когда мы с ним познакомились, это был совершенно другой человек. Я его так сильно полюбила. Теперь я пытаюсь из осколков собрать лучшее, да у меня плохо выходит. Я не знаю, чем ему еще можно помочь. Иногда хочется пустить все на самотек, но потом что-то вдруг всколыхнется, и я опять начинаюсь биться. Наверное - это любовь.
День третий.
«Общага мединститута. В комнате на 4 человека целое сборище. Кто-то пытается приготовить из «всего, что есть» «какую-нибудь еду»; кто-то играет в карты; кто-то просто валяется на постели. Все в предвкушении вечера, потому что на вечер – мероприятие. Вечером должны привезти анаши. А после анаши фантазия бьет через край, и уж по любому скучать не придется. Все ждут Ветрова, а он, гад такой, где-то задерживается. И вдруг, входная дверь с грохотом и клубами пыли падает плашмя прямо в комнату, и на пороге стоит Ветров. Ветров – который, ростом 160см, худенький, в очках и, о Боже, с химкой на голове. Он стоит и испуганно смотрит на происходящее: «Я всего лишь постучался! Она сама…». Все разом грохнули дружным смехом. Толи от того, что дверь упала, толи от того, что Ветров с химкой, толи от того, что такой хиляк так с дверью расправился, а толи от того, что дверь не вынесла вида Ветрова с химкой на голове и сама упала»
- Подъем! Проходим на процедуры!
А в голове стоит гул грохнувшей двери. По всему телу вздрагивание как от длительного смеха.
«Да-а-а! Весело жили. И покуривали редко, но метко. А вообще когда это все началось? И не вспомнить наверное. 16 лет уже как… Пожалуй, именно тогда я впервые испытал радость бытия. Радость была радостью, с заливистым смехом до слез, с внутренним состоянием полета, с чувством пьянящей свободы. Я был по настоящему счастлив только под ароматом конопли. Я был горд тем, что я владею некой тайной, сверх возможностью перелета из гадливого состояния уныния в рай под названием «АНАША». Жизнь приобретала яркие краски, все любили друг друга и себя»
- Вставай, вставай! Ты когда с постели слезаешь, сразу резко не вскакивай. Посиди, привыкни, когда голова кружиться перестанет тогда и вставай.
- Да надоели мне ваши чертовы советы! Ваша гребаная больница! И вы все вместе взятые! Провалитесь вы к черту! – Алекс запустил подушкой в двери.
«Знали бы вы, что значит вставай! Вставай – это когда ноги опустившись с кровати, несут тебя во двор, а руки уже набивают косячок. Ты делаешь глубокую затяжку и … вот оно – ДОБРОЕ УТРО, ВСТАВАЙ! Обидно лишь, что в ожидании этой минуты ночь длится слишком долго. Слишком часто просыпаешься, смотришь на часы, заставляешь себя заснуть, ворочаешься с боку на бок, психуешь до слез, изводишь себя до изнеможения и в какой-то момент проваливаешься в сон, как в черную дыру лишь только для того, чтобы проснуться через двадцать минут и опять посмотреть на часы.
Что же, пожалуй, в те беззаботно счастливые времена и появилась она – зависимость. Жизнь с анашой приобретала смысл, в то время как реальная жизнь доставляла страдания, казалась пустой, серой. Любое дело вызывало скуку, раздражение, мучение. И, как-то незаметно, период между накурками, стал болезненно долго тянуться»
На процедуры Алекс все же пошел.
«Надо опять найти телефон. Пусть она хоть мне кофе или чай привезет. Сука! Устроила!».
- Алло! Верочка! Привези мне чая и кофе, пожалуйста. Я себя хоть человеком буду чувствовать!
- Поговори с завотделением. Если она мне позвонит и скажет, что можно привезти, я привезу!
- Ага… Я тоже тебя люблю!
«Дожить бы до прогулки. Тошнит от всего. От всех здесь присутствующих, от еды, лекарства. И, кажется, внутри что-то жрет тебя. Уж не совесть ли? Бред! Все бред!
- Ало, Света, привет моя дорогая!
- Привет моя, моя! Как там наш пациент, не надоела я тебе?
- Да что ты, звони всегда. Просто у меня такое состояние не стояния.
Апатия ко всему, и хочется отдохнуть. Ну что я тебе скажу, он ведь опять звонил, просит кофе с чаем, человеком хочет себя почувствовать.
- Вот ведь настырный. Телефон за здорово живешь, раздобудет. Я думаю, что он все же должен осознать свое положение. Он должен понять, что это еще не самое плохое место, где он может оказаться. И он должен понять, что срок пребывания в таком месте может быть и длиннее, а в другом месте еще гораздо длиннее. Может после этого он сделает выводы.
- Жалко мне его. Но я понимаю, что на уступки идти нельзя. Если лечение обойдется не слишком дорого, поедем, наверное, на Алтай, отдохнем, детей возьмем. Пусть немного в себя придет.
- Может жизнь трезвыми глазами увидит. Может, одумается.
Беседа с психологом:
- Когда вы начинаете употреблять наркотики?
- Когда психую, когда скучаю, когда безвыходное положение, от радости тоже.
- То есть, все переживаемые вами эмоции вы усиливаете действием наркотика.
- Типа того.
- А после употребления что происходит?
- Сначала опьянение, эйфория, потом по-разному. Бывает подъем сил – но теперь это редко бывает. Чаще всего разочарование. Жаль потраченных денег, жаль, что опять не сдержался. Чувство обгаженности. Перед семьей стыдно. Тошнота. Головокружение. Во рту горечь. Иногда резкая головная боль. Начинаю суммировать потраченные средства на дурь. Волосы дыбом встают. - А сколько?
- Много, Вам лучше не знать.
-И все же озвучьте, это важно.
- 150 000,00 руб. занял и спустил, 500 000,00 руб. отдали долги. Сволочи! Отдавали постепенно, ушли незаметно. Примерно 100 000,00 руб. с фирмы – пока в подвешенном состоянии.
- Да, действительно не мало. А сколько вы еще хотите потратить денег на эту дрянь?
- Издеваетесь? Нисколько не хочу!
- Хм…
- Само по себе как-то тратится…
- Значит, все же на подсознании Вы не желаете и дальше употреблять наркотики. Я предполагаю, когда Вы прикидываете затраченные средства на наркотики и сопоставляете их с нуждами Вашей семьи, Вам становится очень плохо. Возможно, начинается приступ гнева на себя, за слабость характера, за отсутствие силы воли. Вы занимаетесь самоуничтожением до тех пор, пока не настанет пик депрессии. А дальше, чтобы облегчить свои душевные страдания, вы идете покупать наркотики. Круг замыкается.
- Так что, выхода нет?
- Из любой ситуации есть, по крайней мере, два выхода. Я думаю нужно сначала попробовать избавиться от депрессии.
- Да. Я понимаю. Все говорят: «Не парься, живи и радуйся» и все в таком духе. Но как-то через силу не получается улыбаться.
- На самом деле депрессия – это очень серьезное заболевание. У человека не вырабатываются эндорфины – гормоны радости. Ему очень тяжело нести на себе бремя бытовых обязанностей. Он на гране срыва. Не редко в таком состоянии безразлична жизнь, и бывает, больной даже ищет смерти от безысходности. И в это же самое время ему говорят: «Улыбайся, не парься, живи и радуйся». Это как дать человеку два огромных чемодана, нагруженных камнями, повесить на спину такой же рюкзак, заставить ходить с этим грузом. А потом сказать: «Ты что грустишь? Жизнь прекрасна, живи и радуйся, да улыбайся чаще!», и человек с непомерным грузом попробует изобразить подобие улыбки. Я думаю, получится звериный оскал. А после, этот несчастный забьет тебя до смерти своими чемоданами, ну или убьет себя.
Вот поэтому нам необходимо сначала избавиться от депрессии. Тут необходимо медикаментозное вмешательство.
- То есть, чтобы бросить наркотики, нужно присесть на колеса.
- Да, железная логика. Но все же Вы подумайте об этом. Вам необходим длительный курс психотерапии. Необходимо докопаться до корней вашей депрессии. Кстати, в Вашей семье наблюдались психические расстройства?
- Да, что-то там с бабулей было.
- В таком случае, Вам нужна наиболее точная диагностика. Думаю, без медпрепаратов сложно будет обойтись. На сегодня наша встреча окончена. Если у Вас появится желание поговорить со мной, приходите завтра в это же время.
Во дворе больницы шла прогулка. За угол по очереди забегал кто-нибудь из больных. Там творилось почти шаманское колдовство. Кто-то раздобыл сигареты, и самые избранные подходили сделать по одной затяжке. Никотиновая волна сбивала с ног ослабленный организм и из-за угла уже не выбегали, а шатаясь, нетвердым шагом выбредали вкусившие запретного плода, но счастливые пациенты.
