Документальная проза
(лихие 90-е)
ЖЕНА БАНДИТА
Дождь лил с утра без остановки
В тот день ушла ты от меня
А я стоял на остановке
Пока не скрылась тень твоя
Этот ненастный дождливый день был самым несчастным в жизни Паши.
От него ушла жена. Да не куда-нибудь ушла, а к его другу и однокурснику Гоше. После ЛЭТИ они с Гошей пять лет отпахали
в родном НИИ. А когда началась перестройка, Гоша ушёл из института и наладил цветочный бизнес.
Да так успешно, что смог купить себе квартиру в центре города.
-- Наконец-то я выберусь из этой обшарпанной коммуналки! -- с торжествующим видом бросила Паше теперь уже бывшая его супруга.
Паша и сам пытался заняться бизнесом, но всё как-то неудачно.
Один раз у него украли товар прямо из багажника его старой «копейки», пока он оформлял пропуск на выезд.
В другой раз он повёз копчёную рыбу из Мурманска. Образцы ему дали хорошие, а вот запакованная в коробки основная партия оказалась с душком. Пришлось компенсировать ущерб из своего кармана. После этих случаев Паша решил с бизнесом завязать.
«Это не моё!» -- окончательно решил он.
В тот вечер Паша засиделся в гостях у брата, изливая ему свою душу.
На столике в маленькой кухне стояла бутылка водки и огурчики. Но на все попытки брата подбить его на выпивку -- отвечал отказом: за рулём он не позволял себе ни капли.
Времена тогда были нелёгкие. Многие предприятия закрывались одно за другим, да и сам брат уже полгода сидел без работы.
Во втором часу ночи мужики спохватились: Паше надо было успеть перескочить мосты до половины второго.
Иначе пришлось бы куковать на Васильевском острове (где жил брат) аж до самого утра...
Монотонно щёлкали дворники, гудела печка, согревая салон в эту холодную ноябрьскую ночь. Тихо играла магнитола
на его любимой волне Ретро FM. В машине было уютно и тепло.
На поворотах с правой стороны Паша уловил характерный перестук. «Надо будет поменять сайлентблоки», -- отметил он про себя.
Свернув с Наличной на Большой проспект, он увидел «руку». Голосовала женщина в чёрном плаще с капюшоном.
Паша иногда калымил на своей «тачке», поэтому он знал все тонкости частного извоза.
Это был невыгодный клиент. Перед ним два таксиста останавливались рядом с ней, но никто из них её не взял.
«Не договорились о цене», -- сразу определил Паша.
Так как она стояла у светофора, а горел красный свет, он тоже был вынужден к ней подъехать.
Паша посмотрел на неё и ахнул. Даже в темноте, сквозь забрызганные дождём стёкла, наполовину скрытое капюшоном, её лицо поражало своей красотой.
-- Богиня! – мелькнуло у него в голове. Ему даже показалось, что он уже где-то видел это лицо.
Анна Самохина или Софи Лорен вряд ли бы отобрали у неё пальму первенства. Женщина открыла заднюю дверцу и спросила,
не подвезёт ли он её до Заневского.
-- Паша знал все расценки и на автомате выпалил «триста».
-- У меня только сто рублей, -- жалостливо сказала она.
Наш герой не любил халявщиков и автостопщиков, особенно, если ехать было далеко. Ведь он за всё платил сам: ремонт, бензин, запчасти, штрафы и техосмотр. Но есть негласное правило и у извозчиков: перед разводкой мостов брать любого клиента, чтобы люди смогли попасть на свой берег, а дальше можно, как говорится, и на своих двоих.
К тому же и денег у неё с собой не было, она обещала их вынести из дома.
-- Ладно, -- махнул рукой Паша, -- поехали.
В конце концов он ничего не терял. Ехать ему было, в основном, по пути.
Она села на заднее сидение -- для большей безопасности: кто его знает, какой водитель окажется за рулём.
Паша любил ездить по ночному городу. Вот когда получаешь удовольствие от езды.
Не надо мучить педаль тормоза, не надо стоять в изматывающих дневных пробках. Да и город ночью выглядит совсем
по-другому.
Освободившись от людской суеты, он словно отдыхает перед завтрашним трудовым днём, открывая перед нами всю свою первозданную красоту, восхищая застывшей музыкой монументальных строений.
