Маленькая альтернативная история
Гражданская война в Китае между Гоминьданом (Чан Кайши) и Компартией (Мао Цзэдун) продолжалась с перерывами с 1927 по 1950 год. Одним из этих перерывов был 2-й Объединённый Фронт (1937-1946) во время Японо-Китайской войны. 10 января 1946 года было подписано соглашение между КПК и Гоминьданом в рамках Политической консультативной конференции о предоставлении народу Китая демократических прав и свобод на основе учения доктора Сунь Ятсена. Но в том же январе чанкайшисты вновь развязали боевые действия против коммунистов в Маньчжурии.
Чтобы не допустить Гоминьдан, которому помогали США, на приграничную территорию, Советский Союз приостановил вывод своих войск из Маньчжурии, откуда они в августе 1945 года выбили японцев. В то время на территории Северо-Восточного Китая военным, политическим и хозяйственным руководителем был просоветски настроенный Гао Ган. 25 мая 1948 года в Москве было принято решение, создать в границах провинций Хэйлунцзян, Ляонин и Цзилинь буферную Маньчжурскую республику со столицей в Харбине. Председателем МР был назначен Гао Ган.
Чтобы Маньчжурская республика была полностью подконтрольна СССР, туда направили 200 тысяч советских военнослужащих, а министром обороны назначили Василия Сталина. Другие министерства и промышленные предприятия молодого государства возглавили дети лидеров КПК, получившие образование в Советском Союзе, главным критерием их отбора было условие — русская жена. Войска Маньчжурской республики отбросили чанкайшистов за Великую китайскую стену. Эта война была названа Великой Освободительной.
За период с 1948 по 1955 год Советский Союз оказал Маньчжурской республике безвозмездную помощь в создании 100 промышленных предприятий. В их числе были построены такие гиганты тяжёлой индустрии как Шеньянский авиастроительный завод, Аньшаньский металлургический комбинат, Чанчуньский Первый автомобильныйо завод, Харбинский шарикоподшипниковый завод, Гиринский тракторный завод, Мукденский нефтеперерабатывающий комбинат, Уханьский завод дизельных двигателей, Цицикарский алюминиевый комбинат, был расширен и реконструирован Даляньский судостроительный завод. По сути, был создан военно-промышленный комплекс — каждое из этих предприятий легко перестраивалось с мирной продукции на выпуск вооружения.
Оставшись без помощи СССР, войска Мао Цзэдуна под натиском чанкайшистов ушли на остров Тайвань, в декабре 1949 образовав там Китайскую Народную Республику.
1 октября 1949 года в Пекине лидер партии Гоминьдан Чан Кайши провозгласил образование Китайской Республики. США и другие западные страны оказали Китайской Республике экономическую помощь в виде льготных займов и строительства 200 предприятий тяжёлой и лёгкой промышленности и агропромышленного комплекса. Китайская Республика встала на путь рыночной экономики.
14—25 февраля 1956 года в Москве проходил XX съезд КПСС, на котором Н.С. Хрущёв выступил с разоблачением культа личности И.В. Сталина. Политбюро ЦК компартии Маньчжурской республики немедленно откликнулось на это заявлением, в котором XX съезд КПСС был назван антикоммунистическим переворотом, а первый секретарь ЦК КПСС Хрущёв и его сторонники — ревизионистами марксистско-ленинско-сталинского учения.
Следующим ударом по советско-маньчжурским отношениям стал XXII съезд КПСС, проходивший с 17 по 31 октября 1961 года, на котором Хрущёв продолжил разоблачение культа личности Сталина, и было принято решение о выносе тела Сталина из Мавзолея. За полчаса до окончания XXII съезда КПСС к его делегатам обратилось Политбюро ЦК коммунистической партии Маньчжурской республики с просьбой, отдать тело Сталина для помещения его в Мавзолей в Харбине. Но телеграмма маньчжурских коммунистов не была зачитана. В ночь с 31 октября на 1 ноября 1961 года Сталин был захоронен в могиле у Кремлёвской стены.
