Отголосок войны
Под пятницу к бабушке пришла женщина и, заливаясь горючими слезами, поведала о своей беде. У нее была взрослая, восемнадцатилетняя дочь.
С пятнадцати лет она стала покрываться лишаями, началось все с нижней части тела и постепенно двигалось к голове. По ночам лишай вызывал нестерпимый зуд. Утром она вставала, измученная от бессонницы и усталости.
Матери своей девушка однажды сказала, что если он выйдет за пределы одежды, на лицо, та покончит с собой.
Страшные слова произнесла ее дочь, это приговор и ей, и ее родителям. Вот и пришла мать за помощью к моей бабушке.
Она внимательно, не перебивая, выслушала женщину и велела в следующий раз прийти вместе с дочерью. - Да принеси мне полотенце и чистых тряпочек, какие найдешь у себя в хате!
Через день женщина привела свою дочь. Это была красивая девушка, но с измученным, бледным лицом.
Я подошла к ней, взяла за руку и подвела к бабушке. Она сказала, чтобы мы с ее мамой вышли из хаты, а она останется с девушкой вдвоем. После разговора с дочкой велела матери возвращаться домой, а дочь оставила у себя.
Наведя порядок в кладовке, бабушка пояснила девушке, что там она поживет какое-то время,
- А мыши там есть?
- Тебе что страшнее - мышь или болезнь?
- Болезнь!
- Тогда будешь спать там, молча.
Я не буду описывать читателю, какое лекарство бабушка приготовила для Ларисы, так звали девушку, только запах был такой, будто ее только что вытащили из туалета. Целую неделю с ног до головы Лариса смазывала себя этим составом, не принимая ванну.
По истечении этого времени бабушка натопила баню, в котел набросала трав, лежанку тоже вымыла и выстлала травами, принесла воды, настоянной на березовой золе, и выкупала Ларису.
Та уснула в хате на топчане крепким девичьим сном. Утром она встала с радостным выражением лица: все тело ее было чистым, без красных пятен и чешуи.
На прощанье бабушка напутствовала: Ты, деточка, не ходи на салотопку, где работает твой отец, нельзя тебе туда ходить. Дала ей еще какие-то травы попить, хозяйственное мыло и велела еще несколько раз искупаться в мыльной воде.
Возрастные мужские заболевания бабушка лечила, имея всегда под рукой камфорное масло и корень лопуха. Делала компрессы и выкатывала болезнь на теплое куриное яйцо. Она посылала меня в курятник принести из-под курочки свежее яичко и тут же начинала человека лечить.
После трех-четырех посещений больной забывал о своей проблеме навсегда.
Близился вечер, в калитку кто-то несмело постучался, бабушка уже закрыла ее на засов, пошла открывать. У калитки стоял незнакомый молодой мужчина, не станичный.
Что хотел ты, путник?- спросила у него бабушка.
- А откуда вы знаете, что я путник?
- Давно живу на этом свете,- ответила ему бабушка,- так чего пришел?
- Беда у меня, бабушка, жена от меня уходит.
Детей у меня нет. На фронте во время боя попали в полынью, был лютый мороз, пока добрались до блиндажа, одежда на разведчиках стала колом. Вроде отделался простудой, а вот в другом плане все серьезно.
После войны прошло восемь лет, семь лет, как женат, а детишек нет, стал часто мочиться, к жене потерял интерес, не получается у меня,- и он безнадежно развел руками.
- Но в одночасье я тебе, милок, помочь не смогу, нужно долгое лечение.
- Бабушка, я согласен на любое время и лечение, только помогите!
- Заходи в хату,- пригласила его бабушка.
Меня зовут Ивановной, а кто зовет, как и внучка моя, бабушкой, а тебя как звать-величать?
- Меня зовут Антоном, живу в городе, работаю в газете, пишу статьи, я корреспондент.
- Корреспондентов у нас с тобой, внученька, еще не было. Ну что, будем дядю лечить?- обратилась она ко мне.
- Будем,- уверенно сказала я,- и, взрослые улыбнулись.
Антон прошел в комнату, снял с головы армейскую фуражку, повесил на гвоздь.
- Сейчас будем ужинать,- сказала бабушка.
Поставила на стол чугунок с горячей картошкой, селедку с луком, квашеную капусту, пирожки с яблоками и узвар из сушеных груш. Тоненькими ломтиками нарезала ржаного хлеба. Пригласила кушать.
После ужина бабушка постелила Антону на топчане, пояснив, что это теперь его место на время лечения.
