Отдохнули в Египте, на курорте Шарм-эль-Шейх. Отдых великолепный. Солнце, тёплое море, в прозрачной воде разноцветные и разнообразные рыбы, морская кухня и тропические фрукты. Купание, ныряние и прогулки по Шарм-эль-Шейху, с посещением разнообразных ресторанчиков, разных увеселительных заведений и конечно, восточного базара.
Забыл сказать: я – работник авиакомпании, поэтому у нас с женой бесплатные билеты и в отеле мы жили в том же, где и экипаж. Через агента авиакомпании заказывал отель, ну а он помог на отеле сэкономить. Так что отдых у нас почти бесплатный.
Всё, отдохнули, пора и домой. Вечером приехали на вылет вместе с экипажем. На самолёт супервайзер нас привёз тоже вместе с экипажем, как он заявил – нечего в толпе толкаться.
Сидим, ждём остальных туристов. Чтобы нам не было скучно, бортпроводники поставили нам коньячок, потихонечку его смакуем, прощаемся с Египтом.
Пассажиров привезли почти через час. Как всегда, кого-то потеряли и долго искали. Почему-то пассажиров не сажают, опять какая-то неразбериха. Ну и ладно, у меня ещё коньячок есть, могу и подождать.
Жене надоело сидеть со мной, и она ушла узнать, что там такое творится, почему пассажиров не сажают в самолёт.
Минут через десять вернулась вместе со старшей бортпроводницей, при чём обе чрезвычайно обеспокоены.
Осмотрев меня, они заявили, что пока я ещё почти трезвый, поэтому должен срочно заняться решением проблемы.
Оказывается, самолёт неисправен, и они решили, что я должен помочь решить все вопросы.
Девчонки, я же не инженер и не техник, у меня нет гаечных ключей и запчастей, так что это не ко мне.
Тут же получил достойный ответ от жены:
- не выпендривайся, а закуси, выпей кофе, и иди, решай проблему, может ты хочешь ночевать по этой жаре в самолёте на перроне?
Нет, ночевать на перроне в самолёте не хочу, а вдруг коньяк закончится, и что тогда делать?
После кофе оживился и отправился в кабину экипажа.
В кабине только второй пилот и штурман. Хорошо знакомые мужики, неоднократно с ними вместе летал, во времена своей лётной деятельности. Ну, это в другой жизни было.
Мужики! Что случилось? Лететь собираемся или здесь политическое убежище будете просить?
Константиныч, это командира спрашивай, он тут главный!
Понятненько, видать в экипаже конфликт, раз такой тон и такой разговор.
В кабину зашли бортинженер и наземный инженер, в те времена для обслуживания самолёта на земле в рейс брали свой техсостав, ведь зарубежные техники не допущены к обслуживанию Ту-154.
Боря! Что случилось, что ты неосторожно отломал от аэроплана?
Константиныч, не подначивай. В правой стойке шасси упало давление в амортстойке, и она немного «просела». Вот наш наземный инженер и не допускает к полёту самолёт.
А твоё мнение, как бортинженера, какое, лететь можно или нет?
Вообще-то я знаю Бориса как одного из самых опытных и грамотных инженеров в авиакомпании.
Моё мнение? Можно! Ниже предела амортстойка не просела. Течи гидросмеси нет. Так что до базы можно лететь.
Глянул на инженера.
Михалыч, так что будем делать?
Тот помялся, и вдруг выдал:
Если технический директор даст разрешение на полёт до базы, то можно.
(Вот тебе на, какой пассаж, о чём ты раньше думал, горе-инженер? Устроил такую заварушку, а теперь на попятную?)
Хлопцы, не тяните время, пишите телеграмму, что у вас и как с матчастью и что вам надо!
В это время, после митинга с пассажирами, в кабину вернулся возбуждённый командир. В сопровождении местного супервайзера.
Когда командиру разъяснили ситуацию, то он сразу оживился:
Так надо звонить!
Так звоните!!!!
Выяснилось, у экипажа мобильника нет. Почему-то компания не выдала на рейс такой необходимый предмет.
Ну да ладно, кто-нибудь с супервайзером сходит в аэропорт, отправит факс и позвонит в диспетчерскую службу компании.
Инженер докладывает:
Ну, всё готово. Запрос и описание неисправности составили! Кто поедет в аэропорт?