С 1 по 9 ноября 1961 года проходил внеочередной съезд КПМР, делегаты которого выступали с требованием, разбить шакальи головы советских ревизионистов и осквернителей тела Сталина. 10 декабря 1961 года вооруженные силы Маньчжурской республики перешли границу СССР и к 5 марта 1962 года заняли Амурскую область, Хабаровский и Приморский края. Эта война потом была названа Великой Объединительной. Захваченные территории провели референдумы и добровольно вошли в состав Маньчжурской республики. Эта война была названа Великой Объединительной.
10 марта 1962 года в Харбине было принято решение о создании объединённого государства Республика Юань Дун (Дальний Восток). Национальный состав Республики Юань Дун был: маньчжуры — 5 145 216, русские — 2 350 423, китайцы — 7 495 389. Языком межнационального общения стал маньчжуро-русско-китайский суржик. Национальной валютой — юаньдунский лубу (рубль).
Коммунистическая партия Маньчжурской республики, соответственно, стала называться Коммунистической партией Республики Юань Дун (КПРЮД).
Оправившись от поражения, 10 января 1963 года Советский Союз попытался возвратить потерянные территории и вновь оккупировать Маньчжурию. Ставка была сделана на танковое вторжение и на авиационные бомбардировки, а главным ударом должен был стать сброс атомной бомбы на столицу Республики Юань Дун Харбин.
План руководства СССР с треском провалился. Советские танкисты и лётчики, еще недавно воевавшие здесь против японцев, повсеместно встречали среди юаньдунских воинов своих боевых товарищей, и переходили на их сторону. Не состоялась и атомная бомбардировка Харбина. Командиром экипажа самолёта, нёсшего атомную бомбу, оказался пилот, обучавшийся в лётном училище вместе с Василием Сталиным. При подлёте к Харбину он прошёл в бомбовый отсек и отключил часовой механизм взрывателя. После сброса атомная бомба не взорвалась, а мягко приземлилась на парашюте. Советская атомная бомба попала в руки юаньдунских физиков-ядерщиков, и они создали атомный арсенал Республики Юань Дун, окончательно похоронив надежду советских ревизионистов на военный реванш.
На XXII съезде КПСС также было объявлено, что к 1980 году в СССР будет построен коммунизм. 7 -— 12 февраля 1963 года в Харбине прошёл очередной съезд КПРЮД, принявший решение построить коммунизм на пятилетку раньше Советского Союза. Началом коммунизма была названа дата 1 января 1975 года.
***
Мальчик жил с родителями в Харбине. Ему было двенадцать лет, он учился в выпускном третьем классе народной школы. Мать мальчика работала заведующей аптекой, отец — машинистом паровоза.
Мальчику в школе нравилось. Особенно он любил уроки военной подготовки. Школьники разбирали и собирали на время автомат Калашникова, бегали кроссы в противогазе. Девочки-санитарки перевязывали условно раненых, а мальчики-санитары носили условно раненых на носилках. Науками школьников не утруждали. Кроме военной подготовки, их учили читать, писать и считать.
Любимым зрелищем мальчика были публичные казни врагов народа. Каждое воскресенье на Красной площади* расстреливали шпионов, диверсантов, саботажников, вредителей, казнокрадов, взяточников и прочих государственных преступников. Право на расстрел имели все желающие, чья очередь подходила. Единственным условием для палача-добровольца было достижение восемнадцатилетнего призывного возраста. Поскольку в этой очереди стояли полтора года, то записаться в неё можно было с шестнадцати с половиной лет. Мальчик с нетерпением ждал момента, когда он нажмет на спусковой крючок АК-47 и пустит пулю в затылок врага народа.
*Главная площадь Харбина.
10 марта праздновали День образования Республики Юань Дун. Главным событием праздника был военный парад. Красная площадь была украшена кумачовыми стягами и цветами, играли духовые оркестры, на трибуне стояли товарищи Гао Ган и Василий Сталин. Сначала, чеканно отбивая шаг, проходили колонны родов войск, за ними ехали танки Т-34 и реактивные установки «Катюша».
