Если бы о городе можно было сказать, что он взбесился, то газеты пестрили бы заголовками: «Кровожадные твари на наших улицах», «Дома-людоеды» или даже «Хищники внутри нас». Но ничего подобного в прессу не просочилось. Все было похоже на обыденность. Кто-то сунул голову в духовку газовой плиты и задохнулся, кто-то свалился с балкона или разбил себе голову о дверной косяк. Скучно. В Эльске давно не было захватывающих сердца и умы событий.
Только собаки и кошки знали, ну, может быть, еще крысы догадывались, что уже вторую неделю здесь творилось что-то неладное. Собаки стремились вывести своих хозяев на длительную прогулку и не подпускали к ним прохожих, даже друзей и родственников. Кошки затаились в углах домов и квартир. Что делали крысы, никто не знал, а уж они-то могли бы договориться с тем, кто пришел выбивать из людей долги. По справедливости.
К подъезду Эльской башни, с большим букетом розовых пионов в правой руке и двумя наборами «лего» в левой быстро шагал тридцативосьмилетний мужчина. В темном элегантном костюме, белой рубашке с галстуком в тонкую полоску он скорее был похож на киноактера на вручении «Оскара», чем на главного архитектора небольшого города.
Эльск, в котором поселился без малого двенадцать лет назад, Иван Протасов развивал с осторожностью опытного акушера, вытаскивающего из утробы матери долгожданного ребенка. Новые строения бережно вписывались в привычный облик, и ничто не нарушало гармонии. Одним из таких домов и была шестнадцатиэтажная Эльская башня, очертаниями напоминающая Эйфелеву, с озелененными террасами в нижней части, в четырнадцатой квартире которой он жил с женой Алёной и двумя черноволосыми, похожими на него, мальчишками-близнецами восьми лет.
Башня стояла поодаль от исторических зданий, к востоку от идеально круглого, очень глубокого, озера. Редкие ветры, чистая вода сделали бы его берега прекрасным местом отдыха, если бы не одно «но»: температура воды в нем даже в июле не поднималась выше десяти градусов. В первое лето после приезда Иван, выпив с приятелем, врачом-психиатром Колей Хохловым, поспорил на ящик коньяка, что переплывает «эту лужу». Десять градусов – ерунда для мастера спорта по плаванию. Но едва он вошел в воду, как его сердце перестало биться. Хохлов вытащил его, делал искусственное дыхание, массаж сердца, пока оно, наконец, не завелось. С тех пор Иван не подходил к озеру ближе, чем на три метра. Страха не было, появилось что-то другое, похожее на робость перед неизведанным.
После недолгого утопления Иван две недели пролежал в постели, не в силах не только встать, но и поднять руку. На пятнадцатый день он сел в кровати и потребовал от ухаживающей за ним медсестры листы ватмана, на которых, без исправлений, как Моцарт ноты, за четырнадцать часов нарисовал эскизы и план застройки города. Потом он опять впал в забытье и проспал два дня. Ослабевшего, его перевез к себе в квартиру Хохлов. Еще неделю Иван учился ходить, не держась за стенку, затем начал делать легкую гимнастику и к исходу месяца обрел свою привычную физическую форму. Изменились только его глаза. Из карих они стали светло-серыми, как вода в озере.
Иван жмурился и от яркого майского солнца и от предвкушения праздника, который обещала ему жена по случаю получения губернаторской премии «За достижения в области архитектуры», и не замечал резких криков вороны, порхавшей между деревьев. Птица цеплялась за ветки, но соскальзывала с них, как будто кто-то, случайно или нарочно, лишил ее острых коготков и бросил на съедение первой попавшейся кошке. Наконец, она села на козырек подъезда и внимательно посмотрела на Ивана. Когда он подошел ближе, она слетела к его ногам и преградила ему путь.
- Эй, ты что? – он остановился перед птицей. Она подошла к нему и попыталась развязать шнурок на туфле. Иван попытался отодвинуть ее ногой, но она ловко отпрыгнула и опять вернулась. Он потянулся и отворил дверь, в которую птица, каркнув, влетела и сразу затерялась в коридоре.
Войдя в подъезд, Иван по привычке повернул голову в сторону окошка консьержки, чтобы поздороваться, но ее на месте не оказалось. «Странно, - подумал он. - Заболела, что ли?»
Гранитная плитка отзывалась негромким стуком на его шаги. Иван нажал кнопку третьего этажа и посмотрел в зеркало на стене кабины лифта. Молодой, здоровый, ухоженный и преуспевающий мужчина в сшитом на заказ в модном ателье костюме и туфлях от Гуччи, он себе нравился. Лифт остановился. Иван прошел через просторный холл, угол которого оформлен в стиле японского сада, и нажал кнопку звонка своей квартиры. Он хотел, чтобы жена и мальчишки встретили его у дверей.
- Кар! - раздалось от окна. Ворона сидела на подоконнике и отрицательно вертела головой.
- Брысь! - прикрикнул он и позвонил еще раз.
Вместо топота близнецов или легких шагов Алёны он услышал шарканье шлепанцев. Дверь отворилась не сразу. Вначале появилась щелочка, как будто кто-то выглядывал, прикидывая, впустить в дом незваного гостя или нет. Затем дверь распахнулась. Перед Иваном в неизменном синем костюме с металлическими пуговицами стояла его учительница начальных классов, Зоя Михайловна. Ее зубы обнажились в широкой улыбке:
- Что стоишь, Ваня? Проходи, снимай обувь, - она отобрала пионы и с наслаждением понюхала их.
Ошеломленный главный архитектор шагнул в коридор, залитый неприятным голубоватым свечением. Дверь тотчас захлопнулась.
- Рассказывай! - велела она.
- О чем? - удивился он.
- Что ты сделал в своей жизни? Как себя вел и какие получал оценки?
Иван осмотрелся. Интерьер квартиры учительницы как будто замер в эпохе семидесятых, когда Зоя Михайловна была молодой. «Сколько ей лет сейчас? - прикинул он. - Шестьдесят? Семьдесят? Нет, - поправился он. - Шестьдесят ей было, когда он переходил из второго класса в третий. Родители тогда собирали деньги на золотую цепочку в подарок. Сейчас ей должно быть за восемьдесят».Он вгляделся в моложавое, без видимых морщин, лицо учительницы.
- Зоя Михайловна, - начал он, - а как вы оказались в моей квартире?
- Разве это твоя квартира? - удивилась она. - Ты живешь здесь?
Ивану пришлось признать, что здесь он не живет и не мог бы жить. Но дверь, в которую он вошел, определенно была его. Он долго выбирал модель и придирчиво следил за рабочими, которые ее устанавливали. Наконец, дом и номер квартиры ясно указывали, кто здесь хозяин.
- Эта квартира принадлежит мне, - с упором на последнее слово проговорил он.
- Что вы здесь делаете, и где моя семья?
- Твоя семья? - подняла брови Зоя Михайловна. - Да, вертелись здесь какие-то персонажи, но я их прогнала.
Серые глаза Ивана потемнели от гнева.
- Что значит - прогнали? Какое вы имеете право распоряжаться здесь?
- Попридержи язык, Ваня! - прикрикнула она. - Распустился совсем! Вот вызову отца и расскажу о твоем поведении, чтобы он всыпал тебе как следует!
- Мой отец меня никогда не бил! - в запальчивости воскликнул Иван и понял, что не только интерьер, но и мысли Зои Михайловны остались в прошлом веке. Бедная женщина сошла с ума.
Но как могла сумасшедшая учительница здесь все так изменить за несколько часов? Бесцеремонно отодвинув ее, он прошел в убого обставленную гостиную. Обои вздыбились от сырости, а кое-где под потолком отвалились вовсе. Стены внизу были ободраны не одним поколением кошек. Он подошел к тусклому зеркалу большого трюмо и с ужасом обнаружил вместо взрослого, сильного мужчины - десятилетнего мальчика в сером школьном костюме и голубой рубашке, которую ненавидел. За ним возвышалась скрюченная фигура Зои Михайловны с указкой в руке.
Иван потряс головой, прогоняя галлюцинацию. Зоя Михайловна расхохоталась.
- Ты должен быть хорошим мальчиком, Ваня! А ты ведешь себя плохо! Тебя следует примерно наказать, чтобы другим было неповадно. Стань в угол! - скомандовала она и ткнула указкой в сторону заваленного учебниками угла. - И обдумай свое поведение! Ты уроки учил? - Указка нацелилась Ивану в грудь.
И он, взрослый мужчина, попятился от сухонькой старушки.
- Отвечай, когда тебя спрашивают! - приказала она, наступая.
Требование, которое он так часто слышал от взрослых, когда был совсем маленьким, тут же вызвало приступ клаустрофобии. Ему захотелось бежать куда угодно, лишь бы вырваться из этой страшной комнаты. Рассудок не подчинился желанию, и он забормотал:
- Да, Зоя Михайловна, - сказал он. - Я учил уроки и с золотой медалью окончил школу, поступил в строительный университет. Сейчас я архитектор. Сегодня меня наградили губернаторской премией. - Он протянул учительнице папку, которую сжимал в руке вместе с наборами «лего» для сыновей.
Она пару минут рассматривала почетную грамоту и удостоверение о вручении премии, а потом осторожно положила папку на столик у зеркала.
