Аквариум

Валентин Губарев
Изменились и время, и танцы
Песни новые нынче в ходу
Но таким же как прежде остался
Добрый зритель в девятом ряду
(А.И.Райкин)

Давно не бывал в столице, еще с 90-х. А тут приехал на несколько месяцев, в командировку. Сразу по театрам. Слушайте, это ужас. Смотреть нЕчего и нЕкого. А с одного «спектакля» просто пришлось уйти, такое начали показывать, что даже и написать стыдно. Не один я ушел. Треть зала ушла. А две трети - остались. Изменился театральный мир. Даже по сравнению с 90-ми.

В театральной столичной среде конкуренция огромна. Так было всегда и, наверное, будет. Но нынешний исторический момент имеет одну интересную особенность: чем больше конкуренция, тем бездарнее принятые актёры. Раньше было наоборот, а сейчас так. Талантливые ребята и девчата без денег и связей вытесняются из столицы в провинцию, а на их место приходят те, у кого способности тоже есть, но, как бы это помягче сказать? Вообщем, можно было бы талантишка и подзанять. Зато денег - не занимать и связи есть.  Мало таким просто кучи купюр. Да и в самом деле, «бабло» оно что? Что, я вас спрашиваю, капитал без славы? Это как  водка без пива - деньги на ветер. А деньги без славы это как жизнь без цвета и запаха, как вода. А жизнь должна бродить, бурлить, искриться, благовонять в том смысле, что, бить хмельным благоуханием в мозг и ничего страшного, что концом всего этого будет смрад перегара. Самое главное попасть в круг, где по установившейся традиции у всех перегар и тогда никто ничего не поймёт, и тогда человек с чистым дыханием станет «нетрадиционным» изгоем.
Не те уже актеры, да «зритель в девятом ряду» уже не такой как прежде, он трансформировался.

Долго я размышлял над этим и вчера сон мнe,  странный, приснился. Снится мне, значит, что играю я в постановке драматического театра нашего, им.Горького, роль. Не абы какую, а Онегина. Но сама постановка какая-то необычная, то есть это как бы симбиоз из нескольких произведений – «Горе от ума»  Грибоедова, «Вишнёвого сада» Чехова и ещё каких-то.  На сцене время от времени можно видеть Чацкого, который спорит о чём-то с  Татьяной Лариной, Ленского прогуливающегося по саду с Любовь Андреевной Раневской, Фамусова, читающего вместе с Лопахиным какие-то бумаги, да и сам Антон Павлович время от времени появляется на сцене. Хотя это может быть был и не Чехов, а кто-то из актеров, исполняющих, например Гаева из «Вишневого сада» или Гурова из «Дамы с собачкой», или Печорина из «Героя нашего времени». Получается, это постановка из пяти произведений?

Ну, вообщем, не важно. Не об этом речь. Не это главное.   Я у себя в гримёрке, готовлюсь  к выходу [это всё еще сон], а в это время ко мне забегает Нинка Малышева, знакомая моя  [в реальности она администратор в ресторане]. Нинка суёт мне в руку боевой пистолет «ТТ» и говорит: «Этот сукин сын, это животное, этот козёл, этот баран, этот кобель бросил меня, представляешь? Ты застрели его, пожалуйста, у вас сейчас дуэль по сюжету» - и салфеткой грим, размазанный по лицу, вытирает. А я понимаю, что  Нинка, она вроде бы как наш режиссёр, а муж ее – Володя [в миру инженер], играет, Печорина. Но Нина, она же и исполнительница какой-то из женских ролей, кажется, княжны Белы.
 
Я отвечаю: «Нина, где логика? Согласен, сукин сын может быть кобелём и животным, но он никак не может быть козлом или бараном. Это нонсенс. А вот то, что Володя оставил тебя, это нормально. Печорин и должен тебя бросить. То есть не тебя, конечно, а Бэлу. По сценарию так». А она говорит: «Нет! Во-первых, по сценарию не так. Печорин должен бросить Татьяну Ларину, а на Бэле жениться! А во-вторых, он меня еще до сценария бросил, тварёнышь.  На Софье Фамусовой он жениться хочет, то есть на актрисе Петраковой, которая её играет. Стреляй, я тебе как режиссёр приказываю! Можешь двоих сразу!».

Я обойму вытащил. Знаете, что интересно, ощущаю как заедает магазин при извлечении  и вес его чувствую, и вижу, что трех патронов в обойме нет. Спрашиваю: «Патроны где?». А она: «Рыбок  в аквариуме расстреляла!».
«За что?»
«Это подарок его. Он меня «золотой рыбкой» называл!»
«Попала, хоть?» - интересуюсь.
«А зачем? Я не целилась. Просто дырок наделала, воды вытечет, сами сдохнут! Иди, давай на сцену, твой выход!».
 «Нина – отвечаю – я не смогу этого сделать».
«Почему?»
«Во-первых, потому, что пистолет  «ТТ» выпустили  в 1933 году.  Не может Евгений Онегин в ХIХ веке из него Печорина застрелить. Нужен пистолет другого образца.  Во-вторых, Онегин убить Софью Фамусову в принципе не может. Она женщина, а женщины в России на дуэлях не дрались. Меня за такие вольности  руководство театра  премии лишит. Ты вот что… ты давай напиши сценарий с подходящим сюжетом, про войну, героев и предателей, наших и немцев. Пускай там муж твой Гитлера играет, а Петракова  какую-нибудь фашистку. Ну, тогда мы с тобой это дело и обтяпаем. Договорились?».