А потом было самое интересное. На площадь выводили солдат Квантунской армии, взятых в плен после антияпонской операции в Маньчжурии в августе 1945 года. Полк пленных японцев содержали специально для военных парадов. Зрителям разрешалось выбежать и плюнуть самураю в глаза или дать ему пощечину. Апофеоз парада наступал, когда на площадь выходил последний император Китая и Маньчжурии Пу И и его придворные. Низложенного императора можно было огреть по спине бамбуковой палкой или дать ему пинка под зад. Желающих всегда было так много, что Пу И уже давно бы сломали позвоночник и отбили кобчик, но его спасала толстая ватная подкладка на спине и чугунная сковородка в трусах.
Ежегодно росли урожаи кукурузы, чумизы и гаоляна, увеличивалось поголовье скота и птицы, но еды всё равно не хватало. Не хватало и одежды, обуви, посуды, мебели, спичек, керосина и дров. В стране действовала карточная система распределения продуктов питания и товаров ширпотреба. Суточная норма соевого жмыха была 500 грамм для взрослого и 250 грамм для ребёнка. Рубашку и штаны можно было купить один раз в три года, башмаки — раз в пять лет. Детям, по мере их роста, одежду и обувь обменивали на бо;льшую по размеру, но тоже поношенную.
Летом было не так голодно. Мальчик в компании одноклассников ходил на Сунгари, ловить на удочку пескарей. Пойманных пескарей они нанизывали на прутки и жарили над костром. С бычьими пузырями переплывали на Солнечный остров. Там разоряли гнёзда цапель, забирая их них продолговатые синие яйца, которые потом запекали в горячей золе. Когда у отца был выходной день, они вдвоём садились на тормозную площадку последнего вагона товарного поезда, сходили на разъезде и шли в лес, где, в зависимости от сезона, собирали черемшу, ягоды шиповника, чёрные древесные грибы и маньчжурские орехи.
Возле фанзы мальчика был маленький огородик, там родители сажали зелень и овощи. Почти всё выращенное съедали сразу, но кое-что и засаливали на зиму. Когда удавалось, насыпав на землю пшеницы, подманить голубя и убить его из рогатки, варили лапшу с голубятиной. Воробьев в Харбине уже давно не было — их съели голодные кошки, а кошек — люди. Собачатина считалась деликатесом и продавалась только в праздничных продуктовых наборах.
Жизнь юаньдунцев была тяжела, но они не роптали, надеясь на светлое завтра, которое им ежедневно и ежечасно обещали в газетах и по проводному радио — ведь там пишут и говорят правду. А старики вздыхали и говорили: «Лишь бы не было войны».
***
С раннего утра на всех столбах Харбина заговорили алюминиевые колокола-громкоговорители: «Товарищи, к вам обращается военный комендант города! Сегодняшний день объявлен выходным — все предприятия не работают. Также отменены занятия в школах и институтах. Закрыты учреждения культуры, магазины и столовые. Приказываю всем жителям не выходить на улицу, плотно закрыть окна, пить байцзю (водка) и есть хайдай (морская капуста)». Это означало одно — на западе провинции Хэйлунцзян произведен очередной атомный взрыв, и радиоактивное облако идёт к Харбину.
— Папа, а зачем надо пить байцзю есть хайдай? — спросил мальчик.
— Чтобы не заболеть белокровием, — объяснил отец.
Мать конопатила старыми газетами оконную раму.
— Отец достал из буфета поллитровку зелёного стекла, тупой стороной ножа отбил сургуч с горлышка, сковырнул картонную пробку и разлил байцзю по трём граненым стаканам.
— Иди завтракать, — позвал он жену, выкладывая палочками из кастрюли на тарелку варёную хайдай.
— Мать пришла на кухню и тоже села за стол.
— Ну, выпьем за наше здоровье! — сказал отец.
Родители залпом выпили байцзю, а мальчик лишь пригубил. Он догадывался, что байцзю невкусная, но не думал, что такая противная.