День четвертый.
«Я спал! Проснулся всего пару раз за ночь. Но все же я спал. Да, действительно, как я мог себя так загадить наркотиками. Вах, вах! Какие правильные мысли. А внутри все орет: только бы поскорей убраться из этой больнички, да курнуть «махорочки». Что, скажешь – не так? Так дорогой мой, совершенно так! Это же ад какой-то. Меня всего разорвало пополам, начиная от макушки и до самых ягодиц. Я прямо вижу эту трещину. Каждая половина не хочет прислушаться к другой. Между ними война как у арабов с евреями. Мне охота наподдать им обоим, да вот только не пойму, где же я сам. Сегодня буду лежать, хорошо бы еще и уснуть. Попрошу капельницу в палату. Видеть никого не хочу. И себя показывать не хочу. Отвратительно! Вся жизнь дрянь! А в башке так и мозолит: «хоть бы пол дозы, тогда хоть мысли бы выстроились в один ряд». Вот так и лежу: одна половина меня пошла на лево, другая на право. А я? Почему же они меня-то бросили? Хотя, что такое я – неизвестно».
- Алекс! Принимай соседа. Поможешь ему, если плохо будет.
- Что, новенький что ли?
- Ну да. Тоже химией увлекается. Вам найдется, о чем поговорить.
-Это с ним, то? Он же покойник наполовину.
- На себя бы ты Алекс, посмотрел три дня назад. Прям за близнеца ему сошел бы.
«Ну вот, полежал спокойно! Черт бы его побрал! Да оно и к лучшему. А то с моими мыслями до шизофрении не далеко. Родной матерью, я ему, конечно не буду, но по крайней мере хотя бы врача смогу позвать».
Тишина длилась недолго. Новичок начал стонать, блевать. Потом на него нахлынула волна страха. Он стал звать на помощь, плакать от бессилия. Потом его накрыла паническая лихорадка. Он стал землисто-белым, покрылся холодным потом и весь дрожал как будто его достали из холодильника. Через три часа он забылся тяжелым сном, но и во сне вскрикивал, вздрагивал.
«Этот больной, пожалуй, веский аргумент против левой половины. Хорошо, что я уже пережил такое».
- Света, родная, на тебе же лица нет! что случилось?
- Игорь, Алекс в психушке. Мне ужасно плохо. Скажи мне, муж ты мой единственный, что надо делать, чтобы помочь ему.
- Во первых успокойся. От тебя в данной ситуации ничего не зависит. Ох, и сколько же раз говорил я ему: «пора завязывать!»
- Надо же что-то делать. Может куда-то его изолировать?
- Хорошо бы, чтобы он сейчас с месяцок в больнице пробыл, потом в погребе подержать, чтобы одумался.
- Но ведь есть же какие-то поселения. Я понимаю, что прежде, всего он должен сам захотеть.
- Ерунда все это! Вот смотри, Серега Иванов, царство уму небесное, и в поселении жил, и в деревню к родственникам его отправляли, и где он сейчас?
- Но он же кололся, а этот курит.
- Наркотик – он и в Африке наркотик. Хоть кури его, хоть коли, хоть нюхай.
-Так что ж теперь, все совсем плохо? А что там с Серегой кстати было?
- Ну, кололся он. Папа у него какой-то начальник среди военных. Подсуетился, устраивал его в больнички разные, кровь чистили. Потом добрые люди адресок дали, отправили Серегу на поселения. Кажется, 7 тысяч в месяц такое удовольствие стоит. Забирали его от туда со светлыми мыслями. Остепенился вроде. Чтобы уберечь от влияния прежних дружков, отправили его к дальней родне в деревню какую-то. Все сначала хорошо было. Работать устроился. Потом выпивать стал, да сильно. Отправили его опять к родителям. Я с ним как-то разговаривал. Он рассказывал про поселение это. Та же секта, - говорит. Все держится на любви к Богу, однако тебя как личность практически уничтожают. Превращаю в быдло. И, - говорит, - через это превращение, человек должен озариться праведными мыслями и встать на путь истинный. Многим помогает это. Но ты же знала Серегу. Душа компании, заводила, любитель приключений, абсолютный добряк, любому придет на помощь. В общем, он признавался как-то мне: «голову все равно чем-то задурить хочется, пьянящего веселья хочется. Должно появиться что-то такое, что будет во сто крат интереснее наркотика. И самое страшное, что такое практически не отыщешь».
- Да помню, как он метался! К старым дружкам ему противно было возвращаться. А новыми пока еще не обзавелся. А уж когда по своей открытости и доверчивости он начинал рассказывать, через что он прошел, его и вовсе старались избегать и в приличные компании не принимали. А потом?
- Потом папа устроил его на хорошую работу, а он потерял ее из-за прогулов по пьянке. Потом его понесло, он стал все мешать и алкоголь и наркотики. В результате работа на мусорной машине стала единственной, где его взяли. А он, как ты знаешь, умудрился посередине города перевернуться на ней и погибнуть.
- Страшно… неужели государству выгодно иметь вот таких наркоманов? Это же болезнь! Это болючий чирий на заднице государства! Почему его не искоренят!
- Ну, дорогая, тебя опять понесло не в ту сторону. Давай подумаем, как с Алексом быть.
- Хорошо бы ему после больницы с Верой хоть на Алтай бы съездить. Там тишина, красота, а когда еще и любимая женщина рядом – совсем хорошо. Тем более он, кажется, любит там бывать.
- Да. А помнишь, ведь это он нас с тобой туда заманил.
- Вот я всегда удивляюсь ему. Стало парню интересно посмотреть на то место, где Обь берет свое начало. И ведь нашел. Помню, как мы ехали первый раз с ними. Горы кругом, красота. А он как бывалый алтаец, достопримечательности нам показывал. Такие сокровища Алтая: Тавдинские пещеры, остров Патмос, Чемальскую ГЭС. И у него все так запросто выходило. За один день и в пещерах полазили и монастырь посмотрели. А вот вечером, у костра грустным он мне казался.
- Да, а потом как до Усть-Кана добирались. Ведь дороги он совсем не знал. Первый раз поехал по этой «короткой дороге», которая оказалась обычной грунтовкой, да еще и в горах. И пыхтели мы по ней часа на три дольше, чем на длинной дороге.
- И ведь всегда приятное сделает: то ягод каких-нибудь купит, то мороженным угостит, а то найдет на перевале смотровую площадку, с обзором очаровательным. Сам заберется на гору и нас за собой затащит. А в Мульте, помнишь, конную прогулку организовал. Я бы ни за что сама на конях не отправилась. А уж когда к озерам повезли нас на УАЗике, я конечно в шоке была. А он все поглядывал: нравится или не нравится. А потом на Шумы повел сам, без провожатых. Он бы и до верхнего озера довел нас, да у меня голова кругом шла, чувствуется все-таки высота. Вот так он нас раз – и в одну поездку туристами заядлыми сделал. Я тогда все думала: «и вечно ему куда-то надо идти». А теперь вот понимаю его. Раз уж прибыл в одно место – посмотри все, куда дотащатся ноги и дотянутся руки.
«Интересно, здесь когда-нибудь делали ремонт? Потолок желто-серый, стены серые. Вот на оконной решетке следы белой краски, значит, когда-то делали. Ох, и вляпался же я. Нет, на самом деле надо завязывать с наркотой. Иначе весь мир таким вот серым кажется. Где взять сил?! Уехать надо хоть на край географии, хоть куда, только не здесь. Все опостылило. Кстати, а не сходить ли к психологу?»
- Я Вас внимательно слушаю.
- ……..
- Что ж молчание тоже полезно. То, что Вы пришли сюда это очень хорошо. И, пожалуй, иногда молчание полезней разговора.
- Завязать хочу.
- Это очень серьезное и смелое заявление. Если Вам удастся это сделать – можно совершенно точно сказать, что Вы совершите самый настоящий подвиг! Но вот в чем беда… кроме Вас этот подвиг никто не оценит. Все будут считать, что Вы просто вернулись к нормальной жизни. И поверьте мне, никому и в голову не придет, через что Вам пришлось пройти. Будьте готовы к этому.
- У меня проблема. Одна половина меня понимает, что все, баста, пора завязывать, а вторая половина ждет не дождется, когда я попаду на волю и снова накурюсь.
