Трагикомедия
ОСНОВНЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА.
ПОРТЬЕ – портье, ни убавить ни прибавить, лет сорока.
САШКА – его стажёр, молодой, на лицо не слишком умный
МАША – девушка двадцати лет в положении
ЖЕНЯ – молодой парень, жених Маши
ТАМАРА – эмоциональная провинциалка среднего возраста
ШАМИЛЬ – смуглый здоровяк восточной внешности, говорит без акцента, муж Тамары
БРАЙАН – меланхоличный парень тридцати лет, нетрадиционного взгляда на отношения, настоящее имя Борис (не используется)
АРКАДИЙ – парень помладше, так же с другим взглядом (а вроде не скажешь), в крепкой дружбе с Брайаном.
ПРОЛОГ (ОБЩИЙ СБОР)
Место и время действия пролога – московский отель «Гилберт», недалеко от Останкино, в канун нового года
Большая сцена поделена на две зоны: вестибюль с ресепшеном справа и гостиничные номера с коридором слева. Номера во тьме, вестибюль ярко освещён.
ПОРТЬЕ (из-за кулис, строго). О чём ты только думал?!
В вестибюль почти одновременно быстрой походкой заходят Сашка и Портье.
САШКА. О чём просили, о том и думал, Иосиф Виссарио... А мне обязательно вас по отчеству звать? Ну, сами понимаете, страшно становится, тем более, после такого!
ПОРТЬЕ (сквозь зубы). Не обязательно! (уже нормально) Я этими шуточками про имя уже наелся за свою жизнь.
САШКА. Не, ну вы хоть наедались. А вот, я читал, ваш прообраз в те годы такого бы не позво...
ПОРТЬЕ. Ни слова! Веселун, чтоб тебя! Довеселился. Нет, ну это просто немыслимо! Новогоднюю ёлку, и в труху. Ни иголочки. Всё сгорело! Как ты умудрился?
САШКА. Я ж пытался объяснить. Проверял гирлянду, как вы просили. А там проводка гов... совсем плохой оказалась. Хоп, обернулся, не успел даже сказать «Ёлочка-а-а-а, го-ори-и-и-и»...
ПОРТЬЕ. Да ну тебя! Слава богу, администратор уехал. Горничные у себя. Никто не видел. И не должен узнать!
САШКА. А эти... молодожёны. Спустятся на запах. Что с ними делать?
ПОРТЬЕ. Ты у меня спрашиваешь?
САШКА. Мы одни тут вроде бы.
ПОРТЬЕ. Э-э-х! Вижу, ты совсем не справишься. Ладно, я останусь на смену, так и быть...
САШКА. Опа! Значит, вместе будем новый год справлять?
ПОРТЬЕ. Если успеешь...
САШКА. В смысле?
ПОРТЬЕ. Тебе будет другое задание, веселун. Чтоб к полуночи все ноги стёр, все уголки протесал, но ёлку новую добыл! Самую красивую... И огнестойкую. Боже (смотрит в сторону кулис ближе к краю сцены, как бы на сожжённую ёлку, и прикрывает лицо рукой), какой позор! Какое убожество...
ТАМАРА (из-за кулис в дальнем углу). Какое безрассудство... Какое хамство!
Сашка и Портье оборачиваются. Заходят Тамара и Шамиль с багажом.
ПОРТЬЕ. Я полностью согласен с вами, полная профнепригодность... Извините, это я не совсем вам! Веселун, забери вещи, живо!
ТАМАРА. Не стоит. Вьючное животное на то и вьючное, оно вывезет.
ШАМИЛЬ. Животное может и вьючное, но обидчивое (бросает багаж). Будьте добры...
САШКА. Александр.
ШАМИЛЬ. Александр?..
САШКА. Сергеевич.
ШАМИЛЬ. Прекрасное созвучие!
Тамара закатывает глаза.
САШКА. Да, так удачно совпало. Не каждому везёт, я скажу. Вот у моего знакомого Иосифа, знаю...
ПОРТЬЕ. Он знает! А ещё он знает, что ему пора за ёлкой.
ТАМАРА. Простите, за ёлкой, которая в углу стоит? Не хватает больных облезлых ворон, как в кино, они на такое слетаются.
ШАМИЛЬ. Странно, что ты до сих пор не на ней.
ТАМАРА. Шамиль!
ШАМИЛЬ (передразнивая). Тамара!
ТАМАРА. Это невыносимо!
ПОРТЬЕ (встав за стойку). Понимаю. У самого не лучший напарник для проводов старого года.
ШАМИЛЬ. Не спешите вставать на её сторону! Мне невыносимо так же, как и вам.
ТАМАРА. Господи! За что мне этот снегопад? Ещё бы чуть-чуть, и обратно в Екатеринбург. Но нет, нужно сделать всё, чтобы вывести меня!
ПОРТЬЕ (Шамилю). Неприятности?
ШАМИЛЬ. Да, одна (незаметно указывая на Тамару). Не поверите, но никогда не было, и вот опять. Склока на пустом месте. Теперь и я проклинаю синоптиков. Не предсказать такой буран, это надо быть... синоптиками!
ПОРТЬЕ. Забавно, но вы не первые за сегодня, кто, мягко скажем, не в восторге друг от друга...
Из темноты слева доносятся бранные слова.
ЖЕНЯ. Много ты понимаешь!
МАША. Да как я вообще вышла за тебя!
ПОРТЬЕ. Эх, первая ссора...
ШАМИЛЬ. Но не последняя, хех.
ТАМАРА. Неугомонный!
ПОРТЬЕ. Если хотите, могу поступить так же, как и предложил им. Раздельные номера.
ТАМАРА. Бога ради!
ШАМИЛЬ. Не думай, что он на твоей стороне. У него свои интересы, он такой, игрок проворный.
ТАМАРА. Давайте ключи, слышать его больше не могу (берёт ключ, уходит в темноту).
ПОРТЬЕ (Шамилю). Как вещи делить будете?
ШАМИЛЬ. Да я пока о разводе не думал, но спасибо за подсказку.
ПОРТЬЕ. Нет-нет. Чемодан. Он на двоих?
ШАМИЛЬ. А (открывает, достаёт), мне-то зубную щётку и бритву. Остальное ей в номер. И мой ключ бы не помешал (берёт ключ, отдаёт багаж, кланяется и уходит).
ПОРТЬЕ. Вот же! Совпадение на совпадении! Слегка того мужик...
САШКА (громко). Под мухой что ль?
ПОРТЬЕ. Не ори так! Есть немного. Помотала их жизнь семейная... Так, доставь чемодан, а затем... Дуй из отеля. И чтобы с ёлкой...
САШКА. Или на ёлке (отдаёт честь), понял вас!
ПОРТЬЕ. Иди ты!
Сашка убегает в темноту, и тут же она плавно сменяется ярким освещением. Коридор справа, шесть дверей слева, друг за другом они уходят вглубь сцены. Стен для зрителя нет. Видно каждого из гостей отеля. В самом дальнем номере на кровати лежит и задумчиво смотрит в потолок Маша, Шамиль устраивается номером ближе, через один скучает Тамара, ещё через один, в самом ближнем к зрителю номере, не может найти себе места и ходит туда-сюда Женя. Сашка стучит в номер Тамары, отдаёт чемодан и вязнет в разговоре с ней (разговор не озвучивается, они имитируют его, пока в вестибюле разворачивается действие). Номера в этот момент не гаснут, зритель в любое время может переключить внимание с вестибюля на номера, если захочет.
Портье что-то считает. В эту минуту в отель заходит ещё одна пара.
БРАЙАН. Я так не могу. Москва плохо на тебя влияет.
АРКАДИЙ. Зато ты, Брайан, остался таким же аморфным гов... Здравствуйте!
ПОРТЬЕ. Приветствую у нас. Вам тоже раздельные номера?
БРАЙАН (с возмущением). Что?!
ПОРТЬЕ. О, извините. Тут такие обстоятельства, что аж шутка родилась. Извините, так, вырвалось.
АРКАДИЙ. Хм, а раздельные номера – то, что нужно.
БРАЙАН. Арки, ты с ума сошёл? Вот так ты поступаешь? И когда? На новый год!
Возвращается Сашка, с трудом покинув номер Тамары.
САШКА (Портье, пока идёт). Представляешь, у бабы какой-то жёсткий приступ... эм (останавливается, увидев новых гостей), этого... изжоги.
АРКАДИЙ. Сильный приступ? Я врач, могу поспособствовать, если что.
САШКА. Сильный, но не в пищеводе. Ниже. Значительно ниже (хихикает).
ПОРТЬЕ (наливаясь злостью). Ты не забыл, где должен быть?
САШКА. Не забыл. Уже отбываю. (гостям, полушёпотом) Секретная миссия, лично... от Иосифа Виссарионовича! (убегает)
БРАЙН. Это тоже ваша местная... шутка?
ПОРТЬЕ. Уверен, что в роддоме сказали так же. Это стажёр, испытательный срок у него. Забудьте. Так вам что ли один номер?
АРКАДИЙ. Два. И это точно (забирает ключ, отмахивается от Брайана, уходит в номер).
БРАЙАН (Портье, манерно). Это худший новый год. Вот за что он так со мной?
ПОРТЬЕ. Знаете, (слегка брезгливо, как бы понимая что к чему) я даже догадываться не хочу... Вот ваш, приятного отдыха.
Брайан огорчённо уходит в свой номер. Его и Аркадия разделяет номер Тамары. Портье продолжает подсчёты.
ПОРТЬЕ (под нос). Приятного, одиночного отдыха.
Из номера одновременно выходят Маша и Шамиль.
ШАМИЛЬ (радостно). Соседи! Будем знакомы.
