Поезд приближался к станции. Светлана, подхватив легкий чемоданчик и сумку, поспешила в тамбур – её так утомила духота вагона, что нестерпимо захотелось поскорее вдохнуть свежего воздуха. Шагнув на старый деревянный перрончик, она огляделась: здесь всё, было, как и прежде – пассажиры, суетливо бегущие к автобусу, дымно пыхтящие маневровые паровозы, звонкие голоса рабочих, спешащих к составу.
Утро уже вступило в свои права, солнце щедро бросило на землю первые лучи, им тут же обрадовались цветы и трава: выпрямились, освобождаясь от крупных капелек росы – ночных слезок.
Светлана улыбнулась: хорошо-то как!
Она шла по тропинке через сквер к своей остановке, думая о том, как её встретят дома: мама, наверное, проглядела все глаза у окна…
А мама, Олимпиада Нестеровна, действительно стояла у окна и, не поворачиваясь к мужу, не зло выговаривала:
- Это твоё воспитание: «не провожайте, не встречайте!». Девятнадцать лет всего, а ты её хочешь сделать самостоятельной. Твоей ротой, что ли дочке предстоит командовать?
Никита Петрович весело смеялся и, прищурив всё еще искристые глаза, возражал:
- Ну что ты раскипятилась, Липушка? Я на пенсии, и рота моя ушла в прошлое, а что дочери не помешает скорее стать самостоятельной – так не я, а жизнь нынешняя хочешь-не хочешь, заставит. Чем критиковать, лучше за курочкой погляди!
Тут Олимпиада Нестеровна всплеснула руками и бросилась в кухню.
Никита Петрович тот час занял её место у окна и, увидев входящую в калитку дочь, поспешил ей навстречу.
Они обнялись на крыльце, сюда же торопливо вышла Олимпиада Нестеровна.
- Здравствуй, солнышко мое, опередил-таки меня старый хитрован! – И без паузы поинтересовалась: - Надолго или как в прошлый раз - на недельку?
- На целый месяц!
Светлана в обнимку с матерью вошла в дом и радостно воскликнула:
- Как пахнет-то вкусно!..
Она наслаждалась отдыхом в родном доме.
По утрам нежилась в постели, ожидая маминого поцелуя. После завтрака шла с отцом на реку. Купались, плавали на лодке в тихую заводь - к старому озеру, там ловили рыбу.
Мама в это время готовила для дочери всё самое вкусное: то отбивную по-французски, то телятину в горшочках, колдуны, драники, пельмени, блинчики разного вида – фаршированные, сибирские, доставала из погреба аппетитные соленья…
- Мама, - стонала Светлана, - я же растолстею!
- Не успеешь, милая моя, не успеешь…
Вечерами все вместе выходили в огород: пропалывали грядки, поливали растения, пасынковали помидоры, прорывали морковку.
А позже топили баню.
Сколько раз Светлана, вдали от дома вспоминала, как проходит у них этот главный ритуал! И запах берёзовых дров, запаренных трав, веника, и то, какое это блаженство – сидеть на жёлтых досках в клубах горячего пара – тоже всё остро помнилось. И теперь она с жадностью, словно впрок, набиралась бодростью, приятными ощущениями обливаясь то чуть ли ни кипятком, то холодной водой. Нет, что бы там ни говорили, а отчий дом и любовь самых близких тебе людей ничем и никогда не заменить!
Чай после бани пили на крыльце, наслаждаясь тишиной и вечерней красотой природы.
А природа была изумительной.
Вокруг дома росли красавицы ели, статные кедры, дорожка от калитки была похожа на хрустальную аллею: так стройны и хрупки были молодые белые березки, посаженные родителями.
В их саду-огороде смешалось все: дикая природа близлежащего бора и культурные растения, которые добывались отовсюду и отлично приживались на гостеприимной земле. Соседи изумлялись трудолюбию хозяев дома, сад называли «мичуринским участком», просили поделиться семенами и подвоями.