- Тут очевидный перевес. Вы сами на стороне первой половины. А вообще, тут разработана целая теория. Сейчас в Вашем организме живет наркотический дракон, или чудище, или еще как Вам угодно. В данный момент он, как Вы заметили, занимает уже не все Ваше тело, а лишь половину. Сейчас он в бешенстве. Он оголодал. Это чудище сейчас борется с Вами, просит подпитки. Если Вы не будете его подпитывать наркотиками и даже мыслями об оных, то он скоро уменьшится до не значительных размеров, а потом и вовсе покинет Ваше тело, как бесполезную оболочку.
- На счет перевеса: он очень легкий. Дома, я думаю, он будет у второй половины. Видите ли, первая половина имеет больший перевес. Она красива, сильна и оптимистична. Вторая же напротив – мрачна, измотана, согбенна, печальна, болезненна. Ну а теория… Смешно, детская сказка… хотя похожа на правду.
- Вы думали над моим предложением по поводу борьбы с депрессией.
- Нет. Вернее думал и мой ответ «нет». Не хочу попасть еще в одну зависимость.
- Решать конечно Вам. Однако если препараты принимать под строгим контролем врача, то проблем не возникнет.
- Попытаюсь справиться сам.
- Мне нравится Ваш подход.
Прогулка во дворе оказалась просто чудесной. Сегодня первый день не было дождя и по всему видно, что за пределами этой территории стоит летний, солнечный, теплый, ласковый день.
А вот со сном не вышло. Новенький всю ночь орал и блевал. Вонь в палате стояла невыносимая. Душил кашель. А в голове все глубже прорезалась трещина, виляя от одной половины меня к другой. Иногда накатывала волна припадочной агрессии. Тогда мне хотелось придушить новенького, разбить морды стареньким, вынести одним пинком дверь и, управившись со всем этим, покончить с собой. Ужасно хотелось выкурить обычную сигарету. Но я заметил, что в приступе гнева, или в любой другой момент, когда мои мысли чем-то заняты, или у меня есть какое-то дело, я совершенно безболезненно забываю о сигаретах. Это надо взять на вооружение.
День пятый.
«Утро. Глаза совсем не хотят открываться. Хочется спать, спать и спать. Это впервые со мной так. Надо вставать и собирать ребятишек. А за окном опять дождь. Господи, заквакаем скоро» - Вера села на край постели, ногой нашаривая тапочки. Подошла старшая дочь Мариша.
- Мам, тебе плохо?
- Нет, детка, с чего ты взяла?
- Ты сегодня с постели себя снять не можешь. Никогда такого не было. Мы с Костей, когда просыпаемся, обычно ты уже на ногах, завтрак готов, дома убрано, одежда приготовлена.
- Да устала немного. Мариша, отведи, детка, Костю в садик, да в магазин зайди, вкусненького чего-нибудь купи.
- Хорошо мам. А ты ложись, поспи еще, да дома сегодня ничего не делай, у тебя же отпуск.
- Ну, ступай, ступай.
Вера посидела еще на постели, взяла в руки книгу. Чтение никак не шло в голову. Мысли как по сточным канавам сливались в одну большую лужу под названием «муж».
«Вот когда я выходила за него замуж, мне казалось, что это конечно не лучший вариант, но вполне достойная партия. Не богат, не знаменит, зато есть воля, есть желание добиться многого. Потом, в какой-то момент, я поняла, что люблю его и, причем, очень сильно. Когда родилась Маришка, он просто светился от счастья. Помню, как забирал меня из роддома. В глазах стоял страх. Он хотел казаться сильным, независимым, но я чувствовала, как он переживает за эту маленькую крохотную девчушку. Потом Маришка подросла. Нас захлестнула работа. Он окончил институт, начал выстраивать свою карьеру. По выходным часто собирались компанией, веселились, где-то и выпивали. Не пойму, в какой момент его баловство анашой переросло в зависимость.
Ладно, пойду хоть цветником на улице займусь, может это отвлечет»
Только Вера перебралась в цветник, только творчески занялась работой, зазвонил мобильник.
- Алло, Вера Николаевна?
- Да, я Вас слушаю.
- Я звоню по поводу нашего пациента. На сегодня у нас есть кое-какие результаты: он пожелал расстаться со своим увлечением, принял помощь психолога. Можно его забрать уже в пятницу утром. Дальнейшее пребывание здесь, думаю, будет не целесообразным. Конечно, можно устроить ему номер люкс, но это будет на два-три порядка выше при оплате.
- Да, но мы договаривались на две недели.
- Так я Вам и объясняю: либо при прежней оплате, но в тех же условиях (что считаю в данный момент даже противопоказанным), либо перейти в люкс, но за другие деньги.
- Хорошо, я подумаю и перезвоню вам в течение часа.
- Думайте.
«Вот старая сука! Наверняка уже продала его место кому-нибудь другому. И аппетит у нее прямо-таки зверский. Это что же получается: в люксе за сто тысяч что ли, или еще дороже? Господи, как я устала! Пожалуй, заберу его, да поедем, прокатимся до Алтаю. Деньги рисовать я все равно не умею.»
- Алло! Это Вера Николаевна Вас беспокоит. Я заберу его завтра.
- Ну что Вы, зачем же завтра. Завтра ему еще проведут обследования, подготовят к выписке.
- За обследования дополнительная плата?!
- Нет, нет. Все уже включено.
- До свиданья!
«Каждый раз, когда я бреду по этому коридору, мне кажется, что жизнь моя такая же узкая и темная как этот коридор. Иногда хочется свернуть, но куда? Кругом безумные лица. Кругом такая же тьма и промозглость. Хочу в Сочи, в Турцию тоже можно. Может, слишком высокую планку я себе задрал. Хочется быть на равных с большими воротилами, с акулами бизнеса. Раньше казалось: открой свое дело и веди его мало-мальски и ты уже большой человек. А теперь, когда есть дело, ты видишь что всего лишь поплавок на безбрежной глади океана. Что любая лодка, любой катер, да что там говорить, рыбина чуть больше размером: «Ам – и нет тебя». Работа, оказывается, только начата. Ты вступаешь на второй уровень, и думаешь: ну вот еще маленько, и все. Но опять не тут-то было. За вторым уровнем идет третий, четвертый и так далее. И при каждой победе ты испытываешь не радость, но разочарование. Разочарование – вот горькая сущность всего Бытия. И ты понимаешь, что не ты хозяин бизнеса. Это бизнес над тобой хозяин. А ты его раб!
А помнится, как первый раз поехали в Турцию на семинар по путевке «все включено». Как чувствовали себя, чуть ли ни нефтяными магнатами. Ни в чем себе не отказывали: яхты, море, экскурсии, а вечером бары, гостиницы и, черт побери, казино, а утром пляжи ласкали золотым песком и жемчужной галькой, омывали прохладной водой, и жизнь казалась прекрасной. Да, целых 10 дней безоблачного счастья. А что потом? Работа, работа и еще раз работа. И спрос за этот семинар в два раза жестче. А потом задержка премии, зарплаты, песни про убыточную фирму и т.д. После этого решили сами отделиться и открыться заново. А что значит открыться заново?! А это значит, что все, что было сделано нужно сделать - заново! Набивать поставщиков, клиентов и т.д. и снова адова работа. Но потом вроде пошло все нормально. Три друга в равных долях – чего желать лучше. Опять командировки, но уже конечно не Турция, но и не Дудинка. Завтраки и обеды в ресторанах. Встречи со светилами мировой медицины. А потом опять работа и работа. Причем чем больше работы делалось, тем больше ее оставалось сделать. Вкалывали как проклятые. Потом стали усматривать, что кто-то работает меньше или не в полную силу. Пошел раскол. И в тот момент, когда фирма была готова к абсолютному росту, она развалилась из-за наших передряг. Все было вложено в товар. Фирма осталась Насонову. А нам с Лехой долги и горстка наработанного материала. И вот опять все заново. Начиная с нуля, опять подняли фирму. И только заработал механизм, меня накрыло разочарование. Накрыло как гроза в ясный, жаркий день. Стало скучно. Надоело ходить по одному и тому же кругу третий раз, а может быть и не последний. Словно проклятый. Вот и получается, иду я по этому темному коридору, кругом палаты с идиотами вроде меня. А в сознании мелькает дверца в каморке папы Карло, за которой фонтан неземных эмоций, праздник души, забвение. Зачем вся эта суета?! Кому она нужна?! Может психологу? Ха!»
