Нищее детство
Сан-Диего район «Маленькая Италия»
Лазурное солнце медленно просыпалось, рассеивая первыми лучами утренний туман. Золотистый рассвет, в своей изящной красоте дарил робкую надежду на счастье новому дню.
- Прекрасное утро Эннио, ты так рано проснулся?
- Да мама, утро и вправду потрясающее, зрелище весеннего рассвета завораживает и уже не отпускает
- Согласна сынок, магия природы скрыта в этих чудесных мгновениях, искренняя красота момента, что, увы, не каждый способен увидеть и оценить
- Порой люди слепы
- Лучше и не скажешь сынок, прошу, иди завтракать
- Конечно, сейчас, ещё минуту.
Закрыв глаза и вздохнув полной грудью морской воздух, я поймал себя на мысли, что у этого дня определенно, есть хрупкий шанс стать по настоящему добрым воспоминанием моей жизни. Как жаль, что наше время неумолимо, и даже красота весеннего рассвета не способна замедлить его ход...
Часто с грустной улыбкой я вспоминаю яркое солнце Сицилии, пять лет назад, мы перебрались в Сан-Диего из провинциального городка Летоянни, - «ради демократической свободы и безграничных возможностей Американской мечты» как сдержанно любил повторять мой папа. Хотя сейчас мне кажется, что так он сам себя успокаивал, окончательно и бесповоротно решившись на далекую эмиграцию в штаты. Первый год был самым сложным. Мы поселились в этническом квартале Итальянцев, или как они сами себя называли Итало-Американцы. Бедная часть города, с красивым названием «Маленькая Италия», на деле оказалась «Malavita» рассадником нищеты и криминала. Беды и проблемы накрывали нас как цунами, грабежи и пьяные драки были затертой обыденностью в этом месте. Здесь жили люди сломанных судеб… И одними из них была наша семья. В те тяжелые минуты, когда нас одолевала горькая обреченность, спасение было лишь в слепой вере, вере вопреки злой судьбе и этому мрачному месту. Я часто слышал, мамин плачь по ночам и тихую молитву святым деве Марии и Падре Пио. Мой отец почти сразу же устроился рыбаком, за шесть долларов в день, и не свет ни заря уходил в море на старой шхуне, глубоко разрезая свои ладони в кровь от натяжения проклятых, рыболовных сетей. Мать же нашла работу беломойкой в дешевой, городской прачечной за три доллара в день. Убив в себе чувство брезгливости, и разменяв тем самым итальянскую гордость, на ничтожные, медные центы. Американская мечта в тот момент вдребезги разбилась о суровую прозу жизни эмигранта. Крушение надежд и идеалов… мы явно не для этого бежали из солнечной Италии. Шиковать, нам не приходилось, и именно в тот момент своего голодного детства, я пообещал сам себе, что, во что бы то ни стало, вырвусь из нищих трущоб «Маленькой Италии».
Местные дети чаше всего слонялись без дела по грязным улицам «Итальянского гетто». Жестокий мир нищих трущоб, манил и учил нас настоящей жизни гораздо лучше трафаретных школ и рафинированных университетов. Уроки жизни, что не прогуляешь. В те дни, мы многое узнавали об окружающих нас людях и о самих себе.
Тогда же я и познакомился с Лоренцо Пелатти, он, как и я был Сицилийцем, но родом из Катании. Шустрый мальчишка, мой ровесник, мог тараторить без умолку. Юный любитель приключений и авантюр. Казалось, что он знает гораздо больше, чем следовало в его возрасте. Наши дома были рядом и почти все свободное время мы проводили вместе. «Сицилийское братство» - так любил называть нашу дружбу Лоренцо.
Свободное время, мы тратили, изучая мир «Маленькой Италии». Нам нравилось прибегать в Порт Сан-Диего и наблюдать, как новые эмигранты впервые ступают на американскую землю. Люди полные светлых надежд и веры в «Американскую мечту» тогда ещё не знали, чем обернется их туманный шаг поиска новой родины.
- Очередные неудачники в поисках новой жизни! Отвергнутые всеми пилигримы! – любил громко выкрикивать с перил порта Лоренцо, и кажется, его это дико забавляло.
Я же всегда просто наблюдал за лицами эмигрантов, наверное просто понимая, что как бы долго я не находился здесь в Сан-Диего, внутри, я все ровно оставался одним из них. Такой же чужой пилигрим.
После посещения порта, мы с Лоренцо, как правило, слонялись без дела, ну или как он любил повторять «наступало время поиска приключений». Однажды мы наткнулись на заброшенный дом, ветхое строение, что подлежало сносу. Детское любопытство взяло вверх и мы, возомнив себя, по меньшей мере, знаменитыми археологами, что в одночасье, способны, смело раскрыть вечные тайны седых Египетских гробниц, рискнули на свой страх и риск войти внутрь. Затхлый запах старины и сырости резко ударил в нос, казалось, что скрип половиц ехидно сопровождал каждый наш шаг, термиты нагло ползали по полу, издавая, тихое стрекотание, а в конце темного коридора Лоренцо увидел тушку крысы. Мой юный друг нашел ржавую лопату и решил кремировать зверька.
- Зачем Лоренцо? давай оставим её здесь, нам не нужны неприятности
- Эннио, ты когда-нибудь слышал про чуму?
- Да это очень страшное заболевание, эпидемия Средневековья, к чему ты задал этот вопрос?
- Возбудителем чумы являлись крысы, так вот мы просто должны сжечь труп этой проклятой крысы, возможно именно так мы спасем наш Сан-Диего от страшной эпидемии
- Лоренцо ты серьёзно?
- Конечно, мы просто обязаны это сделать, за этот подвиг нас назовут героями, верь мне Эннио.
- Хорошо, я лишь надеюсь, что ты знаешь, что делаешь
- Конечно, знаю, сейчас нам нужно разжечь костер
С этими словами Лоренцо на ржавой лопате вынес тушку крысы во двор заброшенного дома, положил лопату с крысой на полотне инструмента, и стал искать сухие деревяшки, и то чем можно разжечь костер.
- Что стоишь без дела? Крикнул он мне,- помогай, если тоже хочешь стать героем, а то вся слава достанется мне.
- Хорошо, скажи, что нужно делать?
-Набери сухих веток, деревяшек, найди то, что хорошо горит, а я поищу то, чем можно разжечь костер.
- Ладно, тихо ответил я, предчувствуя внутри, что эта затея не принесет нам ничего хорошего.
Спустя пять минут мы аккуратно сложили костер из хвороста и дощечек, Лоренцо смог найти коробок спичек в заброшенном доме.
Разожгя огонь с третьей попытки Лоренцо, стал подкидывать ещё дровишек в костер
- Нам нужен большой костер Эннио, что бы эта проклятая крыса быстрее сгорела
Я лишь молча наблюдал за действиями моего отважного друга, и когда костер показался Лоренцо достаточно большим, он громко произнес:
- Ну что мой друг, идем на подвиг!
Аккуратно, боясь уронить тушку крысы на лопате, он поднес её к огню.
Крепко держа лопату двумя руками, Лоренцо с бравадой героя на мгновение отвлекся и взглянул на меня, азартно подмигивая, но в ту же секунду, с громким взвизгом от сильного жара костра, крыса ожила и буквально в один миг вскарабкалась по черенку лопаты Лоренцо на лицо. Всё это действие сопровождалось злым и громким визгом Крысы
- ААА batona! на чистом итальянском выпалил Лоренцо
- Спаси меня Эннио, убери её от меня, кричал бедный Лоренцо размахивая, как полоумный руками. А я лишь стоял, как вкопанный просто не зная, что же мне сделать. В итоге через секунду крыса сама спрыгнула с Лоренцо и быстро скрылась под фундаментом старого дома.
Несколько секунд, мы просто молчали, переводя дыхание, затем я посмотрел на друга и увидел, что он обмочил штаны от страха, во время своего неприятного знакомства с крысой.
- Лоренцо, чёрт, кажется ты обоссался! Громко выпалил я и рассмеялся.
На что юный герой промолчал, стыдливо опустив глаза.
- Да… ты настоящий, герой Сан-Диего! Мистер отважный! язвительно подкалывал я своего друга по дороге домой.
Лоренцо лишь глубоко молчал, робко стараясь скрыть мокрое место между ног
- Кажется, сегодня мне серьёзно влетит от родителей Эннио, я замарал свои единственные штаны. Прошу не говори ребятам со двора, что с нами сегодня произошло, останься другом в моих глазах.
- Ладно, Лоренцо, обещаю хранить обед молчания, о твоём неудавшемся подвиге
- Спасибо друг, я не забуду этот день
- Я тоже, с искренней улыбкой ответил я другу.
Наверное, именно так и закаляется настоящая дружба, через яркие истории, которые оставляют след в нас самих, и не стираются из памяти даже через время.
