Я шлю в Прованс привет далёкий мой,
В него вложил я и любви немало…
Бернарт де Вентадорн
Те времена прошли давно.
Когда-то, бог свидетель,
Царили в мире заодно
Любовь и добродетель. …
Генрих фон Фельдеке
Любовь — что значит это слово?
Я так не искушен, скажите ж господа,
Вы все, кому любить не ново:
Ну почему любви присуща боль всегда?
Любовь для радости дана,
Любовь печальная любовью быть не может,
Так верно ли она любовью названа?
Вальтер фон дер Фогельвейде
Автор, вдохновлённый куртуазной лирикой трубадуров,
попытался насытить своё любопытство воспоминаниями
об ушедшей эпохе.
Куртуазная повесть
Над высоким, крутым берегом края земли возвышаются руины старого замка. Ярые морские волны упрямо грызут черные камни, что вздыбились у его подножия, пытаясь достать человеческое жилище. Но только капли поверженных волн, обращенных в туман, достигают основания разрушенных бастионов. Серо-желтые стены замка уже не защищают от стрел и ядер своих обитателей, никто не прислушивается по ночам к крикам дозорных, стоявших на сторожевых башнях; не скрипит механизм подъёмного моста, опускавшегося через некогда глубокий ров. Обрушившиеся от старости своды просторных залов похоронили под собой многие века бурной жизни. Некогда грозный вид замка говорил о величии своих владельцев, о богатстве и славе потомков: гордо и смело возносили востроверхие шпили к облакам пестрые штандарты. Сейчас же унылый вид руин в содружестве с тишиной и вечерними сумерками приводят лишь к меланхолическому раздумью о судьбах людей прежде топтавших эту землю. Две надгробные плиты, поросшие седым мхом, привлекают наше внимание, и мы спешим к ним, желая узнать за кем сии камни закрыли дверь в иной мир, но, подойдя ближе, видим, что надписи, когда-то высеченные на граните, стерлись под действием дождя и ветра, таким образом время сокрыло от нас имена и даты погребённых здесь предков.
Вот эти безымянные плиты и побудили автора приподнять занавес времени и заглянуть в далёкое прошлое.
***
Это был королевский замок. Величаво и грозно возвышался он над окрестными землями, вознося ввысь островерхие башни, украшенные пестрыми флагами и вымпелами. Жили в том замке король и его юная дочь, принцесса Эйна. Король был вдов и единственную радость для себя видел в дочери, очаровательном, милейшем создании, оттого и не жалел своих богатств на её образование и развлечения, а пришло время приступил к поискам достойного жениха.
Принцесса, будто преисполненная божественной благодати, была одарена всеми прекрасными свойствами, добродетелями и учтивостью. Приезжавшие свататься рыцари, сведущие в законах вежества, увидев её в первый раз, давали великие обеты служения её красоте и в куртуазном восторге оставались гостить в замке. Среди них были не только местные сеньоры, но и заморские принцы из неведомых, экзотических стран, ведь слух о её красоте распространился по всему свету. И такое их было великое множество, что невозможно перечесть всех знатных семейств и мест, откуда те прибыли, и дабы не отнимать у вас много времени не будем излишне многословны и этим ограничимся. Вскоре места для гостей в замке вовсе не осталось, и все окрестные луга запестрели от ярких рыцарских шатров. Вечерами в стане претендентов на руку принцессы устраивались роскошные пиры и все возможные увеселения, на которые собирались толпы веселящегося люда; бродячие актёры, трубадуры, жонглёры*, дрессировщики животных, музыканты и фокусники — люди, вселяющие в окружающих дух беззаботного веселия. Под музыку и разноголосицу шумного пиршества господа рыцари из спесивого чванства похвалялись друг перед другом своими богатствами и знатностью своих родов. Придворные трубадуры торжественно воспевали своих хозяев в хвалебных одах за их неизмеримую щедрость, и слагали стихи в четь одержанных побед. С раннего утра и до позднего вечера, по всей округе разносились звуки охотничьих труб, боевые кличи и лязг оружия: это свора дворовой челяди носилась по лесам и полям в поисках всевозможной дичи, пока их господа без устали молотили друг друга в честь дамы своего сердца. Но напрасно они копия ломали на ристалище, кололи щиты да латы позолоченные мяли секирами тяжелыми, не щадя ни себя, ни противника — завоевать сердце юной красавицы так никому и не удавалось. Ряды женихов, претендующих на звание королевского зятя, ежедневно прореживаясь, тут же обновлялись свежими соискателями богатого наследства: покалеченных в поединках рыцарей заменяли вновь прибывшие благородные господа, отчего пиры и турниры не прекращались.