- Ты не переживай, Антон, руки - ноги у тебя есть, голова на месте, а внутренность мы тебе полечим.
Нет детей - это беда - не беда, на худой конец, возьмите из детского дома, сколько их, горемычных, мается, потеряли родителей во время войны, а там смотри и свои появятся, еще не будешь знать, где их спать укладывать!
- А я им избу новую построю,- радостно сказал Антон,- было бы для кого жить и строить! Вот, бабушка, поговорили бы с женой моей, может, раздумала бы она от меня уходить. Стыд-то какой, перед людьми.
У нас это позором считается, чтобы жена от мужа уходила, в мою сторону ни одна женщина не посмотрит.
- А ты следующий раз приводи ее ко мне, может, и поговорим с ней по душам.
Я сидела на печи, слушала их разговор и, наверное, уснула, так как не видела, когда бабушка потушила лампу и легла спать.
Утром она ушла хлопотать по хозяйству. Антон принес дрова натопить печь.
Приготовив завтрак и накормив нас, бабушка сказала: Ну а теперь, Антон, займемся лечением.
На плиту поставила два больших чугуна, Антон заполнил их водой из колодца, бабушка затопила печь.
- Теперь, – велела бабушка Антону,- неси кадушку, что стоит на углу хаты. В ней вода, выплесни на землю, сполосни хорошо ее и заноси в комнату.
В этой кадушке когда-то мочили яблоки, она сделана была из дуба, и яблоки в ней приобретали неповторимый вкус, но теперь она стояла с водой, чтобы не рассохлась на солнце и не упали с нее обода.
Когда вода в чугунах дошла чуть ли не до кипения, она попросила воду вылить в кадушку, закрыв ее крышкой, подержала несколько минут, затем туда набросала приготовленных заранее трав и кореньев, капнула немного камфорного масла и снова закрыла крышкой.
Все время проверяла рукой температуру воды. Когда вода стала чуть теплее комнатной, бабуля попросила, чтобы я пошла в сад и там поиграла, пока дядя будет лечиться. Я надела кофточку и отправилась играть.
Бабушка велела Антону раздеться, залезть в кадушку и опуститься на колени. Укрыла его простыней сверху, спросив, не горячо ли.
- Нет, только в сон клонит.
- Спать не надо, разговаривай со мной, говори, о чем хочешь, только не молчи, расскажи о своих родителях.
- Отец у меня был военным,- начал свой рассказ Антон,- он погиб в конце войны, мама работала в военном госпитале, в Махачкале, попала под обстрел и тоже погибла.
До войны я учился в институте, в сорок третьем весь наш курс отправили на фронт. В предвоенные годы было хорошее время: учеба, друзья, родители. Помню, как нас студентов отправили в колхоз заготавливать сено.
На постой определили в избе-читальне, настелили нам соломы, принесли одеяла, вот мы там все дружно и жили почти все лето.
Возле нас в полу-километре, где мы убирали в стога сено, находилась больница, где лечили душевно больных людей.
Однажды мимо нас пронесся мужчина на палке, изображая из себя наездника.
В обратном направлении с ним уже были две женщины: одна бежала рядом с ним, другая - позади, держась за его рубашку. В руках у обеих были корзины. Метров через двести корзины они бросили.
Мы подошли посмотреть их содержимое, которое валялось рядом. Были хлеб, соль, крупа из кукурузы, одним словом, продукты. Видимо, женщины возвращались из города.
Прошел, наверное, час, тот же наездник на своей палке возвращался в больницу, скрылся за ее воротами. Подъехал на подводе мужчина, на ней уже лежали кофты и платки женщин. Он сказал, что корзины его жены и соседки Марфы.
А дело было так: больной в отсутствие нянечек, присматривающих за пациентами, покинул территорию больницы. Он увидел женщин, отдыхающих на обочине дороги и поджидавших попутную оказию, чтобы добраться до своего села.
- Здесь как на грех появился этот умалишенный,- рассказывал нам мужчина. Моей жене он сказал: Ты, худая, садись в кабину! - и поставил рядом с собой,- а Марфе,- ты, толстая - садись в кузов.
Вот так мои женщины и поехали, перечить не стали, видят, дело имеют с психом, в руке которого палка. Вначале они бросили корзины, так как бежать с ними было невозможно, затем сбросили платки, за ними полетели кофты.