В трущобах «Маленькой Италии» рано взрослеешь. Улица подобно женщине превращала мальчишек в мужчин, порой слишком сурово кроя нас на свой черствый манер. Один из дней нашего с Лоренцо детства я запомню навсегда. Мы как обычно бездельничали в «поисках приключений» и в одном из кварталов «маленькой Италии» увидели бездомную собаку. Она была тощая, как сельдь, лишь острые ребра вызывающе торчали по её бокам. Дворняга с настороженностью относилась к людям, но была безобидна, даже в чем-то забавна, робко вышла к нам в надежде, что ей что-то перепадёт из еды. Со мной и Лоренцо был ещё Гвидо. Семья Гвидо Гроссо, перебралась в Сан-Диего из Модики, старейшего городка региона Валь де Нотто, что находился на Юге Сицилии. Гвидо всегда отличала высокомерность и спесивость характера, мы редко проводили с ним время, но в тот день он буквально увязался за нами не давая сделать и шаг без него.
- Какая страшная собака, зачем ты гладишь её Эннио?
- Я просто люблю животных Гвидо
- Она наверняка больна бешенством, а ещё у неё точно блохи и вши, тебе придется ходить лысым после знакомства с ней
- Не говори ерунды Гвидо, мне просто её жалко
- Давайте её покормим, у меня как раз остался сэндвич с колбасой - предложил Лоренцо
- Отличная идея - согласился я
Лоренцо вытащил сэндвич из бумажного пакета, разломав его на три части, раздал по куску нам с Гвидо. Я сразу поднес угощение своей новой знакомой, дворняга, аккуратно обнюхав кучек лакомства, стала, есть прямо из моих рук, облизывая ладони, выражая тем самым благодарность на собачьем языке.
- Доверяет - с улыбкой сказал Лоренцо.
- Давайте придумаем ей имя? Как Вам вариант Мия? Предложил я
- Хорошее имя, коротко и ясно, согласился Лоренцо, нужно только узнать, отвлекается ли она на свою новую кличку?
- Миа, Миа, Миа, - затараторил я, и дворняжка весело завиляла хвостом, показывая своё одобрение
- Слушайте, я хочу попробовать один фокус, я видел в цирке Италии, как синьор дрессировщик бросал кусочек мяса тиграм, и они в прыжке, на лету с места хватали его. Вспомнил Гвидо
- Ну, у нас же не цирк Гвидо, и Миа не тигр – возразил я
- А я думаю, что стоит попробовать, это интересно - согласился Лоренцо
Отговаривать их было, глупо и Гвидо привлекая, внимание собаки, звонко зацокал языком, Миа приподнялась и завиляла хвостом, было видно, что ей интересна эта игра. Подняв правую руку вверх, Гвидо подал знак дворняге: «прыгай!» и на наше удивление собака уверенно выполняла команду.
Оттолкнувшись, задними лапами от земли в азарте Миа выпрыгнула на полкорпуса, и радостно залаяла после приземления. Дальше Гвидо решил кинуть кусочек сэндвича вверх, и дворняга, звонко щелкнув пастью на лету, в красивом прыжке поймала свой кусочек еды.
- Поразительно! Воскликнул я, Миа ты просто умница.
- Согласен, удивила - произнес Лоренцо
- А теперь повторим фокус, - заново зацокав языком, Гвидо снова привлек внимание собаки, и предательски подбросил вверх пустую склянку, найденную в земле. В прыжке дворняга раздавила своей пастью бутылку, осколки стекла в мгновение разрезали ей нёбо, безжалостно впившись в челюсть и язык. Громко заскулив, Миа истекая кровью, в страхе и агонии умчалась прочь.
- Зачем ты это сделал? Округлив глаза, спросил я у Гвидо
- Потому что захотел – с холодной улыбкой мерзавца, вызывающе ответил мне Гроссо
В тот момент вспышка ярости настигла меня, и я на автомате ударил Гвидо в лицо, разбив в кровь его нижнею губу.
- Я тоже захотел! - сухо ответил я после удара
- Ты совершил большую ошибку Эннио Несси – ощупывая лицо, угрожающе прошипел Гвидо
- Проваливай ублюдок, пока ещё можешь – грозно выпалил Лоренцо
Сплюнув сгусток крови, Гвидо молча ушел прочь
- Ну и что теперь делать? Озадаченно спросил я у Лоренцо
- Давай найдем её, может быть, мы ещё сможем ей помочь
- Надеюсь, грустно согласился я
Мы прочесали, два квартала петляя и теряясь в направлении бегства бедной дворняги, ориентируясь лишь по каплям крови и собачьим следам.
В конце одного из кварталов, у начала городской свалки я увидел Мию. Она лежала на земле, тяжело дыша, держа голову над передними лапами, и жалобно скулила, её пасть была слегка приоткрыта и из неё тонкой струйкой медленно капала кровь. В этот момент я боялся встретиться с ней глазами, впервые в своей жизни мне стало стыдно, за то, что я человек. Подойдя чуть ближе, я сел с ней рядом, удивительно, но увидев меня, дворняга не испугалась, напротив, положила свою голову мне на колени. Я понял нужно действовать. Своими руками я аккуратно раскрыл её пасть, увидел несколько торчащих осколков в нёбе и попытался вытащить, Миа громко скулила, но терпела, мои руки предательски дрожали, но я понимал, что если я ей сейчас не помогу, то этого уже не сделает никто.
- Тише девочка, тише, успокаивал я её, стараясь максимально филигранно выполнять свою операцию по извлечению острых осколков из нёба собаки.
Когда я достал последний осколок из пасти, я посмотрел в её глаза. Никогда ещё в своей жизни я не видел столько искренней благодарности. Два карих огонька доброты полные блестящих, собачьих слёз.
- Эннио, наверное, ей нужно промыть пасть от сгустков крови, вот моя фляжка чистой воды – аккуратно протягивая сосуд, почти шепотом сказал Лоренцо
- Хорошо, давай попробуем, ответил я другу.
Пей девочка, пей, аккуратно, все будет хорошо – успокаивал я Мию, чутко поглаживая за ухом собаки. Смотря уже со своими слезами в её добрые, щенячьи глаза. В тот вечер мы с Лоренцо поздно вернулись домой
- Эннио я хочу, что бы ты знал, сегодня ты поступил правильно. Невозможно всегда быть героем, но всегда можно оставаться человеком.
- Красивые слова Лоренцо, откуда они?
- Моя мама всегда повторяет их мне перед сном
-У тебя замечательная мама мой друг, и знаешь, я тоже за сегодня понял, один важный урок
- Какой?
- У собак лишь один недостаток… они искренне верят людям…
- Сложно, что-либо добавить
- Знаю… иногда лучше промолчать.
В следующую минуту мы крепко обнялись и разошлись по домам
Усталость в тот вечер накрыла меня с головой, и я буквально на автомате добрел до кровати, сразу провалившись в сон.
На следующий день мы решили навестить Мию, придя на ту же старую, городскую свалку, мы очень долго искали и звали её, но так и не смогли найти
- Эннио, знаешь, собаки лишь в одном случае уходят от своих хозяев
- В каком Лоренцо?
- Когда умирают …
Я больше никогда не видел Мию
Старый сосед
Жизнь в трущобах «Маленькой Италии» учила стойкости, но порой казалось, что каждый, кто находился здесь, имел свою личную трагедию в одночасье сломавшую его судьбу. В один из дней своего детства я узнал грустную историю старика Джузеппе Пиаччи. Он был нашим соседом. Черствый пропойца - сдавшийся в безумии этому миру, имел репутацию городского сумасшедшего. В своем далеком прошлом был интеллигентным учителем музыки, класса фортепьяно. Но одно роковое событие разделило его жизнь на «до» и «после». Ужасная железнодорожная катастрофа, грузовой состав влетел в пассажирский поезд, унесла тогда жизни 106 человек, среди которых была супруга и маленькая дочка старика Джузеппе. Наверное, именно так и сходят с ума, ведь, у каждого безумия своя причина…
Тридцать лет прошло со дня трагедии, а он всё так же обреченно блуждал по улицам пыльного города, разговаривая сам с собой, тихо бредя одиночеством отчаяния, а по ночам, за тонкими стенами холодных трущоб, я отчетливо слышал, как горько всхлипывая, старик, рыдая, разрывал тишину пронзительными словами:
- Прости меня Тина… Прости!!!
Затем, он садился за своё старое, как и он сам пианино и играл… Играл так разгневанно и ожесточенно, как я ещё никогда не слышал прежде. И пусть клавиши западали, а звук уже был не такой чистый, как на новом инструменте, но меня буквально завораживала его игра, это был чистый гений в своём безумстве. Всё, что у него тогда оставалось, лишь седая память и его старое пианино… Порой с людьми происходят удивительные вещи в самых неожиданных местах… Та ночь в «Маленькой Италии» была именно таким событием в моей жизни.
На следующий день я решил заговорить с ним, проявив свою детскую непосредственность.
Джузеппе Пиаччи отрешенно смотрел в окно, встречая в тишине рассвет нового дня, дверь в его комнату оказалось открытой. Я постучал лишь для приличия, и сразу вошел, не дожидаясь ответа. Но, кажется, мой смелый шаг совсем не удивил его. Старик тяжело перевел свой взгляд на меня, в его глазах читалось безразличие.
- Малыш Эннио, зачем ты здесь?
- Вы знаете моё имя?