- Что ж, я здесь работаю очень давно. Вижу, как сюда попадают разные люди: врачи, адвокаты, государственные служащие, бизнесмены, инженеры, есть, конечно, и потомственные наркоманы. Список бесконечен! Они все разные, у каждого своя судьба! Но объединяет их одно: РАЗОЧАРОВАНИЕ. Именно из-за него они все собираются здесь под одной крышей. Кого-то бросила женщина, кто-то сам бросил женщину, у кого-то не заладилось с бизнесом, кто-то и вовсе лишился работы, кто-то поступил учиться не туда, куда хотелось бы, а кто-то и вовсе не поступил. Здесь все – жертвы РАЗОЧАРОВАНИЯ. Сейчас наша страна переживает не лучшие времена, в Америке это называлось «Великой депрессией». Здесь можно рассуждать еще и о нынешних заработках, коррупции, голоде и безработице. Вы понимаете к чему я веду разговор?...
- Совершенно не понимаю!
- Вам нужно прекратить строить из себя жертву. Чем больше Вы себя жалеете, тем крепче завязните в депрессивном состоянии. Нужно концентрировать внимание на чем-то более позитивном. Нужно хвалить себя и поощрять за каждый не выкуренный «косяк», за каждое пережитое отвращение к наркотикам. Нужно холить и лелеять такие мысли. Можно задуматься о чем-то более высоком: о семье, о детях, о Боге, наконец.
- Пробовал, не получается.
- Есть в настоящее время много организаций при церкви по излечению от наркомании.
- Вот уж спасибо, увольте.
- Вы не верите в Бога?
- Может быть, я и верю, где-то в глубине души, но не считаю, что необходимо расшибать лоб, и сходить с ума, доказывая Ему это. Туда я однозначно не пойду.
- Видите, что происходит: медикаментозную помощь Вы не принимаете, о духовном излечении Вы и слушать не желаете. Вы все хотите сделать самостоятельно. Это конечно похвально. Это характеризует Вас как сильного человека. Но поверьте, Вас будут подстерегать моменты, когда хочется сорваться, броситься в омут с головой. С этим очень тяжело справиться. Мне очень жаль, что Вы не хотите принимать помощь.
- И?...
- Я дам Вам свою визитку, звоните в любое время! Обычно я никогда так не делаю, но Вы мне симпатизируете. Вы интересный собеседник.
- Спасибо.
«Процедуры, обследования, короткая прогулка и бесконечное мотание по палате. Интересно, сколько дней уже прошло? Кажется один, какой-то странный день затянулся на века. Я постепенно превращаюсь в растение с ядовитыми шипами. Мои две половины кидаются друг на друга. В голове кровавое месиво. По всему телу бьет озноб. Иногда прошибает горячий пот. А ведь я сам медик. Я знаю о всех последствиях приема этих «миксов». И все же руки тянуться к ним, и нет силы противостоять. Я знаю, нужно сделать один лишь шаг и все, свобода! Но я в трясине по горло. Ох, и не выбраться мне.»
День шестой.
- Алекс, сегодня Вам необходимо пройти УЗИ брюшной полости, записать ЭКГ, сделать флюорографию, сдать анализы. Начнем с последнего.
- Не ужели я иду на выписку?!
- Да, завтра за Вами приедет супруга.
- Так резко нельзя сообщать такие вещи, ведь может и удар хватить.
- Не стоит так беспокоиться.
«Осталось только дождаться завтрашнего дня. Пока пройдут обследования будет уже полдень, там сон-час (конечно вряд ли мне удастся заснуть), потом процедуры и вечерняя прогулка, потом маята по коридору и ночь. Самое тяжелое ожидание ночью. Попрошу снотворного.»
На прогулке опять моросил дождь, но Алекс сидел счастливый. Вода тоненькими струйками стекала с волос по лицу. Он глядел на хмурое небо, но ему оно казалось прекрасным.
Такой перемены в Алексе не мог не заметить тот, что заправлял здесь телефонными звонками, сигаретками и другими запрещенными забавами.
- Уговор помнишь?
Алекс с удивлением смотрел на этого местного «фокусника». Как он мог узнать о том, что Алекса выписывают.
- У тебя, я смотрю здесь везде связи.
- Да просто у тебя на лбу чекан: «Ура! Завтра домой!»
- Уговор помню, выполню.
- В столовой сядешь рядом, инструкцию получишь.
- Ок.
«Домой, конечно, хорошо, но вот беда, как теперь люди-то на меня смотреть будут: «Эй, парень из психушки!», или «Бедненький, он такое перенес!». И то, и то просто ужасно. Светка скажет: «докатился, по психушкам пошел», какая-то она правильная стала. А ведь было время, тоже коры мочила. Помню, захожу в комнату в общаге, а она с друганами моими в карты играет в «дурака», а те в шоке: «я говорит так, любительница», а сама шестой раз подряд выигрывает, причем дураками нас по очереди оставляет». Потом когда проводницей ездила, тоже невинностью не отличалась.
Я вот помню, когда мы были маленькие, она приучила меня в жаренных яйцах желток вымакивать хлебом. Вкусно, пальчики оближешь, но сковороду потом отмывать замучаешься. Желток прилипает к горячей сковороде. А сама потом какой-то хитрый способ изыскала. Сначала-то мы отрезали вилкой кусок от яичка и желток растекался на сковороду. Так вот, она придумала не отрезать кусочек, а сначала, пока еще яйцо целое, вымакать желток, а потом кушать остальное. Желток при этом не растекается по сковороде, не прилипает к ней. Все получается очень чисто. Так же вот она из любой ситуации научилась чистой выходить. Надо бы приглядеться.
Короче, все общение надо свести к нулю, типа «занят сильно, обращайтесь позже»
И снова у психолога:
- …
- О чем сегодня помолчим? Предлагаю тему: «Чувство вины перед окружающими»
- Это не выносимо. Я просто не переживу всех этих стонов, вздохов. Неужели нельзя понять, что сейчас самое лучшее оставить меня в покое, а не лезть со всякими советами и соболезнованиями.
- Вы полагаете, что это все не от души, а так, ради приличия.
- Послушайте, кому дорог родственник наркоман?! Все просто стараются отдалиться от него, откинуть за пределы своей вотчины.
- Ошибаетесь. У Вас прекрасная жена. Она очень много для Вас делает.
- Она и с Вами уже успела пообщаться?
- Это моя работа.
- Так вот, все что мне нужно, это оставить меня в покое!
- Очень плохо, что Вы не хотите понять своих близких. Ваша жена из кожи вон лезет, чтобы поднять Вас на ноги, чтобы не дать в очередной раз рухнуть Вашему бизнесу. От каждой своей неудачной попытки вытащить Вас, она страдает на столько, что у нее уже выработался комплекс неполноценности. Ваши мать и сестра тоже места себе не находят, хоть и не действуют напрямую. Они просто бояться, что Вы оттолкнете их, что закроетесь для них навсегда. Это тоже нехорошо. Поэтому мой Вам совет: разговаривайте с близкими, они Вас любят. А это дорогого стоит. Живите сами и дайте жить другим. Пусть лучше вы будете спорить, обижаться, злиться и прощать друг друга, чем будет стоять между Вами глухая стена безмолвия.
- Никогда я не просил у кого-либо помощи. Я просто не нуждаюсь в ней.
- Очень плохо. Обратитесь за помощью к любящим Вас людям, может они помогут найти для Вас супервыход. В конце-концов, необязательно исполнять все, что Вам посоветуют, а вот прислушаться и воспользоваться лучшим можно.
- Не знаю. Сейчас я точно никого не хочу видеть.
- А вообще, домой то Вы хотите?!
- Парадокс.
День седьмой
Рано утром в палату заглянул санитар:
- Алекс, не спишь? Вставай, жена за тобой приехала.
Алекс подскочил как ошпаренный. Вроде всю ночь не спал, все ждал этого часа. И надо же, к утру сморило.
- Да, конечно! Вещи у мня собраны, пошли, проводишь.
И снова этими тягучими коридорами, но уже в хорошем настроении Алекс прошел в приемный покой. Там сидела Вера.
- С днем рождения, милый!
- Так ведь вроде бы в декабре у меня день рождения, а сейчас июль.
- Дурак ты, со вторым днем рождения. Хоть на человека стал похож! Поехали скорей домой, там, на грядках еще немного клубники осталось. Твое любимое лакомство. Я, конечно, наморозила немного, но сорвать с кустика и положить в рот – это совсем другое удовольствие.
- Спасибо, родная.
Алекса душили слезы благодарности, слезы счастья.
«Она вот так просто говорит про клубнику, как будто и не было этой больницы, как будто и не расставались мы. А еще она ни о чем не спрашивает и не жалеет меня. И за это я готов ей ноги целовать. Моя ВЕРА! Моя НАДЕЖДА! Моя ЛЮБОВЬ! Стоит пережить этот кошмар, ради этой минуты счастья. Все ЗАВЯЗЫВАЮ!»
Часть вторая
В поисках заменителя радости.