- Молодец! - На лице Зои Михайловны расцвела довольная улыбка, которая тут же преобразилась в оскал. - Я знала, что мои уроки пойдут тебе на пользу. Я вложила в тебя частицу своей души и теперь горжусь своими достижениями!
- Своими? - оторопел он. - Вы хотите сказать - моими?
- Я сказала, что хотела, - усмехнулась она. - Все, чего ты добился в жизни, выстроено вот этими руками! - Она протянула к нему худые руки с распухшими от артрита пальцами, потом перевернула их ладонями вниз и поморщилась, увидев ободранный перламутровый лак на пальцах.
Иван понял, что учительница жаждет запоздалой благодарности. Он откашлялся и произнес:
- Зоя Михайловна, я, разумеется, помню и ценю все то, что вы для меня сделали. Я вам очень благодарен. А теперь извините, мне пора идти.
Не дожидаясь ответа, он вышел в маленькую прихожую и наклонился над своими туфлями. Сухонькая ручка опустилась на его затылок.
- А вот и не уйдешь! - промурлыкала хозяйка квартиры. - За тобой должок.
Когда туфли были надеты, Иван выпрямился и, глядя в глаза учительницы, спросил.
- Сколько?
Вполне естественный в данной ситуации вопрос так развеселил Зою Михайловну, что она долго смеялась, хватаясь за худые бока и утирая слезы кружевным платочком, который достала из рукава. Затем резко остановилась.
- Всё.
- Что - всё? - не понял архитектор. - Вы хотите, чтобы я ушел?
- Я хочу всё, что ты имеешь.
Ивану показалось, что кто-то ударил его под колени. Несколько секунд он потратил, чтобы взять себя в руки, затем почти спокойно произнес.
- Вы - сумасшедшая. Отоприте дверь, и я уйду.
- Конечно, уйдешь, не оставлять же тебя тут,- хмыкнула она. - А я с тобой пойду. Не беспокойся, никто меня не увидит. В твоей квартире места много, на супружеской кровати тоже уголок найдется.
Плечи Ивана передернулись от отвращения.
- Если вы немедленно не откроете дверь… - начал он.
- То что? Кричать будешь?
- Я вызову охрану. - Иван достал мобильный телефон и попытался набрать номер, но Зоя Михайловна ловко выбила его из рук бывшего ученика и наступила на него пяткой в шлепанце. Он выскользнул и, пискнув, отлетел обратно к ногам Ивана. Тот быстро нагнулся и схватил мобильник. По корпусу расползлись трещины.
- Ну, знаете, - возмутился Иван, - да вас за порчу имущества привлечь можно!
- А ты попробуй, - жестко произнесла она и добавила. - Хочешь ты этого или нет, я всегда была, есть и буду рядом, нет, внутри тебя, чтобы справедливо пользоваться всем, что ты имеешь.
Пока Иван соображал, как ему поступить, она легко прыгнула и рванула рукав его пиджака. Он неожиданно легко надорвался. В дыру тут же протиснулись неожиданно крепкие пальцы и вцепились в левое плечо Ивана. От неожиданности и боли Иван громко закричал. Правой рукой и ногами он пытался отбиться от женщины, а она все глубже засовывала кисть в его плечо. Наконец, собрав силы, Иван ударил по ее руке, которая, сломавшись в локте, быстро заползла ему под кожу. Зоя Михайловна отступила вглубь комнаты. Из раны на ее руке хлестала кровь, пачкая стены. Брызги попали и на коробки с подарками для детей, которые он уронил в процессе боя.
- Я тебе этого не прощу, - прошипела учительница, а Иван рванул на себя ручку двери и выскочил на лестничную площадку.
Плечо саднило. Он прислонился к стене, чтобы осмотреть рану. К его удивлению, она оказалась небольшой - с пятирублевую монету, не более, но из нее обильно текла кровь, и Иван пожалел, что у него, как назло, не оказалось носового платка. Он оглянулся вокруг, однако ничего подходящего для остановки крови не обнаружил. Пришлось зажать рану рукой. Под пальцами что-то шевельнулось.
Превозмогая дурноту, он побрел к лифту, створки которого тотчас отворились. Он вошел в лифт и нажал на кнопку «3». Лифт плавно пошел вверх и через несколько мгновений остановился. Выйдя из лифта, Иван подошел к своей квартире, с опаской осмотрелся. Ворона, как и прежде, сидела на подоконнике и вертела головой. «Не открывай!» - предупредил его внутренний голос. Иван выдохнул и дотронулся до кнопки звонка. И не отпускал ее до тех пор, пока не услышал за дверью тяжелые шаги. Дверь распахнулась. Перед Иваном стоял опухший,как после попойки, мужик в яркой голубой майке.
- Заходи, коли пришел, - мужик посторонился, впуская архитектора.
Иван понимал, что опять попал в чужую квартиру, но это было уже неважно.
- Рука… - прохрипел он и потерял сознание.
Когда он пришел в себя, то увидел, что лежит на диване в маленькой чистой комнатке, резко контрастирующей с неухоженным видом хозяина. Иван пошевелился. Резкая боль заставила его вспомнить, как он здесь оказался. Он скосил глаза и увидел аккуратно забинтованное плечо. Крови на бинте не было.
- Очухался? - Мужик хмуро посмотрел на Ивана. - Ну, и что делать будем?
Иван облизнул пересохшие губы.
- А что надо?
- Выпить хочешь?
- Да, воды.
Хозяин принес граненый стакан, на три четверти заполненный водой.
- Спасибо, - Иван большими глотками осушил стакан и вернул его хозяину.
- Есть хочешь?
- Нет.
- Ладно. Тогда будем говорить.
- О чем?
- О долгах, сын мой, о долгах.
Иван всмотрелся в мужика и узнал в нем отца, который сбежал от них с матерью, когда Ване было пять.
- И кто кому должен? - Иван так разозлился, что перестал замечать боль. - Может быть, ты решил компенсировать мне мое нищенское существование после смерти мамы?
- Но ведь ты стал успешным человеком, не так ли? - ядовито улыбнувшись, заметил отец. - Ты был вынужден карабкаться наверх, чего не случилось бы, если бы ты был под моим крылом. Без моего самопожертвования ты сейчас не смог бы спроектировать даже собачью будку.
- Ты хочешь сказать, что твоя подлость помогла мне в карьере?
- Не подлость, а самопожертвование! Почему ты меня не слушаешь? - возмутился он. - Кроме того, - он ткнул пальцем сыну в лоб,- основы личности зарождаются в возрасте до пяти лет. Это тебе любой психолог скажет. А кто в эти годы был рядом с тобой? Я! Я тебя кормил, воспитывал и наставлял, так сказать, на путь истинный.
- Ладно, - решил прекратить пустой спор Иван. - Поговорили, и будет.
Он сделал попытку встать с дивана, но отец неуловимым движением выудил откуда-то из-за спины пистолет.
- Сидеть! - рявкнул он.
Когда-то, давным-давно, маленький Ваня мечтал о том, что папа вернется из плавания. Они вместе выйдут на улицу, и все мальчишки увидят, что капитан второго ранга Алексей Протасов - его отец, и никто никогда не посмеет его обидеть. В такие минуты сердце переполнялось восторгом от гордости за свою семью. Но время шло, а мечта встретить отца сбылась только сейчас. Лучше бы она не сбывалась никогда.
Вспомнив давешнюю встречу с учительницей, Иван еще раз обвел глазами комнату в поисках какого-нибудь оружия. Но того, что хоть как-то могло противостоять пистолету, не обнаружил.
- Во сколько ты оцениваешь свой вклад в мое развитие? - спросил он так, как будто обсуждал с заказчиком смету проекта. - Десять, двадцать, сто тысяч? Сколько?
- Ну… - облизнулся отец. - В пятнадцать лет твоей жизни.
У Ивана глаза полезли на лоб.
- Что?!
- Видишь ли, в последние годы я сильно поиздержался, - почти мирно проговорил отец. - Привычки приобрел. Вредные, - добавил он после недолгого молчания. - Но я не опустился. Смотри, - он обвел рукой с пистолетом комнату, - я ремонт сделал, за чистотой слежу.
- И как ты себе это представляешь?
- О, это несложно, - засуетился отец. - Вот, возьмем эту трубочку, - он открыл шкаф и выудил оттуда тонкую полупрозрачную трубку, напоминающую катетер. - Подсоединим ее к твоей почке. Какая из них более здоровая?
- Обе, - раздраженно произнес Иван.
- Вот и отлично! - обрадовался отец. - Полгода я с одной питаться буду, а полгода - с другой. И так далее.
- Чем ты будешь питаться? - поразился Иван. - Мочой?
Отец хихикнул.
- Нет, дорогой мой мальчик. Я буду питаться твоей энергией. Чистой энергией, понимаешь?
- Не понимаю, - отрезал сын. - И понимать не хочу. Я ухожу. - Он ударил по руке отца, пистолет упал.
Отец посторонился, но когда Иван поднялся и повернулся к нему спиной, с силой вонзил трубку в район его почки. Иван покачнулся, едва не упав на дверь, и пошарил здоровой рукой по спине. Ничего нет. Может, показалось? Он с трудом открыл дверь и почти выпал из квартиры.
Вороны на подоконнике не было.