- Конечно, знаю, твоя семья мои соседи
- Синьор Пиаччи, я хотел сказать Вам, что вчера ночью Вы великолепно играли
- Синьор… Как давно ко мне не обращались в такой форме… Все чаще я слышу в свой адрес сумасшедший, безумец, псих... Спасибо Эннио, я тронут твоими словами малыш, спасибо
Воцарилось неловкая пауза, и в это мгновение я поймал свой взгляд на старом пианино
- Какое красивое пианино
- Это просто старая, деревянная рухлядь, я сотню раз хотел его продать, но из-за его размеров и тяжести никто так и не захотел его приобрести. И теперь оно гордо занимает своё место в этой комнате, и моей жизни, хотя от его былого величия не осталось и следа, и в этом мы с ним схожи, и к стати, это рояль.
- Синьор Пиаччи, скажите, вы сможете научить меня игре на пианино, простите рояле?
- Ты хочешь стать пианистом Эннио? Но зачем?
- Я никогда ещё не слышал такой красиво музыки, как вчера ночью синьор. Знаете, на мгновение мне показалось, что все наши проблемы здесь в «Маленькой Италии», все беды, они просто исчезают, растворяясь как утренний туман, в нотах вашей музыки. Сила вашей мелодии была подобна свету во тьме, озаряя робкой, но светлой надеждой это мрачное место.
- Красивые слова Эннио, но знаешь, как говорят: « фортепьяно это не просто инструмент, это образ жизни, а это значит, что смысл жизни пианиста не просто музыка, а музыка ради фортепьяно». Скажи ты готов, проводить минимум, по три часа за этим музыкальным инструментом, до боли в пальцах и кистях, играть одно и тоже произведение, доводя до автоматизма свои действия?
- Да синьор, если только я буду хотя бы вполовину хорош, так же как вы вчера, то значит это просто ничтожная цена за чистую красоту мелодии.
- Маленький льстец, что ж давай попробуем, и узнаем, что из этого выйдет -с теплой улыбкой произнес эти слова старик Джузеппе похлопав меня по плечу.
В тот момент я и подумать не мог, что этот день навсегда изменит мою жизнь.
Каждый следующий день, после той встречи, я посвящал себя игре на фортепиано. Сначала шло нудное разучивание нот: до, ре, ми, фа, соль, ля, си. Я до сих пор помню, как буквально возненавидел этот банальный звукоряд, до отупения, раз за разом, нажимая в соответствии с нотой на клавиши музыкального инструмента. В конце урока я уже был на взводе и доведенный до отчаяния громко пел, в неистовстве стуча пальцами по клавишам старого Рояля:
- до, ре, ми, фа, соль, ля, си
выс – тре-ли се-бе в ли-цо !
Изучение регистров, расположение октав на клавишах, особая нумерация пальцев рук пианиста, всё это раздражало меня, а вдобавок подчинение нудным, рабочим правилам пианиста Ферруччо Бузони казалось, в секунду доводило до белого каления.
Старик Джузеппе с пониманием относился к моим первым штрихам в статусе музыканта и всегда старался оказать поддержку:
- Эннио ты делаешь успехи, сегодня ты был лучше, чем вчера, а завтра будешь ещё лучше, чем сегодня, ты молодец, у тебя всё обязательно получится
- Спасибо, что возитесь со мной синьор Моретти, но мне кажется, что я бездарен
- Перестань даже думать о себе в таком ключе, «Тише едешь – дальше будешь», просто нужно шаг за шагом, без спешки постигать основы музыки, сейчас твой юный мозг привыкает к совершенно новому: новым нагрузкам, терминам, законам музыки. Ты обязательно разберешься во всех деталях изучаемого материала. Вспомни, ты же не сразу научился бегать, ведь сначала ты ползал, затем ходил, ну и только в дальнейшем стал бегать, так и в музыке. Сначала ноты, октавы, затем идет уже мелодия, ты обязательно всему научишься, просто нужно пройти этот тернистый, начальный этап обучения.
- Кажется, сейчас я Вас понял, спасибо, я не подведу Вас
- И помни главное, я верю в тебя малыш
Первый успех пришел неожиданно. Спустя год обучения у старика Джузеппе, я уже мог играть простые произведения признанных классиков. Но в глубине души, я чувствовал, что это ничтожный минимум из того, на что я был способен. Это была, та самая, первая ступень, с которой начинался мой путь навстречу таланту и становлении себя, как творческой личности.
- У тебя природный, музыкальный слух Эннио, тебе крайне повезло малыш, так бывает не у всех
- Это же хорошо? – робко переспросил я
- Это потрясающе, многие люди тратят годы своей жизни, пытаясь отработать этот навык, но они даже близко не так воспринимают музыку как ты. И у тебя очень легкая рука и быстрые пальцы, в тебе уже изначально есть то, что многим просто недоступно. Ты талантлив. Знаешь, в первые дни нашего обучения я помню, как ты капризничал, когда только знакомился с Роялем, но сейчас, ты буквально на лету схватываешь то, на что у многих детей твоего возраста ушли бы годы. Твоя любимая пьеса Алессандро Скарлатти «Испанские фолии» - знаешь, дети играют её лишь на третьем году обучения, ты же освоил её буквально за пол года. Это феноменально. Так бывает не у всех, и я хочу, что бы ты просто знал это.
- Спасибо, мне очень приятна ваша оценка синьор Пиаччи - скромно ответил я
- Не благодари. В тебе есть яркий талант, и это значит, что ты должен с чувством голода относиться к музыке, не жалеть себя как творческую личность. Ты действительно можешь стать Великим, теперь всё зависит от тебя.
После того разговора со стариком Джузеппе, я поверил в себя с новой силой, с неистовым рвением и старанием проводил всё своё свободное время у старого Рояля, скрупулёзно оттачивая своё исполнение до эстетического идеала. Наверное, именно тогда старый безумец со сломанной судьбой зажег в моем сердце яркую искру любви к музыке.
Немецкие пьесы Иоганна Себастьяна Баха, витиеватые этюды Ченри Гермера, красивые вальсы Фредерика Шопена, и конечно же нетленная классика Людвига ван Бетховена, все это давалось мне легко, я схватывал все сразу и на лету. Воспринимал каждое произведение, как личный вызов, как возможность стать лучше и прикоснуться к музыке, как к вечному искусству.
Старик Джузеппе слабел, часто ссылаясь на простуду во время приступа кашля, он ненадолго выходил из комнаты, где проходил наш урок.
Мне было десять, когда впервые мой учитель сказал, что я буду выступать на музыкальном конкурсе молодых пианистов: «Юная симфония», что будет проходить в помпезной консерватории «Сан-Диего».
- Неплохо для оборванца с улицы - одобряюще воспринял эту новость мой друг Лоренцо.
-И ты будешь играть среди всех этих зализанных и слащавых мальчиков и девочек?- С удивлением спросил мой друг
- Да Лоренцо, так и будет
- Знаешь, что я думаю
- Что Лоренцо? - С недоверием переспросил я
-У них нет ни единого шанса против тебя, мой сицилийский брат
- Надеюсь, с теплой улыбкой ответил я
Несмотря на то, что из-за музыки мы стали реже видеться с моим другом, но он всегда с пониманием относился к моменту моего музыкального обучения. Искренне веря в меня, временами возможно, гораздо больше чем я сам. Лоренцо часто присутствовал на уроках старика Джузеппе, с неподдельным интересом наблюдая за тем, как рождается красивая музыка из старого Рояля.
Я отчетливо помню ночь перед конкурсом. Тревога и возбуждение накрывали меня, как девятый вал во время свирепого шторма. Противоречие чувств и размышлений бушевали во мне, рождая томительную бессонницу. Я думал о своих родителях в тот момент, о том, что для них может значить моё выступление, ведь завтра они впервые увидят меня за лоском благородного фортепьяно. Поймут ли они меня, увидят ли во мне музыканта..? Я очень хотел подарить им истинную гордость за самого себя. Что ж нужно успокоиться и выспаться, но как это сделать? Закрыв глаза, я вспомнил теплое солнце Сицилии, морской бриз нежно доносил свежесть моря и отдаленный крик чаек. В моих грёзах, тихий плеск волн дарил умиротворение и безмятежность, бессонница отступила, я провалился в сон.
Музыкальный дебют
Конкурс начинался с регистрации участников в девять утра. Порядка ста человек являлись моими прямыми конкурентами в борьбе за победу. Я сразу почувствовал контраст с теми детьми. Их аккуратные, дорогие, приталенные костюмы, гладко зализанные прически, золотые запонки на манжетах у мальчиков и роскошные серьги у девочек, их величественная стать и заносчивое высокомерие - всё это сразу бросалось в глаза. Я же был в мешковатой, хлопковой рубашке, к тому же она была мне велика на два размера, в старых, твидовых брюках и потертых туфлях обильно начищенных едким гуталином. «Бродяга из трущоб», как язвительно шипели в мою сторону родители тех благородных детей. Но, несмотря на всю комичность моего несуразного образа, я очень верил в себя в тот день. Ведь со мной были мои близкие: мой старый учитель Джузеппе, верный друг Лоренцо и конечно любимые родители. Должно быть, когда у человека есть те, кто искренне верят в него, то большего и желать нельзя. Ведь, именно тогда происходят самые важные события в нашей жизни, когда всем чертовым бедам на зло, ты всё же создаешь свою историю, уверенно идя к своей цели, разбивая любые преграды и подлые сомнения создавая красивую историю своей судьбы… здесь и сейчас… Если чудеса и происходят в этой жизни, то они зависят только от нас самих...