— Надо выпить, сынок, — уговаривала его мать. — Помнишь, ты же пил горькую микстуру, когда болел гриппом. Это тоже лекарство, и его надо обязательно выпить. А то у тебя выпадут волосы на голове.
Перспектива облысеть испугала мальчика, и он, глотая через силу, всё-таки выпил байцзю.
— Вот и молодец, — похвалил отец. — На, закуси хайдайкой.
Организм мальчика не принимал байцзю, позывы тошноты усиливались, и, наконец, его желудок вывернуло.
— Папа, а для чего у нас проводятся испытания атомных бомб? — спросил мальчик.
— Чтобы враги нас боялись.
Мальчик учился вместе с дебилом-второгодником, которого все одноклассники боялись и не любили. Мальчику не хотелось, чтобы у его страны в мире была такая же репутация, как у дебила-второгодника.
В обед снова пили байцзю и ели хайдай. Мальчик уже не блевал. Времени для разговоров было вагон и маленькая тележка.
Мальчик спросил:
— Почему мы враждуем с Советским Союзом?
— Им не по нраву, что мы поднялись с колен и заставили себя уважать.
Байцзю приятным теплом растеклась по телу, мальчик почувствовал себя большим и сильным. Ответ отца ему пришёлся по душе. У мальчика поднялось настроение, и он стал насвистывать гимн Республики Юань Дун «Товарищ Гао, веди нас в бой».
— Перестань свистеть! — грубо одёрнул его отец.
Мальчик забыл, что отец не любит, когда в его присутствии кто-то свистит. Не раз получал он от отца за посвистывание подзатыльники, но никогда не спрашивал, за что он был наказан.
В этот раз он осмелел и спросил:
— Папа, почему ты не разрешаешь мне свистеть?
— Прости, сынок, — смутился отец. — Это виноваты мои расшатанные нервы. Видишь ли, каждый паровозник, услышав свист, невольно вздрагивает и начинает тревожно прислушиваться. Такой неприятный звук издаёт при перегреве шейка оси колёсной пары, что может закончиться аварией. Так бывает, когда в буксе нет масла — расплавится баббит в подшипнике, и приехали. А за поломку паровоза по вине бригады на войне наказание — штрафная рота, а то и расстрел.
— Ты же рассказывал, что на войне был кочегаром на бронепоезде. Разве кочегар отвечает за исправность паровоза?
— Все отвечают — и машинист, и помощник, и кочегар. В обязанности кочегара входит и заправка тендера водой и углем, и смазка всех трущихся деталей паровоза, для чего надо держать наготове шестнадцать маслёнок с разными видами смазки. И попробуй масла перепутай — заклинит колесо, узел или агрегат — и встанет машина.
— А я думал, что кочегар только уголь в топку бросает.
— Уголь в топку подбрасывает помощник, он держит жар, следит за уровнем воды и давлением пара в котле. А кочегар ему из тендера подгартывает уголь на лоток. Чтобы из кочегара стать помощником машиниста, надо лет пять с маслёнкой вокруг паровоза побегать и много что ещё узнать.
— А что же тогда машинист, — удивился мальчик, — ничего не делает?
— Машинист на паровозе — бог и царь, и отвечает за всё головой, а список его обязанностей длинный как портянка. Водить паровоз — большое искусство.
Когда мальчик ходил с отцом в баню, он видел на его левой ягодице рваный шрам.
— Папа, — спросил он, — шрам у тебя от ранения?
— Да, — ответил отец. — Подстрелил меня тогда хрущёвский снайпер разрывной пулей.
Мальчику стало стыдно, что его отец был ранен не в грудь, как подобает настоящему герою. Отец словно прочитал его мысли и закричал, брызгая слюной:
— Было бы лучше, если бы мне оторвало осколком снаряда руку, ногу или голову?! Разве подвиг героя, закрывшего собой амбразуру, будет менее значителен, если он бросится на пулемёт не грудью, а жопой?!