Мучительно захотелось курить. Он прошел к мусоропроводу и сел на откидной стульчик. Эту заботу о курильщиках он сам заложил в проект, хоть эксперты и сопротивлялись изо всех сил такому вопиющему нововведению. Достал из кармана тонкую пачку сигарет и зажигалку. Сунув сигарету в рот, Иван затянулся, размышляя, что ему делать дальше. Что произошло с ним? Почему он раньше не заметил признаки надвигающегося безумия? Впрочем, может быть, они и были, но казались вполне безобидными. Забывание? Усталость? Это есть у тысяч людей, но редко кто имеет такие яркие галлюцинации. С этим надо что-то делать.
Он достал телефон и выбрал номер Хохлова.
- Коля, - сказал он после недолгого обмена приветствиями. - Мне нужен твой совет.
- Дружеский? - уточнил Хохлов.
- Профессиональный.
- Когда ты хочешь подъехать?
- Сегодня, через пару часов, можно? - Ивану нужно было собраться с мыслями, чтобы внятно объяснить психиатру, что с ним приключилось.
- Лады, приезжай, - Хохлов отключился так быстро, что Иван не успел его поблагодарить.
Следующую попытку войти в свою квартиру он решил не предпринимать. Мало ли что ему придет в голову, еще покалечит Алёну или мальчиков. Нужно все обдумать и начать лечение в клинике Хохлова, но вначале надо предупредить жену. Он позвонил домой.
- Алёна, я задержусь часов на пять-шесть, возможно, дольше.
- Что-нибудь случилось? - забеспокоилась жена.
- Пожалуйста, не задавай вопросов. Сиди с мальчиками дома, никому не открывай дверь. Ни родителям, ни друзьям, никому. Даже мне. Если я потеряю ключ, то задай мне вопрос, ответ на который знаю только я. Я постараюсь решить наши проблемы и вернусь. Целую.
- Ваня, Ваня! - раздавалось в трубке, но Иван не стал ничего добавлять.
Он сунул телефон в карман и поднялся. Боковым зрением он заметил движение у лифта и насторожился. Он выглянул из-за угла и сразу спрятался. Сердце бешено заколотилось. На лестнице стояли трое, которых он отлично знал. Желание броситься навстречу друзьям и попросить о помощи было настолько сильным, что Иван с трудом заставил себя остаться на месте. Никому нельзя доверять. Он прислушался.
- Мы заставим его поддержать наш бизнес, - серьезно говорил Матвей Самсонов, его однокурсник по университету. - Мы же его всегда поддерживали.
- Да, - откликнулся Арик - весельчак Аркадий Камкин, чьи анекдоты растапливали сердца знакомых и незнакомых девушек.- Помните, у него не хватало денег на еду, и мы его кормили, доставая деньги из своих карманов, между прочим.
- Точно…
Что сказал дальше Матвей, Иван дослушивать не стал. Он снял туфли и в одних носках понесся вниз по лестнице. Быстро проскользнув мимо комнатки консьержки, он смог прийти в себя только у парковки, где стояла его «ауди».
Он обулся и прошел к машине, которая, к счастью, не была затерта автомобилями других жильцов. Вот ведь для кого подземную парковку строили? Для них. А ставят они свои колымаги здесь, - ругнулся Иван и выехал на проспект.
Машину он начал водить поздно, годам к тридцати, когда собирался купить свою. Поэтому он всегда ездил осторожно, с соблюдением всех правил. Но тут его как будто что-то толкнуло под руку, и «ауди» едва не врезалась в стоящий на тротуаре столб со щитовой рекламой мэра города Александра Сивоконя, кандидата в депутаты от партии «Справедливость». «Ауди» затормозила.
Тут же, из машины, стоящей неподалеку, вышел инспектор ГИБДД и, махнув жезлом сверху вниз, направился к машине Ивана.
- Здравствуйте! Сержант Орлов, козырнул он. - Ваши права и документы на транспортное средство.
Получив требуемое, он пристально осмотрел автомобиль, затем еще раз глянул на права и поднял глаза на Ивана.
- Вы употребляли спиртные напитки?
- Нет, - четко произнес Иван.
- Выйдите из машины, пожалуйста!
Иван покосился на часы. Шестнадцать сорок девять. До назначенной встречи еще есть время. Он приоткрыл дверь и посмотрел на сержанта снизу вверх. Из подбородка инспектора к нему потянулись два ярко-синих червячка. Забыв о документах, Иван переключил скорость и нажал на газ. Послушная «ауди» рванула с места. В зеркало он увидел, как сержант что-то говорит по рации. Повернув в узкий переулок, Иван бросил машину, надеясь, что найдет ее на этом же месте через несколько часов, когда все благополучно закончится. Взглянув на нее в последний раз, он запетлял между домами. Стильные туфли для таких пробежек не годились, и Иван скоро в этом убедился. Он зацепился мыском о торчавший из земли металлический крюк и растянулся во весь рост, больно ударив колено. С трудом поднявшись он добрался до подъезда старинного дома. Здесь было грязно и пахло кошачьей мочой. «Санитарной комиссии на вас нет!» - ругнулся Иван и присел на ступеньку.
Голова раскалывалась от боли. Кто-то невидимый тащил его за левую руку к выходу из подъезда. Иван дернулся, рука напряглась. Он привалился к стене, чтобы зажать руку с двух сторон. Она вывернулась и схватила его за горло. Откуда-то из темноты раздалось противное хихиканье, похожее на кашель.
Зазвонил телефон.
- Иван Алексеевич? - раздался баритон сержанта. - Что же вы так быстро удалились? Бросили машину. Алло, вы меня слышите? Я позаботился о ней - вызвал эвакуатор. Так хоть не угонят.
- Спасибо, - выдавил Иван, и, сражаясь с той силой, что дергала его за руку,сунул мобильник за ржавую батарею.
Наверняка скоро здесь появится Орлов. Иван, прихрамывая, вернулся на проспект и сел в первый попавшийся автобус, лишь бы уехать от опасного места. Людей в автобусе было немного. Тут ехали две вполне безобидные старушки, одна агрессивная пенсионерка, несколько утомленных женщин, мужчина неопределенного возраста и вида занятий, а также стайка студентов первого или второго курсов. В другое время Иван не стал бы разглядывать пассажиров, но сейчас это было важно. Подозрительными были мужчина, печальная женщина и пенсионерка в зеленой мохеровой шапочке. Галстук на шее мужчины стягивал его горло все туже и туже. Печальная женщина ерзала на сиденье, периодически дотрагиваясь до живота. А вот пенсионерка охотилась.
Почему он так решил, Иван даже не мог сказать. После абсурдных событий, участником которых он был, эта мысль казалась вполне нормальной. Во-первых, ее руки излучали еле заметный голубой свет. Такой же, как в квартире у Зои Михайловны и на майке у отца. Илья подумал, что, видимо мужчина и женщина получили нечто хорошее и оказались неблагодарными, а пенсионерка ничего хорошего не получала, и ничего хорошего не делала. Поэтому она злилась на весь мир и хотела его сожрать вместе с теми, кто попадался ей на пути.
Объектами охоты были студенты, в которых дамочка пыталась вставить трубки для отсоса энергии, но пока у нее ничего не получалось. То один, то другой из студентов периодически дергался, как будто его толкали. Скоро, очень скоро охотница достигнет цели.
Иван поднялся и подошел к студентам.
- Привет, ребята! Я - главный архитектор этого города, Протасов Иван Алексеевич. Вот моя визитка. - Он достал из кармана визитницу и раздал каждому по прямоугольной картонке. - У меня к вам предложение. Вы можете уделить мне десять минут?
- Можем, - согласился высокий брюнет, по-видимому, лидер этой группы.
- Давайте выйдем из автобуса.
- Ну, нет! - возмутилась худенькая шатенка с короткой стрижкой. - Нам ехать еще пять остановок!
- Это важно. Важно для вас.
- Ладно, - согласился высокий.
- Человеку плохо! - крикнул Иван водителю. - Остановите автобус, пожалуйста!
- Не положено! - отозвался водитель.
Чтобы сбить с пенсионерки охотничий азарт, Иван покачнулся и как будто неловко наступил ей на ногу. Она заверещала как обиженная обезьянка.
- Извините, бога ради! - Иван почувствовал угрызения совести оттого, что сделал пожилой женщине больно.
К счастью, автобус подошел к остановке. Студенты вышли и собрались вокруг Ивана.
- Что вы хотите? - спросил высокий.
- Как вы себя чувствовали, когда ехали в автобусе? - ответил вопросом на вопрос Иван.
- Нормально, - пожал плечами высокий. - Меня Германом зовут.
- А я почувствовала, - сказала тоненькая блондинка в продырявленных джинсах и футболке с портретом Че Гевары, - что меня как будто ударило что-то вот туда. - Она показала на поясницу. - Валя.
- А я заметила, что злая тетка, которой вы на ногу наступили, глазами так и зыркала по нашей группе, - заявила стриженая шатенка.- На мою грудь уставилась, старая перечница. Я ей язык показала, она и отвернулась. Карина.
Высокая девушка просто представилась:
- Маша.
- Я тоже того… почувствовал, - застенчиво пробормотал полный юноша в очках.- Анатолий. - Но меня не били, не толкали, а как-то аккуратно ощупали, даже пощекотали.
- Повернись! - скомандовал Иван. Он бесцеремонно задрал на Толике рубашку и обнаружил хвостик трубки, торчавший на уровне поясницы.