Отдельного упоминания достойна огромная сцена выступления и волшебный блеск величественного Рояля марки «Steinway & Sons». Казалось, что это настоящий гордый памятник искусству, а не просто музыкальный инструмент. Он выглядел роскошно и помпезно, а звук его клавиш звучал божественно, создавая истинное великолепие чистой мелодии.
Трое судей решали судьбу конкурсантов, делая записи и отметки в своих протоколах во время выступления участников. Среди конкурсантов я увидел и Гвидо Гроссо, его отец был знаменитым меценатом в Сан-Диего и оказывал материальную поддержку в развитие музыкального искусства. В коридорах шептались, что именно Гвидо станет первым лауреатом конкурса, благодаря связям своего отца и финансовой поддержке в вопросе помощи развития классической музыки.
По расскладке конкурсантов, я был крайним среди всех выступающих детей, был именно тем ребенком, чьё выступление в принципе уже ничего не решало, забегая вперед, скажу не скрывая улыбку, что именно в тот день всё было иначе. Я до сих отчетливо помню, всю искренность слов старика Джузеппе перед моим тем первым выходом на сцену:
- Играй, как будто это твой последний раз малыш, покажи им всем свой яркий талант. Не думай о победе, о призах, признании, поверь, эти мысли тщетны и ничтожны, в них нет и грамма правды, прошу, просто сосредоточься на величие музыки, её красоте, будь тем, кто дарит чистую музыку этому миру, будь гением в своем исполнении, и поверь, ты уже гораздо лучше их всех… Начни свою яркую историю с этого дня
- Я сделаю все что смогу, обещаю Вам синьор Джузеппе
Спустя минуту, ведущий конкурса объявил мое имя и три классических произведения, которые я буду играть.
Выход на сцену. Небрежный поклон, редкие и тихие аплодисменты зрителей, что кажется, были, больше для собственного этикета, нежели чем для моей поддержки, как конкурсанта. Скрип моих шагов до Рояля, их было ровно семь. «Дорога славы или позора», никогда не знаешь этого заранее, пока не сыграешь свою мелодию. И с каждым, новым шагом, клянусь, моё детское сердце билось чаще. Я робко сел за бархатную банкетку, медленно закрыл глаза, сжав до хруста руки в кулак, мысленно помолился всем святым, которых знал и вздохнул полной грудью воздух, что казалось, был до предела наэлектризован. Ну а дальше, я просто коснулся пальцами клавиш рояля, даря этому миру чистое великолепие музыки... Клянусь, я никогда прежде так не играл. С закрытыми глазами, на автоматизме воспроизводя ноты произведений, отчетливо ощущая прекрасную музу, что казалось, стояла с улыбкой за спиной, и дарила вдохновение каждому моему прикосновению к клавишам рояля, я буквально чувствовал красоту и изящество мелодии и понимал, знал тогда, что её ощущает весь зал.
После исполнения последней ноты я открыл глаза, и посмотрел на свои руки, спустя секунду услышал всплеск громких оваций, люди стоя рукоплескали, абсолютно весь зал. Все те, кто совсем не верил в меня ещё мгновения назад, вдруг стали моими поклонниками, чёрт, как же все-таки изменчив этот мир. Я неуверенно встал из-за рояля, скромно поклонился со сцены и увидел искренние слёзы счастья на лице моей мамы. Отец же сдержанно сделал чуть заметный кивок головой, в знак одобрения моей игры. Кажется, они всё же увидели во мне музыканта.
Судьи при всем желании не могли игнорировать моё выступление, засуетившись с протоколами, они довольно долго тянули с итогами конкурса. Спустя полчаса, они наконец-то были готовы огласить результаты. Интриги не получилось, победителем конкурса предсказуемо стал, Гвидо Гроссо обскакав, на голову меня в судейских протоколах, я же скромно стал обладателем «почетного звания лауреат». Говорят, что помогать нужно талантам, ну а бездарность пробьется сама, в тот день случилось именно так. Люди в зале громко свистели, называя такое судейство ошибкой и проявлением предвзятости по отношению ко мне, но победитель лишь один, и к сожалению, в тот день, им был не я. Но я стал маленьким героем в глазах своих родителей, и для меня это было дороже золота любых соревнований. После конкурса люди подходили ко мне, одобряюще хлопали по плечу, резюмируя: «Малыш, у тебя большое будущее», « Не расстраивайся из-за результата, знай, что именно ты победитель, именно твой талант поразил нас больше всех остальных». Я же светился от счастья в этот момент, ведь для любого музыканта крайне важна оценка его творчества.
Когда все зрители разошлись, ко мне медленно подошел старик Джузеппе:
- Малыш Эннио, как же ты талантлив…
Затем обнял меня, и по-отечески тепло поцеловал в макушку головы.
- Спасибо синьор, все благодаря Вам
- Нет, всё благодаря тебе…
Затем подошли мои родители, со словами доброй признательности старику, и в общем, это был банальный обмен любезностями, но в тот момент я заметил, что мои родные смотрят на меня с восхищением и гордостью, удивительный момент, когда тебя видят, таким, каким ты сам себя видишь.
Последняя просьба
Время в «маленькой Италии» шло своим чередом, порой слишком больно оставляя шрамы в нашем сердце, окончательно меняя и делая нас теми, кем мы в итоге должны были стать… порой слишком холодно и больно забирая самых близких и нужных, тех, без которых этот мир уже никогда не будет прежним.
Старик Джузеппе был плох, он почти не вставал с постели, и большую часть времени находился в бреду, лишь изредка возвращаясь в эту сухую, отчужденную реальность. Я очень переживал за него, проводил все свое время с ним, ясно понимая, что это его последние дни. Я понимал, что у него никого нет, кроме меня…
Однажды ночью он пришел в себя, и я до сих пор помню, наш последний с ним разговор и его трогательную, прощальную просьбу
- Малыш Эннио, ты здесь?
- Да синьор Джузеппе
- Прошу подойди, мне нужно кое-что тебе сказать. Малыш, мне осталось недолго, и мы оба это знаем. Я чувствую, что умираю… Спасибо, что ты появился в моей жизни, спасибо, что ты и сейчас рядом. Ты стал мне как сын, которого у меня никогда не было… Я хочу подарить тебе один маленький подарок, прошу, прими его и поверь, это всё что у меня есть. Под этим матрасом, у моей головы, есть нотная грамота, в ней написана мелодия, та самая, которую ты слышал той далекой ночью, когда ещё не знал меня, и она не окончена, мне не хватило в жизни ни сил, ни времени, что бы её дописать. Но я знаю, что ты сможешь закончить то, что я когда-то начал, тебе хватит таланта, ведь ты гораздо талантливей чем я… И ещё, всё что есть, я всё завещаю тебе… эту комнату и мой старый, потрепанный временем Рояль, но прошу, просто пообещай мне, что ты обязательно выберешься из этих проклятых трущоб, как только встанешь на ноги, ведь твой талант не должен томиться в этой чертовой клетке. Трущобы забирают главное… нас самих… Люди здесь медленно угасают… Не потеряй себя в этом месте, как это сделал я однажды…А сейчас прошу, просто сыграй мне, так красиво, как только ты умеешь, назло этой ледяной, проклятой смерти, что уже стоит у порога и ждет когда пробьет мой час…
И я играл, играл со слезами на глазах, понимая, что это моё последнее выступление для него, для моего Учителя, человека который дал мне все что мог, и которому я обязан всем… И вдруг он произнес то, что я никогда не забуду:
- Эннио, малыш, ты рожден для музыки, всегда помни об этом … прошу не забывай меня… прощай…
Весь мир как будто потускнел для меня в ту минуту… В жизни бывают потери, которые не лечит даже время, что то настолько сильное, что ломая нас, изменяет уже навсегда, и в ту ночь это была одна из тех потерь, что изменила меня, заставив в мгновение повзрослеть…
Спустя 10 лет
Прошло долгих, десять лет со дня смерти старика Джузеппе, и кажется, старый безумец был прав абсолютно во всем, это место действительно незаметно меняет нас, забирая главное - время. Я всё так же жил в трущобах «Маленькой Италии», и каждый божий день, искренне надеялся вырваться из этого проклятого места.
Несмотря на весь мрак чертовых трущоб, порой жизнь радовала и ясными днями. В восемнадцать лет, мой старый отец, через своих знакомых, договорился с управляющим портового ресторана о том, что бы прослушать меня на роль вечернего пианиста. Не сказать, что эта была работа моей мечты, платили немного, но из плюсов я занимался любимым делом, и имел возможность практики, оттачивая свою игру на публике. И к стати, из приятных бонусов мой друг Лоренцо устроился в этот же ресторан барменом, кажется, администрации заведения понравилось его смазливое, итальянское лицо, а его красноречивая болтливость во всю располагала клиентов к общению и заказам алкоголя из бара.
Ресторан «Марлин», невзирая на свой громкий статус, обладал радушным, провинциальным обаянием и доброй, располагающей атмосферой. Посетители любили это место за отсутствие нарочитой претенциозности, которая была свойственна заведениям подобного класса. Люди высокого полета часто выбирали именно это заведение для вечерних встреч «без галстука». Внутри ресторан выглядел просторно и светло, огромные панорамные окна создавали теплый уют и дарили чарующий вид на безмятежный, тихий океан. «Место, где мечта встречается с реальностью», именно так гласил рекламный слоган этого ресторана, и порой казалось, что так оно и есть.