Светлана любила в родительском саду каждую былинку. Она обнималась с елями и кедрами, шепталась с зеленокудрыми березками, вдыхала аромат цветущих кустарников и роскошных редких цветов.
- Мамочка, - говорила Светлана, - мне кажется, что я - в раю. Как же мне не хочется из него уезжать!..
И кто же мог знать, что этот рай в одночасье станет настоящим адом? Кто мог знать?!
В самом конце её отдыха полил сильный дождь.
Теперь они больше находились дома – много и подолгу разговаривали. Светлана с отцом обсуждали плюсы и минусы её будущей профессии –художника-дизайнера. Отец сетовал на время, которое выпало на долю дочери, а та успокаивала его:
- Вам было не проще, папа, просто вы были моложе, потому помнится всё только хорошее. И моё время отличное. А главное – все мы здоровы, вместе, любим друг друга. Правда?
Отец, подумав, кивал согласно, но улыбался сдержанно: скоро их девочка снова упорхнет из гнезда и, как знать, когда вернется. А вдруг не вернется совсем – встретит там своего единственного, а тогда лишь их наездами придется довольствоваться.
И вот уже куплен билет через Москву до Санкт-Петербурга, который на долгие месяцы приютит их дочь.
И это - случилось!
Вечером, притихшие, они смотрели фильм.
После дождя всё вокруг присмирело, запахи трав усилились, захотелось надышаться ими перед сном и потому двери были открыты настежь.
Сначала никто не понял, откуда раздался хриплый голос - с экрана или из-за распахнутой двери залы:
- Кино смотришь, сука? Не ждал?
Отец встревоженно вскочил:
- Кто вы? Я вас впервые вижу!
- А я тебя - в последний раз!
Мужчина выстрелил из обреза в не успевшего даже подумать о защите Никиту Петровича.
Олимпиада Нестеровна закричала не своим голосом:
- Никита! – и бросилась к телу бездыханного мужа.
Светлана увидела, как вошедший направил обрез в её сторону.
- Вот и всё! – подумала она.
Заскочивший в этот момент другой мужик отвел обрез рукой и заорал на стрелка:
- Ты кого прикончил?! Куда влез? Это же - Цветочная, а нам…
Он что-то ещё кричал, упоминая Садовую, «ментов», множа ругательства…
Всё поплыло перед глазами Светланы: стены, потолок, дверь…
Когда она очнулась, в комнате уже были врачи, соседи, милиция.
Её о чем-то спрашивали, а она, на коленях стояла перед родителям, не в силах принять и понять случившееся.
Врач поднял девушку:
- Мужайся, родная, отец погиб от выстрела, а мама умерла, как я думаю, от остановки сердца…
Когда родителей положили на носилки и закрыли белыми простынями, она закричала:
- Нет! Не увозите их, они живые!
Но чьи-то крепкие руки обхватили её плечи и удержали на месте.
Светлана, когда вышла из больницы, куда попала сразу после похорон потому, что поминутно теряла сознание, не знала, как и зачем ей жить дальше. Кто-то, из приходивших к ней друзей родителей, утешая, сказал:
- Нелепая случайность, убивать шли не вас.
«Нелепая случайность?! – гулко откликнулось и надолго засело в сердце Светланы. - Какая же это случайность, если нет теперь на земле её самой чудесной мамы и ласкового отца! И как это – «шли убивать не вас?» А кто им дал право убивать вообще?»
Светлана снова и снова задавала себе этот вопрос. Ответа не находилось.
Друг отца Матвей Васильевич, с которым Никита Петрович прошагал длинный путь от школьной скамьи, военного училища и совместной службы, взял на себя обязанность дальнейшего устройства Светланы.