Все ахнули, а Толик пытался обернуться и спрашивал:
- Что там? Чего вы молчите?
Иван схватил трубку, но она выскользнула из его пальцев.
- Что это? - спросил Герман.
- Разновидность паразитов, - сказал Иван. - Сейчас его еще можно достать. - Он оглянулся. - Есть у кого-нибудь носовой платок?
Карина вытащила из сумки белый платочек и намотала его на свои пальцы с длинными ногтями.
- Потерпи, Толик! - ласково сказала она.
- А это не больно? - испугался тот.
- Терпи, и я тебя поцелую, - пробормотала Карина и ухватила шевелящуюся трубку цепкими пальцами.
Подергав из стороны в сторону, как гвоздь, она вытащила трубку. Кровь хлынула из раны, но Маша, глянув исподлобья на Карину, зажала рану своим платочком. Толик застонал. Его спина задергалась, как под влиянием электрического тока. Костя и Герман подхватили его и усадили на лавочке автобусной остановки.
Карина с отвращением передала окровавленную трубку Ивану. Тот положил платок с извлеченным катетером на асфальт. Студенты смотрели на нее с любопытством, смешанным с испугом. Толик понемногу приходил в себя и попросил Машу протереть ему стекла очков, но лучше видеть не стал.
- Что это за паразит? - спросила Карина, промокая кончики пальцев туалетной водой от Ив-Сен Лорана.
- Оно неживое, - удивился Герман, переворачивая трубку подобранной веточкой. - Когда тебе его вставили?
- Ничего мне не вставляли, - вяло огрызнулся Толик. - Не было у меня ничего, почему вы мне не верите?
- Успокойся, - сказал Иван. - Я тебе верю. У меня у самого такая есть, только удалить ее некому.
Герман зашел Ивану за спину, поднял пиджак и вытащил рубашку из брюк. Костя присвистнул:
- Такая же!
- Давайте, вытащу, - предложила Карина. - Опыт у меня есть, а за духи как-нибудь перед женой оправдаетесь.
Трубка из спины Ивана выходила значительно сложнее. Толик предложил купить в аптеке скальпель, но Иван решил не привлекать лишнее внимание. Острая боль в который раз за день пронзила тело Ивана от плеча до пяток. От боли Иван так сильно сжал зубы, что почувствовал как коренной зуб справа снизу надломился и поцарапал язык. Иван наклонился и выплюнул осколок. Чтобы терпеть, он начал про себя читать «Евгения Онегина», которого знал наизусть. Стихи помогли, но совсем немного. Наконец, катетер был удален, и Иван, расслабившись,второй раз за день потерял сознание.
Очнулся он от холодного душа. Карина стояла на коленях и поливала его кока-колой. Герман с Костей помогли Ивану подняться и подвели к скамейке в сквере.
- Объясните все по порядку, - потребовал Герман.
- Это началось часа три назад…
Иван рассказал все, что с ним случилось, и вспомнил о встрече с Хохловым.
- Если хотите, можем пойти к нему вместе.
- Я - пас, - сказал Толик. - Мне лучше пойти домой.
- Я провожу тебя, - вызвалась Маша, и они медленно пошли к остановке.
Оставшаяся компания направились в диспансер. Иван надеялся, что друг его дождется.
Друг дождался, но совсем не так, как предполагалось. Труп лежал посреди кабинета, а перепуганные сотрудники бестолково сновали вокруг. На столе валялись предвыборные буклеты Сивоконя.
- Как это - умер?! - крикнул Иван. - Я говорил с ним три часа назад!
- Похоже, остановка сердца, - пояснила очень полная медсестра. - Мы пытались… - она отвернулась и заплакала.
- Что вы пытались сделать? Здоровый человек умер, а вы даже не реанимировали его!
- Он собрался идти домой, но упал и умер. Прошло полчаса, не меньше, прежде чем его нашли,;пояснил пожилой врач, похожий на профессора. - Когда вы нашли его? - обратился он к медсестре.
Она посмотрела на настенные часы и прикинула:
- Примерно минут сорок назад. Я не помню…
- Полицию вызывали?
- Да, но они обещали приехать только завтра, - ответил врач. - Или послезавтра. Очень много вызовов. Но нам картина ясна. Впрочем, патологоанатом точно скажет.
- Можно мне его осмотреть? - попросил Иван.
- А вы врач? - подозрительно глянул на него профессор.
- Я друг. И хочу посмотреть на тело.
- А я главврач. И могу вам это запретить. Но разрешаю, - согласился профессор. - Только в моем присутствии.
Иван распахнул рубашку Хохлова.
- Что это? – указал он на еле видный синяк на уровне сердца.
- Вероятно, от дефибриллятора, - шмыгнув носом, предположила медсестра. - Он иногда оставляет следы.
- Какого дефибриллятора? – прошипел Иван. – Вы же не делали реанимацию. Дайте скальпель!
- Исключено, - отрезала медсестра. - И вообще, товарищ друг, шли бы вы отсюда! ; Всей массой своего стокилограммового тела она теснила Ивана к выходу из кабинета.
Он кивнул студентам, и те быстро скрутили медсестре руки за спиной.
- Что вы себе позволяете? - закричал главврач.
- Скальпель! - Карина протянула руку ладонью вверх. - Живо!
Главврач засеменил в процедурную и вернулся вместе со скальпелем и перчатками. Карина сделала крестообразный разрез на синяке и выудила из раны замочек без ключа.
Медсестра инстинктивно схватилась за золотую цепочку на груди. Карина стянула перчатки и сунула медсестре руку за пазуху.
- Вот он! - На ладони девушки лежал серебристый ключик. Иван взял его и поднес к замку. Замок щелкнул и открылся.
- Что здесь происходит? - ахнул главврач. - Такого не может быть! Лида, объясните мне!
- Вызывайте полицию! - велел Иван.
- Стоп! - пришел в себя главврач. - Что вы им скажете?
- Как - что? - возмутился Иван. - Убит человек, нужно провести расследование. Или вы считаете его смерть естественной?
- Да, - ответил профессор. - Остановка сердца. Такое в последнее время случается часто.
- В последнее время? – подняла брови Карина. - Что значит - в последнее время?
Доктор отступил в сторону двери и только собрался сбежать, как Костя и Герман поймали его и усадили на стул. Тело Хохлова лежало рядом по левую сторону от главврача. Тот старался не смотреть в сторону мертвого коллеги.
Карина повторила свой вопрос.
- Ну, статистика показывает смещение акцентов в причинах смертности населения… - заюлил главврач.
- Короче! - потребовал Иван.
- Мрут, как мухи, - выпалил главврач и зажмурился, предчувствуя, что его сейчас будут бить.
Бить его не стали. Иван рывком поднял главврача со стула и подтолкнул к двери.
- Веди в морг!
- Он уже закрыт, - запротестовал главврач, но, поймав взгляд Ивана, согласился. - Можно взять ключ.
Пока главврач и Костя ходили за ключом, Иван с Германом, под руководством медсестры, которой предусмотрительно не развязали руки, аккуратно положили тело Хохлова на каталку, привезенную из подсобки. Иван вытер грудь друга полотенцем и застегнул его рубашку.
- Зачем? - хмыкнула медсестра.
- Не ваше дело, - не глядя на нее, рыкнул Иван и закрыл лицо Хохлову.
- А чье же? - зарыдала медсестра. - Ваше? Кому он был нужен, кроме меня! А он и не замечал…
Иван молча развязал ей руки. Она пошла впереди, Иван с каталкой шагал следом. Герман шел позади. Валя осталась в ординаторской: она боялась покойников и объяснила, что толку от нее в морге все равно не будет.
На грузовом лифте они спустились на первый этаж и вышли на территорию, на краю которой притулилось небольшое одноэтажное здание.
Двери морга были распахнуты. Несмотря на открытые окна, сквозняк не мог выветрить тошнотворный запах, доносившийся из «анатомички».
- Стойте! - громко прошептала Карина и откашлялась. - Видите? - спросила она уже громче.
От двери покойницкой голубыми щупальцами выползал неровный свет. Щупальца приподнялись и нацелились на пришедших.
- Ой, - крикнула Карина и метнулась за спину Германа.
Щупальца спрятались.
Из комнаты вышел бледный Костя.
- Там… - он указал на дверь. - Гера, звони в полицию! - Костя сполз по стене и закрыл лицо руками.
Главврач вынырнул из боковой комнатки с остропахнущей ваткой в руке, которую сунул Косте под нос. Тот вздрогнул и ударил врача по руке.
- Скотина! - ненавидяще процедил он. - Сколько же ты их здесь держал? Иуда хренов! Да тебя туда же, в серединку, закопать надо! - истерично закричал парень.
Все вытянули шеи в сторону покойницкой, но никто не решился туда войти. Карина села рядом с Костей и обняла его. Тело парня сотрясала дрожь. Иван снял свой разорванный пиджак и набросил его Косте на плечи. Затем вырвал из рук главврача маску и шагнул в анатомичку.
Такое он видел в документальных фильмах про фашистские концлагеря. Трупы были сложены друг на друга. Из-под нижних тел сочилась темная жидкость. Воняло так, что Иван не выдержал и выскочил из комнаты, захлопнув за собой дверь. Он сорвал маску, сунул ее главврачу в карман и подошел к окну. Позывы к рвоте постепенно проходили.
Карина и Герман не решались спросить, что же там, за дверью. Пятнадцать минут полной тишины вызвали ярость у Германа.