Тем не менее, поход в ресторан всегда несет в себе некий флёр праздника и скрытую претенциозность на эстетику высокого вечера. Моя смена музыканта начиналась с 18:00 вечера и длилась до глубокой ночи, но порой бывало и так, что я заканчивал играть с рассветом. В зависимости от тематики вечера, и желания публики, в основном я играл либо грустный, дождливый джаз, либо интеллигентный, умиротворяющий свинг. И я никогда не забывал о классических произведениях, что когда-то давно в детстве разучивал со стариком Джузеппе: спокойные прелюдии и фуги Баха, фортепианный Шуберт, лиричные произведения Шопена, и Иоганна Штрауса.
Время неумолимо шло вперед, дни сменялись один за другим, как картинки в калейдоскопе, и сколько себя помню, я всегда был верен музыке, ведь порой это все, что оставалось у меня в этом месте, и это всё, что было мне нужно. За десять лет я отчаянно старался завершить ту великолепную мелодию, начало которой подарил мне старик Джузеппе, но для рождения настоящего шедевра мне постоянно чего-то не хватало. Мне казалось, что я постоянно теряю ту нить мелодии, которую начал старик, что я недотягиваю до уровня его игры. Возможно все дело в эмоциях, чувствах, или волнении, не знаю, никогда не знаешь этого наверняка, пока это само не придёт в твою жизнь. Возможно, я просто ждал свою музу…
Альба
В один из летних вечеров я увидел её… Роскошную брюнетку, чистокровную итальянку с дьявольским взглядом карих глаз и искренней, белоснежной улыбкой ангела. Она была прекрасна, и казалось не оставляла равнодушным никого, кто просто смотрел на неё в тот вечер. После очередной, исполненной мелодии у меня была короткая пауза, я медленно проследовал в бар и сел за свободное место с одним, единственным желанием смочить пересохшее горло прохладным и свежим «Том Коллинз».
И вдруг услышал за спиной:
- Эй Маэстро, а можно ли занять рядом с Вами место? Изящно и кокетливо спросила та самая брюнетка из зала
Я тепло улыбнулся и мягко, устало ответил:
- Конечно, буду рад разделить с тобой мгновения этого вечера
- Как ты галантен… к стати, меня зовут Альба, Альба Бьянчи
- Красивое имя Альба, меня зовут Эннио, Эннио Несси
- У тебя тоже красивое имя Эннио, и ты очень красиво играешь, сегодня прекрасный вечер, не угостишь меня коктейлем?
- Может быть, даже разорюсь на два, с улыбкой ответил я
Мы провели тот вечер вместе. Изящно флиртуя друг с другом, превращая ускользающие минуты лета в прекрасное воспоминание, что клянусь, останется со мной на всю жизнь.
Альба была особенной девушкой и дело не только в её чарующем голосе, или волшебном блеске карих глаз, она обладала внутреннем изяществом, это была словно красивая, чарующая магия… Казалось, она могла расположить к себе любого человека, стоит ей только захотеть и поверьте, это не просто пустые слова, я видел, как парни в зале ресторана безумно дрались за благосклонность её улыбки, а сварливые, толстые жены ревниво скандалили со своими глупыми мужьями, просто из-за того, что те мельком смотрели вслед филигранно гарцующей, и недосягаемо ускользающей Альбе.
Дьяволица! Ведьма! Распутница! Воплощение порока и греха! Блудница! Как только её не называли, за глаза и в лицо, ну а она лишь лукаво улыбалась глядя на всё это свысока своей заоблачной самооценки, чёрт… как же она была прекрасна. В её недосягаемости была особенная притягательность, то, что цепляет и уже не отпускает…
Мы проводили все свободное время вместе. Прогуливаясь по солнечному пляжу, держась за руки и провожая в бесконечность бархатный закат на побережье вечного океана, слушая умиротворенный плеск волн и крики белых чаек вдали уходящего лета. Бывало, мы просто лежали на песчаном пляже и лишь смотрели на чистое, голубое небо, и знаете мы, просто молчали… слова были лишними в тот момент, они были вовсе не нужны, мы оба понимали и чувствовали это. Каждый из нас боялся нарушить идиллию момента. Мир двоих не понять миллионам…
Но, однажды случаются разговоры, которые меняют всё. И тот разговор начала Альба.
-Скажи Эннио, о чём ты сейчас думаешь?
- Я смотрю в эту голубую, величественную высь, что сейчас над нами, и понимаю, что это Небо видело всё…
- Как красиво… очень глубокие слова, милый скажи, а у тебя есть мечта? О чем ты мечтаешь, когда тебе одиноко? Когда грустно, тоскливо и дождь стучит в окно?
- Альба… Раньше я мечтал о том, что бы поскорей выбраться из этого места, но сейчас, когда у меня появилась ты… даже не знаю… порой я ловлю себя на мысли, что искренне завидую сам себе, я просыпаюсь с улыбкой и твоим светлым образом, и засыпаю так же, наверное сейчас я мечтаю лишь о том, что бы ты просто была рядом, как можно дольше, потому что ты и есть счастье моей жизни…
- Красиво… ты точно музыкант, а не поэт? С улыбкой ответила Альба
- Просто когда ты рядом Альба, я могу быть кем угодно. Ну а ты? Прошу расскажи, открой тайну, о чем ты мечтаешь?
- Порой я мечтаю о «райской жизни» ту, которую нам показывают в дорогом кино, со всем блеском и лоском светского общества. Роскошные виллы, богатые ухажеры, вечеринки каждые выходные у бассейна, люди высокого полета, дорогие машины премиум класса, и дорогая жизнь, мне кажется, что я неплохо бы смотрелась в их кругу. Во всем этом.
Я с минуту молчал, обдумывая каждое её слово, а затем сухо произнес:
- Не плохо, думаю, ты права.
Воцарилось неловкое молчание, Альба аккуратно разжала мою руку. Я только что признался ей в любви, и в ответ на свои чувства получил холодную, расчётливую меркантильность. Я совсем не этого ожидал. И впервые за время наших отношений я увидел Альбу с другой стороны, наверное, именно так и бьются розовые стекла… больно, осколками внутрь…
- Альба скажи, а ты чувствуешь что-нибудь подобное из того, что я описал по отношению ко мне? Симпатия, влюбленность, или любовь что-то из того, что заставляет тебя сейчас находится, рядом со мной?
- Конечно, ты мне интересен, иначе бы я была в другом месте
- Просто интересен? Не более?
- Эннио, мне хорошо с тобой, но сейчас я не буду клясться в вечной и сильной любви, мы молоды и у нас целая жизнь впереди.
- И поверь, я хочу связать её только с тобой… громко перебил её я
- Эннио… ну зачем, всё усложнять… Сейчас ты молод… беден… ну, то есть не богат… Прости… вырвалось… чёрт… как же неловко получилось…
- Альба… это временно… (с предательской болью в сердце пытался я тихо оправдаться… толи перед ней, толи перед самим собой)
-… Мне 19, и это тоже временно… Пойми, я не хочу всю жизнь с утра до ночи вкалывать за гроши, как моя старая, сварливая мать, я не хочу медленно угасать в этом проклятом месте, я рождена не для этого… красота проходит, «ни что не вечно под луной»…
- Значит всё, и наша сказка прошла…?
- Мы всегда можем остаться друзьями… виновато предложила Альба
- Любовь не пятнают дружбой, конец есть конец
- Эннио… мне жаль…
- Ни что не вечно под луной… тихо ответил я
Вернувшись домой глубоко за полночь, в свою обшарпанную, старую комнату, я только и делал, что на автомате прокручивал наш последний разговор с Альбой, до конца не веря в то, что всё это произошло, я был опустошен и сломлен, мне было очень тяжело в глубине души и предательски болела голова.
«Ни что не вечно под луной…» брошенная Альбой фраза, предательски, тихо скворчонком стучала в моих висках, и я не знал, как от неё избавиться, клянусь в тот, момент, я бы всё отдал, что бы заглушить навязчивую боль, от которой казалось, не было спасения. И вдруг, я просто прошел к старому роялю, тому самому, что оставил мне в наследство старик Джузеппе, и при свете уличного фонаря, что тускло, освещал комнату, я играл, играл что-то на автомате, изощренно импровизируя и свингуя старые произведения уже ставшие классикой, через клавиши пытаясь вырваться из этой мучительной, для себя реальности. Час, два, три… Я абсолютно потерял счет времени, просто растворившись в музыке старого рояля.
Я не заметил, как в комнату вошел мой отец, он просто наблюдал за мной, ни говоря, ни слова, а затем, когда я уже понял, что был не один, и прервал свою игру, отец молча зааплодировал. Простой, старый рыбак, что всегда был скуп на эмоции и категорически далек от музыки, внезапно для себя услышал истинную красоту мелодии в ту ночь. И оценил благородное искусство музыки.
- Это было красиво черт возьми… Знаешь сынок, так играют либо сумасшедшие, либо гении
- Либо бедняки, у которых ничего нет кроме музыки, и старого, затертого рояля в обшарпанной комнате на окраине
- Ну, знаешь, совсем не стыдно быть бедным в этом мире, стыдно быть дешевым. Порой обстоятельства сильнее людей, и кажется, что они совсем не оставляют нам никакого выбора изменяя нас, но это не так. Мы всегда можем и должны остаться людьми, вопреки любым обстоятельствам и ситуациям, которые зачастую играют против… против нас… Ты можешь быть лицемерной, богатой тварью, ну или быть бедным, но крайне достойным человеком. Ведь деньги и счастье не имеют ничего общего.