Увидев впереди село, он остановился и сказал: Ты, худая, сидела в кабине, с тебя пять рублей, а ты ехала в кузове, с тебя три рубля. Все, что они наторговали на базаре за молоко и сметану, пришлось отдать этому безумцу, потратив только на хлеб, крупу и соль небольшие деньги.
Все, кто его слушал, катались по стерне от смеха. Мужчина вначале был серьезен, потом, когда до него дошел весь курьез случившегося, смеялся вместе со всеми от души.
- Ну, вот и хорошо,- улыбаясь, сказала бабушка,- подошло наше время. Вставай потихоньку, ноги, небось, затекли, так ты не торопись, вставая.
Простыней, накрытой сверху, она помогла Антону обтереться, другой, сухой, он обернулся и вылез из бочки.
Вытерев ему ноги, бабушка отправила больного на топчан. Дала выпить очень горькое лекарство. Когда его тело пришло в норму, остыло от прогрева, она растерла камфорным маслом в паху и в районе мочевого пузыря. Антон уже, наверное, и не ощущал прикосновения ее рук, он спал крепким сном.
- Итак, у нас отдых,- сказала бабушка.- Антон будет спать долго, и сегодня я уже его лечить не буду. Покормили с ней курочек, и бабушка предложила пойти на речку, посмотреть, какая вода в реке: если чистая, значит, погода еще постоит, если мутная, то пройдут дожди, а значит поливать огород не надо.
Мы пошли по тропинке, которую протоптали гуси к воде, прошли недалеко, как вдруг на тропинку выкатились несколько крохотных комочков, держась за хвостики, друг друга. Впереди них, быстро перебирая лапками, бежала ежиха.
Мы остановились, давая возможность семейству перейти тропинку. Я хотела поймать ежонка, но бабушка остановила меня: Не причиняй их маме беспокойство, тебе - игрушки, а ей - горе.
Постояли, подождали, когда последний комочек перейдет дорожку, и пошли дальше.
Я обиделась на бабушку, она это заметила и стала меня убеждать, что с ежатами играть нельзя, они отстанут от мамы и потеряются, самостоятельно они питаться еще не научились, а без мамы, погибнут.
-Ты этого хочешь? - спросила она у меня. Нет! Конечно, нет, я этого не хотела.
Пришли на речку - вода была прозрачная и очень быстрая. Я подошла к берегу и стала бросать камешки, наблюдая, как быстро их вода поглощает.
Бабушка встала на большой камень, выступающий над водой, помыла руки и прочитала молитву.
- Это, внученька, я смыла с рук все людские болезни тех, кого лечила, пусть водичка их унесет.
Мы стояли с ней и любовались перекатами, на которых вода поднималась вверх, встретив препятствие, пенилась и тут же падала вниз. Это было завораживающее зрелище.
- Когда тебе будет плохо, тоскливо, ты, став взрослой, будешь приходить к реке и смотреть на воду, произнося слова: Во Славу Иисусу Христу, и все беды и печали уплывут вместе с водой.
-Запомни,- говорила бабушка, - церковная горящая свеча и бегущая вода - они приносят человеку Божий Дар, Здоровье!
- А вы, бабушка, часто приходили на речку?- спросила я у нее.
- Часто,- задумчиво отвечала она.
- Значит, вам было плохо?
- Редко кому бывает хорошо, моя деточка. Ведь я пережила и голод, и холод, рано ушел из жизни твой дедушка, а у меня было семеро детей. Потом война, не вернулся сын Петро. Водичка и свеча меня спасали от беды.
Меня научила приходить к воде, когда станет трудно, моя мама, твоя прабабушка, и я всегда прихожу к воде, когда мне тяжело.
Я спросила у бабушки: А когда был голод, ведь у нас всегда есть что покушать?
- Голод в моей жизни присутствовал, можно сказать, всегда,- ответила она, - но особенно - в тридцать третьем году, когда была засуха, и случился неурожай.
Ох, и померло же народа в тот год, у нас половина жителей станицы ушли из жизни!
Основной тягловой силой в станице были кони и быки, но не было травы, она выгорела на солнце, скотину кормить было нечем, ее из колхоза, и частных дворов отправляли на забой, было даже такое, что из-за отсутствия быков пахали станичники на коровах.
Не успели люди отойти от голода в тридцать третьем, подкралась война, и опять голод, так как отдавали все для фронта, солдат надо было кормить. Люди ели кошек и собак.
В первую очередь родители спасали детей, отдавали все им, поэтому у нас в станице было так много сирот. Так что, внученька, никогда не оставляй на столе кусочек хлеба, помни, что это - твоя жизнь.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