МАША. Простите, мне сейчас не очень весело, чтобы заводить новые знакомства. Я тут случайно.
ШАМИЛЬ. Все мы тут случайно. И, чую, надолго. Вьюга растёт, завтра будет такой завал! Не разберёшь. А зовут вас как?
МАША. Маша... Мария... Степановна... Ткаченко... Извините, я так неловко себя чувствую. Вы, наверное, слышали, как мы с моим тут... такое наговаривали...
ШАМИЛЬ. Понимаю. Сам таким был.
МАША. Беременной растерянной молодой девушкой?
ШАМИЛЬ. Третье. То есть, молодым. И дети были. Ну, не я лично их вынашивал. Да и не были. А сейчас есть, взрослые уже, совсем с ними не вижусь... Какой месяц, говоришь?
МАША. Не говорила ещё. Девятый. Хотели Артёмом назвать. Женя хотел. Теперь даже не знаю, если вдруг разойдёмся, это имя будет напоминать мне о нём... Боже, что я такое несу?
ШАМИЛЬ. Ты не переживай, это только первый раз неловко после ссоры. А потом!.. Ну, в хорошем смысле. Ну, ссора перестаёт быть в плохом смыс... Она... Вы куда шли?
МАША. В уборную.
ШАМИЛЬ. Не стану задерживать (уходит в номер, забыв, куда сам направлялся, Маша идёт в левую кулису).
Тем временем Брайан стучит в стену Тамары. Та подходит вплотную.
ТАМАРА. Что вы хотели?
БРАЙАН. Извините, но так случилось, что вы стали преградой между мной и Аркадием.
ТАМАРА. Что-что?!
БРАЙАН. Передайте ему, что я не злюсь на него.
ТАМАРА. Сами ему и передайте (отходит).
БРАЙН (снова стуча). Вы не подумайте, он хороший. Просто одно наложилось на другое и...
ТАМАРА. Знать не хочу, что у вас на кого наложилось... Оставьте в покое!
Тем временем Женя приоткрывает дверь и пристально следит за коридором. Как только Маша возвращается, он тут же закрывает. Все в номерах периодически листают буклет гостиницы, включают телевизор и ничего интересного не находят. Женя возвращается к раздумьям вслух.
ЖЕНЯ (самому себе): Дура... к. Или всё же она?! Ничего не понимаю. А может и не надо? Да, пусть сама придёт ко мне с извинениями! Подождём. Не сможет одна остаться в новогоднюю ночь. Ну не сможет! Я же её скала! А она мой прибой. А у скалы с прибоем бывают разногласия. Но они же созданы друг для друга... Но не скала же должна идти к прибою. Пусть прибой идёт к скале!
Женю подслушивает Брайан. Он снова стучит в стену.
БРАЙАН (Тамаре). Передайте ему, что я его прибой, а он моя....
ТАМАРА. Идите к чёрту! Нет покоя! Вот был бы тут Александр. Вот он умеет слушать. А не хамить. Как этот... ух!..
Аркадий в этот момент слышит Тамару и качает головой. Маша садится на кровать и начинает плакать. Все находятся в смущённом состоянии.
ВСЕ ВМЕСТЕ (через пару секунд). Но всё-таки праздник!..
Задумываются. В итоге каждый по очереди высказывает, что думает на самом деле.
ТАМАРА. Нет!
АРКАДИЙ. Считает, что может воспользоваться праздником, чтобы помириться...
МАША. Он этого только и хочет, а чего хочу я – не знает...
ТАМАРА. В этот раз так просто не будет!
МАША. Как он мог, скотина...
ЖЕНЯ. Однако, стервозный прибой...
АРКАДИЙ. Недалёкий...
БРАЙАН. Ну его...
ТАМАРА. Чтоб я его больше не видела!
ШАМИЛЬ. Пить охота... А она сучка!
Свет в левой части пропадает. В вестибюле периодически мигает.
ПОРТЬЕ. Что за чертовщина?
Свет возвращается в номера. Никого из гостей там уже нет.
ЗАНАВЕС.
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. РОЖДЕСТВО ПО ИГОРЮ ДМИТРИЕВИЧУ НОВИКОВУ
НОВЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
АГАРЬ – хозяин постоялого дома.
НОЙ и ОЗИЯ – мужчина и женщина, жители посёлка
КАИФА – местный глашатай.
ИРОД – царь иудейский
ВОЛХВЫ, первый-белокожий, второй-краснокожий и третий-чернокожий.
РИМСКИЕ ВОИНЫ, массовка
НАРОД, бюджетная массовка
Место и время действия первой истории – пустынная местность с домами на горизонте, ночь перед полуночью
Шамиль лежит на земле без чувств, постепенно приходит в себя, встаёт, ничего не понимая. Его качает и тошнит.
ШАМИЛЬ. Вот это ночка... Ничего не помню. Это куда меня занесло? Песок, камни... Заброшено и безлюдно... В Крыму я что ли?
МАША (из-за кулис). Бог мой, это вы! (подходит, пытаясь не бежать от радости) Хоть кто-то из наших! Я тут уже пару часов хожу, кричу, никто не отзывается.
ШАМИЛЬ. Вот так поворот. Где мы?
МАША. Не знаю. Мне страшно.
ШАМИЛЬ. А мне-то как. Ну, не так, как вам. Поменьше. Но поверьте, я тоже иногда испытываю страх. Проснуться хрен знает где и хрен знает с ке... Ну, мы-то с вами знакомы, уже хорошо! Значит, уже можем что-то связать. Вы что последнее помните?
МАША. Я в номере. Плачу... Из-за Жени. Моего... скальчика... Боже (плачет), как он там? Ищет меня, наверное... Или нет? (перестаёт хныкать) Может, думает, что и поделом этой шкуре прокля-я-ято-ой (растягивает реплику, вновь заливаясь слезами, и припадает на грудь Шамиля).
ШАМИЛЬ. Да будет вам... (Маша ревёт ещё сильнее) Ой, то есть, нет-нет, не будет! Он ищет, ищет.
МАША. Точно?
ШАМИЛЬ. Я не всевидящий, знать не могу, но...
МАША. Вы бы стали свою суженную искать?
ШАМИЛЬ. Я? Естес... м-м-м, ну вот тут есть пара «но» и «если», всё не так одноз...
Маша бьёт Шамиля по груди, отходит и продолжает плакать.
МАША. Это сон... Не бывает так в жизни. Что вот ты сидишь на кровати, и через мгновенье – чёрт знает где! Такое только во сне!
ШАМИЛЬ. И в кино. И в книге одной читал. Там ещё в конце всех поубивали... Но всё закончилось хорошо! Не переживайте, всему есть логичное объяснение... Но не у меня... (отходит, смотрит в правую кулису) Смотрите, видите, огни вдали! Нам туда. Обещаете, что не будете бояться?
МАША. А вы?
ШАМИЛЬ. Тогда без обещаний. Пойдёмте.
Маша и Шамиль идут по кругу, а город увеличивается в размерах, пока не появляется большая декорация дома. И недалеко от него – указатель с латинским текстом.
ШАМИЛЬ. Нет, это не Крым. Вифлеем. Если я правильно прочитал. Мы с вами на Ближнем Востоке.
МАША. Города-то такого уже давно нет. Если он вообще был. Только не говорите, что мы ещё и во времени переместились! Это стопроцентный сон. Дайте мне проснуться!
ШАМИЛЬ. Я, значит, вам тоже снюсь? Изволите уничтожить мою личность? Ну, Машенька, давайте относится серьёзно.
МАША. Раз так, то вы и идите договариваться с местными жителями.
ШАМИЛЬ. Это что ещё такое? Только потому, что у меня имя не русское и выгляжу я как... как выгляжу, поэтому я должен знать семитские языки?
МАША. А разве нет?
ШАМИЛЬ. Ну, да. Мать моя персиянка. Знаю фарси, малость – арабский, иврит со словарём... Но поняли вы это по внешности!
МАША. Раз знаете, то и не придуривайтесь! Вот, идёт с фонарём. Спросите его!
Выходит местный житель Ной, в белой шерстяной галабее.
ШАМИЛЬ (откашлявшись). Салям Алейкум, сахиб!
НОЙ (проходя мимо). Здоровэньки булы, шановни!
Маша и Шамиль в недоумении.
ШАМИЛЬ (Маше, тихо). Это белорусский? Украинский? Что за приколы?
МАША. Спросите его что-нибудь! Что вы у меня спрашиваете?
ШАМИЛЬ (Ною, протягивая гласные и делая их ниже). А вы, часом, как цэ... Откудыля будете...
МАША (ударив Шамиля по ноге, обращаясь к Ною). Дэ мы, шановный?
НОЙ (останавливаясь). Вифлэем, шановна. Та як про частыну свиту, то в Иудэйи, хай живэ вона вично!
МАША. А рик зараз котрый?
НОЙ. Рик? Не розумию.
МАША. М-м, лито зараз якэ? М-м... Союз був вжэ? Ну как это сказать! У космос литалы вжэ?
НОЙ. Навижэна якась. (Шамилю) Ваша жинка?
ШАМИЛЬ. Да... (Маша бьёт его ещё раз). То есть, хотел сказать... Так! Точно. Так! Жинка моя. (Маше) Тише будьте, нам лучше сейчас обзавестись легендой. А то беременная девушка, с каким-то мужиком в пустыне. Ой, слухи пойдут. Пусть будете жинкой. Это, кстати, кто такая? Сестра?
МАША. Дурак вы! Жена это! (Ною) Выбачайтэ нам. А хто ще у вас говорыть украинською?