И знаете, это и было как раз то, что я и хотел услышать в ту ночь...
Крепко обняв отца в тот момент, я лишь произнес:
- Спасибо папа, спасибо…
Встреча
Чарльз Буковски сказал однажды:
«Сколько хороших мужиков оказались под мостом из-за бабы. Женщины могут любить, но потом что-то у них внутри переворачивается. И они могут спокойно смотреть, как ты подыхаешь в канаве сбитый машиной и им уже плевать на тебя».
И знаете, думаю, старый пропойца был полностью прав. Прошло два месяца после нашего прощального разговора с Альбой, я стал потихоньку восстанавливаться после болезненного разрыва, и она даже почти перестала мне сниться по ночам. Я всё так же играл в ресторане, и ни разу за всё это время не видел её. Но, кажется у судьбы, есть своё расписание встреч, что в одночасье дарит нам боль, являясь отправной точкой событий, которые в итоге изменят нас навсегда.
Порой, закрывая глаза, я помню всё, как вчера… дождливый, поздний вечер, и я прилично усталый за роялем, грустно играю красивые ноты «Autumn leaves» . В зале полная тишина, лишь кто-то молча курит сигарету, мысленно утопая в дыму своих прошлых воспоминаний, что внезапно настигли его в красоте ускользающей, осенней мелодии.
В зале появляется она… Альба… красиво и медленно гарцуя, на каблучках, в роскошном, красном платье под руку с Гвидо Гроссо... Только подумать, из всех ресторанов этого города в тот вечер, она выбрала именно этот, где работал я. И кажется, дело здесь вовсе не в совпадении…
Я закончил играть мелодию, медленно встал из-за рояля и проследовал в бар, в ту минуту, мне просто хотелось снять внутреннею дрожь и немного успокоиться от внезапной встречи с «прошлым».
- Vesper пожалуйста обратился я к своему старому другу Лоренцо.
- Легендарный коктейль бондианы, тот, что лечит сердце, плавно усмиряя боль в душе. Прекрасный выбор. Скажи, ты уже видел её Эннио? – по-дружески, спросил меня Лоренцо.
- Да, и она не одна
- Сочувствую дружище, за счет заведения, ты прекрасно играл сегодня.
- Спасибо, устало и искренне улыбнулся я бармену и своему лучшему другу
Медленно потягивая Vesper, я на секунду поддался нотам ностальгии, и просто вспомнил момент нашего знакомства с Альбой, всё же, то было прекрасное время полное красивых мгновений… что увы, больше никогда уже не повторится… И тут внезапно, нагло и беспардонно кто-то громко хлопнул меня сзади по плечу, развеяв всю лирику момента… это был Гвидо Гроссо.
- Вот так встреча пианист! Развязно начал наш разговор Гвидо
- Гроссо, не ожидал тебя здесь увидеть. Пытаясь сохранять спокойствие, уверенно ответил я, медленно потягивая коктейль.
- Ну, это всё моя красавица Альба, буквально затащила меня в этот дешевый ресторан, сказала, что по вечерам там играет гениальный музыкант, и знаешь, я и подумать не мог, что это будешь ты, ведь в детстве я с легкостью обыгрывал тебя в конкурсе, и мне всегда казалось, что ты играешь гораздо хуже чем я. Впрочем, сейчас это и наблюдаю, ты стал просто музыкальной обслугой Несси. Ничтожно разменяв себя на звон монет третьесортных заведений.
Полностью высушив Гвидо, я взял паузу, делая затяжной глоток терпкого Vesper. Проявляя сухое молчание в ту минуту, я пытался понять, зачем он мне всё это говорит? И кажется, несмотря на всю его громкую браваду о своих прошлых успехах в музыке и той славной победе в далеком, детском конкурсе, Гвидо - оскорбляя меня, просто пытался неуклюже оправдаться перед самим собой, за ту ничтожную победу. Но кажется, мы оба знали, что цена того мнимого, бумажного успеха, заключалась вовсе не в его таланте, а случилась лишь благодаря крепким связям его отца толстосума с организаторами конкурса. Это знал я, и это понимал он… И всего этого было достаточно, для моего ответа.
- Ты не слишком дружелюбен Гвидо, должно быть с годами, ты набрал не только лишние килограммы, но и ошибочно раздул свое чудовищное самомнение до ужасающе неприличных размеров, впрочем, всё это пустое, так, лишь взгляд со стороны. Пытаясь принизить меня, тем самым ты лишь выдаешь в себе низкую самооценку, одновременно проявляя полное ничтожество своей гнилой, пустой натуры. Я же просто дарю людям красоту музыки и изящество мелодии в этот вечер, и замечу, что я сам никогда громко не называл себя гением или талантом, об этом люди говорят, и к стати, кажется, об этом говорит и твоя красавица Альба тоже.
- Ты… ты бездарен, нищ, и ничего не добьешься в этой жизни! Музыкой не заработаешь! В отчаянии буквально кричал мне Гвидо, стремительно уходя из зала ресторана за руку вместе с Альбой. Было видно, что я больно задел его, глубоко ранив своим колким словом его и без того уязвленное ещё в детстве самолюбие.
С Альбой мы встретились лишь на мгновении взглядом в тот вечер, и казалось, что она виновато опустила передо мной свои большие, карие глаза. Смиренно уходя вместе с ним, словно молча извиняясь передо мной в ту грустную минуту: то ли за Гвидо, то ли за саму себя, то ли за наше теплое прошлое, в этом чужом и холодном настоящем…
Выполнение обещания
Вернувшись домой, после ночной смены ресторана, в моей голове буквально бушевал рой мыслей, вопросы в сознании всплывали один за одним, и казалось, что все они были без ответа... При свете уличного фонаря, устало всматриваясь в черную гладь зеркала, мысленно я пытался дать ответ самому себе на терзающие вопросы в ту ночь: В чем смысл моих дней? Зачем дана мне эта жизнь? И куда она ведет..? Тяжеловесные размышления вели в эмоциональный тупик, оставляя осадок горького уныния и тоскливой обреченности.
Я так и не выполнил последнюю волю старика Джузеппе, так и не дописал его мелодию… Нужно, во что бы то ни стало исправить этот недочет, ради светлой памяти тех дней, когда судьба подарила встречу с добрым человеком навсегда изменившего мою жизнь.
Следующую неделю, я наглухо заперся в комнате, отрезав полностью себя от внешнего мира… в те дни меня волновала, только мелодия Джузеппе. Я буквально был одержим идеей закончить когда –то начатое моим учителем. Я не спал и не ел, абсолютно потеряв счет дней и времени, отчаянно клацая по клавишам старого рояля, почти сошел с ума, буквально дойдя до черты безумия, и вот стоя на её пороге, я отчетливо понимал, что могу потерять себя навсегда…
День, ночь, всё было не важно, я фанатично искал продолжения начатой мелодии, смотря в старую, затертую нотную грамоту, в пожелтевшие от времени страницы, но никак не мог найти ту нить, что связывала бы меня со стариком Джузеппе. Я был истощен и подавлен, и знаете почти сдался… И вот лежа на деревянном полу, беспомощно смотря в потрескавшийся потолок, я твердо решил, что рано утром навещу могилу Джузеппе на старом кладбище, в слабой надежде, что эта встреча подарит вдохновение, и необходимые силы закончить начатое. И кажется тогда, это было единственно верное для меня решение.
На рассвете, еще до восхода палящего солнца, когда густой, утренний туман плавно застилал вечный горизонт, а редкие птицы звонкой трелью уже предвещали пробуждение природы, я впервые за долгое время вышел из дома… Подняв голову и взглянув в бесконечное, голубое небо, глубоко вдохнув носом чистый, прохладный воздух, я ощутил всю красоту наступающего дня. Предстоял неблизкий путь, и грустная встреча со старым другом.
Итальянское католическое кладбище, гордо носило название «Апофеоз скорби». Считалось самым старым и почитаемым среди итальянцев в Сан-Диего. Находилось на глухой окраине города, и обладало особой, мистической атмосферой. Величественный некрополь хранил в своей истории седые легенды, и загадочные суеверия, напрямую связанные с потустороннем миром. Монументальные памятники холодного гранита тесно граничили со скромными надгробиями из белого мрамора, и казалось, что каждый, кто был похоронен в этом месте, сумел найти вечное пристанище, и тихий приют своей бессмертной души.
Я искал его могилу больше часа, и признаться уже совсем отчаялся её найти, но вдруг, услышал внезапно пронзительный крик ворона, что разорвал в клочья окутавшую меня тишину. Подняв беглый взгляд в небо, я увидел черную птицу, что казалось, отчаянно пыталась привлечь мое внимание своей громкой и мрачной песней. Медленно и осторожно я прошел в сторону высокого дерева, на котором величественно сидел ворон, и увидел прямо перед собой могилу старика Джузеппе.