Фонари горели вполнакала. Видимо, в руководстве города снова решили сэкономить. Плохо было видно дорогу.
От мерцающего ядовито-жёлтого света сильно уставали глаза. Иногда, глядя перед собой, Паше казалось, что это
не капли дождя, а его слёзы стекают по лобовому стеклу. Так скверно было у него на душе.
Когда проехали мост Александра Невского, в салоне появились какие-то посторонние звуки. Он прислушался.
«Нет, это были не сайлентблоки». За спиной отчётливо слышались женские всхлипывания. Вскоре они перешли в плач,
а затем и в рыдания.
Паша потерпел какое-то время, но дальше он так ехать не мог. Машина «нырнула» в ближайший «карман»
и остановилась.
Попутчица продолжал рыдать. Тушь потекла у неё под глазами. Она достала платок и стала вытирать щёки.
С ней началась истерика. Её всю трясло. Он видел, как судорожно дрожат её плечи.
-- Ну за что! Ну за что они меня так! -- рыдала пассажирка. -- Что я им сделала? Ну ладно бы я. А дети-то здесь причём?
Её голос показался Паше знакомым. Где-то он уже его слышал. Но он никак не мог вспомнить, где.
Когда женщина немного успокоилась, она поведала ему свою историю.
Её муж был бригадиром рэкетиров, которые крышевали ларьки в южных районах города. Главарь банды ежегодно проводил ротацию «руководящего состава». Его «замы» регулярно исчезали без следа. Когда муж почувствовал,
что следующая очередь его, он, прихватив 200 тысяч долларов из общей кассы, попросту слинял за границу.
Найти его так и не удалось.
И тогда бандиты стали наезжать на неё, требуя вернуть деньги. Поставили на счётчик. Требовали продать жильё, звонили даже ночью, угрожали.
Сама женщина не работала, жила со своим двумя дочками на пенсию матери в крохотной двухкомнатной квартирке, которая была записана на мать. Та продавать её не собиралась. А если даже и продать, то будет всего 35 тысяч долларов. Это старый фонд, требуется огромный ремонт.
-- А в деревню не пробовали уехать? – спросил Паша.
-- Как-то об этом не думала, -- ответила пассажирка.
-- И в милицию не обращались?
-- Так у них половина банды -- это бывшие менты, -- махнула она рукой. -- Все повязаны. Я-то уж знаю.
Женщина попросила его перейти на ты. Заодно и познакомились. Звали её Юля.
-- Паша, ты доведи хотя бы до квартиры, -- попросила она. – Я боюсь идти одна. Я и деньги тебе сразу вынесу.
Он пообещал её проводить.
-- У меня сегодня тоже нерадостный день, -- поделился с ней Паша. -- От меня сегодня ушла жена. Может и хорошо,
что у нас ещё не было детей.
-- А почему ты развёлся?
-- Не сошлись характерами... Шутка. В нашем институте уже третий месяц не платят зарплату. Поговаривают, что могут вообще нас закрыть. Оборонка теперь никому не нужна. Вот и приходится, чтобы на что-то жить, по выходным заниматься частным извозом.
Я и супругу-то по большому счёту не осуждаю. Она вправе уйти к более успешному мужчине. Не мыкаться же ей со мной всю жизнь в коммуналке.
Какое-то время они молчали, затем Паша продолжил.
-- Знаешь, вчера посмотрел по телеку интересный фильм про обезьян, -- сказал он. –- Оказывается, самки карликовых африканских мартышек отдаются только тем самцам, которые могут их защитить и обеспечить их с детёнышем пищей.
Это называется половой отбор. В природе только успешные самцы могут продолжить свой род, там выживает сильнейший,
то есть, самый приспособленный.
-- Не говори глупости! Не сравнивай людей с обезьянами! У тебя просто сейчас чёрная полоса. Но это не вечно.
Рано или поздно наступит светлая. Я даже не знаю, чтобы я сегодня делала без тебя… Если вы мужики опустите руки
в такое время, то тогда, что прикажите делать нам, бабам?
Они снова замолчали. Наступившую тишину нарушало лишь монотонное постукивание щёток. Стало так тихо,
что они слышали дыхание друг друга…
-- А чего ты на работу не устраиваешься? – спросил Паша. –- Не представляю, как можно вчетвером прожить
на пенсию твоей матери?