Константиныч! Давай ты!
Это командир.
Вот те раз! Масса капитан, это как же? Какой-то нетрезвый пассажир, в шортах и с красной рожей, пойдёт в официальные органы решать такие сложные вопросы? Это как же я туда пойду? У меня и пропуска нет!
Тут не выдержал супервайзер. Он хоть русский язык и не знает, но понял, что командир просит меня поехать в аэропорт и дать телеграмму и отправить факс.
Стал меня расспрашивать кто я, что я, понимаю ли, что происходит.
Рассказал ему, что я начальник отдела обеспечения международных полётов, и вся ситуация мне хорошо понятна. Мне только нужна связь с компанией, а телеграммы по SITA (авиационная связь) я и сам могу отправить, пусть только доступ к пульту организует.
Супервайзер радостно схватил меня за руку и поволок на выход.
Да стой ты, загорелое дитя Египта, хоть описание неисправности возьму! А пропуск?
No problem, Sir!
Пока ехали в аэропорт, супервайзер оповестил всех по рации, и на служебном входе нас ждала целая делегация.
Джентльмены представились: сменный директор аэропорта, начальник инспекции аэропорта, начальник службы безопасности аэропорта. Первый в деловом костюме, а остальные в форме, чуть ли не с аксельбантами.
Щёлкнул босыми пятками, я в босоножках, поклонился и представился.
Сэр! Вы знаете, что мы не можем держать пассажиров больше шести часов в аэропорту? Их надо будет вывозить в гостиницу! Надо их где-то разместить! Это сменный директор переживает.
Джентльмены! Надеюсь в течении двух часов мы решим все проблемы и улетим. Поэтому прошу предоставить телефон, факс и пульт SITA. Необходимо в первую очередь сообщить ситуацию в авиакомпанию. И я надеюсь, нам выдадут разрешение на перелёт с этой неисправностью. Как выяснилось, на самом деле ситуация не критична.
Вся делегация торжественно сопроводила меня в офис.
Сначала позвонил в Ростов диспетчеру.
Тот опешил – Константиныч, это ты что ли?
Надо же, по голосу узнал.
Я, кто же ещё тебя ночью будет будить по всяким пустякам.
Ха, пустяки, там у вас пассажир, кто-то из областной администрации. Уже звонили, нажаловались, генерального с постели подняли!
Ну, успокой всех, не всё так плохо, нам только надо разрешение от технического директората на перелёт с этой неисправностью до базы. Описание неисправности я тебе по факсу отправляю, с подписью командира, бортинженера и техника. Минут через двадцать перезвоню. Ждём разрешение на факс и на SITA.
Отправил все сообщения, сидим, ждём.
Всей компанией ждём, местное начальство не уходит.
Нам всем принесли кофе, так что сидим, не спеша потягиваем кофе и ведём светскую беседу про отдых в Шарм-эль-Шейхе, про морскую кухню, рыбу, креветки и качество сервиса в отеле и ресторанах, а также про засилье китайских товаров. Даже в Египте.
Минут через тридцать пришёл факс и телеграмма с разрешением на вылет. Позвонил диспетчеру, обрадовал его, что всё получил, скоро вылетим.
Показал документы местному начальству, пояснил – всё ок! Можно вылетать! Все обрадовались, жмут мне руку.
Спаситель! Batman в босоножках и шортах!
Едем на самолёт, и супервайзер начинает уточнять, когда вылет. Через полчаса сможем взлететь?
Нет дорогой. Мы стояли на перроне три часа. Работало ВСУ (вспомогательная силовая установка), мы сожгли топливо, так что теперь надо дозаправиться.
Сколько, сколько надо заправить? Я прямо сейчас закажу.
Это я тебе сказать не могу, вот приедем, командир и скажет, сколько керосина надо долить.
Вот и наш аэроплан. Вручил командиру все телеграммы и факс с разрешением. Началась суета с дозаправкой топлива.
А тут выясняется, что надо ехать на вышку к руководителю полётов и предоставить все эти разрешения от авиакомпании на полёт с неисправностью в службу движения и инспекцию.
Командир почему-то решил, что и это должен сделать я.
Я не выдержал, рассмеялся и спросил, как он представляет себе эту картину. Какой-то бомж в босоножках, майке, шортах и густым ароматом коньяка приходит к диспетчеру и говорит, что он готов вылететь и вот все документы.