- Прости, что так долго не был у тебя мой старый друг… Со слезами на глазах искренне просил я у него прощения…
Ответом мне была лишь вечная, немая тишина…
Я осмотрел его надгробие и прочитал затертые временем слова эпитафии:
«Жизнь – как фортепиано…
Белые клавиши – это любовь и счастье. Черные – горе и печаль. Что бы услышать настоящую музыку жизни, мы должны коснуться и тех и других…»
- Ты прав Джузеппе… ты всегда был, во всем прав… надеюсь, что твоя усталая душа всё же нашла покой, надеюсь, что теперь ты с ними рядом, вместе со своей семьей…
Одинокий ворон издал громкий, пронзительный крик, мгновенно сорвавшись с дерева, и навсегда скрывшись за бескрайний горизонт. Я понял в тот момент, что был услышан…
Достав фляжку рома из внутреннего кармана затертого пиджака, я сделал медленный глоток, затем ещё один, и ровно половину фляги вылил на могилу. В дань светлой памяти и моего вечного уважения старого маэстро.
- Прощай Джузеппе, настало время уходить… Я всегда, буду помнить о тебе…
Вернувшись, домой я почувствовал себя эмоционально опустошенным. И дойдя до кровати, буквально в считанные мгновения провалился в сон. Во сне, я отчетливо увидел добрую улыбку Джузеппе, и услышал, его виртуозную игру за старым роялем… проснувшись, я уже знал, как звучит его законченная мелодия… Шедевр, что оказался сильнее смерти…
- Спасибо Джузеппе, спасибо мой старый друг…
Признаться, я никогда не играл ту мелодию в качестве развлечения публики в ресторане, потому что считал ее поистине искусным шедевром, достойным лишь академического зала и самого высокого конкурсного уровня. Эта соната была не для всех, и лишь искушенная публика могла оценить эту мелодию по достоинству. Я тепло назвал произведение «Итальянская мелодия», в дань моего безграничного уважения старому итальянцу Джузеппе, человеку, что навсегда изменил мою жизнь.
Наумбурговский конкурс
«Порой всё, что у нас есть, это лишь ускользающее время и хрупкий хрусталь надежды… и иногда именно этого достаточно, что бы навсегда изменить свою жизнь...»
Юным мальчишкой, в годы своего голодного детства, когда я только осваивал нотные грамоты и знакомился с его величеством Роялем, втайне от всех по ночам, я робко мечтал, о мировом признании и громкой славе музыканта, что была дарована всем известным композиторам своего времени. Взахлеб читая подлинные биографии ярких виртуозов инструментальной музыки, в своих далеких грёзах, я всегда хотел быть наравне с ними. В глубине души я отчаянно верил, в свой единственный шанс, тот, что навсегда изменит мою жизнь… и знаете, кажется, слепая судьба порой слышит наши детские молитвы…
Я знал абсолютно обо всех музыкальных конкурсах в нашей стране. Но особым, и самым престижным всегда считался Наумбурговский конкурс.
(один из старейших и наиболее престижных конкурсов исполнителей академической музыки в США. Учреждён в 1928 г. предпринимателем и меценатом Вальтером Наумбургом и проводится фондом, носящим его светлое имя.)
Победа в подобном конкурсе означала признание таланта музыканта, и стопроцентно гарантировала ему дальнейшую карьеру, концертную деятельность, а так же громкую славу.
Для участия в этом национальном конкурсе, уже на первоначальном этапе, необходимо было пройти серьёзное прослушивание концертного жюри (что включало в себя скрупулезную оценку придирчивых критиков и маститых преподавателей музыкальных консерваторий) . Если они решат, что претендент обладает необходимым мастерством, в итоге, он попадал в финальную пятерку, ту, что проявит себя уже в Нью-Йоркском Town Hall. Жесткий отсев порядка двадцати человек на место, каждый из которых обладал ярким талантом, но я искренне верил в себя и свою игру.
Пройдя долгую и нудную регистрацию в Консерватории Сан-Диего, получив свой порядковый номер, я стал ожидать выхода на сцену. Находясь в гордом одиночестве на тот момент, наедине со своими мыслями и нарастающим волнением, я вспоминал ободряющие слова старика Джузеппе, что он когда-то говорил мне в детстве:
- Я верю в тебя малыш, всегда помни это
Как же его не хватало в тот момент, Боже… как же его не хватало… И я пообещал, сам себе, что сделаю всё возможное, что бы он гордился мной, наблюдая с небес за моей игрой.
Совсем скоро лощенный конферансье объявил моё имя. Выйдя на сцену, привычно поклонившись жюри, я проследовал к лакированному роялю, моим выбором для исполнения была та самая соната: «Итальянская мелодия». Хоть я никогда и не играл её прежде на людях, но в глубине души я просто знал, что поражу жюри своей игрой и красотой мелодии в тот вечер. Закрыв глаза и с легкостью коснувшись пальцами клавиш Рояля, буквально в мгновение, я растворился в изяществе мелодии, просто играя, совсем забыв, что это национальный конкурс и серьёзное прослушивание. В тот момент это было не важно, весь официоз напрочь терялся перед красотой мелодии… в такие моменты ясно понимаешь, что музыка это высокое искусство…
Закончив играть, я обратил своё взор в концертный зал, смиренно ожидая вердикта жюри. Увидев на их лицах ошеломление и восторг, я понял, что это хороший знак.
- Мистер Несси, скажите, что это за прекрасное произведение? Никогда раньше мы не слышали подобного изящества мелодии, признаться, Вы нас искренне удивили.
- Это произведение носит название «Итальянская мелодия» в честь старика Джузеппе Пиаччи, он начал писать эту сонату в далеком 1975 году, но так и не смог её закончить, и буквально на днях, уже я скромно смог завершить эту мелодию и представить её на ваш строгий суд.
- Какая потрясающая история, и удивительное стечение обстоятельств, что Вам удалось завершить её именно под конкурс. Что ж Мистер Несси, жюри Наумбурговского конкурса рады сообщить Вам, что Вы прошли отбор в финальную пятерку конкурсантов по классу Рояль, это дает Вам право участия в концертном зале Нью-Йорка Town Hall.
- Спасибо… только и смог тихо вымолвить я
- Администрация конкурса свяжется с Вами для оформления организационных вопросов, и ещё, мистер Несси, удачи Вам на конкурсе, Вы среди лучших, помните об этом.
- Спасибо, я не забуду
Спустя два месяца после первоначального отбора со мной связалась администрация Наумбурговского конкурса, они сообщили мне дату и время конкурса. Время шло на считанные дни. Оставалась неделя, семь дней, что изменят мою жизнь…
Признание таланта
Ночь перед выступлением всегда самая тяжелая. Изнурительная бессонница и сухое, едкое одиночество, разделяли время моего пребывания в гостиничном номере Нью-Йорка, делая его невыносимым. Рой навязчивых мыслей круживших в голове, вопросы без ответа и давящий официоз от ответственности и важности завтрашнего вечера, все это подло не давало мне уснуть. И вдруг, я вспомнил детство, своё первое выступление, то, как сильно я волновался перед дебютом на публике.
С улыбкой ностальгии от нахлынувших воспоминаний, закрыв глаза, мысленно я вернулся на родную Сицилию, жемчужину Италии. Теплое солнце, свежий, морской бриз и отдаленные крики чаек - все это в мгновение подарило мне умиротворение и безмятежность, бессонница смиренно отступила, я провалился в сон…
Осеннее утро в Нью-Йорка это особое время. Золото бархатной грусти и серебро холодных дождей. Горячий глинтвейн вместо чая, и добрая ностальгия в тон настроения. Гуляя по Центральному парку Манхэттена, дыша чистым воздухом осенний свежести, я пытался найти гармонию в самом себе и позитивно настроиться на вечер выступления. Волнение и страх отступали, сменяясь душевным спокойствием. Порой человеку просто необходимо время, что бы побыть одному, и привести свои мысли в порядок, и пожалуй осень это лучшая пора для размышлений.
Помпезный зал Town Hall Нью Йорка
Красные бархатные кресла, лакированные подлокотники выполненные в винтажном стиле, светлый, просторный зал, забитый до отказа лощеным бомондом и конечно, величественная сцена - всё это создавало красоту и изысканную роскошь вечернему событию, ощущалось особое благородство, что витало в воздухе. Чувствовался солидный уровень и респектабельность конкурса. И во всем этом был я, простой итальянский эмигрант, сын рыбака и прачки - выходец из холодных трущоб Сан-Диего, маленький человек который пошел за мечтой, отчаянно веря в свой талант, вопреки навязанным предрассудкам и злым обстоятельствам, которые всегда играют против, в этой несправедливой жизни.
«Уважаемые дамы и господа, мы рады приветствовать Вас на открытии ежегодного, престижного конкурса молодых исполнителей академической музыки в США! Перед вами финальная пятерка юных талантов, лучшие из лучших!» Гордо и торжественно открывал Наумбурговский конкурс конферансье.