-- Это моё больное место, -- призналась Юля. -- Честно сказать, я мало что умею делать. Хотела на почту пойти,
но там копейки платят. В баню массажисткой приглашали, но я отказалась. По рассказам мужа, я слишком хорошо знаю,
что это такое. Да и с кем детей оставить? Мать-то у меня тоже не очень здоровая.
«Ох! -- вздохнула она. -- Слишком избаловали меня мужики. Носили, можно сказать, на руках. А вот теперь приходится спускаться с небес на землю».
-- Я даже не думал, что у таких красивых женщин, как ты, могут быть такие проблемы. Правильно говорят в народе:
«не родись красивой, а родись счастливой».
Её дворовая площадка была заставлена автомобилями. Здесь было темно, горел лишь один светильник.
Остановившись у её подъезда, они вышли из машины. Паша, как и обещал, пошёл её провожать. Он закрыл дверцы
на ключ. В подъезде тоже было темно, лишь тусклая лампочка на втором этаже освящала лестничный пролёт.
Сразу за входной дверью они лоб в лоб столкнулись с подростком в джинсовой куртке. В руках у него был шприц.
Увидев их, паренёк выскочил на улицу и убежал. Паша и Юля поднялись на третий этаж. Она открыла дверь и пригласила его войти. В её крохотной прихожей было так тесно, что они с трудом помещались там вдвоём.
-- Сейчас я тебе деньги принесу, -- сказала Юля.
-- Да ладно уж с деньгами, -- бросил он. -– Мне было практически по пути.
-- Нет-нет! -- возразила она. -– Мы договаривались. Я тебе отдам!
Юля включила свет в коридоре, сходила в комнату и принесла 100 рублей. Он положил деньги в карман.
-- Господи, спасибо тебе большое, ты сильно меня выручил, -- сказала она и скинула капюшон.
Паша взглянул на неё и чуть не потерял дар речи. Перед ним стояла его одноклассница, его первая любовь Юленька Синицына.
-- Вот так встреча! – вырвалось у него из груди.
От удивления он открыл рот и буквально застыл на месте, Почему же раньше он не догадался заглянуть ей в глаза.
Ведь они у неё остались такими же озорными и чуть-чуть насмешливыми. Как тогда в юности.
-- Чувствую, знакомый голос, а вспомнить не могу! -- наконец выдохнул он из себя.
-- Эх ты! -– с упрёком покачала она головой. -– Забываешь своих школьных друзей. Наш 10-ый Б.
-- Прости, Юленька. Я был в трансе...
После охов и ахов, она предложила ему попить чаю.
-- Я не против, -- ответил Паша.
-- Правда, мне тебя угостить-то нечем, -- словно извиняясь, сказала Юля и открыла дверцу холодильника,
стоящего в прихожей.
И, действительно, кроме двух сырков и упаковки сухого молока там ничего не было.
-- Ничего страшного, -- ответил он, -- я сбегаю в магазин 24 часа и куплю чего-нибудь. Она хотела возразить.
Но он не стал её слушать, развернулся и вышел из квартиры.
В магазине он купил хлеба, печенья, пряников, молока и мороженое детям. Паша положил всё это в большой полиэтиленовый пакет и вышел на улицу. Только теперь он обратил внимание, что у входа в торговое заведение стояла невысокая худенькая девочка в старенькой курточке и продавала фиалки.
Цветы в маленьких горшочках стояли на деревянном ящичке из-под тары.
Он спросил о цене. Она ответила: «Сколько дадите». Он ей дал всё, что у него оставалось на сдачу: 20 рублей.
Девочка была несказанно рада, ибо в такую погоду никто цветы у неё не покупал.
Паша положил цветы аккуратно в пакет и пошёл обратно к Юлиному дому.
По дороге он взглянул на небо в надежде увидеть просвет в пелене облаков. Но, как он ни крутил головой, просвета нигде
не наблюдалось.
А дождь между тем с каждой минутой становился всё сильнее. Воздух был настолько пропитан влагой, что его можно было выжимать как тряпку.
Когда он подходил к её подъезду, из чёрного BMW с тонированными стёклами неожиданно вышли двое крепких мужиков. Один из них, что был в чёрной кожаной куртке, схватив его за руку, предложил ему сесть к ним в машину. Сопротивляться было бессмысленно, силы были слишком неравны. Только теперь он заметил, что выезд из двора перегораживал ещё один автомобиль.