— Прости меня, папа! — искренне попросил мальчик.
— Я не обиделся, — примирительно сказал отец. — Ты ещё мал и многого не понимаешь. Спрашивай ещё, если тебе интересно.
— Разве может снайпер подстрелить кочегара, находящегося в бронепоезде? — спросил мальчик.
— Тогда меня по приговору военно-полевого суда перевели из кочегаров в штрафную роту — ремонтно-восстановительную бригаду.
— А за что тебя наказали?
— Зимой в тендере холодно, и я, чтобы не простудиться, вместо лекарства попивал гаоляновый ханшин (самогон), который выменивал у крестьян на уголь. За хищение топлива меня и направили в роту смертников. В том бою враги подорвали рельсы впереди и позади нашего бронепоезда, и он попал в ловушку. Мы спрыгнули на землю и под шквальным огнём неприятеля стали налаживать пути. Тут-то меня вражеская пуля и достала. Я кровью смыл свою вину. Меня оперировали и подлечили в вагоне-госпитале, а потом опять послали кочегаром на наш же бронепоезд.
— Папа, у тебя есть боевые награды?
— А как же, есть медали «За взятие Хабаровска» и «За победу над СССР в Великой Объединительной войне 1962-1963 гг.»
— Ты Василия Сталина вблизи видел?
— Он мне в госпитале лично руку пожал и дал закурить папиросу «Казбек».
С этими словами отец открыл шкатулку с документами.
— Вот, тот самый окурок.
— Ух ты! Расскажи про него ещё.
— Верховный главнокомандующий Василий Сталин внёс в нашу победу наибольший вклад. Он на истребителе прилетал на самые сложные участки фронта и проявлял там чудеса героизма. Один без оружия шёл на позиции неприятеля и кричал в рупор: «Стреляйте в Сталина!». Хрущёвские сдавались ему целыми укрепрайонами, а потом переходили на нашу строну».
— Папа, а Чан Кайши на нас не нападёт?
— Нет, у него полно проблем с Тайванем — маоисты опять провели учебный пуск ракеты по плавучей мишени.
— А правда, что в Китайской Республике всем детям каждый день бесплатно дают по пол-литра соевого молока и одному яйцу?
— Нам на политинформации говорили, что это буржуазная пропаганда. Где ж у них найдётся столько сои. А яйца у них знаешь, какие? Чёрные и протухшие — такое и есть не захочешь.
— Почему у нас мало соевого молока?
— Соя — стратегическое сырьё, из неё делают взрывчатку и дизтопливо.
— А яиц, почему не хватает?
— Утки и куры жрут много гаоляна и чумизы — из чего же тогда делать водку.
— Зачем мы построили Великую маньчжурскую ограду?
— Чтобы чанкайшисты к нам не перебегали — их там уже полмиллиарда.
— А почему нас, юаньдунцев, так мало — всего пятнадцать миллионов?
— Потому что, в нашей стране действует демографический закон «Одна семья — один ребёнок».
— А почему у соседей слева двое детей?
— Второй сын у них незаконный. У него нет метрики, на него не выдают карточки, его не возьмут в школу, а потом не примут на работу.
— И как же он будет жить?
— До восемнадцати лет будет сидеть на шее у родителей, а потом его вышлют на крайний север лес валить.
— А если родится ребёнок с двумя головами — это один человек или два?
— Ни одного. Таких сразу заспиртовывают в стеклянной банке для науки.
— Почему у нас с Японией плохие отношения?
— В августе 1945 года мы взяли в плен 400 тысяч солдат Квантунской армии. Они работали у нас в каменоломнях и рудниках, на вредных производствах. За одну пятилетку почти все перемёрли. А оставшихся в живых пленных мы потом обменяли с Японией на рис. Вот япошки на нас и обижаются.
— А что наши военные делают в Синьцзяне?
— Их там нет.
— Как же нет, если наш сосед справа, который служит в армии, приехал оттуда раненый.
— Он брал отпуск.
— Тогда, что делают там наши военные отпускники?