Отправили второго пилота.
Ну, всё готово, осталось посадить пассажиров.
Опять незадача. Пассажиры оказываются идти на посадку и лететь на «совершенно неисправном самолёте».
Интересно, о чём думал командир, когда демонстративно пытался при пассажирах изобразить заботу о безопасности полётов?
Оказывается, когда пассажиров привезли на самолёт первый раз, командир у кого-то из пассажиров попросил телефон. Позвонил диспетчеру в Ростов, и стал рассказывать, что он не полетит на неисправном самолёте. Причём почему-то громко, в присутствии толпы пассажиров. Это называется - проявил заботу о пассажирах.
Вот представляю их реакцию. А теперь что они должны думать?
Через час, второму пилоту, посланному в вокзал, всё-таки удалось уговорить пассажиров, и началась посадка.
Таких испуганных пассажиров я не видел за тридцать один год своей лётной деятельности.
Заходя в самолёт, некоторые девушки рыдали так, будто шли на гильотину, тушь текла по щекам чёрными реками, а часть пассажиров была пьяна, как сапожники.
Попытался их успокоить, но в ответ услышал: вам хорошо, вы хоть уже пожили.
Так что, пора на тот свет, зажился, что ль? Да ладно. Что с пьяненьких и испуганных взять.
Уже когда закрывали двери, жена сказала:
Посмотри, наверно агент тебя ищет.
И точно. Увидев меня, агент подбежал и распрощался как с дорогим родственником.
Пока экипаж готовился к полёту и запускал двигатели, бортпроводники быстренько разнесли коньяк, это немножко успокоило пассажиров. Сразу после взлёта, несколько пассажиров, со словами: ну, за благополучный взлёт! Взяли у проводников подносы и стаканчики, и начали разносить по салонам виски, коньяк, текилу – дары дьюти-фри, и угощать всех подряд.
Через час по салону перекатывались пустые бутылки, а пассажиры: кто уснул, а кто праздновал чудесное спасение и требовал ещё коньяку.
Нам с женой даже удалось немного вздремнуть.
Внезапно был разбужен старшей бортпроводницей.
Пойдём, поможешь, я не знаю что делать!
На средней кухне, на откидных креслах бортпроводников, лежал пожилой мужичок, лет под шестьдесят. Лицо посинело, еле шевелит языком, рваный пульс, вот-вот потеряет сознание.
Наталья, иди, сообщай командиру!
Да он же сразу сядет или в Сирии или в Турции!
Ну что делать, человека спасать надо!
Мужичок, услышав про посадку в Сирии или Турции, с трудом выдавил:
– Нет! Везите домой. Мне уже лучше.
Ага, мы видим как вам лучше, дорогой вы наш.
О! Объяви по громкой, может среди пассажиров врач есть!
Повезло! Врач есть!
Пришёл, осмотрел пациента, принёс лекарства, шприц, сделал укол.
Через пять минут мужичок порозовел, и мы с облегчением вздохнули.
Слава Богу, не пришлось садиться в Алеппо! Нам только этого не хватало!
Вернулись с женой на свои места, и для успокоения нервов приняли по соточке коньяка.
Это что ж за рейс такой, за тридцать один год лётной работы чего только не было…
Но чтобы на одном рейсе проблема за проблемой!
И тут жена выдала:
А представляешь, мы же могли ещё и по Алеппо погулять! Вот это экскурсия! Да ещё и на халяву!
И мы захохотали, видать на нервной почве.
Слава Богу, дальнейший полёт прошёл без происшествий и мы попали домой в шесть утра.
А в девять утра нас разбудил телефон. Из компании пригласили на разбор к генеральному директору.
Вот смешно, как будто я был на рейсе командиром, а не пассажиром.
Хотя отпуск у меня ещё не закончился, придётся ехать.
А то будут потом говорить, что совсем обнаглел и не уважаю генерального.
Главное, не смеяться на этом разборе. А то некоторые лица не правильно поймут и обидятся.
Интересно, что я должен на этом разборе сказать?
Что компания должна обеспечить командира связью?
А командир должен очень аккуратно вести служебные разговоры в присутствии пассажиров и не пугать их, не существующей опасностью?
О том, что прежде чем что-то сказать, надо подумать, как твоё слово в людях отзовётся?