В этот момент его охватило какое-то внезапное чувство страха, похолодела спина, задрожали колени.
Он понимал, что из их машины он может уже не выйти. А ведь он был сильным молодым мужчиной, способным за себя постоять. Так каково же было слабой женщине, да ещё с маленькими детьми, всё это переносить.
-- Надо поговорить, -- сказали ему.
На заднем сидении BMW ему устроили допрос с пристрастием. Вопросы задавал лысый мужик со шрамом на лбу, сидевший впереди. Видно, он был тут за старшего.
Скрывать Паше было нечего. Он рассказал всё как есть. Ответил на все их вопросы. А от себя добавил.
-- А зря вы на неё наезжаете, у неё в холодильнике шаром покати. Чай не с чем попить, даже хлеба нет.
Он раскрыл пакет и показал им продукты, которые он купил.
-- Да, если бы у неё были деньги, -- продолжал он, -- она бы вам давно их отдала. Жизнь детей для неё – высшая ценность.
-- А ты с неё сколько взял? – спросил лысый.
-- Сто рублей.
-- Чего так мало? –- я сам бывший таксист, знаю цены.
-- У неё больше не было. Ей все водилы отказывали. А мне всё равно по пути.
-- Кстати, -- сказал один из них, -- я сегодня проверил: парикмахерша, эта Зинка, которую бригадир трахал, тоже пропала.
На работе не появляется. Скорее всего с ним слиняла.
-- Похоже на то, -- буркнул лысый и немного подумав, добавил. – Ну да ладно, пока отбой. Парня отпустить,
он тут не при делах.
Открылась дверь BMW и его буквально выпихнули из салона.
Взревели двигатели, захлопали дверцы, чёрные машины выехали со двора.
Паша поднялся на третий этаж и, чтобы не будить детей, не стал звонить, а просто постучал в квартиру. Юля открыла дверь.
За это время она успела переодеться в красное платье и привести голову в порядок. Волосы у неё были тщательно расчёсаны и заколоты на затылке.
-- Ты чего так долго? –- спросила она. -– Чайник давно уже остыл.
Он сообщил ей об инцеденте во дворе.
-- Может теперь они отстанут? – предположил он.
-- Я так не думаю, -- покачала она головой. –- Я их слишком хорошо знаю.
Он передал ей пакет. Юля, увидев цветы, просто расплылась в улыбке.
-- Прелесть какая! -- понюхав фиалки, сказала она и поцеловала его. -- Огромное тебе спасибо, Пашенька.
Переобувшись, он прошёл в гостиную, обставленную по обыкновению того времени. Стенка, диван с кушеткой,
стол с четырьмя стульями, красный ковёр на стене, да между окон тумбочка с телевизором. Выключив люстру, она дёрнула
ниточку торшера. Нежный оливковый свет залил помещение. Цветы Юля поставила в вазочку на подоконнике, здесь они хорошо смотрелись с любой стороны.
Паша, ну хоть убей, так и не мог понять, как такая красивая женщина могла выйти замуж за негодяя и бандита.
И он прямо её об этом спросил.
-- А чего тут не понять, -- ответила она. -- Нормальные мужики, вроде тебя, обходят меня за километр.
Боятся, что не потянут. Вот и приходиться выходить замуж за, как ты сказал, негодяев.
-- Ну уж не знаю, -- замялся Паша. – Мне тоже наверно не потянуть. Да чего говорить: я свою-то жену удержать
не смог.
-- Если бы очень хотел –- удержал, -- твёрдо сказала Юля.
-- Я думаю, -- после небольшой паузы заговорил он, -- слишком привлекательным женщинам трудно оставаться верными женами.
-- Это почему? -- спросила она.
-- Им для этого придётся затрачивать слишком много усилий.
Она рассмеялась заливисто и звонко.
-- Милый Пашенька, поверь мне, у каждой женщины, какой бы распрекрасной она не была, есть свои проблемы.
"Кстати, многим девочкам в нашем классе не нравилось, что мальчики уделяли мне повышенное внимание, -- заметила Юля. -- Подруг у меня не было. Одноклассницы меня сторонились, а некоторые просто объявили мне бойкот и даже не разговаривали".
… Затем она стала доставать из полиэтиленового пакета продукты, которые он принёс.
-- Чего-то ты слишком много накупил, -- покачала она головой.
-- Нормально, -- бросил Паша. –- Твоя орава смолотит всё за пару дней.