Не помню, что ответила Нина, или не успел услышать, проснулся. Вот такой вот сон.
А сегодня иду мимо школы, а впереди группа ребятишек класс 4-5 не выше. Матом загибают на всю улицу, я им замечание: «Что же это вы, ребята, и дома так с родителями разговариваете?». Притихли, достали свои гаджеты, а оттуда мат-перемат про наркотики и насилие, но уже в рифмованой форме – рэп. Семья и школа их одному учит, а модные молодежные тусовки – другому: мат и наркотики это круто. Подрастут эти ребята. Пойдут на какую-либо современную постановку, а там «культурная» среда уже подготовлена: артисты направо и налево матюгами поливают и друг за другом, простите, без штанов бегают.

Я вот о чём: сон у меня из головы не выходит, конкретно – аквариум.  Никогда не бывали глубоко под водой? Если, в солнечный день, погрузиться примерно метров на десять – пятнадцать и посмотреть наверх, то вы увидите тоннель из обступающих вас со всех сторон слоёв холодной воды, а в конце тоннеля увидите свет. Кому интересно, можно посмотреть в интернете: «небо из-под воды». Если начать слегка работать ластами и подниматься вверх, то свет этот будет всё шире и шире, в конце концов, человек выплывет на поверхность, в глаза ударит море света. Когда человек умирает, то видит свет в конце тоннеля. Смерть – это подъем из низших, глубинных, «темных» слоёв нашего грубого материального мира в высшие, тонкие, «светлые» миры, где есть своё Солнце - Бог.

Рыбки умирают по-другому. У рыбок всё наоборот.  Из-под воды они видят наш мир как свет в конце тоннеля,  и чем этот свет от них дальше, тем лучше, это значит, что они живы. Когда вода из аквариума начинает вытекать, свет становится ближе это и означает смерть для рыбок. И никакого Солнца в конце тоннеля для них нет, потому что рыбки – не лягушки.

Я давно стал замечать, ощущать почти физически: культурная среда мелеет, мельчает, усыхает. «Но что культура для тебя?» - спросит читатель. Вопрос сложный, так сразу и не ответишь. Ну, вот, например, у наших знакомых есть декоративный свин, зовут Пумба, почти  член семьи. Однажды собрались они есть торт с чаем, ну или пить чай с тортом, а у последнего дети все вишенки «склевали», только на одной дольке осталась. Глава семейства проглотил свой кусочек, не заметил дефекта. Дали кусочек хрюнделю, так тот нос отвернул, представляете? С вишенкой ему подавай! Подали. Пумба, довольно хрюкая, изволил откушать.

Так вот, торт – это наше бытие, а вишенка на торте – культура. А я как тот поросёнок – мне обязательно с вишенкой. Нет больше фильмов, постановок, книг, эстрадных исполнителей, таких, чтобы не для «пипл хавает», а, чтобы с секретом, с солью, с изюминкой, таких, например, как Аркадий Исаакович Райкин. Причём давно уже нет, лет двадцать, не меньше. Сцена передается не по таланту, а по наследству. Сколько ещё мы протянем?

Культурная смерть русского общества, если она состоится, будет похожа на настоящую смерть золотых рыбок: для того чтобы рыбок загубить не обязательно попадать в каждую из пистолета, достаточно заменить среду обитания. Кажется, что полно «звезд» и «королей эстрады», «талантов» и «востребованных исполнителей», «ремейков» и «прототипов», «конкурсов» и «шоу», «пати» и «мегапати», «батлов» и «супербатлов», «кратива» и «позитива»  и дотянуться до них легко, вот они, на поверхности, в «Инстаграмм», «В контатке», «В фейсбуке», «В Ютубе»: «смотри», «добавляйся», «лайкай», «делись», звони, пиши, посылай СМС. Но всё это суета, «пена» на поверхности.

Некоторые говорят: «Пена уйдет». Но в том-то и проблема – не убавляется пены, а больше становится. Но когда она уйдет,   то вдруг обнаружится, что вокруг нас  выросло другое поколение, которое стало «земноводным», оно приспособилось жить в бескультурной среде, ему не нужна глубина и чистая вода, а только грязь и болото. И если это будет самое возвышенное из всего Царствия Земного, как же тогда они смогут представить себе Царствие Небесное?

Справедливы ли мои претензии к современному «годичному кольцу» среза древа культуры России? Может быть, оно вовсе и не такое тонкое, как я его представил? Может,  были и потоньше? Может, моя критика обусловлена не объективными причинами, а какими-нибудь внутренними, субъективными переживаниями?
А может быть, знаете что? Может быть, не вовремя я в театр пошёл? Ходить туда нужно зимой или осенью. Почему? Потому, что театр начинается с вешалки. Летом же гардероб не работает.

Вполне может быть. Здесь, по логике вещей, автору удобнее всего закончить так: «Время покажет». Такая концовка будет наиболее подходящей, мягкой,  солидной, классической. Но «изюминки» не будет. Поэтому, будь мой добрый читатель, снисходителен, я завершу рассказ иначе.
Время-то, оно, конечно, покажет. Но будет уже поздно. И пока оно не показало, берите своих детей, внуков, приглашайте знакомых, идите в провинциальный театр, покупайте билеты на девятый ряд, смотрите пьесу, дарите цветы и кричите «Браво!».

А потом угостите всех тортом.

Обязательно с вишенкой.