- Да что вы заткнулись? Что там? - он подошел к двери, но был остановлен Кариной.
- Не открывай. Пахнет.
- Телефон! - скомандовал Иван, протягивая руку к главврачу. Тот поспешно протянул гаджет. Иван набрал номер, прислушался и сунул телефон в руки профессора. - Объясняйся с мэром!
- А… я не хочу, - пробормотал главврач и бросил телефон на пол.
- Я тебе не захочу, - угрожающе произнес Иван. - Говори, паскуда! - он поднял телефон и включил громкую связь.
- Это вы мне? - послышался холодный голос Сивоконя. - Какого черта звоните посреди ночи?
- Не вам, извините, Сергей Николаевич, - сказал Иван. - У нас ЧП. Сейчас вам главврач горбольницы все объяснит. - Иван поднес телефон к уху врача.
Из-под двери опять показались щупальца голубого света.Главврач покосился на свечение и, откашлявшись, сказал:
- У нас… вот тут… недавно… смертность превышена… На 470 процентов…
- Что? - рявкнуло из трубки так, что главврач уронил ее, но Иван подхватил на лету и отключил громкую связь.
- Это Протасов, Сергей Николаевич. Похоже, эпидемия. Морг завален трупами как поленница дровами. В городе к утру начнется паника… Я знаю… Видел… Сделаю. - Иван отключил телефон и вернул его главврачу.
- Что он сказал? - спросил главврач.
- В тюрьму тебя посадит, - зло отозвалась медсестра. - И правильно сделает.
- Да что ты понимаешь, курица безмозглая? - взорвался главврач. - Ты знаешь, от чего они умерли? Вот и я не знаю. И патологоанатом тоже не знает. Кстати, где он?
- Домой пошел. Дозвониться не могу, - не обиделась медсестра.
- Значит, не дошел, - сказал Иван.
- Что значит «не дошел»? - сузил глаза главврач.
- Или в бегах, или, как говорят, французы, «близко к хризантемам».
- При чем тут французские хризантемы? - очнулся от прострации Костя. - Мы, слава Богу, в России живем. У нас гвоздики приносят…
- Так, - подвел итог Иван. - Уходим отсюда!
Два раза повторять не пришлось. Главврач и медсестра направились в терапевтический корпус, а Иван со студентами вышли в парк.
- Что делать будем? - спросил Герман.
Словно в ответ на его вопрос в небе появился голубой шар, который фыркнул мелкими звездами над городом. Каждая из звезд при ударе о землю издавала противный писк и превращалась в маленькую трубочку, которая, как муравей, куда-то поползла и спряталась.
- Ребята, подождите! - раздался голос Вали, бежавшей от терапевтического корпуса. - Я такое видела! Трубки, как те, которые мы из Толика вытащили.
Карина посмотрела на свою ладонь и попыталась стряхнуть забравшуюся туда трубку, но та мгновенно свернулась в маленький шарик и исчезла.
- Это что - мы тоже будем людей убивать и высасывать из всех соки? - потрясенно спросил Герман.
- Может быть, - ответил Иван. - Но соки высасываем не мы, а то нечто, которое использует нас.
- Призрак? - прошептала Валя.
- Не знаю. Но знаю одно - домой никому из нас возвращаться нельзя. Мы опасны для близких.
- Я живу одна в квартире, - предложила Карина. Зайдем в магазин, купим что-нибудь поесть, и придумаем, что делать.
- Что-то я не пойму, - спросил Костя. - Мы заразились или получили в руки оружие?
- Это одно и то же, - ответил Иван. - Мы получили оружие, которое позволит поубивать друг друга.
Валентина затрясла руками и громко заплакала. Карина обняла ее, но Валя оттолкнула подругу.
- Не дотрагивайся до меня!
- А мне можно? - вымученно улыбнулся Костя.
- Нельзя! - крикнула Валя. - Нет! Нет! Нет!
Она развернулась и побежала по набережной. Костя рванулся было за ней, но услышал голос Ивана.
- Не догоняй. Не поймет. Просто проследи, чтобы с ней ничего не случилось.
Костя кивнул и побежал за девушкой.
- Смотрите! -крикнула Карина.
Над озером появилось огромное светящееся подобие паука, ножки которого превратились в щупальца и расползлись к берегам голубыми змеями. Они тянулись к редким прохожим, которые, казалось, не замечали, что творится под их ногами.
- Они что, ничего не видят? - спросила Карина.
- Они не знают, что нужно видеть, - отозвался Герман. - Для них это сполохи света от фонтана в центре озера.
Иван, не отрываясь, смотрел на паука, который, казалось, растратил силу на щупальца и растаял над водой. Затем Иван перевел взгляд на свои руки. С таким «оружием» идти к семье опасно.
- Дай телефон, - попросил он Германа.
- Ваня, что происходит? - голос Алёны был близок к истерике. - Приходили твои друзья, звонили, стучали, кричали, что ты им должен много денег. Подняли на ноги весь дом.
- Ты им открыла? - похолодев, спросил Иван.
- Нет, ты же предупреждал. И мальчишкам запретила к двери подходить. А потом выглянула в окно - а они на лавочке устроились. Тебя ждут. Зачем ты брал у них деньги?
- Не брал я, - успокоил Алёну Иван. - Это они так думают. И не только они, - добавил он. - Весь город бурлит, Алёнушка. Это эпидемия буйного помешательства. Не выходи из дома и мальчишек не выпускай.
- Когда ты вернешься?
- Не знаю. Похоже, я тоже заразился. Я в больнице, мне уколы делают, - соврал он. - Может быть, через неделю выкарабкаюсь. И вот еще: не включай ни телевизор, ни компьютер.
- Зачем врать-то? - проворчала Карина.
- А что прикажешь ей говорить? - шепнул Иван, закрыв рукой трубку.
- С кем ты шепчешься? - ревниво спросила Алена.
- С медсестрой. Она считает, что я болен серьезнее, чем тебе сказал. Я думаю, она ошибается.
- Я приеду…
- Нет! - в голосе Ивана послышался металл. - Нет, - повторил он уже мягче. - Хочешь притащить заразу в дом? Я сам выкручусь и вернусь. Все. Целую.
- Она все равно узнает, - сказал Герман.
- Важно, что она узнала в самом начале. Первое слово дороже второго. Теперь она все события будет воспринимать как следствие эпидемии, которую надо просто переждать.
- А что они есть будут?
- Мы всегда на неделю запасаемся. В пятницу как раз покупки сделали. Продержатся.
Иван подумал немного, а затем набрал домашний номер матери, надеясь, что она еще не спит. Мать откликнулась почти сразу, как будто ждала звонка от сына.
- Привет, мама, - сказал он. - Как дела? Как здоровье? - Он замялся, не зная, как перейти к вопросу, который его волновал.
- Хорошо, сынок! Ты-то как? Ничего не случилось?
Иван с детства умел отлично врать всем, за исключением матери. Она отлично знала, что сын что-то скрывает.
- Мам, мы отца давно видела?
- Да, - мать ждала продолжения и не торопилась подсказывать сыну, в каком направлении вести беседу.
- А я сегодня, - собравшись с духом, выпалил Иван.
- Где? - изумилась мать.
- В Эльске.
В трубке стихло, и Иван испугался, что мать положила трубку.
- Алло, мама!
- Я слышу, Ваня, - вздохнув, сказала она. - Это невозможно, сынок. Он умер три года назад.
Настала очередь помолчать и Ивану.
- Алло? - спросила мать.
- Почему ты мне не сказала?
- Я сама недавно узнала. Случайно. Лизу, его вторую жену, встретила, в цирке, представляешь?
Иван кивнул.
- Значит, я обознался.
- У тебя все хорошо?
- Да, все прекрасно. Пока, мам.
Значит, Зоя Михайловна, очевидно, тоже мертва. Что же это было-то в его доме? Зачем они появились?
Утром страхи студентов немного улеглись, и они всей компанией отправились к озеру. Ивану же предстоял непростой разговор с мэром.
В кабинете мэра уже сидел бледный главврач. Сивоконь ходил по кабинету, периодически останавливаясь и задавая главврачу один и тот же вопрос на разный лад:
- Отчего они умерли? Что говорит патологоанатом? Что вы написали в свидетельстве о смерти? Мне кажется, вы что-то от меня скрываете, - он тряхнул главврача за плечи и заглянул ему в глаза. - Это настолько серьезно? Нужно звонить в Москву, да? Да?!
- В Москву я пока бы не звонил, - вмешался вошедший Иван, - а дороги под благовидным предлогом перекрыть нужно, чтобы зараза не распространялась.
- Вы с ума сошли! - вскипел Сивоконь. - Через две недели выборы. Что я скажу избирателям? Что я не могу справиться с какой-то болячкой?
- В городе назревает паника. Нужно пойти и уничтожить источник.
В этот момент ему показалось, что чьи-то цепкие пальцы схватили его за сердце. Дыхание перехватило, в глазах помутилось. Иван рванул воротник рубашки. Пуговицы с треском посыпались на пол. Главврач подхватил падающее тело и аккуратно уложил на пол. Он раздвинул рубашку и сделал четыре коротких нажима на грудную клетку. Под руками что-то затрещало и обмякло. Главврач замер. Бледный, он схватил руку Ивана и нащупал пульс. Он был частый, но слабый. Кончиками пальцев доктор ощупал грудинную кость и легонько нажал. Спружинило, как по учебнику. Вроде все цело.