Поначалу король радовался такому наплыву знатных женихов, гордился вниманию, кое оказывали его дочери высокородные сеньоры. Но время шло, а принцесса равнодушно, без кокетства взирала на пестро разодетую толпу всевозможных вельмож. Местные бароны, чьи земли безжалостно вытаптывались приезжими, стали роптать и ропот этот достиг королевских ушей, от чего тяжесть возлегла на отцовское сердце. Из ближайших государств гонцы приносили вести: будто соседние короли и бароны негодуют по поводу жестокосердия его дочери, из-за которой увечатся и гибнут на турнирах их сыновья, а иные, самые дерзкие, готовят войска для похода на его королевство. Узнав такие не радостные вести, король сильно запечалился и на долгое время стал молчалив и угрюм; ибо несказанно мучился в изыскании средств влияния на любимую Эйну. Наконец обретя решимость, повелел послать за принцессой и во всеуслышание объявил; что даёт ей сроку на обдумывание три дня, по истечении коих должна принцесса назвать имя своего будущего супруга. После чего будет объявлен день свадьбы. Ежели королевская дочь и впредь будет упорствовать в своем молчании и нежелании сделать выбор, то отец по своему усмотрению, в целях препятствия всяческих раздоров между государствами, изберёт ей достойного мужа. В противном случае он будет вынужден заточить принцессу в монастырь для усмирения гордыни, где будет принят ею обет целомудрия и послушания, и только мрачные каменные стены станут свидетелями увядания её красоты.
— А пока посиди в башне и подумай, — повелительно закончил свою речь король и быстро вышел из тронного зала — ему было стыдно перед гостями за своё родительское бессилие, и в тоже время совестно перед дочерью за свой строгий тон. А что ещё он мог сделать — нельзя же было отказать всем женихам, это не учтиво и не по-королевски, тут уж точно войны не избежать.
Король знать не знал, ведать не ведал, что сердце принцессы уже жадно впитало в себя, как цветок утренние лучи солнца, первые незнакомые, но такие желанные чувства любви. Оттого-то и веяло равнодушием и холодом на приезжих женихов от взглядов юной девы: не могла она поступить иначе, ибо клятва в вечной любви стояла на страже её сердца.
А тем счастливым обладателям сердечных услад был простой акробат и жонглёр по имени Ланфранк, который под звуки флейты и тамбурина, одетый в пёстрое трико виртуозно выделывал всевозможные кульбиты на грязном коврике перед публикой, а после, взяв в руки лютню, пел куртуазные кансоны сложенные бродячими трубадурами, и пел их лучше чем кто-либо другой. Ланфранк с детских лет бродяжничал по пыльным дорогам страны и благодаря разумению и природному дарованию обучился игре на музыкальных инструментах и акробатическим трюкам. Увы, он не знал под какою звездой рождён, и кто его родители: не ведал в чьём хлеву родная мать в час его рождения нашла приют. Не известно от кого передались ему врождённые наклонности, худо-бедно помогающие в скитальческой жизни. Нежданно-негаданно вторглась божественная Венера в сердца молодых людей, и восколебалась их плоть от неопытной молодости, и прониклись они друг к другу вожделением, пренебрегая родовыми сословиями и классовыми предрассудками, и тут никуда не деться. Как сказал великий поэт Возрождения, Франческо Петрарка: — Любовь диктует нам свои права…
Жонглёр Ланфранк, наделённый изысканным красноречием, и не по сословию своему весьма искусный в трубадурском художестве, снискал милость в глазах принцессы, и с её молчаливого согласия, тайно облачаясь в девичей убор, был принят к ней на службу камеристкой — благодаря чему они получили возможность для уединённых встреч. Но неудержимо время, никому не дано даже приостановить течение его, вот и у наших любовников стрелка часов выползла из-под свода сладостных грёз и двинулась вперёд, принуждая задуматься о будущем. Эйна и Ланфранк, понимая, что король-отец никогда не даст своего согласия на их брак решили бежать.
Наступил последний вечер, уже ночь у дверей стала, ожидая свой черёд. Утром принцесса должна объявить во всеуслышание имя будущего супруга. У башни на посту грозная стража. В лагере гостей, впервые за последние месяцы, тишина: прекратили рыцари свои пиршества и турниры, готовятся встретить утро нового дня.
Темно, сокрыты небесные свечи плотной шалью непогоды: будто специально по чьему-то заказу наползли свинцовые тучи, кружат по небу, бурлят, высекая искры от соприкосновений, рычат друг на друга будто псы, но в открытую схватку вступать не решаются. Вот-вот гроза грянет.
Ланфранк обмотавшись верёвкой и обрядившись камеристкой подходит к окованным железом башенным дверям. Стражники, видевшие не раз эту служанку в свите принцессы, ничего не заподозрили. Но вдруг один из них, самый глазастый, воскликнул:
— Ого, ты посмотри, как выглядит девица! Видно постарались сеньоры рыцари, потрудился на славу, во, как вспухла утроба у ней,— голодный волк прежде чем насытится, испортит не одну овцу, — и, ткнув товарища в бок, указал на пополневшую девушку. А та густо покраснела, опустив глаза вниз, и еще крепче сжала в руках корзину наполненную бельём; не от страха, а от гнева затряслась всем телом. Румянец на щеках сменился смертельной бледностью.