НОЙ. Якой-такой украинською? Мова якась цэ чи шо? Мы вси, иудейи, говоримо циэю мовою, мовою наших прэдкив! Хотять тут деяки «ненаши» запровадыты якусь нову, схидну, та мы ни в яку! Наш Цар такого не допустыть! А Кэсарь Захидный йому опора та сыла проты схидных варварив!
ШАМИЛЬ (шёпотом, Маше). Вот те на! Я умолкаю...
МАША (Ною). Розумию. Та мы з... чоловиком нэ тутэшни. Заблукалы та не взмози найты шлях додому. Тут е готэль? Кимната. Заночуваты...
НОЙ (осматривая их, недоверчиво). Занято усэ. Можэтэ пошукаты, та не обицяю ничого! (уходит)
ШАМИЛЬ. Откуда такие познания в лингвистике западных соседей?
МАША. Отец с западной Украины. Я в Белгороде долго жила. А вот вы вроде взрослый мужик, а ведёте себя, как... Женя! Ох, как я это ребячество в нём не люблю! И вы туда же! Вы вообще понимаете, что происходит?
ШАМИЛЬ. Тут два варианта. Либо на Ближнем Востоке есть своя украинская диаспора, сосредоточенная в одном Вифлееме. Либо мы попали в Библейские времена... И тут все говорят по-украински... Даже не знаю, что пугает меня сильнее. Идёмте в город. Может, того, Христа встретим? Он тут рос, я читал.
Идут дальше, декорация двигается, проносятся белые каменные коробки-дома, проходят люди, одетые в белое, как и Ной. Нет признаков современной цивилизации. Светят фонари на масле. Уличные торговцы складывают палатки.
МАША. Не верю. Не верю. Не верю. Розыгрыш или... сон. Сон, сон, сон!
ШАМИЛЬ. Не переоценивайте своё сознание. Украиноязычных иудеев в страшном сне не выдумаешь. Принимайте, как должное. Мы – попаданцы. Может, первые путешественники во времени! Про такое я тоже читал...
МАША. Так то сказки! А это...
ШАМИЛЬ. А это реальность. Всё, что мы видим, уже не сказка. Ну, галлюцинация, может. Но чтоб у двоих сразу! Вот в это не верю я.
Мимо них проходит человек, который Шамилю показывается больно знакомым. Шамиль одёргивает его.
ШАМИЛЬ. Александр, вы это, что ли?
САШКА (сконфуженно). Да, это моё имя. Александриос. Послушайте, люди добрые, я ищу ёлку. Такую чтоб... красота неземная! В этих широтах не водится? Одни пальмы и кактусы!
ШАМИЛЬ (Маше). Нет, не он. Лицо похожее, но этот какой-то аутентичный, не наш. (Сашке) Нет, не видели. Вам севернее.
САШКА. Так и знал, что не туда свернул! (пошёл дальше)
ШАМИЛЬ. Привидится такое. Значит, тоскую по дому. Значит, хочу обратно. В отель... (тихо) К жене... (во весь голос) О, смотрите, «вильна кимната»! Вильна – это свободная, так ведь?
МАША. На лету схватываете. Похвально.
ШАМИЛЬ. Ага. А кимната (с ударением на первый слог) – это что?
Маша вздыхает. Они заходят внутрь. Стены для зрителя также нет. Их встречает Агарь, в разноцветной одежде, с тюрбаном на голове.
АГАРЬ. А звидкы таки цикави люди у наший земли? Одяг у вас точно не з Галилэйи!
ШАМИЛЬ. З Белгороду мы (Г произносит как украинское гэ).
Маша дёргает его за рукав.
МАША. З далэку мы. Мисця соби не знайдэмо. Будэ мисцэ для двох... коханых?
АГАРЬ. Нэ знаю дажэ... Дывный народ живэ у... Белгароди... Чуткы у нас быстро розносяться. Так говорять, що прыйдуть люды, вэлыкый сирыэць та брюхата билявка. Дывакы, що думалы, що в космос литалы. И ийх вжэ народ наш не взлюбыв.
МАША. Колы цэ казалы?!
АГАРЬ. Да только шо! Вот, хвылыну тому. Кажу ж, чуткы быстро розносяться! Дякую нашому чуткознавцю Ною!
ШАМИЛЬ. Вот гад! То есть... бреше он. Пургу гонэ... Не правда цэ.
МАША. Не пустите нас? Из-за предвзятости?
АГАРЬ. Що за мова? Не розумию...
ШАМИЛЬ. Всё ты розумиешь, прикидываешься просто! Латинский знаешь? Ну, латыну?
АГАРЬ. Латыну? Як цэ не знаты!
ШАМИЛЬ. Ага, этот язык знаешь! А вот...
МАША. Хватит. Що будэ, як мы у вас заночуэмо? Нэвжэ плохо, погано?
АГАРЬ. Ранишэ я вас пускаты не хотив, бо засмиялы б мэнэ. А зараз не хочу, бо ваш чоловик занадто...
ШАМИЛЬ. Какой?! А, какой?! (Маше) и что такое «занадто»? Это ругательное?
АГАРЬ. Идить гэть! Щоб вас у Вифлэеми бильшэ нэ було!
Шамиль подходит к Агарю, страшит его своим ростом и комплекцией. Они начинают бодаться и ругаться. Маша хочет их разнять, нервничает, в один момент издаёт резкий крик, хватается за живот и падает на колени.
ШАМИЛЬ (падая за ней). Ох, а про ребёночка-то забыли! Что, совсем плохо? Да у неё воды отошли! Как тебя звать-то, арамей?
АГАРЬ (встревожено). Агарем клычуть.
ШАМИЛЬ. А говорил «не розумею, не розумею»! Рожает она, не видишь? Дай нам место. Ну, не в парадной же это делать! За такое у тебя ещё век не будет клиентов, уж поверь! Что молчишь?
АГАРЬ (помолчав, неохотно). Е место позаду. В хлеву.
ШАМИЛЬ. Ну, хоть так. Помоги донести!
Маша сдерживает боль, но с каждой секундой всё труднее. Её переносят на задний двор и кладут на сено. Шамиль и Агарь не знают, что делать.
ШАМИЛЬ (Агарю). Е в городе врач? Только не говори, что это твою репутацию испортит! Тут вопрос жизни и смерти! Ну, е или нема?
АГАРЬ. Е одна знахарка. Вона про вас чула.
Появляется Озия.
ОЗИЯ. Цэ вы, ти сами, що булы у лэгэндах!
ШАМИЛЬ. Когда это про нас успели легенды солгать? Ой, слагать...
ОЗИЯ. Хвылыну тому. Тут усэ быстро зъвляэться. Вы ти сами з пророцтва! Ной у вас не вирэ, вэсь рэгион пидиймаэ проты вас. Та е люди, що вирять. И я знаю, що вы не звычайни!
ШАМИЛЬ. Это, конечно, всё хорошо, пророчества, пророки, но тут женщина рожает. Можете помочь?
Озия принимает роды. Шамиль и Агарь смотрят заинтересованно, не замечают, как в пылком сопереживании берутся за руки. Тут же бросают, смотря друг на друга пренебрежительно.
Ещё немного, и слышен детский плач. Озия держит на руках младенца.
ОЗИЯ. Говорылы, що будэ цэ новый цар, всим царям Цар! Вин порвэ з Кесариэю та проложить нашому народу новый шлях!
АГАРЬ. Чухня, Озия! Нема царя кращого ниж Иродэ Велыкый! Йому краще знаты, якый нам шлях выбыраты...
Появляется Каифа-глашатай, громко декларирует.
КАИФА. Вам срочнэ повидомлення! Урочысте звэрнэння царя Ирода Велыкого до иудэйського народу! По случаю новоричных свят Сатурналии, во славу Кэсаря та його пото...
ВСЕ ХОРОМ (включая обессиленную Машу). Не тяни!
КАИФА. Иродэ говорыть, що наш народ пройшов ду-у-ужэ важкэнькый шлях у цьому роци. Нарэшти иудейська цэрква отрымала автономию та нэзалэжнисть вид Парфянськойи епархии. Слава Ягве, котрому трэба поклонятыся самэ як мы, а не другие! Ще Иродэ хочэ подякуваты вам за виру та миць, его виру та миць. Бла-бла... Тут ище дэсять сторинок похвалы царя Ирода. Прочытаты?
АГАРЬ. Так!
ОЗИЯ. Ни! Що хочэ твий цар-зраднык? По дилу можешь сказаты?
КАИФА. Так, можу. Та у нього самого можэте спытаты. Вин на порози миста. З великою армиэю Кесаря. Хочэ видповиди про дывакив, що народылы нибыто нового царя.
ШАМИЛЬ. Да как он так быстро узнал?
ОЗИЯ и АГАРЬ (одновременно). Тут усэ швыдко робыться!
Входит Ирод, за ним с десяток человек личной охраны в доспехах легионеров.
ИРОД. Ну и где тот малыш, что бросил мне вызов?
МАША. То есть, он сам-то не говорит на вашей мове?
АГАРЬ. Царю краще знаты!
ИРОД. Молодец, раб мой. А как смеешь ты (Маше) говорить на языке царей?
ШАМИЛЬ (выходит вперёд). А кто вам дал право клеить ярлыки? Ты что ли царь? А кто тебя выбирал? Не Кесарь ли часом? Не знаю я никакую такую династию Иродов! Имя-то говорящее дали родители.
ИРОД. Казнить его. Девушку отправить в Африку на вечную подработку. А младенца мне во дворец. Потом решу, что с ним делать.
Охрана пытается схватить Шамиля. Озия бросается на помощь. Маша не может встать и кричит. Агарь отходит в тень. Вдруг доносится ор, прибегают жители Вифлеема и делятся на два лагеря. Один бьётся на стороне Озии и Шамиля, другой – Ирода.