Иван открыл глаза. Главврач вытер тыльной стороной ладони пот со лба.
- Вы больны? - отойдя подальше от Ивана, спросил Сивоконь.
- Сердце прихватило, - сипло сказал Иван.
- Коньяку дать? - спросил он у главврача.
Тот кивнул на Ивана и сказал:
- Ему тоже.
Сивоконь ухмыльнулся, потому что поить доктора дорогущим «Камю» он не собирался. Напиток предназначался Ивану. Мгновение подумав, Сергей Николаевич все же плеснул коньяк в три пузатых бокала богемского стекла.
- Иван Алексеевич, - обратился он к Протасову,- к вечеру жду ваш доклад и предложение как за неделю, - последнее слово он произнес с нажимом, - устранить эту напасть.
- Но это невозможно, - замахал руками главврач. - Нужно взять анализы, провести исследование…
Сивоконь поморщился.
- Делайте. И вот еще - похороны за счет мэрии. Я распоряжусь.
- Сергей Николаевич, это усилит панику, - возразил Иван. - Мы не удержим людей.
- Удержим. - Палец мэра ткнулся в пульт вызова секретарши. - Младенова ко мне.
Василий Младенов, начальник службы безопасности, похоже, находился неподалеку, потому что через несколько секунд уже входил в кабинет. Невысокого роста и крепкого сложения, он напоминал боксера, если бы не цепкие глаза бывшего сотрудника ФСБ.
- Через десять минут, - обратился Сивоконь к нему, - я объявлю о чрезвычайном положении. Собери всех полицейских, подними в воздух вертолеты, привлеки армию. Отключите ретрансляторы связи. Комендантский час с двадцати двух до шести утра. Дети не должны появляться на улице без сопровождения взрослых. Остальное сам додумай.
Когда Младенов ушел, Сивоконь повернулся к Ивану и главврачу.
- А вы что тут еще делаете? Идите, работайте!
Главврач убежал так быстро, как будто вспомнил, что с утра не выключил утюг. Иван же, напротив, шел медленно, прислушиваясь к ощущениям в сердце. Он мог бы поклясться, что его сердце сжала сухонькая ручка Зои Михайловны. Иван взглянул на часы. Половина одиннадцатого. К вечеру нужно что-то придумать.
Тут его внимание привлекла массовая драка в парке. Он подошел поближе и увидел, как сопливые люди мутузили друг друга по чему ни попадя. Причем, соплей никто не вытирал, и они не падали на землю или одежду. Они просто мотались из стороны в сторону, светясь голубым, газовым светом.
Резко повернувшись, он побежал к выходу из парка.
- Ванька, стой! - услышал он за спиной голос Арика и припустил быстрее. Арик скоро выдохнется, бегать он никогда не мог. Так и случилось. Через пару минут Арик отстал. Иван перешел в бега на шаг. Поднял руки и расслабленно опустил их, чтобы восстановить дыхание. Краем глаза он заметил очередную потасовку, затем еще и еще. На тротуаре лежала девушка в позе, в которой живой человек лежать не может. К ней никто не подходил, как будто труп на улице - обыденное явление. Впрочем, так и было. Вскоре он заметил второй труп, а недалеко от него ; сразу три или четыре, непонятно, были свалены у мусорных баков.
Над головами дерущихся уже полыхало голубое свечение, но над трупами всё было спокойно. Лицо девушки, мимо которой он прошел, было ему знакомо. Он ввернулся и всмотрелся в нее. Маша, подруга Толика. А где он сам? Но это выяснять не хотелось, и Иван прибавил шагу.
Иван свернул на улицу, ведущую к дому Карины, и увидел сидящего на лавочке шофера Сивоконя. Странно, что он тут делает? Ему надлежало сидеть в машине и ждать указаний. Шофер застонал и наклонился. Еще мгновение - и он мог упасть, но Иван подхватил его. Видимых повреждений на нем не было. Ни крови, ни следов от ударов. Пульс едва прощупывался.
- Федор, - осторожно потряс больного Иван. - Эй, Федор, очнись!
Федор открыл глаза и глянул на Ивана. Глаза тут же закрылись. Иван сдернул с себя куртку и укрыл Федора.
- Сейчас, сейчас, - приговаривал он. - Я вызову «скорую», тебя вылечат. - Он похлопал себя по карманам, но вспомнил, что телефона при нем нет. - Пойдем, тут недалеко, - он попытался поднять шофера, но тот не шевельнулся, чтобы встать, наоборот, он коснулся руки Ивана и сказал:
- Умираю я. Исповедаться хочу.
- Что за глупости? - возмутился Иван. - Не смей, слышишь? - Он опять попытался поднять Федора.
- Я… ее… не убивал… - прошептал Федор. - Я только… пригласил… на яхту… Сивоконь бросил ее… в центре озера. Оно… чавкнуло… и всё… Набрал… ведро. Вода горела… как самогонка… Он пил… А из воды… паук… синий… - прохрипел он и умер.
У Ивана не было сил, чтобы отнести Федора в морг. Кроме того, он сомневался, что там примут тело. Слишком много тел лежало тут и там среди мусора после недавнего безрассудного побоища. Он спешно пошел к выходу из парка.
На площадке у фонтана, украшенного позолоченными фигурами цапель, стоял худенький человечек и, размахивая руками, кричал фальцетом, обращаясь к немногочисленным прохожим, которые на несколько минут останавливались, а затем уходили прочь.
- Мы, уфологи России, давно предупреждали об опасности! Инопланетяне среди нас! Люди, разуйте глаза: разве может человек учинить такое? Нет, и еще раз нет! Где власть? Почему никого не выпускают из города? Кто отключил связь? Кому дали право…
Выстрел прервал истеричные выкрики оратора. Он охнул, опустился на колени, дернулся и соскользнул с бортика в фонтан.
Слушавшие его люди равнодушно разошлись. Иван оглянулся. Быстрым шагом в сторону мэрии шел невысокий человек в длинном пальто, которое никак не вязалось с погожим майским днем. Конечно, уфолог нес бред, но не убивать же его за это!
Поднимаясь по лестнице в квартиру Карины, он услышал громкий спор через открытые двери. Что-то щелкнуло. Раздался звон разбитого стекла. Перескакивая через две ступеньки, Иван побежал наверх.
Валя, Герман и Костя орали друг на друга как чайки из-за хорошей рыбы.
- Ничего ты не понимаешь, - кричал Костя. - Какие, к черту, призраки? Какая нечистая сила? В городе инфекция.
- Не инфекция! - крикнула Валя. - Это новый вид паразитов, бактериологическое оружие!
- Вот-вот! - поддержал ее Костя. - Нужно выбраться из города и ехать в Москву, в Министерство обороны.
- Ага, - кивнул Герман. - И они тебя закроют подальше, чтобы не выбалтывал государственные секреты.
- Выкладывайте, из-за чего сыр-бор! – скомандовал Иван.
- Я вспомнил легенду, - осторожно начал Герман, зажав в кулаке плюшку и косясь на Карину, мрачно смотревшую на него исподлобья. - Здесь давным-давно жил некий Степан Курочкин. Родился он в конце девятнадцатого века в деревне неподалеку отсюда. Его родители перебивались с хлеба на воду, а затем заперли свой дом и подались в Эльск, где отец, Курочкин Тимофей Степанович, устроился работать в мастерскую краснодеревщика Мирона Лукина. Тимофей был работящим и смекалистым, и скоро стал помощником Мирона. Он стал зарабатывать по тем временам много, что позволило дать образование сыну. Степан закончил гимназию на «тройки», потому что учиться не хотел, но хотел, чтобы все ему подчинялись и делали так, как он хочет. Во время революции 1905 года заразился социал-демократической идеей, в которой ему больше всего нравилось положение о том, что в обществе должна быть справедливость. Он решил, что установление справедливости на земле – это его цель. Он изменил свою фамилию с Курочкина на Юстис, что означало «справедливость». Поехал в Петроград, где выступал на небольших митингах (на крупные его не пускали, потому что его представление о справедливости было, мягко говоря, несуразным), а чтобы как-то жить, подрабатывал на ткацкой фабрике грузчиком. Днем работал, по ночам читал Маркса и статьи Ленина. В какой-то момент он влюбился в девушку Маню и женился. У них родилась дочь, которую он развал Софьей в честь знаменитой террористки Софьи Перовской. Октябрьский переворот он принял с восторгом. В 1919 году его послали устанавливать советскую власть в Эльск, и направлял горожан к счастливой жизни очень жестокими методами. Случайно или нарочно, на его дочь напали, ограбили и убили. Маня умерла от горя. Юстис, который к тому времени возглавлял и суд, свирепствовал, как мог. За малейшие преступления он давал самые большие сроки, а чаще всего приговаривал к расстрелу. С его подачи были расстреляны все дворяне и мещане, которые не успели скрыться за границей или затеряться в больших городах. Когда счет подходил к тысяче, он исчез. Поговаривали, что его убили, и утопили в озере, вокруг которого и расположился Эльск. Тех, кто его убил, так и не нашли.
- Ну, и что? - не понял Иван. - При чем тут паразиты?
- При том, что это не паразиты вовсе! - вспылил Герман. - По какой-то причине дух Юстиса проснулся и стал мстить людям, отрекшимся от идеи построения справедливого общества.