— Помогают братскому уйгурскому народу в борьбе за независимость от Китая.
— Папа, а за что нашу олимпийскую команду по пинг-понгу в тюрьму посадили?
— А что же их сладкими пряниками кормить за позорное третье место, которое они там заняли.
И на ужин у них были байцзю и хайдай.
— Папа, как вы с мамой познакомились? — поинтересовался мальчик.
— Это было уже после войны, — начал рассказ отец. — Я тогда работал бригадиром в 3-м Харбинском депо. Послали меня в командировку в провинцию Ляонин — провести ремонт угольной котельной в подшефном рисоводческом госхозе «Жемчужные зёрна». Я приехал, осмотрел котёл и топку, составил график ремонта и приступил к работе. Как-то в свободный час я пошёл посмотреть, как выращивается рис. Раньше я думал, что у нас, железнодорожников, тяжёлая работа. А тогда понял, что работа рисоводов будет, пожалуй, потяжелей нашей. Рисоводы, почти все — женщины, работали на чеках по двенадцать часов в день по колено в холодной воде. К сорока годам цветущая девушка превращалась в дряхлую старуху.
— А резиновые сапоги им разве не выдавали? — перебил мальчик.
— Уханьский комбинат искусственного каучука ещё только строился, и резиновые сапоги не из чего было изготавливать.
— А за границей каучук нельзя было купить?
— Покупали за валюту. Но весь импортный каучук шёл на нужды оборонной промышленности — из него делали противогазы, костюмы химзащиты, покрышки и камеры для колёс самолётов и автомобилей.
Отец помолчал и спросил:
— Так на чём я остановился?
— Ты пришёл на рисовые чеки и увидел там босых женщин, — напомнил мальчик.
— Там я и встретил твою маму. Она мне сразу понравилась, да и я ей глянулся. Вечером встретились в клубе на танцах, познакомились поближе. За день до конца моей командировки мы пошли в сельсовет и зарегистрировали брак. Против отъезда твоей мамы встал горой директор госхоза — она была у него лучшей звеньевой. А мне он предложил должность начальника котельной. Я, не будь дурак, отбил телеграмму-молнию парторгу нашего депо. И он меня отстоял, ведь я числился в мобилизационном резерве помощником машиниста бронепоезда. Приехали мы в Харбин, она поступила на курсы фармацевтов, с отличием их закончила и стала работать в аптеке помощником провизора.
Отец опять помолчал и окончил свой рассказ:
— А через девять месяцев родился ты.
***
Отец мальчика работал машинистом паровоза, возившего поезда на линии Харбин — Владивосток. На владивостокском базаре он покупал корни женьшеня и аралии, засушенных змей и черепах, медвежью желчь, струю кабарги, рога и пенис оленя — всё это незаконно добывалось в Уссурийской тайге. Мать мальчика работала заведующей аптекой, у неё были связи с лекарями тибетской и китайской медицины, которым она перепродавала ценное лекарственное сырьё.
В школе мальчик услышал рассказ о юном патриоте, разоблачившем своих родителей-преступников.
В одном селе жила крестьянская семья. Когда началась Великая Объединительная война, в стране была объявлена продразверстка. Крестьян обязали бесплатно сдавать для армии девять десятых урожая и животноводческого продукта. Юный патриот стал замечать, что его родители утаивают часть продовольственного налога. Сначала он предупредил родителей, что они подрывают обороноспособность страны. А когда они его не послушали, пошёл в Комитет продовольственного контроля и обо всём там рассказал. В фанзу юного патриота пришли контролёры и нашли корзинку утиных яиц, припрятанных его родителями. По закону военного времени родителей юного патриота расстреляли, а его определили в интернат.
Мальчик подумал, что ему надо поступить так же, как и юный патриот. Но он не решился донести на маму с папой.
За месяц до нового года из магазинов стали исчезать продукты и товары. Продавцы объясняли, что им приказано попридерживать всё, чтобы в первый день коммунизма полки магазинов ломились от изобилия.
За обеденным столом мальчик завёл такой разговор.