Всех останавливает громкий хлопок. Из-за кулис слышится басистый голос.
ПЕРВЫЙ ИЗ ВОЛХВОВ. Остановить бой!
Входят три волхва.
ИРОД. Кто вы есть, богато одетые пришельцы?
ВТОРОЙ ИЗ ВОЛХВОВ. А судить ты нас тоже будешь по состоянию? Или по делам нашим?
ТРЕТИЙ ИЗ ВОЛХВОВ. Мы пришли из далёкой страны возвестить о рождении истинного царя. И не просто царя. Эта девушка (указывая на Машу) держит сына Божьего.
ИРОД. И я должен вам верить?
ПЕРВЫЙ ИЗ ВОЛХВОВ. Спроси себя сам, считаешь ли ты себя достойным новой крови? Куда ведёшь этот народ? И сам желаешь его вести туда, или так велит тебе алчность? А вы люди, за что были куплены? Кому служите?
Многие скептично перешёптываются и не рискуют отвечать. Шамиль незаметно уходит от внимания стражников и подкрадывается к Маше, ложится рядом. Волхвы продолжают проникновенную речь, уже приглушённую, чтобы был слышен разговор Маши и Шамиля. Постепенно, с течением диалога, окружение их темнеет.
МАША. Куда мы влезли?
ШАМИЛЬ. Именно туда. По самую... Библию.
МАША. Может, скажем им, что нет от Бога он?
ШАМИЛЬ. Нет, зачем? Этой стране нужно чудо. Они его не просят, но его заслуживают.
МАША. А мы? А я? Я очень хочу проснуться. Или малюсенькое чудо новогоднее, разве я его не заслуживаю? А сын мой? А Женечка мой? Я так хочу к нему! И плевать, что ссорились! Как я теперь тут одна? Ну, с вами, но всё равно тягостно! Боже, послушай, не твой это сын. Прости нас, меня. За всё плохое. И верни нас обратно! Пожалуйста...
ШАМИЛЬ. Может, это и есть чудо? Отправить нас сюда, за две тысячи лет от дома. Чтобы подарить надежду на спасение другим? Подарить чудо. Я сам не в восторге. Впервые за долгое время я хочу увидеть Тамару. И вы правы. Я слишком ребячился. Но дела таковы, что нужно взрослеть и быть мудрее, как эти волхвы. А быть мудрым – значит, выбирать цели многих, а не наши личные... Такая вот жертва, грустная, но справедливая. Ты не это хочешь услышать, я знаю, но...
Окружение Маши и Шамиля стало тёмно-сиреневым, а все звуки исчезли. Шамиль вспоминает, что шли распри, осматривается, всё вновь становится светлым. Оказывается, что народ вместе с волхвами окружил их (так, что Шамиль и Маша точно в центре) и счастливо смотрит в небо.
ШАМИЛЬ (одному из волхвов). Что случилось?
ВТОРОЙ ИЗ ВОЛХВОВ. Мы запустили китайский фейерверк в небо. Люди диву даются. Как будто звезда появилась.
ШАМИЛЬ. Вы фокусом купили их веру?
ТРЕТИЙ ИЗ ВОЛХВОВ. Нет, конечно! Просто немного подтолкнули её (улыбается).
ПЕРВЫЙ ИЗ ВОЛХВОВ. Дали надежду (подмигивает). Не против (Маше), если я заберу дитя?
Маша кивает, отдаёт. Волхв поднимает младенца над головой.
ПЕРВЫЙ ИЗ ВОЛХВОВ. Смотрите, люди! В сей час новая эра настала!
Вбегает Сашка с пальмой, отдалённо похожей на ёлку.
САШКА. Смотрите, она вам напоминает ёлку? Звезду посадить наверх, так вообще копия! Нет? Эх... Вижу, праздник у вас. А ёлка всё равно другая нужна. Оставьте эту себе.
Все, кроме Маши и Шамиля, отходят вправо. Начинают петь. На мотив американской колядки «Hark the herald angels sing», музыка торжественная, праздничная.
НЭБУВАЛА РАДИСТЬ СТАЛА
ЗИРКА ЯСНА НАД ВЭРТЭПОМ ЗАСИЯЛА
ДЭ МАЛЯ РОДИЛОСЯ,
У БОГА ВОПЛОТИЛОСЯ.
ПАСТУХЫ З ЯГНЯТКОМ
ПЭРЭД ТЫМ ДЫТЯТКОМ
НА КОЛИНА ПАДАЮТЬ
ЦАРЯ-БОГА РАДУЮТЬ...
МАША (Шамилю, смотря в зал). Я так и не узнала ваше имя...
ШАМИЛЬ (вздыхая, также в зал). Иосиф я...
ЗАНАВЕС
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. НОВАЯ УГРОЗА, СКРЫТАЯ НАДЕЖДА
НОВЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
АЛЯСКА – капитан космического корабля «Ренегат»
ХЭЛ – доверчивый инженер
ВАВИЛОВА, ВЕКТОР, САПОРТ, ПЛАТОН – космические туристы
Место и время действия второй истории – глубокий космос, тех. отсек туристического звездолёта «Ренегат», в далёком будущем (но также под новый год)
По стенам тянутся громадные трубы, из пола торчат и уходят в потолок трубы потоньше. Жарко.
ТАМАРА (из-за кулис, громко). Как это не понимаете, где мы? (Выходит вместе с Брайаном, тот взволнован) Вы когда тут появились?
БРАЙАН (заикаясь). Мин-мин-ми... нуту назад. А тут, ну... Не понимаю, как оказался... Я в отеле сидел!
ТАМАРА. А, то-то слышу, голос знакомый! Вы из номера «четырнадцать ноль восемь»?
БРАЙАН. Да.
ТАМАРА. Это вы мне в стену стучали? Что я спрашиваю, ну да! Любовные письма через меня передавал. Ох, что за напасть? Послал бог чёрти с кем...
БРАЙАН. А ку-куда послал? Как думаете, где мы?
ТАМАРА. Я у вас это минуту назад спрашивала. Ничего не изменилось. Может, подвал этой чёртовой гостиницы! Котельная какая-то... Боже, как душно.
БРАЙАН. А, может, это логово маньяка? Нас похитили...
ТАМАРА. И руки с ножками не связали? Недальновидный маньяк.
БРАЙАН. Ну а как вы объясните? Вы в номере у себя были?
ТАМАРА. Да.
БРАЙАН. Я тоже. А время какое было, до того, как вы очнулись здесь?
ТАМАРА. Откуда я знаю? Двадцать минут, как заселилась. Ну, скажем девять.
БРАЙАН. Вот и я помню это время. Нас одновременно усыпили. Газом, точно, газом! И сюда привезли. Мы очнулись, потом встретились там, и вот мы с вами зде...
ТАМАРА. Вам обязательно всё по пунктам раскладывать?
БРАЙАН. Желательно. У меня проблемы с памятью, понимаете? Я постоянно так разминаюсь, чтобы не забыть ничего. Всё последовательно, шаг за шагом...
ТАМАРА. Лучше бы выход нашли. Шаг за шагом. Шаг-то у вас хиленький. Не хватит скорости, чтобы от маньяка сбежать. Хотя, думаю, сдаться ему в объятия вам будет только в радость.
БРАЙАН. Какой неприкрытый укор! Я же не говорю вам, что вы...
ТАМАРА. Что я?
БРАЙАН. Вы... Никакая! Вот, у меня даже ярлыков на вас нет.
ТАМАРА (громко). Вот и ищите выход в одиночку!
Их прерывает гулкий нарастающий звук сирены. Вдалеке шумно хлопает стальная дверь. Сирена стихает. Брайан прячется за Тамарой. Тамара настороженно отходит назад, тесня Брайана, тот неуклюже пятится. Напряжённая пауза длится какое-то время, шагов не слышно, где-то периодически капает вода – единственный источник звука в этот момент.
БРАЙАН. Пронесло... (становится перед Тамарой, спиной к правой кулисе) Пронесло!
Вдруг справа выскакивает Хэл с винтовкой и пугает Брайана до обморока. Целится в Тамару. Та поднимает руки от страха.
ХЭЛ. Люди?
Тамара кивает.
ХЭЛ. Говорить умеешь?!
ТАМАРА. Да люди-люди!
ХЭЛ (опуская винтовку,). Мирные точно... (Брайану) Зачем упал? (приподнимает его, держа за подмышки, бьёт по щекам). Вы что здесь делаете? (Тамаре) Как вы прошли второй ярус?
ТАМАРА. Второй ярус? Вы местный?
БРАЙАН (бормоча с закрытыми глазами). Вы маньяк?
ХЭЛ резко отпускает Брайана. Тот падает, звонко ударившись о металл.
ХЭЛ. Чёрт! Плохо дело. Они могут услышать! Голова без мозгов! У нас мало времени, нужно двигаться наверх. Ещё раз, как вы здесь оказались?
ТАМАРА. Мы... Я у вас хотела бы спросить. Что это за место?
ХЭЛ. Как? Какого цвета ваши посадочные?
ТАМАРА. Посадочные? В отеле? Послушайте, мы здесь с этим человеком недавно. Минут пять. До этого мы были в отеле в Москве. Это Москва?
ХЭЛ. Невероятно! Города-то такого уже нет. Вы на корабле турфирмы «Дисней», в трёх парсековых прыжках от скопления Трампа.
БРАЙАН (приходя в себя). Какого Трампа? Того самого?
ТАМАРА. Стоп-стоп-стоп. Дисней? Космос? Это космический корабль?