- Это твой вечер Энио, покажи им всем на что ты способен… Тихо прошептал я сам себе…
Как и много лет назад, я выступал последним, скромно получив статус в закулисье « заурядной, темной лошадки». Но признаться, меня это мало волновало, я был уверен себе. Моими соперниками были уже известные в музыкальных кругах юные таланты, те, о ком неоднократно писали в прессе, их медийная популярность опережала их имена, создавая тем самым успешный имидж победителей. Суетливые репортеры брали интервью у всех конкурсантов «до и после» выступления, у всех кроме меня, кажется, я был им совсем не интересен. Впрочем, мне это только шло на руку, не нужно было думать о том, что ответить на их глупый вопрос, или как выглядеть в кадре, можно было спокойно сосредоточиться на своем выступлении,
прокручивая в очередной раз нотный ряд произведения. Спустя минуту конферансье озвучил мое имя и название произведения «Итальянская мелодия»…
Со скрипом выйдя на яркую от софитов сцену, с поклоном улыбнувшись публике и жюри, я скромно проследовал к роялю. Робко сев на банкетку, закрыв глаза, мысленно я сказал сам себе:
- Ты так долго к этому шел, давай же, наконец сделаем это
Спустя секунду я уже играл свою мелодию…
Зал приветствовал меня громкими аплодисментами, криками «браво» и «великолепно», а сдержанные улыбки на лицах авторитетного жюри, казалось, говорили лучше всяких слов о моем ярком и достойном выступлении. Оставалось дождаться их строгого, но справедливого вердикта.
Уходя со сцены, конферансье вдруг сказал мне: Парень сегодня ты лучший
- Спасибо, скромно ответил я
Дальше в закулисье, как назойливые чайки налетели навязчивые репортеры, невпопад задавая свои вопросы, пытаясь перекричать друг друга.
Я же скромно ответил им всем:
- извините, я очень устал. Скрылся в комнате ожидания результата
Спустя десять минут, всех конкурсантов попросили подняться на сцену для оглашения вердикта жюри. Помню, что сердце билось в том момент даже чаще, чем перед самим выступлением. Ведь когда ты играешь мелодию, в тот момент все зависит от тебя, а сейчас всё что оставалось, лишь ждать и надеяться на лучшее…
- Уважаемые конкурсанты, жюри нашего конкурса готово огласить своё непростое, но принятое решение, в этом году победителем Наумбурговского конкурса и обладателем главного приза в 10 000 долларов становиться… Эннио Несси!
Зал буквально взорвался громкими овациями в тот момент. Люди стоя кричали «браво». Наверное, вот оно - признание таланта и яркий миг славы. Я чувствовал ошеломление и внутреннюю опустошённость. Странное сочетание. Возможно, я просто ещё не понимал до конца что произошло. Ведь это было, то мгновение когда сбылась, хрустальная мечта…
Встреча с родителями
Вернувшись за полночь в Сан –Диего, первое, что я увидел, это искренние слезы моей матери, и сдержанную улыбку отца на ветреном перроне вокзала.
- Мы очень гордимся тобой сынок, мы с папой всегда знали, что ты лучший
- Мама ну перестань, а то ещё зазнаюсь, с иронией ответил я, крепко обнимая родных.
- Ну а теперь, скажи, что же дальше? Какие планы у нашего юного таланта? Перебраться в Нью-Йорк?
- Не знаю отец, после конкурса ко мне подходили продюсеры и серьёзные люди из музыкальной индустрии, было пару интересных предложений, но везде нужны деньги, почти вся выигранная сумма уйдет на продюсерское реноме, запись сольного альбома и медийную расскрутку.
- Ты же всегда хотел именно этого Несси, уехать из этих проклятых трущоб?
- Да конечно, просто мне необходимо время подумать и принять верное решение
- Конечно сынок, главное, что бы любое из принятых решений было верным для тебя
- Спасибо папа, уверен, так и будет.
Встреча в ресторане
После возвращения из Нью-Йорка, провинциальный Сан-Диего казался уже другим, хотя мои родители едино сошлись во мнении, что маленький город остался прежним, изменился лишь я сам, внутренне став взрослее и серьёзнее. Совсем скоро мне предстояло принять, возможно, самое важное решение своей жизни, и я решил наведаться в ресторан «Марлин» вспомнить то время, когда я ещё был простым, никому неизвестным пианистом.
Проследовав прямиком в бар, я с удивлением увидел, своего старого друга Лоренцо, он с теплой улыбкой поприветствовал меня за стойкой бара
- Эннио, дружище, не ожидал тебя увидеть здесь, думал, что ты навсегда останешься в огромном Нью-Йорке, городе возможностей.
- Лоренцо, мой старый друг я тоже рад тебя видеть, я пока ещё не принял решения относительно переезда в Нью-Йорк, подумал, что парочка твоих коктейлей сегодня вечером помогут мне определиться с выбором.
- Конечно дружище, все лучшее только для тебя, ну что, по классике Vesper?
- Да, думаю это будет, именно то, что нужно сегодня
- Приятно видеть, что ты остался верным своим алкогольным привычкам, это значит, что ты так же остался верным самому себе
- Лоренцо, и я вижу, что ты остался верен самому себе, все так же смазлив, говорлив, и не потерявший умения располагать клиентов к себе.
- Старый друг, лучше новых двух, это за счет заведения Эннио
Протягивая мне бокал с терпким Vesper, Лоренцо вдруг задал мне довольно странный вопрос для того вечера
- Эннио, а ты знаешь, что у нас новая официантка?
- Нет, а почему ты спрашиваешь? От куда мне знать
-Просто я хочу, что бы ты не поперхнулся, когда вдруг увидишь Альбу
- Что? Альба официантка?
- Да, она разошлась с Гвидо, он её жестко избивал, однако она родила ребенка, ангела девочку, но…
- Что но..? почему ты замолчал?
- Её ребенок Несси, она смертельно больна, у неё диагностирована Ретинобластома. Знаешь, я просто хочу, что бы ты эмоционально не давил не неё, если вдруг у Вас сегодня случится разговор из-за вашего прошлого. Поверь, Альбе и так не сладко, она работает в две смены и по ночам моет посуду в ресторане, а всё свободное время проводит в госпитале с дочкой.
- Ретинобла… что?
- Ретинобластома, рак сетчатки глаза…
- … Я не знал, что маленькие дети болеют раком… Эта безумная жизнь через чур несправедлива
- И не говори, в общем, если что то нужно обращайся, и я очень надеюсь, что ты меня услышал мой друг
Я сидел за барной стойкой и медленно потягивал терпкий Vesper, думая лишь о том, какие порой виражи способна выкручивать эта жизнь, и как ничтожен человек перед судьбой… В моменте размышлений, я поймал на себе взгляд, это был взгляд Альбы…
Она уже была не так красива и изящна, как прежде, а от её былой грации и чарующей женской магии не осталось и следа, казалось, что яркий блеск её карих глаз навсегда потускнел, сменившись понурой усталостью от сокрушающей безысходности.
- Привет, тихо еле улыбнувшись, начал я тот разговор
- Привет Эннио, рада тебя видеть, и поздравляю с громкой победой в Нью-Йорке
- Спасибо, я тоже рад тебя видеть, правда не ожидал, что наша встреча получится здесь при таких обстоятельствах.
- Порой обстоятельства совсем не зависят от нас. Что ж мне нужно работать, приятного вечера.
- Альба подожди…
- Да, что такое?
- Я хочу задать тебе один личный вопрос, прощу, пообещай, что ты не обидишься?
- Я постараюсь
- Альба, твоя дочка, скажи это правда?
Опустив глаза в пол, Альба с мгновение молчала, было видно, что этот вопрос слишком больно уколол её сердце.
- Да Эннио, она больна, необходима операция. Сейчас врачи относят её к положительной группе пациентов, но время с каждым днем играет против…
- Скажи, в чем проблема проведения операции: нужен донор, или нет квалифицированных специалистов?
- Нет, все намного проще, недостаточно финансов для проведения операции, именно поэтому я здесь…
- Скажи, о какой сумме идет речь?
- Эннио зачем тебе это?
- Прошу скажи, мне это важно
- 10 000 долларов
Я секунду молчал. Порой в жизни случаются моменты, когда ты поступаешь крайне спонтанно, несвойственно себе самому, но в глубине души, ясно осознаешь, что именно так и будет правильно, так и должно быть… как будто кусочки головоломки сложились и ты оказался в нужное время в нужном месте.
- Альба, прошу возьми это. Прошу обналичь его и спаси свою дочь. Протягивая ей чек с гонораром от победы в Наумбурговском конкурсе.
- Эннио, я не могу его взять. Ты так долго шел к этому, это признание твоего таланта, я просто не могу принять это…
- Перестань, это всего лишь деньги, бумага от которой не зависит счастье… Правда в том, что талант всегда будет дороже денег, сейчас я это понял, и если моя победа способна помочь спасти чью то жизнь, то я знаю, что именно так будет правильно
- Эннио спасибо, я не забуду этого… со слезами на глазах тихо вымолвила Альба
- Я тоже… с доброй улыбкой ответил я.
Эпилог
Осенний ноябрь провинциального Сан-Диего. То время когда, люди уже кутаются в теплые куртки и просторное манто, а погода «радует» холодным, промозглым дождем в купе с порывистым, неугомонным ветром.
Эннио Несси подняв воротник кашемирового пальто, стараясь укрыться от холодных капель осеннего дождя, проходит мимо уличного музыканта, играющего на хриплом саксофоне, ту самую, его «победную» Итальянскую мелодию на полупустой улице «маленькой Италии», и с доброй улыбкой полной сентиментальной грусти, Эннио бросает четвертак «на чай» в шляпу бродяге…