— Мама, — спросил он, — зачем вы с папой покупаете у браконьеров и продаёте знахарям лекарственное сырьё?
— Чтобы иметь лишний лубу, — ответила мать. — Того, что мы покупаем по карточкам в магазинах, мало. Весь дефицит продаётся на базаре, а там всё дорого.
— Но ведь с 1 января будущего года в нашей стране наступит коммунизм. В магазинах всего будет навалом, а деньги отменят.
— Ты веришь в эту сказку? — удивился отец. — Хорошо же вам в школе мозги промывают.
— Не смей говорить так, папа! — закричал сын. — Или я буду вынужден сообщить о твоих антикоммунистических высказываниях в Комитет идеологического контроля!
Родители, не ожидавшие такого поворота, испуганно замолкли.
— Сынок, мы же тебя растили, поили-кормили, — наконец, обрела дар речи мать. — Неужели у тебя каменное сердце, и ты пойдешь доносить на нас?
— Если не перестанете спекулировать, я поступлю, как юный патриот! — заявил сын.
За три дня до нового года отец вернулся из очередной поездки. Во Владивостоке он купил замороженного уссурийского тигра и привёз его в тендере паровоза. Это было целое состояние, продав которое семье можно было лет десять хорошо питаться и одеваться. Но в этот раз выгодная сделка не состоялась, хоть не было отбоя от желающих купить тигра по частям или целиком.
После того памятного разговора родители скрывали от сына свои тёмные делишки. Но он был не слепой и не глухой. Узнав про замороженного тигра, мальчик написал на родителей донос, перечислив по памяти всё привезённое отцом и проданное матерью за эти годы, а также назвав приметы приходивших к ним на дом покупателей.
Был предновогодний вечер. Отец крутил через мясорубку свинину, а мать лепила пельмени. На печи булькала кастрюля и шипела сковорода, по фанзе расходились аппетитные ароматы.
В дверь кто-то громко постучал. Не успел мальчик подойти, чтобы открыть задвижку, как дверь упала внутрь от удара прикладом винтовки. В фанзу ввалились вооружённые люди в военной форме.
— Всем лежать вниз лицом, руки за спину!
Мальчик подчинился приказу. Он слышал, как кованые каблуки сапог побежали на кухню, где горел свет. Потом кто-то сказал ему:
— Не бойся, встань.
Мальчик поднялся на ноги, его колотило от страха. Голос принадлежал мужчине в синем кителе.
— Это ты написал заявление в Комитет торгового контроля? — спросил он.
— Я, — ответил мальчик.
— Молодец — ты настоящий юный патриот! — похвалил мужчина в синем кителе.
«Про меня тоже напишут в учебнике», — подумал мальчик.
— Одевайся, пойдёшь со мной.
— А куда? — спросил мальчик.
— Ты будешь жить в интернате для детей, оставшихся без родителей.
Мальчику, хоть он и считал себя уже большим, было жалко расставаться со своими игрушками, особенно с последним подарком родителей — набором «Конструктор». Из алюминиевых колёсиков, квадратиков, прямоугольничков, кружочков и реечек с дырочками можно было собрать и грузовик, и трактор, и подъемный кран. Мальчик мечтал собрать бронепоезд, но одного набора для этого было мало, требовалось ещё два.
— Можно, я возьму это, — показал он на «Конструктор».
— У воспитанника не должно быть личных вещей, — ответил человек в синем кителе. — В интернате есть игровая комната.
Мальчик оделся, они вышли на улицу, где стояло два автомобиля — легковой и грузовой с будкой.
Мужчина в синем кителе открыл заднюю дверцу легковушки.
— Садись, — сказал он и сам сел рядом.
Шофёр вышел, крутанул заводной рукояткой, мотор затарахтел, но не завёлся. Шофёр крутил «кривой кардан» ещё и ещё, но двигатель не запускался.
— Скоро поедем? — не выдержав спросил мужчина в синем кителе, приоткрыв дверцу.