Они с супругой забрали девушку к себе, оформили необходимые в таких случаях документы, и Матвей Васильевич повез Светлану в Санкт-Петербург, с надеждой, что учеба хоть как-то поможет ей пережить горе.
От съемной квартиры отказались, и Светлана переехала к матери Матвея Васильевича, которая жила одиноко после того, как младший сын уехал с семьей на север. Этот вариант устроил всех как нельзя лучше.
Тамара Ильинична, знакомясь со Светланой и желая поскорее сблизиться с ней, попросила называть её бабушкой.
- У тебя бабушки, похоже, нет? Вот я ею и стану, - гладя девушку по плечу и прижимая к себе, приговаривала Тамара Ильинична. – А по имени -отчеству величай только на людях.
Как же Светлане сейчас пригодились советы отца! Она, не желая усложнять жизнь приютившей её женщине, плакала теперь только ночами, уткнувшись в подушку, а утром старалась быть приветливой и собранной. Изо всех сил взялась навёрстывать упущенное в учебе, засиживалась в вузовской библиотеке, а потом медленно брела к своему новому жилищу, думая, что так для Тамары Ильиничны лучше: всё-таки она, Светлана, для неё – человек чужой и непривычный.
Но Тамара Ильинична скоро прекратила её опоздания к ужину, заявив:
– В следующий раз к еде даже не притронусь. Тебя зачем ко мне привезли, а? Чтобы мне не было одиноко. Так что, моя девочка, выполняй свои обязанности. – И ласково обняла похудевшую от неизбывного горя девушку, договаривая: - Время лечит, милая, но и ты сама себе давай помогай. Жизнь-то у тебя вся впереди, её под себя подстраивать надо. - А ещё посоветовала в церковь походить: - Туда все свои несчастья несут. И Господь на себя их принимает.
Светлана и сама думала об этом. Теперь же её можно было видеть в храме каждое воскресенье. Она ставила свечи за упокой душ родителей, молилась перед образами за дарование им там, в другой жизни, царствия небесного.
Первое время она никого вокруг не замечала - была погружена только в свои мысли, потом начала открывать для себя новый мир, ей раньше неведомый. Она покрестилась и исповедалась. Во время исповеди, правда, чуть не вступила в полемику со священником, не желая прощать убийц своих родителей.
К этому времени она уже знала, что преступники пойманы, но еще не осуждены: так много за ними оказалось злодеяний, что расследование быстро закончить не удалось.
Но однажды после службы Светлана столкнулась со священником, у которого была на исповеди. Он внимательно взглянул в больные глаза девушки и просто сказал:
- Побеседуем.
Разговор длился больше часа, и Светлана шла от церкви к станции метро впервые без горьких слёз.
Не сразу, со временем, и однокурсники стали замечать перемену в Светлане:
- Похоже, прежней становится!
Конечно, они сначала разделяли горе сокурсницы, но потом им стало казаться, что Светлана никогда от печали не избавится. А ведь говорят же, что всё проходит со временем, и что в юности легче переносить потери. На то она и юность!
Весной всё вокруг оживает. Эта могучая жизнеутверждающая сила понемногу растапливала лед и в душе Светланы.
Как-то она опоздала к автобусу, и стояла одна на остановке. После прошедшего дождя погода была не особо приятной. Светлана с огорчением думала о том, что легко оделась: мама всегда говорила, что весенний ветер не такой уж и безобидный – можно заболеть. Мама… Кто бы знал, как её сейчас Светлане не хватает! Её заботы, её добрых рук, просто - её!..
Перед глазами взялись вставать картины их счастливой жизни: они с отцом на рыбалке, они в чудесном саду, какого ни у кого в округе не было, они – вечером у телевизора… И коварно возникала та, последняя: человек с обрезом… Досматривать этот момент Светлана без боли не могла и резко тряхнула головой. Молодой мужчина, которого она не заметила, но который уже несколько минут с любопытством наблюдал за девушкой, участливо спросил:
- Я могу Вам чем-то помочь?
