http://www.proza.ru/2018/07/30/751
Им сегодня - пятьдесят шесть лет? Не верьте, люди! Своим глазам не верьте. Этим двоим всего по пятьдесят шесть лет! И женщине с зонтиком, и мужчине с его бородкой и усами, всего только пятьдесят шесть! Сегодня он опять пойдёт на "Аиду". Как 56 лет назад. Тогда ему было... Сколько же ему было? Если от восьмидесяти отнять эти сакральные 56, да еще бы день в день - вот сколько ему было. А ей были заветные 18 лет, потому что тогда ранее в брак по закону не вступали. Теперь понятно, что 56 - это их семейный стаж.
Пятьдесят шесть лет назад, день в день - двадцать пятого августа, воскресенье, эти двое вышли из ЗАГСа. Он - муж. Она - жена, чуть-чуть сконфуженная, но быстро поняла, что печати не на лбу, а всего лишь в их паспортах, которые оба сейчас лежат во внутреннем кармане пиджака её мужа. Со вчерашнего дня её новенький паспорт, который вчера и вручили торжественно ей в паспортном столе, лежал в ее сумочке, а сейчас сумочка совершенно пуста. Но это не страшно, впереди новая жизнь. И совсем не страшно, что они знают друг о друге только то, что видят их глаза.
Её глаза видели высокого, стройного студента четвёртого курса филфака, с непререкаемым для неё авторитетом в вопросах литературы. А для него она сначала была всего лишь скрипка с первого курса музучилища. В обнимку со своим скрипичным футляром, над которым ему корчило рожицы её улыбающееся личико, а под футляром пританцовывали её быстрые, юные ножки. Кто-то предрёк им судьбоносную встречу, дав такие имена: она была Любовь и Муза, а он Виктор-Победитель.
С первых же шагов из ЗАГСа, после рынка, где ели персики, у юных супругов, в этот день, очень странные пошли события. Как пролог-предчувствие ко всей последующей их совместной жизни. Пред ними не живописное полотно "Последний день Помпеи" и не лик "Спас нерукотворный". Обыкновенная киноафиша с названием фильма "Аида", перед кинотеатром "25лет комсомолу". Широкоформатный фильм-опера.
Юная жена долго взирала на эту афишу. Потом перевела взгляд на мужа с такой мольбой, словно признавалась, что в её жизни, кроме него, есть еще Кто-то или Что-то...
- Ты хочешь посмотреть этот фильм? - рассмеялся он. Вот уж меньше всего хотелось ему сейчас быть в душном кинозале.
Её глаза всё с той же мольбой смотрели на него.
Столько лет прошло, но он хорошо помнит, как молча взял её за руку, подвёл к кассе, протянул в окошечко деньги и получил два билета.
Ох, уж эти два билета на дневной сеанс! У него даже мысли не было отпустить её одну в кинозал. А зря, цепи любви бывают не только сладкими. Есть цепи страдания, на них сажают за провинность. Но есть цепи невидимые, на них люди сажают самих себя. Это духовные цепи аскетов. Всему свое время.
В зале было мало зрителей. Можно выбрать себе наиболее подходящее место, удалённое от широкоформатного экрана.
- Вот здесь, в центре зала, обычно звук бывает чище, - уже в темноте прошептала ему на ухо жена. Её рука по-прежнему была в его руке. Казалось, он слышал, как бьётся её сердце, так она волновалась.
Одним фильмом больше, одним меньше - мне без разницы, решил он и теснее прижал к себе послушное тело жены.
. . . . . . . . . . .
Ах, молодо-зелено! Искусство и жизнь не должны подменять друг друга. Молодая женщина, в кинозале, с восторгом наслаждалась музыкой великого Верди, выйдя на свежий воздух, счастливо улыбалась чему-то своему. А он вышел из зала напуганный: любовь бывает преступной и наказуемой. Не в стену подземной темницы, а в его тело только что вмонтировали большое тяжелое кольцо. К этому железному кольцу приковали влюбленного Радамеса-героя, которому еще недавно пророчествовали:
- И с Победой возвращайся, Радомес!
А сколько до него здесь погибло человек?!
Пришла наша с тобой очередь, Радомес! В расцвете сил! Расплата за Любовь! Поэтому на моём пальце никогда не будет золотого кольца, решил он. Невидимые глазу золотые цепи идут к железному в стене кольцу. Купленное в магазине обручальное колечко продолжало лежать в своем футляре.
Такое вот совпадение: его характер, за всё в ответе! В школе взахлёб читал и перечитывал роман Николая Островского "Как закалялась сталь". Плюс сегодня появились печати в обоих паспортах, придавили его. А фильм, в прекрасном исполнении Ренаты Тебальди и Джузеппе Кампора, голоса которых могли бы и не прозвучать для них в тот день, всего лишь фильм. Для нее это было само собой разумеющееся.
Но ему, что бы понять это, потребовался не один десяток лет робко продвигаться, словно по канату, балансируя над пропастью. От берега ОН к желанному берегу ОНА. На грани быть им вдвоем или не быть. Легче руду кайлом добывать! Это есть второе рождение, когда на морозе тебя согревает твоё душевное тепло. Или, умирающий от жажды, моряк, черпает в море, за бортом, и пьёт пресную, как из родника, воду. Теперь и ОН скалывает с себя кусочки генома, знать бы какого пращура.
Часто слышет в свой адрес чужие слова, разной тональности:
- Странный какой...
- Герой...
- Хронический подкаблучник...
- Сумасшедший...
- В его-то возрасте...
А при чем здесь мой возраст? - Удивлялся он. - Мне поёт её Душа! Я уже выслушал пятьдесят шесть её разных мелодий. Очень разных. Некоторые из них лучше не вспоминать! Но именно они помогали мне стать мужчиной. Изнутри. Переступить через себя. Как хорошо взнузданный конь. Только вместо узды и вожжей - я сам направляю себя и пашу новую борозду.
С каждым шагом он ощущал за плечами свои растущие крылья. Вот-вот придет его черед. Выронит из рук балансир, расправит крылья, взмахнет ими и окажется в свободном полете. Было такое предчувствие. И оно не обмануло.
Накануне их Серебряной Свадьбы, иерей, отец Николай, прекрасный человек, друг и наставник семьи, предложил им обвенчаться.
- Вы созрели, - улыбнулся он и взял на себя все расходы, словно венчал родных детей.
В Храме, своим красивым голосом, он не просто произносил, но вдохновенно пел слова венчальной молитвы вместе с невидимыми ангелами. Где-то под куполом Храма, они повторяли припев:
- Слава Тебе, Господи! Слава Тебе, Господи!
Обручальное кольцо, наконец, переместилось на безымянный палец правой руки мужа терпеливой жены.
-Это кольцо было с тобой всегда! - Сказала она. Её глаза светились счастьем. И о. Николай был счастлив. Он вернул Богу еще одного строптивца.
Да! Сегодня он идёт в оперный театр на "Аиду". Идёт один, чтобы проверить себя. В заключительной сцене герой ведёт последний бой с самим собой. Самый страшный бой. Гаснет земной свет в темнице. Но это не конец. В сознании зрителя разгорается Свет, в котором исчезает Цепь, что его приковала к стене.
- И с Победой возвращайся, Виктор-Радомес!
http://proza.ru/2024/02/03/1705