Перед глазами Ивана возникло бледное лицо Федора и его слова о девушке, брошенной в озеро. Пазлы начинают складываться, хоть совсем не так, как он себе представлял совсем недавно. Он нахмурился, а затем хлопнул по столу рукой.
- Выйдите все! - Карина и остальные молча смотрели на него, но не двигались с места. – Я сказал: все! – Его взгляд остановился на Карине. – Карандаш, бумагу! Ватман есть?
Девушка кивнула и бросилась к шкафу, остальных Герман вывел в кухню.
Карандаш забегал по бумаге. На листе появился большой круг, в центре которого, как живой, притаился паук, от лапок которого в разные стороны разошлась паутина. Иван знал, что паутину нужно собрать и убить призрака его же силой, иначе от каждого движения в его сторону он будет получать энергию и разрушит весь город. Но сила, которая питала призрак, таилась в самом озере. Это Иван прекрасно знал и старался пробудить ее в себе, вспоминая то злополучное купание и ощущение разрывающихся тканей тела изнутри, которого его мозг не выдержал и отключился.
«Мы с тобой, получается, одной крови? Как бы не так!» - думал он, а рука продолжала рисовать изображение на Эльской башне. Когда он пришел в себя, увидел на рисунке морду огромного волка, смотрящего в упор в центр озера, туда, где должен появиться паук. В том, что он появится, Иван не сомневался.
Он закрыл глаза и откинулся на спинку стула. В таком положении его и обнаружила Карина, осторожно заглянув в щелку двери. Не открывая глаз, он буркнул:
- Нужны машины. Много. Желательно, внедорожники с желтыми противотуманными фарами.
Студенты гуськом вернулись в гостиную, где Иван усталым голосом объяснил, что от них требуется.
- Да, - напомнил он, - закутайтесь получше, чтобы не подцепить паразитов.
- Так мы вроде уже… – начал Костя.
- Может и не уже, - пробормотал Иван и, едва дойдя до дивана, уснул в то же мгновение. Карина накрыла его пледом и выпроводила ребят за порог.
Три часа Иван проспал тяжелым сном, проснулся с больной головой. Карина налила ему кружку крепкого чая с сахаром. Иван молча выпил. Надел зашитый и вычищенный Кариной костюм и посмотрелся в зеркало. Выглядел он вполне хорошо, чтобы появиться в мэрии, разве только… Что? Пиджак светился слабым голубым светом. Тело Ивана покрылось холодным потом. Он сбросил пиджак и повернулся к Карине. Она стояла возле двери, скрестив руки на груди и с ухмылкой смотрела на растерянного Ивана. Из прикушенной нижней губы на белую майку капала кровь.
- Карина, - сказал Иван как можно спокойнее. - Не волнуйся. Никуда не выходи. Скоро все закончится, и я клянусь, ты получишь самое лучшее лечение.
- А если мне не нужно лечение, - процедила она сквозь зубы. - Должок отдай, и всё.
- Тебе-то я что должен? - вздохнул он.
- Двадцати тысяч евро хватит.
- Слава богу, хоть печень не попросила, - пробормотал Иван. - Хорошо. Будут тебе деньги. На следующей неделе. Банки не работают. Карина, - прищурился он, - а как ты это почувствовала?
- Что? – она уставилась на него округлившимися глазами.
- Что я тебе денег должен.
- А… это. Очень просто. Кушать захотелось. Я тебя кормила? Кормила. Теперь корми меня.
- Логично. Накормлю.
Он отодвинул девушку от двери и, вынув ключ из замочной скважины, выскользнул за дверь, заперев ее снаружи. Как только он вышел из подъезда, его остановил крик Карины:
- Иван! - Он поднял голову. В оконном проеме стояла Карина. - Ты думал, сможешь запереть меня? Ты не знал, что я летать умею? - И прыгнула.
Несколько мгновений она летела, расправив руки как крылья, а потом кувыркнулась и упала на асфальт. Иван подбежал к ней и опустился на колени. Глаза ее были открыты, а из них вытекала голубая жидкость, которая без следа впитывалась в асфальт. Он осторожно поднял девушку и понес в морг. В кармане ее халатика он обнаружил мобильный телефон и прихватил его с собой.
По улицам, как сомнамбулы, двигались люди. Время от времени кто-то из них взвизгивал и валился на землю, раздирая свое тело руками. Рука Ивана непроизвольно потянулась к месту, куда внедрился призрак Зои Михайловны. Как только он подумал об этом, получил толчок в спину, а затем еще несколько мелких, в ритме противного хихиканья. Он топнул ногой, и Зоя Михайловна затихла.
Набрал номер жены и сразу же услышал ее крик:
- Где ты ходишь?! Мальчишки сбежали! Кто-то открыл им дверь. Ключи я им не давала!
- Ты дома? - быстро спросил он.
- Нет. Я ищу, но их нигде нет. Нет нигде, - ее голос стал тихим и жалобным, а потом перешел в плач.
Он набрал номер Германа и попросил ребят помочь Алёне.
- Почему выговорите по ее телефону, - спросил Герман. - Где она? Позовите!
- Не могу, - честно ответил Иван. - Ее нет.
Сказать, что она мертва, сейчас он не мог. Да, она мертва, но ее оплакивать будут потом, когда найдут его сыновей. Дети важнее. Если они еще живы. Иван скрипнул зубами и шагнул к двери в мэрию. Туда его не впустили. Напрасно Иван совал прекрасно знающему его огромному охраннику свое удостоверение, тот, как заведенный, повторял:
- Не велено впускать!
Иван, удивляясь себе, схватил охранника за бока и выкинул на улицу. Когда он зашел в приемную, Риточка, секретарша, взглянув на него, побледнела и едва выговорила:
- Сергея -ик! Николаевича -ик! Нет -ик! Он уехал -ик!
- Куда? - взревел Иван, и Риточка мгновенно перестала икать и указала пальчиком на дверь в кабинет.
Сивоконя он нашел под столом.
- Неважное убежище вы себе нашли, - фыркнул Иван и вытянул мэра за воротник. Усадил его в кресло и, поправив пиджак, велел. - Народ на площади. Идите и объясняйте, как город спасать будете. Заодно и расскажите, как девочку убили.
- Я ее не убивал, - завопил Сивоконь. - Она сама прыгнула! - Его рука метнулась к ящику стола, но Иван перехватил пистолет, пока не тренированный мэр пытался взвести курок. Он сунул пистолет во внутренний карман куртки и скомандовал:
- Вперед!
- Я не пойду! - заблеял мэр. - Они меня разорвут.
- Если не пойдешь, - переходя на «ты», пригрозил Иван, - то тебя разорву я. - он оглянулся, и не найдя, на чем можно было бы продемонстрировать неожиданно нахлынувшую на него силу, оторвал гнутые ножки от стула, стоящего у стены. - Ну!
Мэр послушно направился к двери, а затем прыгнул, закрыл ее и зайцем заметался по коридору в поисках выхода. В несколько прыжков Иван догнал его и прижал к стене так, что и без того выпуклые глаза мэра стали еще больше.
- Пойдешь, гад! Девочек в жертву приносить, свидетелей и всех недовольных убивать смог, а отвечать не можешь! Пойдешь, как миленький! - прошипел он и потащил мэра к балкону. - Силы захотел? Власти? Чего еще? Президентом стать?
- Отстань! – визжал мэр.
Иван тряхнул его, оглядел критично.
- Иди!
Вдвоем они вышли на балкон и остановились перед людьми, заполнившими площадь. Толпа недовольно гудела. Иван поднял руку.
- Слушайте, граждане города. К нам пришла беда, но наш мэр уже знает, как от нее избавиться. Сейчас он об этом расскажет.
Сивоконь откашлялся и посмотрел на Ивана, с непроницаемым лицом стоящего у балконных дверей.
- Уважаемые горожане! - начал мэр. - В нашем городе зафиксирована вспышка инфекции, вызывающая сильные галлюцинации. По предварительным данным, очагом инфекции является вода из озера. Воздержитесь от ее употребления и в сыром, и в кипяченом виде. - Он перевел дыхание и посмотрел на Ивана. Тот едва заметно кивнул. - Министерство здравоохранения поставлено в известность. В ближайшее время будет разработана вакцина. Вы и ваши близкие будут здоровы. Ограничение передвижения по городу и за его пределами сделано в ваших интересах. Инфекция не должна распространиться, иначе вакцины на всех не хватит. - Аргумент не выдерживал критики, но толпа, казалось, этого не замечала. - Для ликвидации инфекции и ее последствий я созвал комиссию, возглавлять которую будет главный архитектор города Иван Алексеевич Протасов, - он злорадно глянул на Ивана. Иван улыбнулся уголками губ и подвинулся ближе к перилам балкона.
- А при чем тут архитектор? - раздался крик из толпы.- Врачей, что ли, нет?