БРАЙАН (поднимаясь). Дисней мультики же выпускает. Не ракеты.
ХЭЛ. Я бы вам всё объяснил, но времени нет. Нужно уходить.
Слышно неприятное рычание и скрежет. Хэл берёт Тамару за руку, кивает головой Брайану, они убегают в левую кулису. Затемнение. Снова светло. Интерьер немного меняется, труб меньше.
ХЭЛ. Это безопасный путь. Если верить схеме корабля, здесь холоднее, эти твари сюда не сунутся. Нам прямо и через сорок навальных налево.
БРАЙАН. Мне послышалось? Это мера длины такая?
ХЭЛ. Как не знать? Диаметр самой маленькой страны в истории. Когда Навальный провозгласил отдельную суверенную державу в своей квартире в две тысячи тридцать третьем году.
ТАМАРА. А, простите, сейчас какой год?
ХЭЛ. Две тысячи сорок четвёртый.
Тамара смеётся с облегчением.
ХЭЛ. Это по новому стилю. По старому, кажется – четыре тысячи триста шестьдесят седьмой год от Рождества Христова. И скоро на Земле начнётся восьмой.
Тамара прекращает смех. Смотрит на Брайана с ужасом.
ХЭЛ. Стойте! Слышите? Шорох. Недобрый знак. Неужели они научились выживать в холодных условиях?
ТАМАРА. Кто они?! Расскажите, наконец! Что тут у вас произошло?
ХЭЛ. Вы точно не летели с нами. Иначе знали бы. Поражаюсь, как вы тут оказались?
БРАЙАН. Вы в космосе путешествуете! А удивляетесь, что два человека во времени и пространстве перенеслись!
ХЭЛ. То космос. А это... прецедент! Много фантастики видел, но чтобы такое... Как зовут?
ТАМАРА. Тамара я.
БРАЙАН. Брайан, но зовите уже как хотите. Это имя было для... одного. Его сейчас с нами нет.
ХЭЛ. Понимаю. Сам потерял друга тут. Скверное дело.
ТАМАРА. Ну так расскажите!
ХЭЛ. Они появились из ниоткуда. Страшные твари. Оборотни. Могут превращаться в кого угодно!
БРАЙН. А нас почему первым делом не пристрелили, может мы как раз оборотни? Не то что бы я очень этого хотел, но...
ХЭЛ. Они не могут имитировать человеческую речь. (задумчиво) Но час назад я ещё не знал, что они так быстро приспосабливаются к экстремальным для них условиям... Так, может, и говорить научились? (направляет винтовку, попеременно на Тамару и Брайана).
БРАЙАН. Не научились! Точно говорю!
ХЭЛ. Баки забивают мне. Из прошлого! Шибко умными стали оборотни. А ну назад!
ТАМАРА. Это так нелогично, сначала помогать, а потом дулом тыкать. Вы определитесь.
ХЭЛ. Уже. Я человек по жизни доверчивый, так уж повелось в колонии, все будто бы свои. Но вот это! Верить уже никому нельзя. Сначала голос сымитируют. Потом что? Личность? Чувства? Втиснутся в доверие, будут годами жить в любви и понимании. А потом, хрясь, и голову откусят!
ТАМАРА. Очень долгий и муторный план. Но брак вы описали в точности.
ХЭЛ. Доверять вам я уже не могу. Не обессудьте. Даже если вы люди. Даже если из прошлого! (отходит назад, к стене с решёткой вентиляции) Нужно меняться. Спасибо, Брайан, или кто ты там, за хороший совет.
БРАЙАН (неуверенно) Всегда пожалуйста. А вы нас на верную смерть оставите?
ХЭЛ. Изволите пушку вам дать? Нет. Хэл Ваниш не так глуп, как вам каже...
Свет быстро мигает. В этот момент из вентиляции вылезает громадное желеобразное существо, с щупальцами по бокам и миллионами мелких острых зубов в центре. Оно откусывает Хэлу голову и возвращается обратно, свет вновь становится нормальным, обезглавленное тело Хэла падает на пол и заливает его кровью. Тамара кричит от испуга и бросается к Брайану. Брайан чувствует себя неловко, пытается похлопать её по плечу для утешения, почти не касаясь.
БРАЙАН. Ну что вы. Всё не так плохо. Ну, укусили его слег... О, Бог мой! Ему голову оторвали? (кричит громче Тамары) Я не заметил!
ТАМАРА. Как можно не заметить? Всё в кровищи! Ужасное будущее! А, может, не будущее? (переходит на истеричный тон, почти сумасшедший) Постанова? Ну, конечно! Муженёк мой сострил. Арендовал комнату для квеста! Усыпил меня, верно! А вы? Он с вами договорился? Чего он хотел? А, ну понятно! Хотел увидеть, как мы тут с вами переспим! Да, не ослышались! Опасность, все дела, нужно держаться вместе! А вы такой: «я может и гей, но не прочь, всё-таки тоже хочется насолить своему»! И он бы мне до конца жизни это припоминал...
БРАЙАН. Успокойтесь. Не надо этого, пожалуйста.
ТАМАРА. Что не надо? Выходить из роли, написанной моим подлым мужем?
БРАЙАН. Тут человека убили...
ТАМАРА. Убили? Да это муляж! Кукла. И кровь эта искусственная. Как и корабль этот (стучит по стенам; Брайан пугается, думая, что это приведёт других монстров, и останавливает её) Что вы меня трогаете? Вот (поднимает тело мёртвого Хэла, Брайан прикрывает рот), вот он ваш, как бы дохлый актёр! Видно же, что ненастоящий! И пришельцы эти тоже ненастоящие!
БРАЙАН. Меня сейчас стошнит. Положите, Бога ради. Не издевайтесь (почти плачет). Не игра это, нет тут никакого сценария. Божечки (отходит в сторону, утирая появившиеся слёзы)
ТАМАРА (бросая тело, придя в себя). Ужас... Что со мной? (смотрит на свои окровавленные руки) Она ведь настоящая, кровь эта (начинает тяжело дышать, наступает лёгкий приступ паники). Ой-ой-ой... Простите меня. Ой, как воздуха захотелось. Слышите, не пугайтесь, я просто... я сама не понимаю, почему сорвалась... Нет, он бы точно так бы не сделал! Он любит меня на само деле. А я... Это я попросила, чтоб больше его не видеть! Глупая дура!.. Вам страшно?
БРАЙАН. Нет. (помолчав) Мне очень страшно.
Шорох поднимается и нарастает. За ним скрежет, рычание. Тамара подбегает вплотную к Брайану.
БРАЙАН. Вот и конец.
ТАМАРА. Нет же, у нас есть оружие. Если этот пробирался к нам и выжил, то эта штуковина точно их берёт (подбирает оружие, возвращается к Брайану). И где тут курок? Вы такое видели вообще?
БРАЙАН. Ни в одной фантастике. (забирает оружие) Может, я мало её знаю.
ТАМАРА. А какую вы знаете?
БРАЙАН. Да много. Все сезоны «Звёздного пути»...
Шум, звуки выстрелов, шипение. Справа выбегает мужчина с винтовкой, это один из туристов, Сапорт.
БРАЙАН (Сапорту). Мы говорящие!
САПОРТ. Наши?! Что стоите, помогайте! (подзывает рукой Брайана, тот неохотно ковыляет к нему). Стрелять умеешь?
БРАЙАН. Да. Научишь?
Сапорт тащит Брайана в правую кулису. Выстрелы, шум, Тамара кусает ногти. Всё стихает. Выходят потрёпанный Сапорт вместе с Брайаном. С ними Вектор, Платон, Вавилова и Аляска, с большим порезом от плеча до живота. Он держится за бок, остальные его поддерживают.
ТАМАРА. Бог мой. Это они вас так?
АЛЯСКА (Тамаре). Заживёт (его усаживают на пол, он стонет от боли).
БРАЙАН. Тут нет врача? Нет? Был бы тут Арки, он бы помог.
АЛЯСКА (Тамаре). Вы с ним? (показывая на Брайана, Тамара кивает). Вы их знаете? (туристам)
Туристы разом отвечают «Нет».
САПОРТ. Неплохой боец (смотря на Брайана). Трясёт его, но в общем держится хорошо. А вот вижу впервые.
ТАМАРА. Мы из другой части корабля! (подмигивая Брайану)
ПЛАТОН. А кто вас размораживал?
ТАМАРА. Размораживал?.. М-м.. Пропер... Ой, то есть, Ваниш... Хэл Ваниш, да.
АЛЯСКА. Решил себе напарников сыскать? Его дело.
ВАВИЛОВА. Капитан, а это не Хэл лежит вон там, в углу? Его форма.
БРАЙАН. Да, так вышло, что ваш Хэл...
ТАМАРА. Он защищал нас от оборотней и пал в бою. Твари забрали его голову.
АЛЯСКА. Ещё одна чудовищная жертва. Давайте помянем Хэла. (все садятся и склоняют голову)
ВЕКТОР. Сколько ещё уйдёт жизней?
ПЛАТОН. Кто же знал, что путёвка окажется в один конец...
ВЕКТОР. Возьми слова обратно! Нам всем нерадостно. К тому же в новый год! Но терять надежду нельзя.
ВАВИЛОВА. Но Платон прав. Если мы так и будем ходить кругами, прятаться, и не дадим им главный бой, это будет последний наш новый год.
ТАМАРА. А где вы были до этого?
АЛЯСКА. На первом ярусе. Хэл пошёл искать безопасный путь к спасательным шлюпкам. А эти гады выкурили нас, и давай теснить. Вот и вытиснули в самое дно.
САПОРТ. Тогда уж – самый верх. Относительно корабля.