Светлана повернула к нему всё ещё грустное лицо:
- Чем?
- Не знаю, но хотел бы, - искренне отозвался тот.
- Спасибо, - только и могла проговорить Светлана.
- Давно стоите? – Не захотел прекращать разговор мужчина.
- Полчаса, - коротко ответила она.
- Странно, так надолго автобус ещё не задерживался. - И попробовал пошутить: - Наверное, специально для того, чтобы мы с вами тут встретились.
Светлана слегка улыбнулась.
Наконец, появилась долгожданная машина. Они вошли в салон.
- Вот где тепло-то! – протискиваясь к окну и ведя за руку туда же Светлану, сказал мужчина.
- Да! – кивнула она, посмотрев на сидящих и стоящих пассажиров. – Нагрели.
- Давайте, наконец, познакомимся, - предложил мужчина, - и весело представился:
- Савелий, адвокат. Вдруг понадобятся мои услуги.
В тон ему назвала себя и Светлана, добавив к имени:
- Будущий дизайнер. Тоже, если вам пригодится.
- Вполне возможно. Я ведь в этом - профан…
Оба рассмеялись.
Савелий вышел на её остановке, сообщив:
- Я, как настоящий джентльмен, просто обязан Вас проводить.
Так в жизни Светланы появился Савелий, которого Тамара Ильинична стала называть не иначе, как Савва или «наш ухажер». Савелий манерами, видно, напомнил кого-то из её давней молодости, потому сразу был принят в дом, где появлялся почти каждый вечер, за исключением тех дней, когда был занят, или находился в командировке. В таких случаях он предупреждал Светлану, да и Тамару Ильиничну заранее.
Его посещения сначала немного, а дальше – всё сильнее стали волновать девушку: каждый раз она все нежнее смотрела в его веселые глаза, принимая розы, которыми Савелий, буквально, засыпал её.
- Савелий, - укоризненно шептала она, - зачем? – А сама сияла от счастья.
Савелий и Тамару Ильиничну не обходил вниманием – без подарков не переступал порог, а хозяйка дома каждый раз пыталась напоить его чаем с пирожками или блинами.
Светлане чаепития напоминали вечера, когда всей семьей они сидели на террасе её дома и задушевно беседовали.
В группе заметили добрую перемену, произошедшую с ней. Девчонки приставали:
- Свет, ты влюбилась?
- Да ну вас, - смущенно отмахивалась та от сокурсниц.
Она по-прежнему не посещала никаких увеселительных мероприятий, не ездила с друзьями на пикники. Никакие уговоры друзей на неё не действовали:
- Свет, уже скоро год! Ты что же, так и будешь жить в футляре?
Ответа не следовало.
В выходные она не встречалась и с Савелием - девушка не пропускала воскресные службы. Он знал от Тамары Ильиничны, где часто бывает Светлана, и однажды подъехал к воротам церкви на своей машине. Светлана смутилась, нахмурилась – ей не хотелось делить этот день ни с кем, кроме родителей, но тут же пересилила себя и улыбнулась:
- Зачем, Савелий?
- Сильно соскучился, - искренне объявил тот. Вот, не утерпел. А еще хочу показать тебе свою квартиру – недавно купил, подскажешь, как лучше мебель расставить. Я же тебе говорил, что ничего в этом не смыслю.
Светлана, подумав, кивнула:
- Скажи уж честно – смотрины устроить.
- К родителям после поедем. Они в другом районе живут.
Квартира Савелия удивила Светлану: она была просторной, да и мебель уже стояла на своих местах: новая, современная. А ещё – был накрыт к её приходу стол, посреди которого возвышалась красивая ваза с чайными розами. Такие цвели в их саду: крупные, невероятно запашистые.
Савелий усадил гостью в кресло, подвинул фрукты и, улыбнувшись, исчез.
- Я в кухню.