Лето как никогда старалось залить все дождями. Дворники не успевали смахивать потоки воды со стекол. В машине сыро. Но все равно настроение приподнятое – едем на Алтай. Ночное небо из черного превратилось в комковато-серое. От земли испарина. Трасса относительно свободна. Маришка на заднем сиденье легла вздремнуть. Бедная девочка, очень тяжело переносит дорогу. Вот уже и закончились бескрайние степи Алтайского края. Скоро начнутся прекрасные виды за окном – горы. Что такое горы – прыщи на теле Земли, но так красивы. А камни, те что слоистые – что псориаз? А реки – вены? Ладно, все, опять понесло не туда. Да, хоть и идет дождь, но все равно красиво.
Вера вроде сердится на что-то. Ну, пусть посердится, все равно, я ее люблю. В долгу я перед ней. Столько сил на меня потратила.
- Маришка, с чего начнем знакомство с Алтаем?
- Не знаю пап, тебе видней.
- Тогда покажу я тебе, ангел мой, Золотое озеро.
- Что, в нем золото есть.
- Нет, просто алтайцы его так называют. А вообще оно называется Телецким.
- Пап, опять ты разыгрываешь меня. Ведь мы же сразу решили на Телецкое озеро поехать.
- Вер, где останавливаться будем: в Иогаче или Артыбаше.
- Фиолетово!
- Фиолетово – плохо! Фиолетово – это цвет депрессии.
- Тогда сиренево.
- Уже лучше.
Уютный домик из свежеспиленного кедра словно ждал наших путников.
После долгой езды приятно было растянуться на огромной кровати. Аромат смолы бодрил и придавал сил. На улице лил дождь. Идти никуда не хотелось.
- Мам, пап, пойдем, погуляем! Ведь не на кровати же валяться!
- Пойдем посмотрим «Пионер Алтая», пройдемся по берегу, да надо договориться с экскурсией по озеру.
Дождь никак не затихал, но было приятно вот так, бродить по берегу, рассматривать горы, покидать в воду камушки. Забрались на «Пионер Алтая». Когда-то этот теплоход затонул, и вот теперь его подняли, отремонтировали, и даже подготовили к запуску.
«А что, вот и меня тоже подняли, отреставрировали. Но к запуску я не готов. Я вообще сменил бы род деятельности. Может в дальнобойщики пойти. Мне нравится ехать. Мне нравятся путешествия. Дорога уводит от грязных мыслей. Она успокаивает. Она воспитывает. Она отвлекает от повседневных забот. Всегда можно увидеть что-нибудь эдакое. А что же в этом плохого? А плохо то, что Вера опять одна остается с детьми. Плохо, что я уже не Алекс, а Шурик. Хотя, может, как раз это и не плохо. Интересно, как Вера отреагирует?»
На следующий день с утра выглянуло солнышко. День для прогулки по озеру просто великолепный. Мы садимся в катер и он несет мимо острова влюбленных, мимо драконовых ворот, мимо Камгинского залива к водопаду Корбу. Хорошее место. Мощный поток энергии растекается по всему телу. Вода, проходя сквозь тебя, омывает и все уносит в бездну. Хочется жить!
Маришка с удовольствием осматривает водопад, лопает чебуреки. Вера выбирает сувениры. Алекс договаривается с капитаном доплыть до Южного берега. Капитан заламывает цену.
- Вера он не хочет нас везти к Югу. Предлагаю завтра утром отправиться туда по Чуйскому, заодно может еще что-нибудь увидим.
- Ты же знаешь, я всегда за, но, кажется это километров 600, или даже больше! А ты дорогу знаешь?
- Нет, позвоним Свете, они там были.
На обратном пути заехали в каменный залив. Капитан так четко прошел меж камней, что катер оказался в центре воронки разбросанных на три стороны каменных глыб. На самом деле – мастер своего дела. Мариша с восторгам смотрела по сторонам. Серые, с мшелой прозеленью камни и глыбы. Среди них нет никакой растительности. Кедры и ели растут чуть выше, на склоне горы. Алекс стоял в стороне, ближе к входу в залив. Сквозь прозрачную воду видны были груды камней, лишь в одном месте чуть углубленные. В этот двухметровый проход и вошел катер. Алекс любовался не чудом природы, а умением мастера провести катер по такому опасному проходу. Он спустился к воде по камням, на сколько было можно. Еще раз оглядел проход, днище катера (его хорошо было видно в прозрачной воде), посмотрел на капитана.
- Класс! Сколько же ты посудин загубил, пока научился так проходить здесь?
- Не поверишь, ни одной! С детства отец меня с собой всегда брал. У него и научился. Вообще нас таких умельцев не много.
- Ну да, сам себя не похвалишь, никто не похвалит!
- Хм…
Приехали с озера ближе к полудню. Мариша отправилась спать. Свежий воздух, качка на воде утомили ее. Алекс и Вера сидели на крыльце. Алекс обнял ее, притянул для поцелуя, но она отпрянула.
- Брось, не могу… Слишком много зла ты мне принес.. Понимаю глупо дуться, но извини… пока не могу принять тебя.
- Черт! Мне что, в евнухи податься?!
- Прости!
- Хоть какие-то положительные эмоции я должен переживать?! А?! Я не могу быть бесчувственным болваном.
- Не строй из себя жертву!
- Да ты знаешь, чего мне стоит удерживать себя на плаву?! Мне только и мерещится косячок с махорочкой! Я только и делаю, что говорю себе «нет», и ты меня еще взялась обламывать.
- И героя из себя строить тоже не надо. Ты столько наделал глупостей, что я еще привыкнуть не могу, что ты вот уже вторые сутки еще ни чего не натворил.
- Да, прав был доктор! Это всего лишь мой подвиг, и никто не поймет меня! … Собирайся! Сегодня поедем к югу Телецкого.
- А ночевать где будем?
- В палатке.
- Алекс, дожди ведь…
- Давай, давай, пошевеливайся, если вымокнешь, залезешь в машину погреться. Не мне тебя учить. И позвони Светке!
- И чья это сестра?
- …
- Привет, моя, моя!
- Привет, как вы там, как погода, где остановились?
- Между небом и землей! Шутка. Идут дожди, не прекращаясь. Мы собрались на юг Телецкого, расскажи, как туда ехать?
- Ты мне скажи, как Алекс?
- Нормально, немного психует, а в остальном вроде, пока ни чего.
- Ну тогда слушай. Поедете по Чуйскому до Акташа. Места чудные. Всюду каменная пустыня. Посмотрите слияние Чуи с Катунью. В Акташе повернете на Улаган. Проедите Красные ворота. Дальше держите курс на Балыктуюль. Дорога жуть, но места красивые. В Балыктыюле на первом перекрестке на право, проедете Пазырыкские курганы, потом через Кату-Ярык к Балыкче по долине Чулышмана. Туда мы не спускались, была гроза. А грозы в горах, сама знаешь какие. Завидую вам белой завистью. Счастливого пути. Если заблудитесь, звони. Хотя о чем это я, связи там нет.
Алекс любил Алтай. Здесь веяло свободой. Здесь можно забыть о работе. Здесь нет обязательств, разве только перед собой. Дорога уносила его от мрачных мыслей. Ему нравилась скорость. Нравились мелькающие за окнами картины. Здесь всегда можно было найти что-нибудь эдакое. Каменная пустыня очаровала его. Он то и дело останавливал машину, выходил размяться. Странно, эта практически мертвая зона, напоминала ему себя. Ничего живого, камни, дорожная пыль, песок. Кое-где растет перекати-поле, ну и мох местами покрывает камни.
«Неужели и во мне все вот так вымерло? Одни камни за пазухой. Но вот ведь суслики живут здесь, змеи наверняка есть. Да, для оживления пейзажа не хватает верблюда. Чтобы он, как и я, влачил свое бренное тело в места богатые пищей и других благ. Он один в этой пустыне. Никто не мешает ему. И он никому не мешает».
- Ты в порядке, Алекс?
- Все хорошо. Погода, правда, дрянь. Как тебе здесь?
- Отлично. Но жить среди камней я не хотела бы. И с камнем жить не смогла бы.
- Не парься, выкарабкаюсь. Как думаешь, к вечеру до Улагана доберемся?
- Вполне может быть.
- К доктору пойдешь, когда приедем домой?
- Посмотрим…
Ехали некоторое время молча. Видно было, что Алексу надоело постоянное напоминание про докторов, и его шаткое положение.
- Смотри, знак на дороге «Возможно падение камней». Я думала это для острастки. А вон их сколько нападало.
- Вода все унесет, все перевернет. Дождей нынче много, вот и падают камушки.