АЛЯСКА. Не умничай. А-а (стонет). Лучше придумай, как нам перехитрить их! Эти существа умнеют с каждым часом. Научились принимать наше лицо. Даже держать оружие... И хрен в них попадёшь. Стреляешь, а они растекаются в свою жижу, двигаются быстро, и уже сзади в облике человека, любого из нас. И не поймёшь, это свой или чужой. В кого стрелять? Поэтому, не молчим, друзья. (стонет) Разговаривать они пока не научились...
ПЛАТОН. А если научились?
ВЕКТОР. Тогда тебя первого надо проверить! Прекращай разводить панику!
ПЛАТОН (Вавиловой). Я мыслю рационально, хоть вы понимаете?
Тамара отводит Брайана в сторону и шепчет на ухо.
ТАМАРА. Плохи дела. На нас в любой момент могут подумать.
БРАЙАН. И что, всем головы опять поотрывают?
ТАМАРА. Тише! Нужно поднять боевой дух. До спасательных шлюпок мы одни не доберёмся.
БРАЙАН. Хотите использовать их, как передовой отряд мяса?
ТАМАРА. Как какой-то отряд! Сейчас они повержены. Вообще не понимают, на что надеяться. Нужно поднять их!
БРАЙАН. Не хочется уже. Честно, утомлён. Эх. Я так соскучился по своему Арки...
ТАМАРА. Ну, вот же! А если ничего делать не будешь, то никогда его не увидишь.
БРАЙАН. А спасёмся мы, вернёмся на Землю. Дальше что? Мы чужие тут, никого из наших уже не осталось. Во времени путешествовать местные не умеют. Какой толк? Дайте спокойно умереть в холодной консервной банке, дрейфующей в холодном мёртвом космосе, от щупалец не очень креативных пришельцев. Может, хоть так я встречусь с ним, на том свете (опечаленно возвращается в группу, садится у капитана)
Тамара растеряно смотрит на него и сама впадает в печаль. Садится к ним.
ПЛАТОН (прервав молчание). Как хотите, но я иду прорываться! Сапорт, со мной?
САПОРТ (Аляске). Капитан?
АЛЯСКА. Нам нужно держаться вместе. Иначе толку не будет.
ПЛАТОН. Как хотите. (Вавиловой) Ты со мной?
ВАВИЛОВА. Правильным решением будет сделать что-то прямо сейчас (кивает).
ПЛАТОН. Хорошо. (Тамаре) Как ваше имя?
ТАМАРА. Тамара.
ПЛАТОН. Какое древнее имя. Я вижу, вы были настроены на спасение. Я не хочу, чтобы такая прекрасная женщина погибала в обществе таких мягкотелых мужчин. Вы с нами?
Брайан и Тамара переглядываются.
ТАМАРА. Нет. Я останусь с капитаном. Просто я понимаю, каково остаться совсем одному.
Брайан слегка улыбается.
ПЛАТОН. Ну и сидите с ним до самой его смерти. А потом и до вашей! Пойдём... (Сапорту) А ты, солдатик... Приказы тебя погубят (вместе с Вавиловой уходит).
Остальные сидят в молчании. Аляска достаёт передатчик и нажимает на нём кнопки.
АЛЯСКА. Если слышите... приём... «Ренегат»... в трёх пряжках от туманности Трампа... приём.... Безнадёжно. Этот сигнал уходит в пустоту. Ещё никто за пару часов не ответил. И не ответит.
БРАЙАН. Может и ответят. В детстве у нас часто выключали свет из-за нехватки ресурсов. Обычно после полудня. Когда наступали сумерки, я всегда думал, что свет вот-вот дадут. Проходил час. А я всё думал. Наступала полночь, а я всё думал. И однажды его дали. На пару минут. И я подумал, что «да, не зря». Надежда такая, надо вставать в очередь заранее...
Вдруг слышится противный писк. Аляска достаёт портативный компьютер с голографическим интерфейсом и горько вздыхает.
АЛЯСКА. Они стали слишком умными. Вырубают источники питания. Боже... Все криокамеры испортятся. Тысячи людей... Скоро они отключат нам свет... (гаснет свет, Аляска включает яркий фонарь) Затем доберутся до гравитации (все осматриваются, недоумённо смотрят на капитана, потому что гравитация не отключилась). Это долгий процесс, не всё сразу! А после перекроют подачу кислорода. И тогда точно всё, найдут наши тела и устроят пир. До полуночи, дорогой друг, мы не доживём. Если только ваша надежда не ускорит очередь.
ВЕКТОР. Ещё не всё потеряно.
АЛЯСКА. Эх, мой друг, не всё, это правда. Но скоро и этого не станет. Ответа нет. Мы ещё посидим, понадеемся. Но какова вероятность, что нас услышат?
ВЕКТОР. Может, услышат. Не через световые волны. Нет. Я не уверен, как вы это примите... Но я знаю одну древнюю легенду. Про некую силу, что объединяет всё живое (на фоне начинает играть музыкальная тема Силы из к/ф «Звёздные войны»). Пронизывает пространство, вселенную и связывает нас на расстоянии миллионов световых лет. Для неё нет преград и препятствий (Все заинтересовано следят за рассказом). Эта сила – Любовь... (музыка прерывается; Аляска и Сапорт выдыхают лёгкий смешок, не воспринимая это всерьёз; Сапорт отмахивается и отворачивается).
АЛЯСКА. Мы все хотим верить во что-то. Кому-то это помогает. Кому-то нет. Но это просто вера. Ничего больше.
ТАМАРА. А мне эта теория нравится. Нет, я понимаю, она звучит слишком по... человечески. Слишком не объективно, антинаучно. Но что ещё ученые не знают? Может, Сила и правда есть. Мы называем это любовью. Другие не называют. Но каждый из нас в чём-то прав. Нас связывает что-то. И не только на расстоянии. Во времени. Я, например, верю, что где-то там, далеко, за многие годы, меня вспоминает мой муж. И я чувствую это, потому что знаю: я вспоминаю его тоже.
Освещается правая часть сцены, показывая фантазию, как Шамиль в белой куфии идёт по пустыне и на последних словах Тамары мечтательно смотрит в небо. Свет пропадает.
На глазах Брайана появляются слёзы, которые он скрывает в темноте, отвернувшись от фонаря.
Вновь шорох, рык. Фонарь периодически мигает. Капитан глубоко вдыхает. Фонарь гаснет. Все умолкают.
ТАМАРА. Говорите что-нибудь! Не молчите!
Фонарь снова включается, но уже светит тусклее. Ни Аляски, ни Сапорта, ни Вектора нет.
БРАЙАН. Так бесшумно... Может, они и были оборотнями? Стали жижей и утекли, чтобы напасть сверху?
ТАМАРА. Вы-то хоть не оборотень?
БРАЙАН. Не знаю. А этот, который говорил про Силу, сам понимал, что он оборотень? Говорил такие вещи, не хотел опускать руки, до последнего надеялся. А в итоге оказался тем, кого боялся? Вот настолько они копируют, вплоть до личности? До мыслей?
ТАМАРА. И ваши чувства тоже скопировали? Может, они бездушно повторяют за оригиналом. А мы верим. Вы-то что-то чувствуете?
БРАЙАН. Теперь да. Ваши слова меня тронули... Даже, если это конец, мне не жалко.
Вдруг кто-то стучит по металлу. Брайан и Тамара видят, что за дверью с круглым стеклянным окном стоит человек и зовёт их. Тамара узнаёт в нём Сашку.
САШКА (приглушённо). Ау-у! Вы живые там?
ТАМАРА. Это же... Этот... Пушкин... Ой, Александр Сергеевич! Чемодан мне заносил! Александр! Вы слышите нас?
САШКА. Слышу. Только дверь не могу открыть. Не работает, красный цвет показывает.
БРАЙАН. Наверное, из-за отключения всех систем. Вы нам поможете?
САШКА. Я бы с радостью, да только боюсь, что сожрут меня демоны. Э-э-эх! Столько бабла потратил на этот вояж. А всё ради проклятой ёлки! Ни на Земле её, ни в космосе! Одни проблемы. Извините, но я к спасательным шлюпкам. Удачи вам и... это, да пребудет с вами сила! (убегает)
Тамара и Брайан кричат ему вдогонку «Вернись!». Сашка не возвращается.
ТАМАРА. Вот и нет надежды! А как он тут оказался? Заморозился на две тысячи лет?
БРАЙАН. Оборотень, точно. Они научились копировать всех, кого мы знали. Они буквально проникают нам в мозг!
Свет гаснет окончательно. Они прижимаются друг к другу, подползая к стене. Дышат глубоко, долго молчат.
ТАМАРА. Вот бы они достали из моего мозга Шамиля.
БРАЙАН. И Арки. Хоть ненадолго.
АРКАДИЙ (грубым голосом, возникая голограммой из компьютера). Я не помешал?
Резко включается свет во всём отсеке. Аркадий здесь старик с седой пышной бородой, в футуристическом костюме, на левом глазу у него повязка.
БРАЙАН. Это ты? Это ты! Как ты постарел.
АРКАДИЙ. Сорок лет, как меня забросило на далёкую планету. За эти годы я стал царём тамошнего народа, используя свои знания в медицине. И все эти годы я искал одного человека.
ТАМАРА. Значит, правда. Сила, которая всех объединяет, помогла вам найти нас?
АРКАДИЙ. Не исключено. Но всё слегка банальнее. Мои агенты постоянно следят за сигналами в космосе. И как только мне доложили, что слышали голос, похожий на голос Брайана... Я тут же полетел на этот сигнал. Может, это была и Сила.
БРАЙАН. Точно была! Сквозь время и пространство! Ты нашёл меня. Не терял надежду.
