Хочется курить, когда утро осенью на даче. Если ночевал тут, то выходишь из тёплого дома, а утренняя прохлада пробирает. И пахнет росой, туманом, рекой. И трава мокрая пригнувшаяся стоит. И солнце светит, но не греет уже. И тишина вокруг, потому что до дороги далеко, машин не слышно. А соседи только на выходные приезжают, потому что дети в школу пошли. И вот выходишь ты на крыльцо, через нос затягиваешь полной грудью этот воздух, а потом достаёшь сигарету, закуриваешь. И не табак куришь, а всю эту тишину, природу, воспоминания о лете и лёгкую грусть по зиме, которая совсем скоро.
А ещё хочется курить, когда мимоходом на недолго сюда же, на дачу, приезжаешь. Когда сезон закрыт, но ты появляешься тут раз в две недели, чтобы посмотреть, что всё в порядке. И опять тишина, и кооператив весь в спячке и анабиозе. И ты садишься на старыю качели, смотришь в небо, если туч нет, и куришь. И ещё один год своей жизни прощаешь и отпускаешь.
А ещё хочется курить, когда в городе дочку в школу отвёз, жену на работу – и на свою работу едешь. Хочется остановиться на «Крещатнике», напротив старого закрытого кинотеатра, заглушить машину, выползти на улицу. Под дождь ли, снег ли – не важно. Курить и смотреть на бывшую узбекскую кафешку, где аптека сейчас. И вспоминать, как пятнадцать лет назад сюда с пацанами-коллегами после получки бегали. Ели плов или манты и пили много-много водки. И вот примерно сюда же, где стоишь сейчас, покурить выходили. И нам было только-только чуть за двадцать, и первые зарплаты после студенческих стипендий казались такими огромными деньгами.
А ещё хочется курить, когда подъехал к работе, поставил машину на стоянку. И пока пять минут до работы идёшь, то хочется в рот сигареты – и не спешить, чтобы растянуть мгновения. А то вдруг ещё кто из коллег подъедет, и ты перекинешься взаимными «как дела, как спалось?» И вот с сигаретой подходишь к проходной, и останавливаешься, чтобы пару последних затяжек сделать. И голову так повернуть налево и направо, чтобы «хрусть-хрусть» раздалось. Всё, мол, размялся, готов к схватке, готов к трудовым свершениям.
А ещё хочется курить, когда на работе час или два гоолову над проблемой ломал. Или разруливал сложную ситуацию по телефону. И вот кладёшь трубку или просто гасишь монитор, берёшь одежду – и вниз, на улицу. И ты выходишь, и сразу простор такой вокруг. Ветерок. Сквер деревьями шумит. Иногда, правда, таджики-ремонтники шумной стайкой курилку оккупируют, но пару раз с ними столкнёшься – и интуиция твоя сама потом вас разруливает по времени. И вот выходишь ты на улицу, а там весна. Или осень. Или зима – какая разница, по большому счёту? И ты думаешь, а вон в земле копошатся такие же работники: траву или снег убирают, оградки правят или красят. И вот бы сейчас не в офисе сидеть, а тут поковыряться, как они это делают. Сделал маленькое дело – и куришь. Как награда самому себе, поощрение.
А ещё хочется курить, когда ребёнка из школы домой привёз, накормил, и обратно на работу собираешься. Выходишь на общественный балкон, и смотришь на город, который весь перед тобой, как на ладони. И берёшь сигарету, а потом достаёшь массивную железную зажигалку – всё ведь собирался серебряную купить, да суета, - и огонёк такой тёплый и добрый на ней. И ты куришь, смотришь на город, и думаешь: идёт жизнь! Кипит! Бурлит! И машины внизу, и люди как муравьи. И у каждого свои дела, своё маленькое счастье, к которому стремятся они. А в небе самолёт летит, и белую полосу на синем оставляет. Кто-то в тёплые страны направляется. И ты такой между ними: муравьями внизу и самолётом в небе. И тебе хорошо на душе, и так хочется, чтобы этот момент подольше длился… А потом ты гасишь сигарету и на лифте спускаешься даже не на землю, а ещё ниже: на парковку в подвале. И жизнь продолжается.