— Бензин грязный поставляют, — объяснил шофёр. — Карбюратор засорился — надо прочистить.
Водитель полез под капот.
В это время люди в военной форме вывели из фанзы родителей мальчика. На лбу отца была кровоточащая рана, мать сильно прихрамывала. Конвоиры втолкнули их в «воронок», запрыгнули туда сами и уехали.
— А маму с папой скоро отпустят? — спросил мальчик.
— Это решит народный суд, — ответил мужчина в синем кителе. — По закону мирного времени за такое преступление положено лишение свободы с возмещением ущерба государству на срок от 10 до 15 лет без права переписки и получения передач.
Наконец-то мотор легковушки завёлся, шофёр сел на своё место, и они поехали в южном направлении. После моста через реку Модягоу машина повернула налево и остановилась у ограды большого здания красного кирпича с куполами без крестов. Здесь, в бывшем соборе, располагался Дом-интернат для детей-сирот имени Сталина.
В Харбине все сколько-нибудь значимые места и учреждения — парк культуры и отдыха, ботанический сад-дендрарий, железнодорожный инженерный институт, провинциальный клинический госпиталь, городская теплоэлектроцентраль, галерея произведений социалистического реализма, студия художественных фильмов, судостроительная верфь, комбинат анилиновых красителей, научно-исследовательский институт сои и многие другие — носили имя Вождя Народов.
Мужчина в синем кителе передал мальчика женщине в грязном белом халате. Она провела мальчика в комнату, над дверью которой висела табличка «Мойка». Там она приказала ему раздеться догола и встать лицом к стене. Женщина в грязном белом халате облила мальчика из шланга холодной водой с сильным запахом хлорки. Вместо своей одежды мальчик получил казённую: большие трусы, хлопчатобумажные куртку и штаны и матерчатые тапочки на резиновой подошве. Все вещи были изрядно поношены и местами заштопаны, а тапочки, это было заметно, несколько раз пропаривались в автоклаве.
Женщина в грязном белом халате передала мальчика мужчине в кителе цвета хаки. Он привёл мальчика в комнату, над дверью которой висела табличка «Карантин».
— Неделю побудешь здесь, — сказал мужчина в кителе цвета хаки.
Клацнула обитая железом дверь и щёлкнул замок. Мальчик остался один и стал осматривать комнату. Помещение площадью шесть квадратных метров напоминало тюремную камеру. Маленькое окошко было зарешечено и снаружи закрыто дощатым «намордником». Вместо кровати был жёсткий топчан с тонким матрасом, застеленным пропахшим карболкой солдатским одеялом. Простыни под одеялом не оказалось. Подушка была ничуть не лучше матраса.
«Кормушка» в двери откинулась, и на ней появился ужин — миска жидкой кукурузной каши и кружка кипятка. Каша оказалась недосоленной, зато горячая вода была чуть-чуть подслащена. Мальчик съел пайку и поставил посуду на «кормушку». Тусклая лампочка под потолком, одетая в проволочную сетку, мигнула и погасла. Мальчик лёг на топчан. Сон не шёл. Он вспомнил, как родители в каждую предновогоднюю ночь прятали ему под подушку подарок. Они тихо подходили на цыпочках, отец осторожно приподнимал подушку, а мать просовывала под неё бумажный кулёк со сладостями. Мальчик притворялся спящим, и видел всё это через смеженные веки.
«В этом году я остался без подарка, — грустно вздохнул он, переворачиваясь на другой бок. — Ну да ничего — завтра будет коммунизм. Каждый день стану есть конфеты и пирожные».
Мальчик уснул. Ему снилась Красная площадь, полная народу. На трибуне стояли товарищи Гао Ган и Василий Сталин с алыми бантами на кителях, они улыбались и приветливо махали ему руками. Сзади подошли мама и папа и обняли его с обеих сторон.
— Вас уже освободили? — спросил мальчик.
— Да, по амнистии, — ответил отец.
— В честь наступившего коммунизма, — добавила мать.
Мальчик заплакал от нахлынувшего счастья.