Немного придя в себя, Светлана подумала: - «Что же это? Мужчина – в кухне, я – в кресле. Должно быть всё наоборот». И поспешила Савелию на помощь. Но тут зазвонил его сотовый, и девушка замедлила шаги, давая возможность хозяину провести разговор без свидетелей. Она взяла со стеллажа журнал, хотела раскрыть, как вдруг услышала, что Савелий повысил голос:
- Ты думаешь, я не понимаю, что он убийца! Отлично понимаю. Не надо мне читать мораль. Убийцы тоже имеют право на защиту. Да, я сделаю всё, что от меня зависит…
После паузы он добавил:
- Конечно, я буду держать свою линию до конца…Нет, это ты меня послушай: адвокат не может никого обвинять. Иначе ему надо идти в прокуроры, судьи или полицейские. Пока!
Светлана чуть не бегом вернулась на место.
От ее прежнего настроения не осталось и следа. Она села в кресло и прикрыла глаза. Тихо подошел Савелий, мягко взял за плечи:
- Как себя чувствует моя спящая красавица?
Он подвинул к креслу столик:
- Сначала – кофе, потом - праздничный обед. Идёт?
Сам присел напротив. А «спящая красавица» чувствовала себя неуютно, и оттого, что невольно подслушала чужой разговор, и потому, что этот разговор мгновенно воздвиг между ними стеклянную стену. Она вымученно улыбнулась:
- Прости, задремала…
Савелий внимательно взглянул на неё:
- Что без меня тут могло случиться, девочка моя?
Он звал её так уже давно, потому, что был на шесть лет старше, и сразу взялся опекать ещё не состоявшегося пока художника-дизайнера, как она представилась при первом их знакомстве.
- Отвези меня домой, Савелий, - словно не расслышав его, попросила Светлана.– Пожалуйста.
Савелий ни о чём Светлану расспрашивать не стал. Было видно, как хотелось ему задать следующий вопрос, но сделать это он не решался.
Ночь Светлана провела без сна. Колоколом бились в голове слова Савелия: «Ты что думаешь, я не понимаю, что он убийца! Отлично понимаю. Не надо мне читать мораль. Убийцы тоже имеют право на защиту. Да, я сделаю всё, что от меня зависит». Не прекращались слезы, было тяжело дышать, она металась по постели, вставала, чтобы выпить холодной воды – не помогало.
В соседней комнате не спала и Тамара Ильинична, которая тоже не решилась на расспросы, увидев, какой огорченной вернулась Светлана домой. Понадеялась, что девочка утром сама всё расскажет, а там и видно будет, что дальше делать. Боялась Тамара Ильинична одного: не обидел ли Светлану Савелий? Но успокаивала себя тем, что такой, как Савелий обидеть ничем не может – он послан бедной сироте свыше: для защиты, в утешение. Её адвокатом перед суровой судьбой. А что старше, так еще - и вместо родителей. Светлана заслужила такого мужа. Тамара Ильинична была уверена, что они поженятся обязательно: Савелий от Светланы ни за что не отступится.
Несколько дней Савелий не мог увидеть Светлану – на телефон она не отвечала, в институте её не было. Ждал около дома – бесполезно. Уже и не знал, что думать. Решился, всё-таки поговорить хотя бы с Тамарой Ильиничной. Встретил в ближнем магазине, окликнул, она ему обрадовалась, быстренько рассчиталась за покупки и потянула за рукав к выходу.
Спросила первая:
- Что со Светланой случилось? Ничего не пойму!
- И я не знаю, - огорчившись, что теперь им вдвоём придется бесполезно ломать головы, - упавшим голосом отозвался Савелий. – Не знаю.
- И не догадываетесь?
- Нет.
- Странно. Но что-то серьёзное произошло. Она всю ночь проплакала. Кажется, в тот раз, как надолго задержалась в церкви.
