«Давно ведьмой заделалась?»
- скосил злой глаз на соседку Михаил Иванович.
О, да, Любку знал весь не такой уж маленький микрорайон: она была настоящая танкистка. Не в том смысле, что служила в Вооружённых силах, а совсем в другом. Любка ходила по с детства обжитым улочкам-переулочкам, как боевая бронированная машина. Невысокая, с обширными, но плотными формами, шла так напористо и уверенно, что ей предпочитали немедленно уступить дорогу. Правда, Любка, в общем-то, всегда была готова улыбнуться встречным - а знаком ей тут был каждый второй, однако ж в улыбке явно сквозила смесь ехидцы и одновременно угрозы. Рискнул бы кто-то сказать ей что-нибудь поперёк или глянуть косо - отчитает на всю округу неприятно-пронзительным голосом, не особо выбирая выражения.
Народ поинтеллигентнее даже и голову ниже пригибал, заметив Любку прямо по курсу, с которого ни сбежать, ни юркнуть в место побезопаснее, кивал ей с долей подобострастности и, миновав, облегчённо вздыхал. И никто не мог прямо ответить, с чего бы эта, прости господи, халда взяла тут такую власть. Зачем им знать её и трепетать? Так же, как несколько лет назад перед её матушкой Зоей Фёдоровной, чьей, собственно, копией и стала Любка. Если в местном магазине шум-гром-пыль до потолка, ясно, что в очередной раз страстно и с удовольствием скандалит Зоя Фёдоровна, именно которую почему-то всегда пытались обмануть продавцы: то подсунуть несвежий творог, то недодать мелочи на сдачу. А рядом стояла Любка, сначала держась за юбку, потом уже самостоятельно, а попозже и помогая маме качать права.
- Далеко девчонка пойдёт, - шептались за их спинами покупатели и неодобрительно покачивали головами.
- Не ваше собачье дело! - резала, повернувшись, Зоя Фёдоровна: она видела и слышала всё. - А ты учись жить, не будь растяпой, как эти, - и дёргала дочь за руку.
Что ж, Любка оказалась весьма способной ученицей. Когда Зоя Фёдоровна, и без того массивная, располнела так, что еле передвигалась по квартире, Любка начала воевать с миром одна - и мир в недоумении и даже страхе прогибался. И это ей нравилось. А мама выбиралась «гулять» на балкон, превращаясь там в дальнобойное артиллерийское орудие. С высоты второго этажа она делала едкие замечания «вырядившимся, как шлюшки» девушкам, требовательно и сурово кричала на дворника, плохо, по её мнению, убиравшего мусор во дворе, а уж на играющих на площадке детей орала так визгливо и страшно, что те рассыпались в разные стороны. Бывало, что под балкон приходил чей-нибудь разгневанный отец:
- Вы по какому праву раскомандовались?
- Ты что привязался к больной женщине? - отвечала Зоя Фёдоровна, и тот, смущённо махнув рукой, удалялся.
Торжествующая Зоя Фёдоровна с презрением смотрела ему вслед.
Школу Любка закончила так себе. О высшем образовании и думать было нечего. Но надо было как-то пристраиваться, ведь на материну пенсию по инвалидности не протянешь. Отец алименты платить перестал и даже прислал коротенькое письмецо: «У меня праздник, Зоя, наконец-то я избавился от вас насовсем». Зоя Фёдоровна порвала бумажку на мелкие клочки и бросила в мусорное ведро.
- В торговлю пробивайся, - строго посоветовала дочери. - В частную, конечно. Потом, может, и сама магазинчик откроешь, если словчить сумеешь. А ты сумей!
Что только Любка не продавала: и яйца с машины, и фрукты с уличного лотка, и женское бельё на рынке, однако всякий раз возвращалась домой сердитая. Иногда удавалось прикарманить немного денег, если хозяйка вдруг зазевалась, но всё это было, понятно, не то. Хотелось красиво одеваться и покупать дорогие вкусные продукты в супермаркетах, да так, чтобы выкладывать денежки не считая.
- Не торопись. Куда гнать-то коней? - ворчала Зоя Фёдоровна. - Твоё от тебя не уйдёт.
Вот и путешествовала Любка по разным торговым точкам, прикидывая, каким бы чудесным образом самой стать бизнес-леди. Наконец ей немного повезло. Теперь она не мёрзла и не мокла за уличным прилавком, а сидела в стеклянном кубе, на витринах которого лежали дешёвые брошки-заколки-бусики. Куб стоял в большом тёплом и светлом магазине - красота, да и только.
Торговлишка, в общем-то, шла: бедные люди тоже хотят, чтобы на них хоть что-нибудь блестело. Иногда приходил молодой парень, всё один и тот же, пристально разглядывал сверкающие побрякушки, но ничего не покупал. Однажды Любка не выдержала, окликнула:
- Эй, чего всё пялишься и пялишься? Выбрать не можешь? Давай помогу. Кому надо-то: матери, жене, подружке?