Дальше опять ехали молча. Каждый думал о своем. Тишину иногда нарушала Мариша, спрашивая про какую-нибудь увиденную диковину. За окном хлестал дождь. Небо сдвинуло брови и готовилось разразиться грозой. Чуйский тракт опустел. Никто не хотел оказаться в грозу на дороге. Но Алекс, казалось, получал наслаждение от грозы, от одиночества и от царившей тишины внутри машины.
- Ну, девочки прибыли! Занимайте лучшие места, устраиваемся на ночлег. Сейчас позвоню Игорю, узнаю как там дальше дорога, а ты дорогая поговори с хозяйкой.
- Привет! Мы в Улагане. Дождь не перестает. Машина капризничать начала. Как там дальше дорога?
- Ты знаешь, после Улагана все больше грунтовка, иногда бывают куски асфальта, но это редко. После Балыктуюля немного похуже. Грунтовка с вывороченными камнями. Можно хорошо подсесть на брюхо.
- Что еще хуже, чем до Улагана?
- Значительно. Но ничего, мы на Жигулях прорвались. А вот в каньон я бы на твоем месте не совался, если идут дожди. Там множество рек и ручьев падает с отвесных скал и впадает в Чулышман. И мостов там никто не строил. Придется переправляться в брод. Так что подумай, и отложи до другого раза.
- Пожалуй ты прав. Обидно. Так хотелось до Телецкого озера доехать.
- Да брось, сама дорога уже кайф. Наслаждайся окружающими видами, пей водку.
И за ужином с женой:
- Только не говори, что хозяйка отговаривает нас туда ехать.
- Именно это я и хотела сказать.
- Игорь тоже так говорит.
- У хозяйки муж из Балыктыюля недавно вернулся. Так он на УАЗике еле проехал. Есть места, где дорога размыта окончательно. А про каньон и речи быть не может.
- И?!
- Хозяйка говорит, здесь много красивых мест: озера, скалы. Может, останемся на день?
- Нет. Завтра в Ташанту поедем.
- От кого бежишь, Алекс?
- Догадайся с трех раз.
- В Ташанту, так в Ташанту. Посмотрим на горы, посыпанные марганцовкой.
- Не понял.
- Да там горы красно-бордовые. А в Ташанте музеи есть, хоть Маришку будет чем развлечь.
- ?!
- Хозяйка говорила.
Часть третья.
Болото.
Резкий запах нашатыря заставил очухаться, прослезиться и прокашляться.
- Как вас зовут?
- Алекс.
- Алекс, сейчас мы проедем в областную больницу. У Вас гипертонический криз.
- Я что, плохо себя вел?
- Вы потеряли сознание, и сотрудники офиса вызвали скорую помощь.
- Черт! Какое давление?
- 210/90
- Да многовато.
- Вы употребляли спиртное?
- Нет.
- С чем связываете Ваше состояние?
- Устал.
- Вам нужно пройти лечение. Полежите в больнице недельки три, потом возьмите отпуск. Вам нужно восстановить силы.
- Только что из отпуска.
- Но лечение нужно пройти обязательно.
- Какое лечение, некогда мне, дела.
- Ну, знаете ли! Сделайте хотя бы МРТ дабы исключить инсульт.
- Да, конечно, но немного позже.
- Вы играете в опасные игры!
Алекс возвращался домой поздним вечером. Огни ночного города немного успокаивали, но слепящие огни встречных машин доводили почти до бешенства. Перед ним встала дилемма: сообщать Вере о больнице или нет. Опять беспокоить ее по пустякам не хотелось. Тем более он знал истинную причину такого скачка давления…
Дома уже все обо всем знали.
- Давай поговорим, Алекс!
- О-ох, ну давай! Начинай опять снова да ладом!
- Не ехидничай! Если бы мне было наплевать на тебя, я бы уже давно пустила бы все на самотек. Алекс, я знаю, ты не хочешь меня слушать, но давай договоримся вот о чем: пока ты живешь здесь, в этом доме – ты должен быть трезв, выполнять рекомендации врачей, принимать препараты, а не наркотики или еще хуже того и то и другое вместе, в противном случае ты уходишь от сюда… навсегда!
- Что обо всем уже прознала!
- А ты думаешь, не заметно, когда ты подходишь целовать спящего сына, ты целуешь подушку, а не ребенка. Или когда ты делаешь вид, что занят огородом, а сам болтаешься на лопате. Или может быть, когда ты сидишь на веранде, а я в пятый раз прохожу мимо тебя, ты вдруг меня замечаешь и начинаешь здороваться. Или может быть, когда ты одеваешь кофту 32 минуты – это нормально.
- Что ты несешь…
- Я конечно очень стараюсь поверить тебе, но ты сам все портишь. И помни, что тебе сказал доктор: «Если вдруг, по какой-либо причине Вы снова начнете принимать наркотики, все назначенные мной препараты отменить».
- Помню…
- А по факту?! Я ставлю тебе уколы, а ты идешь и накуриваешься, а потом тебя полуживого везут в областную больницу.
- Хм…
- Господи! Придет ли конец этому аду. Сколько можно ходить по одному и тому же кругу.
- Не парься, выкарабкаюсь.
- Да я это постоянно слышу! Не парься, не парься, не парься! Я как у черта на сковороде, а ты говоришь - не парься!... Что у тебя с работой?
- Все нормально.
- В фирме нет денег – это нормально?!
- Слушай, зачем ты меня спрашиваешь, если знаешь все сама?
- Алекс! Я помочь тебе хочу. И не забывай, твой главный бухгалтер – моя подруга.
- Ну, так с ней и разговаривай!
- Алекс, я взяла кредит 200 тысяч, чтобы погасить долги фирмы и оплатить предстоящие расходы.
- Зачем?
- Не знаю…
- А я вообще хочу покончить с этой работой. Хочу быть дальнобойщиком.
- Еще лохмаче! Позволь мне спросить, что еще ты хочешь?
- Хочу, чтобы оставили меня в покое.
- Прекрасный тост!
- К врачу я больше не пойду. Сам справлюсь.
- Еще лучше! Посмотри на своего друга, это тебе не урок?
- Ты про Тошу что ли?
- Он тоже говорил: «Сам справлюсь!», и где он теперь?
- В тюрьме
- И не забывай он-то там не надолго. За него есть кому похлопотать. А вот ты … Знаешь что, займись работой. Твой компаньон – Леха, предлагает мне пока занять твое место. Но три работы мне не потянуть. Я буду помогать тебе сколько в моих силах. От тебя же требуется только одно – не кури. Можем ставить тебе снотворное, чтобы ты не бродил до 4-х утра, а спал. И можешь спать потом до обеда. Потом, когда лечение кончится, все возьмешь в свои руки.
- Подумаю.
- У меня такое чувство, что я разговариваю с каменюгой.
- Извини…
- «Извини» - она скорчила гримасу на манер Алекса и отправилась спать.
Страшное рядом. Оно повсюду.
- Игорь, Алекс опять попал в больницу.
- Туда же?
- Нет, в областную, похоже на инсульт.
- Я же говорил в погреб его надо!
- Это не выход!
- Для него как раз это и есть выход!
- Давай снимем квартиру, завезем туда продуктов, заманим его туда и закроем на неделю.
- Неделя – мало.
- На две, на три. На столько, на сколько потребуется!
- И соседям объясним: «Так, мол, и так, здесь наркоман в отсидке. Будет орать – не пугайтесь и милицию не вызывайте».
- Да, нелепо получается.
- Хотя и погреб ему, вряд ли поможет. Я вот сейчас о Валерке вспомнил. Младший брат наших друзей Дарцевых. Сколько он в тюрьме просидел? А все равно заново начал.
- Но ведь Алекс не колется!
- Ты конечно милая, можешь кричать сколько угодно, лишь бы толк от этого был. Я еще раз повторяю: наркотик – это наркотик в любом его виде (курить, колоться, нюхать – не имеет значения).
- Да, ты прав. А с Валеркой вообще ужасная история. Казалось бы родители – оба медики, отец даже главным врачом был.
- Да, и оба алкоголики!
- Игорь! Ну во всем ты усмотришь подвох. Валерик ведь, любимым сыном был.
- Но родители не дожили и до 60-ти лет, угорели от спирта медицинского.
- Да. А Валерик с 15 лет по моему на иглу присел.
