Проснулся я на диване, заботливо укрытый пледом. Не отрывая голову от подушки, нашел глазами часы.
Было три часа дня. Надо же так напиться, позор какой! Перед людьми неудобно. Решат, что я алкоголик.
Я встал и отправился на поиски хозяев.
Тетя Маша хлопотала у печки, помешивая ложкой аппетитное варево в кастрюльке с синими цветочками.
- Проснулся! - обрадовалась она, - а то я волноваться начала. Ишь старый, напоил тебя вином своим фирменным, небось, влил в тебя пару стаканов натощак?
- Три, вроде, - неуверенно сказал я, - помню три, дальше не помню.
- Вот дед, - возмутилась женщина и протянула мне стакан, - вот, выпей чаю на травах горных. Мой Иван сам в горах у себя на родине собирал. Враз полегчает.
- Да я и так себя неплохо чувствую, - делая осторожный глоток, сказал я.
- От этого вина не болеешь, это правда, - гордо заявила тетя Маша, - хоть и крепкое оно. Мне с непривычки половины стакана хватало, потом сутки дрыхла, как убитая. А деду ничего, он его вместо компота пьет и только краснеет. Вот и сегодня до утра сидел в телек пялился на девок молодых, как они полуголые по сцене скачут. У-у-у, кобелина, ни одной юбки не пропустит.
Я глянул в окно, и увидел дядю Вано. Он стоял перед большим мангалом на длинных ножках и переворачивал шампуры с нанизанными кусками мяса. В открытую форточку потянуло запахом шашлыка, и я почувствовал, что голоден.
Ведь вчера поесть я так и не успел.
Тетя Маша заметила, как я вдыхаю витавшие в воздухе запахи.
- Сейчас, потерпи чуток, - сказала она, - Мой Иван такой шашлык готовит, ты такого в жизни не пробовал. Я за этот шашлык и полюбила его.
Только вина не пей больше, а то опять вырубишься. Лучше водочки выпей, у меня есть.
Она гордо прошла к буфету и достала бутылку «Пшеничной».
- Постойте, - мне стало неудобно, - у меня же для вас подарки есть.
Я бросился к своей сумке, достал пачку чая, банку кофе, коробку конфет, блок сигарет, и бутылку коньяка.
- Вот, это вам, - я поставил все на стол, - и вот вам, тетя Маша, духи импортные. Я достал маленькую коробочку с надписью на французском языке.
- Ты, что придумал? - тетя Маша замахала на меня руками, - убери сейчас же. Ишь, таким богатством разбрасывается.
- Не уберу, - заупрямился я, - это вам от чистого сердца, не возьмете, обижусь, и в печку выброшу.
- Ух, какой горячий, - проворчала тетя Маша скорее для вида, на самом деле я видел, что ей очень приятно.
Она осторожно взяла флакон, вытащила пробку и поднесла ее к носу.
- Да-а-а! – мечтательно протянула она, - умеют делать люди.
- Что это здесь за запахи такие, - дядя Вано смешно морщил свой большой нос, раздувая ноздри. – Я у костра почуял, запах шашлыка перебил.
- Ну, что, Коля, проснулся? – спросил он у меня, - Голова не болит?
- Нет, дядя Вано, совсем не болит.
Дядя Вано обрадовался.
- Вот видишь, - сказал он тете Маше, - от моего вина не может голова болеть. Это же настоящее грузинское вино, а не бормотуха из магазина. Сейчас с Колей под шашлычок, по стаканчику выпьем.
Я заметил, что дядя Вано разговаривает без акцента. Нет, акцент был, но совсем незаметный.
- Дядя Вано, - спросил я, - а куда ваш акцент делся?
- Да он, Коля, - засмеялась тетя Маша, - по-русски лучше нас с тобой разговаривает и пишет грамотно, без ошибок. Он институт закончил и учителем в школе работал. Русский язык и литературу преподавал. В Москве.
Слово «Москва» женщина произнесла с особой гордостью.
Дядя Вано засмущался, покраснел.
- С акцентом в такси легче, - объяснил он, - не знаю почему, но люди охотнее садятся, когда я с акцентом говорю.
- Ну, вы и артист!
Старый грузин всплеснув руками, выбежал в двор.
- Шашлык, шашлык! – приговаривал он.
Шашлык оказался вкуснейшим и таял во рту, от вина я отказался, выпил водки.
Мы хорошо посидели, хозяева рассказали, как приехали в город сразу после войны. Бравый черноусый грузин в гимнастерке, увешанной орденами и медалями, и русская красавица Маша, всю войну проработавшая в госпитале и встретившая там свою судьбу. Разведчика Вано привезли в госпиталь в августе сорок второго с осколочными ранениями обеих рук. Маша не отходила от кровати раненого, ухаживала, кормила с ложечки. Когда раны зажили, она проводила его на фронт и ждала до победы.
После войны недолго жили в Москве, где Вано, закончивший перед самой войной институт, работал учителем в школе. Потом решили пробираться на юг, ближе к морю, но, попав в наш город, вдруг решили остаться здесь.
Тогда-то и города не было еще, была кучка поселков, вокруг разбросанных по степи шахт. На шахту устроились оба, там и проработали до пенсии. Сначала жили в общежитии, потом купили дом. На пенсии дядя Вано спокойно сидеть не смог. Устроился в такси, денег много не зарабатывал, зато был при деле и с людьми общался. Тетя Маша занималась домашними делами и огородом. Жаль детей бог не дал. Летом всегда приезжала в гости многочисленная грузинская родня. Пили вино, жарили шашлык. Пели грузинские песни и танцевали лезгинку.
Время за разговором пролетело незаметно. Я опять немного опьянел, и мне было хорошо в компании двух пожилых людей. Вдруг захотелось рассказать им всю правду, предупредить о событиях, которые скоро разорвут страну на части. О дефолтах, войнах в Карабахе, Чечне, в Грузии, на Украине. Но я не смог. Не стал портить этот волшебный вечер, тем более они бы все равно мне не поверили. Решили бы, что это пьяный бред.
Когда в телевизоре появилась заставка программы «Время», я попросил дядю Вано отвезти меня утром на автовокзал.
Узнав, что мне нужно в Ростов, таксист сказал, что не стоит трястись три часа в жестком автобусе, он после обеда сам на собственной Волге отвезет меня туда куда мне надо.
- Это ваша Волга? – удивился я.
- Нет, это не моя, - ответил грузин, - это рабочая. У меня ласточка, красивая, черная, в гараже стоит. Какой же я грузин без Волги!
Утром я проснулся рано, попрощался с тетей Машей и отправился побродить по городу, договорившись с дядей Вано, что он захватит сумку и будет ждать меня на автовокзале в два часа дня.