АРКАДИЙ. Хм. Много чего я терял. Но вот надежду... Никогда и впрямь. Мой корабль уже тут. Скоро вас спасут. А эти странные создания – не самая большая беда, которую стоит ждать. На Землю движется угроза, далёкая цивилизация использует оборотней, чтобы уничтожать планеты. Вы стали жертвами их эксперимента.
ТАМАРА. Это ещё не конец?
АРКАДИЙ. Боюсь, нет. Предстоят новые битвы. Они никогда не кончатся... Я включил вам питание импульсом. Поднимайтесь, я встречу вас лично.
БРАЙАН. Вообще-то, опускайтесь. Мы на самом верху.
АРКАДИЙ. А ты всё такой же зануда...
Все смеются. Звучат финальные фанфары из «Звёздных войн».
ЗАНАВЕС
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ. ЁЛКИ ОТЕЛЬНЫЕ
НОВЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ХАБЕНСКИЙ – Константин, актёр
ГОЛОС ПРОДЮССЕРА – обобщённый образ капиталистического рабовладельца.
Место и время действия третьей истории – бункер, приблизительно настоящее.
Карцер с поржавевшими стенами, без дверей. Из потолка в левой части сцены торчит длинный держатель с микрофоном на конце. По полу разбросаны бумажки, много смятых. Справа лежит Женя без чувств. Хабенский сидит на корточках рядом, ждёт пробуждения. Женя просыпается, вскакивает, не замечая Константина, взволнованно обходит карцер, ему страшно.
ХАБЕНСКИЙ. Не волнуйтесь вы так.
Женя испуганно оборачивается.
ЖЕНЯ. Вы же... Константин Юрьевич! Слава Богу, хоть кто-то! (Хабенский смеётся) Не-не-не, не подумайте, вы не кто-то, вы один из моих самых любимых актёров! После де Ниро и Челентано.
ХАБЕНСКИЙ. Какой интересный список.
ЖЕНЯ. Да. А где мы, Константин?
ХАБЕНСКИЙ. Я и сам не знаю. Вроде Останкино.
ЖЕНЯ. Останкино? Это же недалеко от гостиницы, где мы с... остановился я там, в общем.
ХАБЕНСКИЙ. А сюда как попал, знаешь?
ЖЕНЯ. Вот этого не знаю. Но пока не хочу. Хочу вас спросить. Что вы тут делаете?
ХАБЕНСКИЙ. Да так. Выполняю контракт.
ЖЕНЯ. Какой?
ХАБЕНСКИЙ. Озвучиваю закадр для новых «Ёлок».
ЖЕНЯ. В этом... этой... Тут даже окон нет! Долго вы тут?
ХАБЕНСКИЙ. Год где-то.
ЖЕНЯ. Год?! Вы в плену?
ХАБЕНСКИЙ. Говорю же, контракт выполняю.
ЖЕНЯ. Да где такой контракт могут составить, чтобы человека на год поместить в тесную коробку и вообще... так бесчеловечно относиться?
ХАБЕНСКИЙ. Я просто неправильно его прочитал, вот и всё.
ЖЕНЯ. Как это неправильно? Внизу страницы маленький шрифт не заметили?
ХАБЕНСКИЙ. Нет. Я его другим человеком «прочитал» (сгибает указательный и средний пальцы). Доверился. Вот и получил.
ЖЕНЯ. Как же подло. Досадно-то как.
ХАБЕНСКИЙ. Да сам виноват.
ЖЕНЯ. Извините за такой вопрос, но... Сколько уже озвучили?
ХАБЕНСКИЙ. Сорок.
ЖЕНЯ. Сорок фильмов?!
ХАБЕНСКИЙ. И сериалов. И реклам. И компьютерных игр.
ЖЕНЯ. Все их помните?
ХАБЕНСКИЙ. Нет, конечно. Иногда я даже не разбирал, что озвучиваю. То ли кино, то ли рекламу... Вы первый человек, которого я вижу за год. Давайте о чём-нибудь весёленьком.
ЖЕНЯ. Конечно. Только теперь я хочу узнать, как сюда попал?
ХАБЕНСКИЙ. О, я не тот человек, который сможет на это ответить. Я проснулся. Вы уже лежите. Всё, что я знаю.
ЖЕНЯ. А выбраться отсюда можно? Если я тут случайно. К кому обратиться? Кто-то нас слышит?
ХАБЕНСКИЙ. Нет. Раз в неделю сбрасывают текст и еду. Вот и всё общение. Может быть, на новый год откроют. Кто знает?
ЖЕНЯ. Вот и подарочек. Кто же это надо мной так прикололся? Ну не Маша же!
ХАБЕНСКИЙ. Избранница?
ЖЕНЯ. Мучительница. Всё вроде бы так хорошо шло. Вот и сын должен скоро родиться. А она меня упрекать начала. Что я о ней совсем не забочусь.
ХАБЕНСКИЙ. Так может совсем и не заботился?
ЖЕНЯ. Преувеличивает она. Как всегда. Думает, что я незрелый. Что не готов к взрослой семейной жизни.
ХАБЕНСКИЙ. Об этом стоит задуматься именно сейчас. В твоём возрасте.
ЖЕНЯ. Вы же сказали про «весёленькое»! Сменим тему...
ХАБЕНСКИЙ. Если у тебя получится.
ЖЕНЯ. Да уж получится! Ну, например... Например... Про вас можно?
ХАБЕНСКИЙ. Только не про то, как я здесь живу.
ЖЕНЯ. Тогда я просто помолчу. Вы не против?
ХАБЕНСКИЙ. Как пожелаешь. Мне и видеть человека – это уже приятно.
Женя садится у стены, осматривает потолок. Константин делает зарядку. Проходит время.
ЖЕНЯ. Ни звука. Это где в Останкино такое помещение?
ХАБЕНСКИЙ (делая растяжку). Глубоко под землёй. Метров на сто.
ЖЕНЯ. Быть не может!
ХАБЕНСКИЙ. Вот и я так думаю иногда. Кажется, что не в земле, а где-то в космосе.
ЖЕНЯ. Притяжения не было бы.
ХАБЕНСКИЙ. Как знать. Ты же в космосе не был.
Женя хочет возразить, поднимает указательный палец, но скоро опускает. Проходит ещё время.
ЖЕНЯ. Я так не могу. Здесь невыносимо. Мне срочно нужно на поверхность! Слышите? (кричит в микрофон, затем бьёт в стены) От-кры-вай-те! Открывайте! Тут же есть камеры? Должны быть. Вы видите меня? Вы, кем бы вы ни были! У меня голоса нет, я озвучивать ничего не могу. Из меня и актёр паршивый. Выпустите!
ХАБЕНСКИЙ (посмеиваясь). Не сработает.
ЖЕНЯ. Микрофон рабочий?
ХАБЕНСКИЙ. Включается только раз в день. Им не я заведую.
ЖЕНЯ. Когда включается?
ХАБЕНСКИЙ. По-разному. Поэтому сплю всего пару часов.
ЖЕНЯ. А что, если вообще не будете работать? Они вам что-нибудь скажут?
ХАБЕНСКИЙ. Не знаю. Было время, забросил надолго, читал. Никакого сигнала.
ЖЕНЯ. Так почему вообще стараетесь? Не спите вот.
ХАБЕНСКИЙ. Сложно сказать, что будет дальше. Может, я так долго здесь, потому что иногда халтурю?
ЖЕНЯ. Боже мой! Халтурю? Да этих фашистов нужно расстрелять за такие зверства! А вы «халтурю»! Им вы не обязаны. И не заикайтесь про контракт! Это не контракт, это приговор.
Константин уходит в другой угол, садится на кучу смятых страниц. Читает книгу. Женя продолжает стучать, отдыхает, снова стучит. Молчание.
ЖЕНЯ. Что читаете?
ХАБЕНСКИЙ. Библию.
ЖЕНЯ. Других книг нет?
ХАБЕНСКИЙ. Одна.
ЖЕНЯ. Это она вам помогает сохранять здравый ум?
ХАБЕНСКИЙ. Нет, здравого уже ничего не осталось. Читаю, потому что больше нечего.
Молчание. Во время пауз играет медленная минорная музыка.
ЖЕНЯ. Думаете, это я сволочь?
ХАБЕНСКИЙ. Что-что?
ЖЕНЯ. Я неправ в нашей ссоре?
ХАБЕНСКИЙ. Это уже ты решай.
ЖЕНЯ. Да, я незрелый. Хотя постоянно пытаюсь казаться умнее, но только казаться. Это нормально?
ХАБЕНСКИЙ. Вообще, нет. Но быть ненормальным – это норма в обществе. У нас у всех есть вредное качество, характер-не-подарок. А добро это или зло, сам решай.
ЖЕНЯ. Вы скучаете? По детям? По... ладно, не буду об этом. Зря начал. Забудьте...
ХАБЕНСКИЙ. Заскучал по своей?
ЖЕНЯ. Нет... Да... Я как бы не скучаю... Злюсь. И скучаю... Одновременно. Причём злюсь и на себя, и на неё! А на себя не потому, что я такой вот плохой. А потому, что не знаю, почему я такой. Чего я хочу. А чего она хочет? Одно недопонимание. И настроение катится... в эту бездну чёртову катится! Проклятый карцер! (бьёт по стенам, снова садится)
Молчание. Музыка депрессивнее.
ЖЕНЯ. Забавно. Меня зовут Женя, как Лукашина. А вы в продолжении «Иронии судьбы» играли.
ХАБЕНСКИЙ. Давай без упоминаний этого...
