Иисус хлебнул дорог, Иисус спал на земле.
Он ноги вымыть мог - другому, не себе.
Иисус босоте пел на ей понятный лад,
а после с нею ел - что есть, тому и рад.
Хотя порою мог подолгу голодать,
последний свой кусок был рад за так отдать.
Разделит ништяки меж всеми по горсти -
Иисусу не с руки кого-то обнести.
Не из пугливых был - по лезвию ножа
один всегда ходил, охраны не держа.
А грянул час расправ, сквозь смертную печаль,
он вышел, не зассав, навстречу палачам.
И вот гремят хоры в бриллиантовом дыму,
Священные дары подносятся Ему.
Усердствуют басы в сиянии икон,
исходят в пот отцы под золотом попон.
Тузы идут вперёд - шептать: "Прости! Спаси!",
ну а босота ждёт - так вечно на Руси.
Ждёт - словно держит груз,и,как урод в роду,
безденежный Иисус стоит в заднем ряду.