Потом они сидели за столом, пили чай, болтали, вспоминали школьную жизнь.
Всё началось с Новогоднего вечера. Во время танцев Паша и Леонид подошли к ней почти одновременно.
Но она выбрала Леонида.
-- К сожалению, ты выбрала не меня, -- напомнил ей сейчас Паша.
-- Он был на полметра ближе, -- улыбаясь ответила Юля. А затем, сделав серьёзное лицо, добавила. -- Понимаешь,
вы мне оба нравились. Леонид спортивный, высокий. сильный. Ты обаятельный, душевный, ласковый.
Но я уже загадала: кто первый подойдёт -— с тем и пойду.
-- Ну прямо как князь Болконский.
-- Понимаешь, Пашенька, выбор надо делать быстро, -- развела она руками. -- Слишком мало путёвых мужиков.
Но при этом всегда неизбежно что-то теряешь и потом жалеешь об этом всю жизнь.
После того вечера, Юля стала встречаться с Леонидом, но и Паша не был обделён её вниманием.
Она постоянно с ним заигрывала, кокетничала, называла его запасным вариантом. Проще говоря, держала на коротком поводке. Она знала, что он по ней сохнет и невольно мучила его.
Но чтобы не пришлось ему пережить, эта любовь сохранилась в Пашиной душе на всю жизнь.
Недаром же говорится, что самые лучшие песни -- недопетые, а самая чистая любовь –- недолюбленная.
-- Да, в тот Новогодний вечер мне так и не удалось с тобой потанцевать, -- напомнил ей Паша.
-- Ничего страшного, -- слегка пожав плечами, успокоила его Юля, -- это очень легко исправить. У меня как раз
есть та песня на магнитофоне.
Она подошла к своему старенькому «Романтику», прокрутила кассету и включила нужную запись. Затем Юля подошла
к Паше и сделала реверанс, слегка согнув ноги в коленях. Он встал и кивнул головой. Она обхватила руками
его шею, он обнял её за талию, и они пустились …
«Проходят годы, отнимая и даря,
То -- через сердце напрямик, то -- стороной,
Закрыть не могут лепестки календаря
Любовь, Любовь, Любовь, Любовь,
Пришедшую ко мне той весной
Любовь, Любовь, Любовь, Любовь,
Пришедшую ко мне, Любовь»
Когда музыка закончилась, он поблагодарил Юлю за танец. И они снова сели за стол.
-- А помнишь наш турпоход на озеро Красавицу, -- напомнил он. -- Ты там пела у костра. Даже птицы, которые летали
в небе, сели на деревья и стали слушать, особенно последнюю песню.
-- Ну ты тоже скажешь такое, -- засмущалась она.
-- Жалко, я не помню эту песню.
-- А я помню, как будто это было вчера.
Она сняла со стены гитару и, перебирая струны, начала петь.
«Много дней дует знойный сирокко,
Но он слёзы мои не осушит.
Караван твой в пустыне далёкой,
Нет с тобой моих рук,
Нет с тобой моих глаз!..
Возвращайся!
Я без тебя столько дней.
Возвращайся!
Трудно мне без любви твоей.
Возвращайся,
Кто бы ни встретился на пути,
Мимо счастья
Так легко пройти!
(https://www.youtube.com/watch?v=ASay_wBiiDQ)
-- А ведь ты писала и собственные песни.
Помнишь фестиваль авторской песни под Выборгом. Ты их там исполняла.
-- Да, было дело, -- скривив губы, кивнула она, -- но они у меня слабенькие.
-- Ну, не скажи. Мне одна понравилась. Неужели не помнишь? Кажется, там были слова «я погибаю».
-- Конечно же помню, -- улыбнулась она. -- Я тогда была безумно влюблена в одного морского офицера.
Я ничего не соображала и совершенно потеряла голову! Я забыла обо всём на свете и думала только о нём.
Я не чувствовала под собой земли!
Но он мной пренебрёг и выбрал другую. Между прочим, первая дочка у меня от него. Леонид до сих пор не может мне этого простить.
«Так что у меня тоже была своя несчастная любовь», -- с грустью сказала Юля и шлёпнула его пальчиком по носу.
-- Может споёшь, если помнишь слова, -- попросил он.
-- Да разве можно такое забыть, -- выдохнула она и, сделав перебор, ударила по струнам.