ЖЕНЯ. Я про то, что... Вот она ирония, сидим вместе, новый год празднуем. Никто из нас этого не хотел, но, кажется, изменить уже ничего нельзя.
ХАБЕНСКИЙ. Смирился?
ЖЕНЯ. Нет, конечно! Шучу от безысходности! Я что придумал! Как только включится микрофон, я донесу до них какую-нибудь новогоднюю речь. Не как президент. А как в этих фильмах. Проникновенную, берущую за душу. После такой всегда происходит чудо.
ХАБЕНСКИЙ. И только в кино. Чудес не бывает, парень. Уж я-то знаю, поверь.
ЖЕНЯ. Кино, конечно же, – сказка. В реальности всё сложнее. Но чудо на то и чудо...
ХАБЕНСКИЙ. Чудо на то и чудо, что его быть не может. А вот что может – уже не чудо. Ты можешь подойти к микрофону, ляпнуть что-то душевное, но это не добрая новогодняя комедия. От тебя ничего не зависит.
Молчание.
ЖЕНЯ. На чём остановились?
ХАБЕНСКИЙ. Рождение Христа. Перечитываю в сотый раз. Удивительно, но про трёх волхвов почти нет никаких упоминаний. А то, что есть, невнятно. Как и с Граалем. Как и с адом, пылающим пламенем. Все мифы родились в средневековье.
ЖЕНЯ. Дайте мне (Константин передаёт, Женя читает). Верите в это?
ХАБЕНСКИЙ. Не имеет значения. Это прежде всего информация к размышлению. А даже если и было на самом деле... Всё, что происходит, всё не просто так.
ЖЕНЯ. Как и мой визит к вам? (улыбается)
ХАБЕНСКИЙ. Честно? Вот твой визит вообще ни хрена непонятен. Может, и просто так.
ЖЕНЯ. Может, я здесь, чтобы измениться? Или, как вам такое: вас изменить!
ХАБЕНСКИЙ. Ха, меня уже не изменить, парень.
Лампочка на микрофоне загорается.
ЖЕНЯ. Ха! В эту самую секунду! Это знак! Я заставлю вас верить в чудеса! Оно-оно!.. Как долго он остаётся включённым?
ХАБЕНСКИЙ. Полчаса, плюс-минус... Силы только потратишь.
ЖЕНЯ. У меня их ещё много! (подходит к микрофону) Так, что бы сказать? Нет (отходит). Надо отрепетировать! Друзья! Нет, какие они мне друзья? Люди! Да, люди. Если слышите моё послание, затерянное во времени, то делайте что хотите. Я не скажу «слушайте его!». Это ваше право. И не скажу «Если у вас доброе сердце». Я не хочу опускаться до такой банальщины. Не скажу, что заслуживаю чего-то хорошего. И «чего-то плохого» не скажу. Не скажу, что вы должны жалеть меня, потому что я сирота. И что потому я заслуживаю быть с Машей. Я могу просидеть здесь до конца времён, если я не буду кому-то нужным. И вряд ли даже за этот срок я пойму, каково это быть в гармонии со своим любимым человеком. Возможно, я не заслуживаю быть с ней и воспитывать ребёнка. Я этого не знаю. Я не скажу, что когда-нибудь смогу сказать, что заслуживаю. Но... Если я буду нужен ей, если она сможет простить такого идиота... Тогда... Не я заслужу быть с ней. Она заслужит быть счастливой именно со мной... Заслужит не моим желанием, но своим... У меня всё, занавес, цветы, приглашение в театральное...
Хабенский медленно аплодирует. Женя оборачивается, удивлённый, словно забыл, что Константин ещё тут.
ХАБЕНСКИЙ. Да, всё-таки самое большое чудо – что люди верят в чудеса. Не помню, кто это сказал. А так, похвально. Проникновенно! Почти также проникновенно, как в седьмых ёлках.
ЖЕНЯ. Вот вы издеваетесь, а...
Щелчок. Лампочка на микрофоне тухнет. Женя хватается за голову. Начинает со злости бить стены, разносит кулаки до крови. Бьётся головой несколько раз. Константин пытается его остановить, но обоих останавливает басистый голос, изменённый в аудиопрограмме.
ГОЛОС ПРОДЮССЕРА. Перестань портить имущество.
Женя и Хабенский падают на колени от удивления.
ЖЕНЯ. Вы слышали? Вы слышали?
ГОЛОС ПРОДЮССЕРА. Я слышал. Ты кто такой?
ЖЕНЯ. Женя... Эм. Евгений Романович.
ГОЛОС ПРОДЮССЕРА. Хорошо. У тебя неплохой голос. Мы берём тебя.
ЖЕНЯ. В смысле?
ХАБЕНСКИЙ. Это значит, что вы меня отпускаете?
ГОЛОС ПРОДЮССЕРА. М-м-м... нет. Ты нам больше не нужен.
ХАБЕНСКИЙ. Ну, так... Раз не нужен, то отпустите.
ГОЛОС ПРОДЮССЕРА. Раз не нужен, то не нужен (голос пропадает вместе с фоновыми шумами).
ХАБЕНСКИЙ. Алло! Алло-о-о! (смотрит на Женю с таким видом, будто вот-вот ударит по лицу).
ЖЕНЯ. Константин! Будьте разумным. Никто в этом не виноват!
ХАБЕНСКИЙ. Чудо устроить решил? Изменить что-то решил? И был он послан с неба миссию добрую исполнить. Сволочь! Теперь мы тут вечность просидим! (срывается, нападает на Женю)
Женя пытается вырваться. Его спасает новый голос. Знакомый для Жени.
САШКА. Вы там что, поубивать друг друга решили?
Драка прерывается.
ХАБЕНСКИЙ. Вы кто?
САШКА. Александр.
ЖЕНЯ. А вы, часом, не в гостинице работаете?
САШКА. Часом, в гостинице.
ЖЕНЯ. Отель «Гилберт»?
САШКА. Ага. А это кто?
ЖЕНЯ. Я к вам заселился днём. Поссорился с беременной женой.
САШКА. Помню! Вы там, кстати, не единственный, кто поссорился.
ЖЕНЯ. Как вы там оказались? И где это там?
САШКА. Да я за ёлкой пошёл. Всю Москву обыскал, не нашёл. Думал, может, тут будет.
ЖЕНЯ. Где тут?
САШКА. Да я и не знаю толком. Не запомнил путь. Это, с наступившим вас!
ХАБЕНСКИЙ. Послушайте, вы нас выпустите?
САШКА. Посмотрим. Я, правда, не знаю, как. Сейчас вернусь, узнаю.
ХАБЕНСКИЙ. Не бро....
Голос пропал.
ХАБЕНСКИЙ. Бросил. (садится на пол, с ним и Женя) Зараза. (издевательски) Ждём чуда, да? Как же я терпеть не могу новый год.
ЖЕНЯ. Простите, что так получилось. Фантасмагория. По-другому не скажешь.
ХАБЕНСКИЙ. Ага. Ещё скажите, что сон.
Долго молчат, смотря в зал тупым, безжизненным взглядом.
ЖЕНЯ. Смотрите, это что, снежинка? Вот ещё одна!
На сцене снегопад.
ЖЕНЯ. Какое-то... чудо.
ХАБЕНСКИЙ (осматривая всё таким же тупым взглядом). Чудо... Мне кажется, или стены шатаются?
ЖЕНЯ. Их уже нет. Смотрите! Это Маша.
ХАБЕНСКИЙ. Где?
ЖЕНЯ. Вот, впереди. Идёт.
ХАБЕНСКИЙ. Иди, поздоровайся.
ЖЕНЯ. Думаете, я заслужил?
ХАБЕНСКИЙ. Парень, честно, мне абсолютно насрать. Мы с тобой, кажется, крышей поехали...
ЖЕНЯ. Да, чудом поехали.
ХАБЕНСКИЙ. Чудом поехали.
Играет мотив колядки из первой истории. На сцену выходят все актёры и стоят в немой сцене, улыбаясь.
САШКА. Вы меня слышите? Там изнутри открывается, я узнал. Алло! Кнопочку нажмите на микрофоне. Лестница с потолка упадёт. Алло! Что вы как блаженные на полу лежите? Ау-у-у! Чёрт с вами, я тут время только теряю. Уже новый год, а я Иосифу Виссарионовичу ёлку торчу!
Музыка играет громче.
Занавес.
ЭПИЛОГ
Вновь вестибюль отеля «Гилберт». По центру наряженная ёлка с большой звездой на вершине. Рядом Сашка и Портье.
ПОРТЬЕ. Ну, веселун! Успел! Какая же она красавица!
САШКА. Самая лучшая! Вы бы знали, через что я прошёл, чтобы найти её! У какого-то пенсионера еле отнял.
ПОРТЬЕ. Э-эх! Хочу, чтобы наши гости увидели! Сейчас позову их. (убегает в левую часть, стучит в двери) У нас для вас новогодний сюрприз! Выходите. (отмахивается, решается зайти в номер без спросу, но никого внутри не находит). Где вы? (заглядывает в другие номера – тоже самое). Все вместе в уборную ушли? Вроде из отеля не выходили. Куда спрятались? (заходит в номер Тамары, смотрит на раскрытый буклет, заинтересовывается, берёт, читает). Гилберт – бесконечные возможности, только у нас! Что не дверь, то билет в новый мир! (смеётся) И кто такие слоганы выдумывает?
В номере выключается свет и через секунду возвращается. Портье там уже нет.
САШКА. Смотрите, Иосиф. По бокам от звезды две фигуры. Вроде Мария с младенцем Христом и ваш тёзка. До чего на наших похожи! На ту беременную и того, под мухой...
ЗАНАВЕС
КОНЕЦ