— Девица блаженная будь к нам благосклонна, Донеси мольбу мою до Венеры трона! … О царица мощная многосластной страсти, Исцели болящего от его напасти!* — Поупражнявшись в тяжелом остроумии, припомнив несколько строк из песен бродячих поэтов, — и тем самым растопив в себе раздражение, накопленное за долгие часы службы, охрана с хохотом распахнула дверь.
— Проходи, блаженная королева ночи…
Ланфранк юркнул в щель приоткрытой двери, проворно увильнув от огромной ручищи, пытавшейся шлёпнуть его по заду.
Принцесса с тревогой ожидала своего возлюбленного. Минута за минутой нескончаемой чередой проходили мимо, заставляя трепетать кроткое сердце донны от всякого шума за окном, от сводящей с ума мышиной возни за тяжелыми гобеленами. Все помышления только о нём, о любимом! А о предстоящем побеге, об опасности, что встаёт на пути их любви, она даже не думает. Разумен и добронравен Ланфранк, славен храбростью и силой, с ним ничего не страшно. Его присутствие извергает страх из сердца.
Наконец дверь дрогнула, и гнетущая тяжесть растворилась в сладостном объятии. Даже черная бездна за окном и тонущая в ней верёвка не могут остановить от дерзкого шага.
Союзница ночь затенила звёзды тучами, укрыла глаза недругов сонной завесой, траву-мураву росой устелила, скрыла следы беглецов. Никто не увидел, как влюбленные покинули замок. Никто не смог указать в какую сторону унесли их крылатые кони любви.
Утром герольды оповестили приезжих рыцарей о начале торжеств посвященных выбору жениха для принцессы. Все приглашенные облачившись в самые лучшие наряды поспешили в королевский замок. Каждый таил в своём сердце малую толику надежды. Но средь них были и полные тщеславия гордецы, кичащиеся своим положением и богатством; эти-то ничуть не сомневались в своей победе и с презрением взирали на окружающих. В своём мерзком жеманстве они напоминали разодетых балаганных обезьян.
В назначенный час король велел пригласить принцессу Эйну для ответа, ибо срок, данный ей на обдумывание, истёк. Посыльные пажи удалились в Девичью башню, где находилась госпожа. Но что это? Они в панике обернулись назад. Одни! Лица их объяты страхом и ужасом. Упав в ноги королю, посланцы со слезами на глазах, перебивая друг друга доложили, что башня пуста и принцессы нигде нет! В одно мгновение была поставлена на ноги вся стража, железная решетка на воротах опущена, подъёмный мост поднят. Обыскали весь замок, заглянули в каждый угол, за каждую шпалеру. Стоявших в охране воинов незамедлительно доставили в тюремные подвалы и с пристрастием допросили. Результаты дознания доложили королю. Уразумев, как вероломно был обманут дочерью, король впал в неистовый гнев и тут же велел разослать по всему государству гонцов с указом:
… «Бежавшую принцессу, поправшую все законы приличия и чести, ради любовных услад, найти и доставить в замок под стражей. Соучастников побега подвергнуть жестоким пыткам и казнить! Соблазнителя предать лютой смерти на колу!
Тот, кто обнаружит солюбовников, и укажет место, где оные скрываются, будет щедро одарен подарками. Лиц, давших приют беглецам ввергнуть в разорение и подвергнуть позору на площади. Рыцарь или простолюдин, что вернёт королевскую дочь в родительское лоно, будет в знак награды обвенчан с принцессой и в приданое получит полкоролевства…»
Вместе с глашатаями во все концы разъехались ищейки и дознаватели. Имя похитителя не удалось выяснить, но велено казнить всякого кто будет препятствовать возвращению беглянки.
Гости, возмущенные случившимся, нехотя стали разъезжаться по уделам. Не все верили в похищение и сочли происшедшее за хитрую уловку, дабы избавиться от назойливых претендентов. Многие рыцари утруждали свои головы недобрыми мыслями, затаив тем самым зло в своих сердцах. А самые ретивые, всё ещё не теряя надежды разделить брачное ложе с королевской дочкой, собрав свои шатры, пустились на поиски беглянки. Но след был утерян. Принцесса Эйна уже покинула пределы отчего края и уносилась в объятьях любимого всё дальше и дальше от родительского гнезда. Коротко остриженные волосы, испачканные сажей лицо и руки, поношенная одежда крестьянской девушки надёжно скрывали своей скудностью благородное происхождение беглой принцессы. ...
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
* Жонглёр — профессиональный певец песен трубадура, нередко сам становился трубадуром.
* "Девица блаженная будь к нам благосклонна, Донеси мольбу мою до Венеры трона!" — из поэзии Вагантов.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