Бесценны чувства, воля и свобода,
Но всё порой решают жест и крик,
И вот они, ступени эшафота,
Шлифованные обувью других.
Не ангелы затеяли кружиться
Над площадью, где снег окрасит кровь,
А слуги-вороньё Императрицы,
Чьё имя Своенравная Любовь.
Она на троне – власть и суд над нами,
Глаза темны, как сумрачная высь,
Их взор повелевает, как словами:
"Помилую, но только покорись!"
Толпа явилась ради впечатлений,
Для каждого я глупый менестрель,
Которому сказали: «На колени!»,
А он стоит и слушает капель.
Иных времён звучат в ней отголоски!
Что против них? Топор над головой?
И эти необструганные доски,
Скрипящие истошно под ногой?
- Признай, палач, тебе и не приснится,
Как можно, чтя лишь некую мораль,
За гордую шагнуть Императрицу
Под тщательно заточенную сталь!
Рви ворот мой, найдя на нём прореху!
Рубашки вечно были велики,
А мне смешно глядеть впервые сверху
На старые шапчонки и платки.
Меня потом не заслоняй собою!
Придут дожди, прольют потоки слёз,
И вновь приговорённые Любовью
Взойдут на свежевымытый помост.