- Товарищи, - не обращая внимания на выкрики, начал Иван свою речь устаревшим обращением. - Я понимаю, что в каждой семье заканчиваются запасы продуктов. Сейчас вы разойдетесь по домам, возьмете паспорта и документы на жилье. С ними вы пойдете к супермаркету «Березка», - Иван взглянул на Сивоконя, прекрасно зная, что магазин принадлежит его жене, - и вам бесплатно, подчеркиваю, бесплатно выдадут набор продуктов. На одного человека можно получить одну банку тушенки или рыбных консервов, один килограмм крупы, один литр молока, одну булку хлеба, один килограмм картофеля и сто граммов сливочного масла. - Он повернулся к мэру, ожидая подтверждения. Сивоконь нехотя кивнул и состроил гримасу, которую издалека можно было принять за улыбку. - Для вашего удобства продукты будут выдаваться не в самом супермаркете, который по понятным причинам будет закрыт, а в палатках перед ним. Соблюдать порядок вам будут помогать ребята из спецотряда полиции города. Продукты будут выдавать до двадцати одного часа по местному времени. В двадцать один тридцать хождение по улицам запрещено. Благодарю за понимание!
Последние слова Иван произносил перед стремительно редеющей группой людей, которые предполагали, что продуктов на всех не хватит, и побежали домой за документами.
- Запасов не хватит, - бросил мэр.
- Найдешь, - жестко ответил Иван.
- Я надеюсь, что в ближайшие часы, - мэр сделал упор на слове «часы»,- вы избавите город от напасти.
- С твоей помощью, - глядя мэру в глаза, ответил Иван. - Слишком вонючую кашу ты заварил.
- Это шантаж?
- Да, - просто ответил Иван и увидел вспыхнувшую голубым цветом ауру Сивоконя. - Тебе без меня не обойтись. Через три дня город вымрет, предварительно растерзав тебя и твою семью.
- И твою, - добавил мэр.
- И мою, - сжатыми губами произнес Иван. - Поэтому я и помогаю такому мерзавцу, как ты.
- Я тебя уничтожу.
- Попробуй, - хмыкнул Иван и перешел на деловой тон. - Я подготовил план, как вы просили.
План Сивоконю не понравился. Он был какой-то ненадежный. Кроме того, самому мэру придется разговаривать с Юстисом, что ему категорически не нравилось. Однако подчинившись давлению Ивана, он все же согласился участвовать при условии, что рядом будет Младенов, его ангел-хранитель.
Олежка и Витёк стояли возле парапета на набережной и указывали друг другу на синеватые воздушные фигуры, поднимающиеся из глубины озера.
- Вот эта, - кричал Витек, зачинщик всех шалостей, которые творили Протасовы-младшие, - похожа на собаку.
- А вот та, - указывал пальцем, испачканным мороженым, - на кошку!
- Не, - отмахнулся Витек. - Она больше на крокодила смахивает.
Воздушные фигуры подбирались к ногам близнецов все ближе. Вот они уже дотронулись до их кроссовок, скоро заберутся под джинсы. Костя, заметивший издалека детей и щупальца Юстиса, спрыгнул с верхнего яруса набережной и подхватил ребят. Оттащив сопротивлявшихся пацанов метров на десять от берега, он опустил их на землю, крепко удерживая руками.
- Отпусти нас, злой дядька! Мы тебя не знаем! Ты не наш папа! Люди, помогите! – кричали они и били Костю ногами, но прохожие делали вид, что их это не касается.
Наконец, дети выдохлись. Костя подвел их к лавочке и приказал:
- Сидеть!
- Мы что вам, собаки? - обиделся Олежек.
- Молчи, - шепнул Витек. - Он будет звонить, а мы убежим.
- Ага, убежите, - услышал их планы Костя. - Отец с матерью с ума сходят, а они убегать собрались. Иван Алексеевич, - сказал он в телефон. Нашлись ваши беглецы. На набережной, озером любовались. Передаю, - он протянул телефон Витьку.
- Мы же не знали, что это вы, - оправдывался после разговора с отцом Витек. - Мы бы не били вас так сильно.
- И не сильно тоже, - поддакнул Олежек.
- Отпустите нас, дяденька, - затянули дети.
- Не могу. Сейчас подойдет мама, и решит, что с вами делать. А вот и она!- По дорожке к набережной, задыхаясь от бега, вся в слезах бежала Алена.
- Мама! - тут же разревелись близнецы и бросились к ней.
Внедорожников оказалось всего пятнадцать. Иван расставил их по кругу озера, оставив промежуток в сторону Эльской башни. Каждому водителю Младенов выдал под расписку рацию, чтобы по команде включить фары и нажать на клаксон. Прожекторы, подсвечивающие башню, Иван направил на ее верхний, технический этаж с небольшим балконом, с которого он собирался говорить с Юстисом. Рядом стояли Герман и Костя. Женщины и дети остались в квартире Карины, которую вчера помянули и оплакали.
Он облачился в большой балахон, а на голову надел большую маску волка, наспех сделанную в художественной мастерской. Сивоконь стоял перед зданием мэрии в повседневном, но весьма приличном, костюме с галстуком. Рядом маялся Младенов, с точки зрения которого все, что делал Иван, было по-дилетантски глупо. Если бы ему дали волю, он бы взорвал это озеро к чертовой матери, и дело с концом.
Время близилось к полуночи.
- Вызывайте! - велел Иван по рации Сивоконю, и тот, перекрестившись, шагнул к микрофонам, заботливо поставленным на маленький коврик.
- Степан Юстис! Вызываю тебя! - крикнул он.
Вода в озере забурлила. Из пены показалась округлая паучья голова, затем брюхо, опирающееся на клешни-щупальца.
- Я здесь, хозяин города! - прогремело над водой.
- Повелеваю: сгинь!
- Не могу, хозяин города! - по озеру пробежала рябь. - Дела не закончены. Подонки не наказаны. Справедливость не восстановлена!
- Я восстановлю ее! - заверил Сивоконь.
В ответ Юстис захохотал. Над озером поднялся ветер, ломая ветки деревьев и срывая с них молодые листья. Когда смех стих, многие машины, к ужасу их владельцев, оказались скрыты под ветками.
- Я хочу в этом убедиться, хозяин города!
- Как? - растерянно спросил Сивоконь.
- А вот как! - одно из щупалец метнулось к мэру, кончик обернулся вокруг шеи. – Ты думал, что получил силу, и теперь здесь хозяин? Ха-ха-ха! Теперь хозяин - я! - Мощный голубой столб взметнулся над озером. - А? Как тебе это понравится?
Сивоконь брыкался, его ноги молотили воздух. Руками он пытался оторвать щупальце, но не мог его ухватить. Ему на помощь кинулся Младенов, стреляя в щупальце, затягивающее шею шефа, но пули пролетали, не задевая удавки. Оно вдруг ослабило шею Сивоконя, но примотало к стойке микрофонов.
- Не нравится? - вновь засмеялся Юстис. - Ты думаешь, что здесь за тебя проголосуют? Нет! Это мой город! Здесь голосуют за меня! Вот моя армия! Вот мой электорат! - Светящиеся голубым люди заполнили площадь перед мэрией и весь круг набережной. Они приходили и приходили, и скоро не оставалось ни одного свободного места, в котором не было бы снулых, наевшихся, или голодных агрессивных особей.
- Через полчаса весь город, до последнего младенца, будет моим!
Иван понял, что нельзя терять времени и крикнул в микрофон:
- Эй, паук! Я пришел уничтожить тебя как люди, звери и птицы тысячелетиями уничтожали тебе подобных!
- Кар! - подтвердила ворона, спланировавшая на плечо Ивана. Он дернул рукой, птица слетела и уселась на перила балкона.
- Кто ты такой, чтобы угрожать мне? - прогремел голос Юстиса.
- Я священный волк! Тот, кто сможет отобрать у тебя силу, заложенную богами в этом месте! Ты получил ее случайно, но отдашь добровольно. Сейчас!
Три красных луча лазерных указок полосовали паука, лишая его единого цвета. Призрак приподнялся над водой, опираясь только на щупальца. Красные лучи не причиняли вреда, но раздражали, и паук взмахнул всеми щупальцами, чтобы отогнать их. И тут со всех сторон включились фары окружавших озеро автомобилей. Клаксоны на все лады завыли, закаркали и заскрипели, лишив Юстиса возможности что-либо говорить. Голубой цвет паука и озера смешался с желтым светом противотуманных фар машин и дал чистый зеленый, в свете которого паук задрожал и начал разваливаться на рваные куски. Звуки клаксонов заглушил тысячеголосый стон последователей Юстиса.
Люди корчились в муках, как будто живыми попали в ад, где их медленно поджаривают на кострах. Часть из них умирали быстро, некоторые, как легко раненные, отползали от озера, направляясь к своим домам. Большинство нуждалось в серьезном психиатрическом, а некоторые и в хирургическом лечении. Они падали на землю и молили прохожих избавить их от мучений.
Фары погасли. Звук стих. Стоны же длились до самого утра, когда здоровые жители города собирали умерших в грузовики, а живых отвозили или относили в больницы, гостиницы, школы; где только возможно лечить больных людей.
Утром на берегу нашли тело юной девушки, пролежавшей несколько дней в холодной воде озера. Тело казалось нетронутым. Рядом с ним сидела ворона, явно намереваясь покинуть этот свет вместе с хозяйкой.
Горожане единогласно проголосовали за избрание Сергея Сивоконя депутатом от Эльска, потому что видели, как он сумел спасти их и их близких от чего-то более страшного, чем смерть.
Иван не смог продолжать работать в городе, которым командовал его лютый враг. Беспокоясь за судьбу детей, он вернулся в Москву к большой радости матери, и продолжил свою миссию уже здесь - раскрывать людям красоту их родного города.