- Так и было. Когда родители умерли, он стал болтаться где попало. У брата семья. Жить с ними как-то не хотелось. Костя гонял его за наркоту. Ведь он в милиции работал. И стращал его, и лечил. А потом, когда Валерик обчистил у них квартиру, прогнал вовсе. Валерик в тюрьму попал за воровство, кажется. Подцепил там СПИД. Когда из тюрьмы вышел, по огородам скитался. Кому он нужен со СПИДом. А потом позвонили Костиной жене. Лежит ваш братец в больнице для ВИЧ инфицированных. У него отказали почки. Нужен гемодиализ. Это очень дорогая процедура. А Костя тогда решил, что лучше один раз похоронить и переплакать, чем всю жизнь изводить его и себя. А еще он понимал, что не надолго это. Врач об этом сразу сказал. Да и денег конечно у них на гемодиализ не было. Брать кредит… у них и так долгов после брата осталось. Короче, через месяц съездили они за телом и похоронили его рядом с родителями.
- Вот что ему надо было? Молодой , красивый, здоровый, умный парень. Так бездарно растратить свою жизнь! Сколько ему было, когда он умер?
- 23 или 24!
- Не ужели нет ни одного случая, чтобы наркоман избавился от наркотиков навсегда?!
- Поработай над этой темой.
- Игорь, понимаешь, надо найти таких людей! Может они согласятся поделиться опытом. От бездействия меня мутит. Мы ничего не сделали для Алекса.
- Не изматывай себя попусту. Вон в твоей дальней родне Вика. Помнишь ее, мы тогда в общаге вместе жили.
- Да! Точно! Вот она же перестала колоться!
- У нее веский аргумент – 4 детей! Ну и конечно голову-то она себе все равно, хоть алкоголем, но обманывает! А еще вероятно просто не по карману ей. А вот из ломки ее выводили как раз таки в погребе.
- Да, бабка у нее железной хватки! Засадила ее на две недели в погреб. Жратву подавала. А чуть тронется Вика из погреба – наотмашь ее лупила, да на замке в том погребе держала.
- Вот я и говорю – в погреб его!
- Игорь, это же средневековье!
- Зато действует.
- А вот еще, в родне по отчимовской линии, есть Танька. Она сейчас уважаемая леди. Но как-то я ехала в автобусе с ее братом и он, от какой-то обиды на нее, он рассказал, что лет десять назад она была заядлой наркоманкой. Она вся была покрыта гнойниками в местах где колола наркотики. Ее отправляли лечиться в больницу. Эта история хранилась в тайне. Но надо попробовать поговорить с ее матерью, посоветоваться, как они преодолели это несчастье.
- Но я думаю, что это надо делать не тебе, а твоей матери. С тобой они вряд ли станут об этом говорить.
Дела идут, контора пишет…
- Вера, ты давно не звонила мне. Я тоже боюсь надоесть тебе с вопросами. Но и жить в неведении тяжело. Ты уж прости меня.
- Да что ты, просто тут так все завертелось…
- Что все плохо?
- …
- Он хоть живой?
- Живой. На работе у него тарарам. И не пойму, от куда ветер дует.
- Рассказывай, не томи, может, вместе что-нибудь придумаем.
- В общем, началось все с безобидного звонка. У меня есть дядька, он в ГАИ работает. Так вот, звонит он мне в прошлый понедельник и говорит: «Ваши обе машины в оринтировке. Водителя проверить на содержание наркотика в крови. Это, знаешь ли, дороговатая процедура. Тут надо знать наверняка, что водитель под кайфом. Конечно, это все не официально, но наводка есть, и с этим ничего не поделаешь. Кому-то Алекс дорогу перешел. Думайте.» Я сразу позвонила Алексу. Ну, тот как всегда: «Не парься».
Во вторник мне звонит подруга, та, что главным бухгалтером у него работает. Говорит, что учредитель, то есть Леха, что-то замутил. То закрывает фирму, то открывает, то временно приостанавливает работу.
А в среду звонит Насонов. Я конечно, была сильно удивлена. Ведь расстались они с Алексом очень не красиво. Так вот, Насонов называет мне сумму дебиторской задолженности по фирме Алекса и говорит, что сейчас они вышли на региональный уровень и им сделан большой госзаказ на 4,5 миллиона. И если товар не будет поставлен вовремя, то фирме причитается штраф в 1,5 миллиона рублей. Я попросила подъехать его ко мне на работу. Мы пошли в кафе и там за чашкой кофе, он мне поведал, что при таком штрафе очень удобно убрать нерадивого директора и свесит на него всю задолженность по фирме.
Я засомневалась, зачем Насонову понадобилось играть в доброго дядю. Сам он мотивирует это тем, что у него недавно умерла мать. Она сильно болела, и Насонов обратился к Лехе, чтобы тот помог достать какие-то препараты. Леха же отказал ему. Насонов считает, что если бы мать стала вовремя принимать эти лекарства, то у нее был бы шанс выжить.
Я поговорила с Алексом. Не исключено, что вся эта ерунда идет от самого Насонова. Они же конкуренты по бизнесу. Но Алекс так не считает. В четверг он встречался с ним.
В общем, собрав в кучу все факты, мы думаем, что это затея Лехи. По этому раскладу выходит: Алекса проверяют гаишники на наркотики и закрывают его в психушке или в тюрьме. Леха увольняет его и свешивает все долги на нерадивого директора. Если не срабатывает этот вариант, то есть другой. Алекс, из-за неурядицы в делах фирмы (закрытие, открытие) не поставляет во время заказ, и попадает на 1,5 миллиона штрафа и Леха опять увольняет его и вешает долги фирмы.
- Вера, пусть он съездит к Лехе. Пусть поговорит с ним. Да может на самом деле ему просто уйти из фирмы.
- Съездил. Да вот Леха срочно улетел в Таиланд на 30 дней, якобы поправить здоровье детям. На звонки не отвечает, на сообщения не реагирует.
- У меня ноги подкашиваются. Прямо кино какое-то. Пусть он замрет сейчас и не дышит. Пусть возьмет больничный, пусть из дома нос не кажет.
- Кстати, Насонов порекомендовал хорошего психолога. Он сам прошел через это. Только он глотал колеса. Говорит, что ему только этот дядька помог.
- Вот! Прекрасный повод взять больничный и полечиться у психолога.
- Он весь в трансе! Не знает, куда себя деть.
- Может мне позвонить ему?
- Не вздумай! Все что я тебе сказала – тайна.
***
Вот уже больше часа Алекс сидел на крыльце и глядел в одну точку. А точнее сказать смотрел внутрь себя. Или на себя со стороны.
«Ну что? Доигрался?! Здравствуй начало большого конца! Странно, но меня это нисколько не беспокоит. Как будто все происходит не со мной. Как будто я умер и гляжу на себя со стороны. И хорошо, легко так! Но умирать-то на самом деле не хочется. А что в принципе меня здесь держит. Долбанная наркота. Я вот не пойму, как происходит так, что я вот вроде понимаю всю эту гадость, но остановиться не могу. Не могу, хоть убей ты меня! В какое-то мгновение эта дрянь вихрем сбрасывает меня с седла и поволокла мордой о землю. А я вот бьюсь, терплю и матерюсь и нет сил подняться. И даже уже кажется, что биться мордой о землю намного проще и приятней, чем подняться в седло. Я безвольный болван! Свешал все проблемы на семью и доволен. Чего я добился? Что я заработал? Штраф 1,5 миллиона и карьеру наркомана. Может уже покончить со всем этим! Нет! конечно не с наркотой, конечно не с ней родимой. Как же без нее?! На это силы нужны. А у меня их нет. Может, просто освободить руки близким, ну не убивать себя конечно. Просто уйти из семьи, уйти с работы. Устроиться водилой и жить по-тихому. В тюрьму не охота, страшно мне там. Детей опять же жалко. Кто им помогать будет? Ну, Веерка девка видная, может и замуж выйдет, но детям от этого уж точно лучше не будет. Выходит, что ради детей только надо держаться на плаву? Бред, Алекс. Не прикидывайся невинной овцой! Тебе просто хорошо здесь. Хорошо, что жена рядом, хорошо что сыт, помыт и отутюжен. Да еще и задуриться есть на что. А самое главное, что спрос с тебя не велик! Правильно Вера говорит – никчемный я человек, не мужик. Ничего я в жизни не сделал по-мужски. Зачем я всегда противился этим словам? Теперь я полностью поверил ей и совершенно с ней согласен! Может оно и к лучшему! Да, вот такая я тряпка. Пойду к соседу, вдохну радости».
Сосед тихий наркоман. Совершенно опустившийся тип. Казалось, что может быть общего у Алекса с этим нарком? А вот странная такая дружба уже длится порядка пяти лет. Это сообщество потерянных от наркотика душ, которые цепляются друг за друга, чтобы поддержать своих внутренних наркотических чудовищ. И уже не в ожидании эйфории, а дабы снять физические и моральные страдания они тянуться друг к другу, а вместе к наркотику. Разговор им не нужен они и так понимают состояние друг друга.