- В тот день, после службы, она была у меня. Очень коротко. Даже кофе пить не стала.
- Так-так, у Вас, значит, всё же… - задумалась Тамара Ильинична. – И предложила жестом присесть на скамью. – Тогда давайте вспоминать по минутам, как было дело.
Савелий взялся рассказывать, дошёл до разговора по телефону, и вдруг его осенило:
- Да ведь это её и расстроило! – Хлопнул он себя по лбу.
Догадалась и Тамара Ильинична:
- Наверное, громко говорили, она и услышала. Конечно, услышала. А каково ей было принять Ваше решение защищать убийцу, понимаете? У неё же душа ещё обожжённая, она еле-еле жизнь принимает, какую ей уготовили мерзавцы!
- Но это – моя работа, я же – адвокат, не прокурор. У самого душа надвое разрывается, когда смотрю в глаза родным погибшего. А что делать: не я законы придумывал…Потом, убийства бывают по разным причинам, редко, но дело отправляется и на доследование, а обвиняемый оказывается не преступником, - пытался защитить себя Савелий.
- Убийц её родителей уже осудили. Там всё подтвердилось, - проговорила Тамара Ильинична и добавила, - Она ещё так молода, неопытна. А как ранима! Особенно теперь.
- Время поможет…
- Думаете, всё забудется? Нет, Савелий, это – боль непроходящая. Она – навсегда. Легче станет, но не отпустит совсем. Да и Светлана – человек редкий: уж если кого любит, то – всей душой, без
оглядки. А потеряет – до конца страдать будет. Вы, кстати, учтите это, друг мой.
- Знаю, проговорил Савелий. – Я тоже всей душой её люблю.
Они условились о том, что Тамара Ильинична первая заведет разговор со Светланой: надо выяснить – не ошиблись ли они с Савелием в своей догадке. Оказалось – не ошиблись. И кто бы знал, сколько потребовалось усилий, чтобы Светлана хотя бы повнимательнее стала слушать Тамару Ильиничну, которая полностью оказалась на стороне Савелия, и защищала его, как могла.
В конце разговора Светлана произнесла:
- Разве я не подумала обо всём сразу? Подумала. И решила, что лучше сейчас расстаться, чем потом. Я не сумею смириться с тем, что человек, которого люблю, может встать на сторону преступника, – уставшим голосом произнесла Светлана.
- Разве он встает? Он просто помогает суду быть объективным, - уже без всякой надежды на успех в беседе роняет Тамара Ильинична. И вдруг её осеняет: – А адвокат должен быть у каждого из нас, даже перед Богом… Чтобы он судил нас по справедливости. Так вот я думаю, девочка.
И снова опаздывал автобус. Светлана поглядывала на часы, появившиеся на новом здании напротив остановки: стрелки проходили круг за кругом, как обычно, хотя ей казалось, что бегут они слишком быстро. С ближнего дерева под ноги падали оранжевые листья. Один опустился на плечо плаща. Светлана сняла его и положила на ладонь – красивый!
В последнее время она стала замечать красоту повсюду, и это радовало её, обдавало теплом душу. Окончательно наладилась учёба в вузе – её работы хвалили, ставили в пример другим студентам, педагоги пророчили ей хорошее будущее. Тамара Ильинична выпросила один из рисунков, которые скопились на рабочем столе Светланы, заказала рамку, и гости с удивлением его рассматривают, не всегда веря, что автор живет в этой же квартире…
- Давно стоите? – услышала она голос рядом, точно зная, кто объявился сейчас за её спиной.
- Полчаса, - не оборачиваясь, как и в первый раз их встречи, коротко ответила она.
- Странно, так надолго автобус ещё не задерживался. Наверное, специально для того, чтобы мы с вами тут встретились, - обнимая Светлану за плечи, проговорил Савелий. И мягко укорил: - Я же обещал подвести на машине. Зря поторопилась, садись скорее, а то дождик начинается.