- Нет, никому, - смешался парень. - Я… это… просто так.
- А просто так нечего тут околачиваться, витрину заслонять, вали-вали, - Любка даже пальцем ткнула в сторону входной двери магазина.
Парень взглядом проследил, куда послал его указующий перст, но с места не тронулся и вдруг спросил:
- А вам какие бусы нравятся?
- Тебе есть разница?
- Есть. Я бы вам купил. В подарок.
Любка расхохоталась:
- Ба-а, богатый, что ли? Ну, купи. Вот эти, - и показала на нитку голубых стекляшек.
- Точно нравятся? - засомневался парень и достал из кармана потёртый кошелёк. - А вы примерьте. Вам идёт, прямо под цвет глаз. - Он расплатился. - Ну, я ухожу?
- Иди-иди, - Любка с удивлением глянула ему вслед, сняла дурацкие бусы и положила на прежнее место: «Может, ещё разок продам?».
Но на следующий день, едва завидев приближающуюся знакомую фигуру, быстренько схватила их и спрятала в сумочку. Парень улыбался. Молча вытащил из-за спины букетик хризантем и подал ей. Любка хотела крикнуть что-нибудь грубое, ну типа «чё те надо-то, урод?», однако цветы взяла и даже припомнила слово «спасибо».
А месяца через два привела Николая домой и коротко-сухо известила мать:
- Я выхожу замуж. Мы просто распишемся, и всё.
Зоя Фёдоровна, которая уже почти не вставала с постели, равнодушно ответила:
- Дело твоё.
Она вскоре тихо умерла. Так же тихо её похоронили. Без слёз, добросовестно исполнив ритуал. Коля работал водителем на скорой, получал не очень-то. Денег не хватало. Любка злилась: её мечта даже краешком не хотела показаться из-за горизонта. Надо было что-то предпринимать.
В тяжких раздумьях Любка как-то раз подошла к газетно-книжному киоску в том же самом магазине и увидела брошюрку «Хочешь стать колдуньей?». С бьющимся сердцем она купила её, читала весь вечер и ночь напролёт - Коля был на смене до утра. Любка, конечно, знала, что самозваных магов сейчас развелось столько, что счёту им нет. Но почему не попробовать? Всякие отвороты-привороты оставила на будущее. Решила лечить алкоголиков: их ведь тьма-тьмущая. В книжке был специальный заговор. Надо просто внушить человеку, что ему нельзя пить, вот и всё. Выучила наизусть нужные слова, с прочим можно было сориентироваться по ходу. Коле ничего пока говорить не стала. Пойдёт дело - тогда уж… Поднялась на третий этаж к соседке Лиде, муж которой Михаил Иванович хлестал водку и буянил, да так, что Любка не раз звонила в полицию, едва наверху начинался бой. Лида посмотрела недоверчиво: какая такая из тебя колдунья? Но Любка отмела всякие сомнения, тут же сочинив:
- Потомственная! Дар же не сразу проявляется. Я тебе мужа спасу, не волнуйся. Стоит десять тысяч, можно в два приёма.
Лида ахнула: большие деньги!
- А ты думала?! Это же тяжёлый труд, пять сеансов, - строго сказала Любка. - Приводи его послезавтра. Я буду одна дома.
Где соседка нашла деньги, она не сообщила. Упирающегося Михаила Ивановича удалось не только притащить к Любке, но и усадить на табурет спиной к серьёзно сосредоточенной хозяйке. Он косил на неё злой глаз и не утерпел, спросил:
- Давно ведьмой заделалась?
- Молчи уже, сиди спокойно!
Любка долго водила руками над его головой, шептала, потом брызгала «святой» водой, набранной из-под кухонного крана, но кто видел-то…
- Всё, - подтолкнула легонько. - Завтра повтор. Сама к вам приду.
На лестнице Михаил Иванович сказал жене:
- Дурит она нас, вот дурит…
- Шагай-шагай, - оборвала Лида.
После пятого сеанса Любка с неприкрытой угрожающей нотой пообещала:
- Выпьешь - тут же на месте сдохнешь, понял?! У меня заговор очень мощный.
Она весело сбегала в магазин, набрала полную сумку всякой вкуснятины, приготовила ужин. Коля, вернувшись с работы, удивился:
- У нас праздник?
- Ну… То ли ещё будет?
Звонок в дверь прозвучал некстати, Николай положил ложку и встал из-за стола. Любка услышала, как что-то тяжёлое рухнуло в прихожей.
- Полюбуйся! - крикнула Лида. - Нажрался и не сдох! Говорит, проверить хотел. Обманула ты меня, что ли?
Михаил Иванович храпел на полу. Коля, ничего не понимая, пытался его поднять. А Любка твёрдо сказала:
- Деньги не верну. Сегодня не сдох - завтра сдохнет, как все алкаши. Коля, выволоки его на площадку. Ишь, пьянь… И ты, Лида, иди, иди домой, чего стоять-то?