Алекс зашел в ограду соседа, но проходить в дом не стал. Он остановился в поле оконного обозрения. Через несколько минут вышел сосед, молча протянул пакет, и они вместе прошли в гараж. Забили мундштуки, устроились поудобней, закурили. На Алекса нашло долгожданное облегчение. Он вздохнул полной грудью и принялся «мысленно молчать»! Теперь, после самобичевания, «мысленно молчать» было особенно приятно.
***
- Света! Скажи мне, что я сильная, что я все вынесу! – Вера разразилась совершенно не свойственными ей слезами.
- Что случилось, дорогая?
- Я его потеряла сегодня. С 14 до 20 он не реагировал на телефон. Дома его не было, я обзвонила всех его друзей – никто не знает где он. А вечером я приезжаю домой, а он сидит себе спокойненько, улыбается. Говорит, в больнице был, а сам виснет на ходу.
- Конечно, Верочка ты сильная! Приезжай ко мне, посидим, покалякаем. У меня к тебе разговор есть.
- Говори, не томи!
- Это длинная история. Коротко так – я разговаривала с женой героинового наркомана. Она сама – врач, хирург. У нас младшие дети ходят в одну группу в детский сад. Приезжай, разговор серьезный. Да и перед глазами сменить картинку тебе нужно.
- Хорошо, но давай завтра. У меня как раз выходной.
- Так вот история трехлетней давности. Ее зовут Лера. Его – Роман. Она, как я уже говорила врач. Сейчас работает в какой-то Американской компании, в общем, преуспевающая леди. У него это третий брак. Всю свою сознательную жизнь он сам себе пробивал дорогу в мире бизнеса. Не сказать, что очень успешно. В молодости мотался в Москву за тряпками. Потом занимался ремонтом квартир, подведением коммуникаций к строящимся коттеджам. После, я знаю, у него было несколько своих точек по торговле мясными изделиями и колбасами.
Я не спроста рассказываю, чем он бал занят. По всему видно, что он искал себя и возможно так и не нашел (трехкратная женитьба, разные виды бизнеса).
Наркотиками стал баловаться еще в период мотания за шмотками. Потом остепенился, было длительное затишье. Как раз в этот период он женился на Лере – молодом, успевающем хирурге и просто замечательной девушке. Красивая любовь, денежный достаток, трехкомнатная квартира сделали брак безупречным. В любви и нежности родилась Соня, а через четыре года Полина. Живи и радуйся, чего еще желать!
Но вот как раз в этот период вдруг возник двоюродный брат Леры, наркоман. Все полетело к верх тормашками. Нет, конечно не в раз, но с приличной скоростью. К Полининому трехлетию Рома уже сидел в КПЗ.
- Он что, кололся?
- Да. Но сначала нюхал героин, пока был отлажен бизнес. Уж потом перешел на «ханку». Естественно бизнес полетел прахом, а деньги на наркотики нужны. Что делать? Он стал приторговывать. Лера пыталась остановить его. Несколько раз укладывала в больницу. Хотела определить на поселения, но он отказался, возила его к психологам, наркологам и другим светилам не последнего ранга – все напрасно. В один прекрасный день Рома не вернулся домой, а к ней нагрянули с обыском. Перевернули весь дом, но благо ничего не нашли. Хоть догадался не хранить эту дрянь дома.
И вот тут она рассказывает мне самое интересное. Начали появляться добрые дяди, предлагая помощь наилучших адвокатов не двусмысленно намекая на Ромин новенький LEXSUS. Но вот незадача, машинка-то оформлена была на Леру. Лера потом продала ее. Деньги на адвоката нашла сама. Где-то заняла, где-то взяла кредит. И адвоката подобрала сама, не из тех добрых дядей. Ей объяснили, что то, что обещали ей те адвокатишки совсем не исполнимо. Статья тяжелая – распространение наркотиков. Здесь максимально можно добиться только наименьшего срока.
Во дворе у Леры, в соседнем доме, был притон. Там преспокойно торговали наркотой. Все об этом знали. Она несколько раз звонила по телефону доверия и напрямую в милицию.
- Какой был результат, я предполагаю.
- Да, приезжал милицейский «Бобик» вставал на самом видном месте во дворе и якобы выслеживал. Лера говорит, разве что на машине вывески не было «Облава на наркопритон», до того смешно все было. Так этот притон до сих пор действует. «Где справедливость?!» - негодовала Лера.
А позже ей объяснили, что на таких, как Рома, разрабатываются целые операции. Ведь с Ромы есть что взять, а там голытьба. Торгуют лишь для того, чтобы седее на дозу выпало. Остальная выручка идет в кормушку ментам, для того, чтобы устраивать вот такие показательные рейды. А с Ромой все по другому.
То, что притоны никто не трогает, еще не означает, что за ними никто не наблюдает. Выслеживают такого богатенького Буратино. Ведут его. В работу вступают специальные люди, которые наводят нуждающегося наркомана на торговлю наркотиками. Подсаживают конкретно на крючок и тянут удочку. На первый раз чисто случайно он попадается ДПСникам и дает им хорошую мзду. Потом он попадается другим власть имущим органам и опять дает мзду. И вот когда деньги с него вытянуты окончательно, но у него имеется кое-какое имущество, он попадается окончательно. Взятки с него не берут, но начинают действовать через жену или родственников. Выпотрашивают их до нуля якобы на адвокатов и т.д. Когда и карман родственников опустошается, виновника торжества садят в тюрьму. Очень хорошая показательная работа – «Взят торговец наркотиками!». Менты с наградами, родственники обставлены – «извините, мол, ничего не получилось».
- Да, круто!
- Лера во время это поняла. И денег никому раздавать не стала.
- Может, она не любила Рому.
- Нет, она его очень любила. Она делала все возможное и не возможное. Она даже переложила заботу о детях на плечи своей матери на этот черный период. Потом, после того, как его арестовали, она места себе не находила. У нее началась жуткая депрессия и в конце-концов, она сама пошла к психологу. А немного позже оформила развод.
- И?...
- Я спросила, как поступить тебе. И вот что она сказала: «Пусть бежит от него сломя голову. Пусть прочтет в интернете статьи о женах наркоманов, об их постоянном чувстве вины перед родными, об их уже сложившихся комплексах неполноценности, о жизни, которую они проживают судьбой наркозависимого мужа. Если он не хочет меняться – это конец. Пусть подумает о детях. Ведь им еще учиться и устраивать свою жизнь. И возможно однажды, в графе анкеты о родителях им придется указать судимость отца или что там еще произойдет, а это в свою очередь может навредить карьере, или могут не принять в институт, или они будут не выездные за границу. И не в коем случае не надо брать вину за случившееся на себя. Это его выбор. И это его вина».
Конечно, я не должна была говорить тебе этого, ведь я его сестра. Но его дети – мои племянники, и тут важнее позаботится о них.
- Нет! Я не хочу отворачиваться от него.
- Расскажи ему тогда о своей любви к нему, расскажи, как ты страдаешь, расскажи о том, что может произойти. Надо как-то заинтересовать его бросить наркотики. Ты с ним живешь и конечно лучше знаешь, чем его встряхнуть. И еще, может ему на самом деле, сменить профессию, работу. Оскомина разочарования не даст ему покоя. Нужно чтобы у него проявился к чему-нибудь интерес. Пусть хоть досточки строгает! Важно, чтобы он был постоянно занят. И, конечно же, наблюдение психолога!
***
Алекс вез домой маму. Она плакала, наставляла его на путь истинный. Он молчал. Ему было очень жаль ее. Жаль не только потому, что она очень расстроена из-за него, жаль, что жизнь ее в замужестве сложилась не особо удачно. Он не хотел вести разговор о своих проблемах, поэтому он молча кивал головой в знак согласия.
Уже третью неделю Алекс держался, держался изо всех сил. Он никому не говорил об этом, боялся, что очередной срыв окончательно убьет веру в него у близких ему людей.
Как он добился этого? Пожалуй он и сам не знает. Просто ему однажды стало тошно! Он посмотрел на себя со стороны, убогого, разбитого, с первыми признаками распада личности. Он не мог больше терпеть метаний из огня да в полымя, самоуничтожительных копаний и как-то резко бросил – и все! А две недели назад он купил себе КамАЗ и как-то все мысли и самое главное все время стало уходить на эту адову машину. Алекс научился спать. Он заходил в дом во втором часу ночи, падал как есть на диван, и забывался крепким здоровым сном. А с шести утра снова посвящал себя КамАЗу.
На сколько продлится это наркотическое затишье - он не знал, и никто не знал. Пока у него есть интересное дело, он продержится. А мы будем надеяться, что этот кошмар закончится навсегда.