Ветер ненастный, гулкий и властный
То затихает, то кружит меня
Взгляд твой прекрасный, светлый и ясный
Всё что осталось теперь у меня
Я погибаю! Я погибаю!
Я погибаю одна без тебя!
Если б я знала, что потеряла
То я бы первой к тебе подошла...
Этого танца, белого танца
Я целый вечер напрасно ждала
Но снова другая, но снова другая
Но снова другая с тобою была
Я погибаю! Я погибаю!
Я погибаю одна без тебя!
Если б я знала, что потеряла
То я бы первой к тебе подошла
Он аплодировал долго и горячо. Но ей этого показалось мало.
-- А где вознаграждение? – спросила она.
Он её поцеловал.
-- Ну вот, наконец-то дождалась. Вредина. Ты всегда был вредным. Кто меня передразнивал как синичку?
(Юля засвистела как птичка)
Кто дёргал меня за косички, кто подкладывал кнопки на парте.
-- Я хотел, чтобы ты обратила на меня внимание…
-- Интересный ты способ нашёл, нечего сказать.
-- А ты надо мной тоже издевалась. Помнишь в пятом классе, когда я не выговаривал букву «р»?
-- Прости, я была не права.
При этом они оба развели руками.
-- А помнишь тот вечер, когда ты меня провожал со своего дня рождения? – спросила она. -- И в подворотне
на Греческом нас окружили гопники, не давали пройти, хватали меня за руки. А когда ты за меня заступился, тебя так отметелили, что ты попал в больницу с сотрясением мозга.
-- Ну и что? Зато, когда ты приходила ко мне в палату, -- это были самые счастливые дни моей жизни, -- с улыбкой сказал он. -- Ты даже не представляешь, как радостно билось моё сердце.
Паша посмотрел на часы -- было уже три часа ночи.
-- Между прочим, я опоздал на мосты, -- сообщил он. –- Можно у тебя побыть до утра?
-- Ты ещё спрашиваешь. Конечно, оставайся, ты не помешаешь. Дочки и мать спят в другой комнате. «Кушетка тебя устроит?».
-- Конечно, -- ответил Паша. От постельного белья он отказался, только попросил подушку. Юля сходила в соседнюю комнату и принесла всё необходимое.
«Постель была расстелена, а ты была растеряна», -– произнёс он. -- Не могу вспомнить, как же там дальше у Евтушенко.
«И спрашивала шёпотом, а что потом, а что потом», -- улыбаясь, подсказала она.
-- Вот – вот, -- подтвердил Паша. Он скинул тапки и прилёг на кушетку.
Юля застелила диван и, сняв платье, осталась в одной сорочке. Она выключила торшер, оставив небольшой ночничок. Затем легла в постель и накрылась одеялом.
Так как боковины кушетки и дивана стояли впритык, их головы оказались совсем близко, и они снова, как в машине, слышали дыхание друг друга.
И хотя время было позднее, заснуть они не могли. Слишком много воспоминаний в их душах всколыхнул этот вечер.
Первой не выдержала Юля. Повернувшись на живот, она привстала на локтях, подложив подушку под грудь.
-- В первый раз лежу рядом мужчиной, который ко мне не пристаёт, -- серьёзным тоном сказала она. В её глазах сверкали весёлые, озорные, огоньки.
Он тоже принял позу, такую же как у Юли, и стал смотреть на неё.
Они с пронзительной нежностью вглядывались в глаза друг друга, стараясь разглядеть то, что нельзя было увидеть при ярком дневном свете.
Вдруг она засмеялась.
-- Чего ты смеёшься? – спросил он.
-- Вспомнила твои слова о том, что привлекательные женщины не могут быть верными женами.
А у меня, между прочим, уже год вообще никого не было.
-- Верится с трудом.
-- Но это чистая правда! Не знаю почему, но с тобой страх куда-то уходит, я чувствую себя спокойно и уверенно.
Перед ним была затравленная, несчастная женщина, которая оказалась на этой земле не в том месте и не в то время.
Перед ней был непрактичный, безалаберный мужчина, который, так же, как и она, не смог приспособиться к новой жизни.
В душе каждого из них жила своя боль.
В это время по старенькому радиоприёмнику «Заря», оставшемуся ещё от Юлиной бабушки, чуть слышно зазвучала знакомая мелодия.
Многие годы эта песня вызывала слёзы у женщин и заставляла сжиматься мужские сердца.
-- Включи погромче, -- попросил Паша.
Юля встала и, прибавив громкость, снова легла.
«Жёлтых огней горсть в ночь кем-то брошена.
Я твой ночной гость, гость твой непрошеный.
Что ж так грустит твой взгляд, в голосе трещина.
Про тебя говорят: «Странная женщина!»
Странная женщина, странная,
Схожая с птицею раненой.
Грустная, крылья сложившая,
Радость полёта забывшая.
Кем для тебя в жизни стану я?
Кем для тебя в жизни стану я?
Странная женщина, странная…»
(https://www.youtube.com/watch?v=MXQkHJAs2jg)
У Юлиного мужа был пунктик, который сильно её раздражал. В постели он всегда старался не помять ей причёску, которую делали в самом дорогом салоне города. Как будто он боялся лишиться той красоты, за которую заплатил.
Юля хорошо помнила, что её внешние данные не раз становились досадной помехой, барьером в её личной жизни.
И сколько достойных мужчин так и не решилось его преодолеть!
О, как бы она хотела хотя бы сегодня превратиться в глупенькую простушку, с которой мужчины не привыкли церемониться. Она протянула к нему свою руку. Он протянул к ней свою.
Их пальцы встретились и сомкнулись.
В это время раздался телефонный звонок.
Юля вскочила с дивана и, сунув ноги в тапки, вышла в коридор.
Паша пошёл вслед за ней.
Она подошла к телефонному аппарату, стоящему на тумбочке у самой входной двери, и взяла трубку.
-- Ну ты собрала денежку! -- раздался грубый мужской голос.
-- У меня нет денег, -- ответила она.
-- А если подумать? Можем утюжком прогреть твою память! На себя наплевать, подумай о детях, сучка!
Кстати, ты случайно не вспомнила, где скрывается твой муженёк?
-- Я с ним уже год как не живу. Вы же это знаете.
-- Поскреби по сусекам! Мы уверены, что-нибудь да осталось!.. Не найдёшь денег, будешь в турецком борделе заниматься акробатикой. И запомни –- наше терпение кончается!
Послышались длинные гудки. Юля побледнела, у неё задрожали губы. Она положила трубку.
-- Вот так каждую ночь! -- сказала она срывающимся голосом, пытаясь изо всех сил сдерживать свою боль.
Повернувшись к Паше Юля посмотрела ему в глаза.
-- Они ни перед чем не остановятся! -- всхлипывая, говорила она. – Я их знаю! Муж рассказывал, как они закатывали людей в бочки с цементом и сбрасывали в Финский залив. Выражение страдания на её лице сменилось выражением безысходного отчаянья.
Больше сдерживать себя она не могла и сорвалась в слёзы. Юля дрожала. Чувство животного страха сковало её.
Паша не произносил успокоительных слов, ибо ещё не представлял, как он реально сможет ей помочь.
Он прижал её к себе и погладил по плечу.
Юля повернула к нему своё заплаканное лицо, закрыла глаза и подставила ему свои губы. И только после его поцелуя, она затихлана на его груди.
-- Если нужно, можешь пожить пока у меня, -- предложил Паша.
Она ничего не сказала, только слегка кивнула в ответ...
Через день в комнате Паши раздался звонок. Он пошёл открывать входную дверь и, когда открыл, -- оторопел!
На пороге стояла Юля с огромной сумкой на колёсиках.
-- Можно к тебе? – спросила она.
-- Ты ещё спрашиваешь, -- ответил Паша и впустил её в квартиру. -– Я всегда рад гостям.
-- А я не в гости, -- сказала Юля. -- я пришла к тебе жить.
-- А где дочки? – спросил он.
-- Я их отправила с матерью в деревню, как ты предлагал. Пусть пока там побудут. Пока всё не утрясётся.
-- Только я должен тебя предупредить: у нас одна соседка скандалистка, -- предостерёг её Паша.
-- Ничего страшного, может это даже и к лучшему. Разрядка мне не помешает.
Они молча стояли и смотрели в глаза друг другу.
-- Так я чего-то не поняла! Ты рад моему приходу или нет?
Он её обнял и прижал к груди.
-- Главное, что мы теперь вместе, -- облегчённо вздохнул Паша.
2018 год. СПб.
http://proza.ru/2021/04/11/106