Дети показали мне своими улыбками божественное начало в каждом человеке. Эта простая доброта светится прямо из сердец. У них можно многому научиться. Если ребенок хочет шоколадного мороженого, он просто просит об этом. Взрослые запутываются во всяких сложностях, надо ли есть это мороженое или нет. Ребенок просто наслаждается.
То, чему мы должны учиться у детей – это не ребячество. Общение с ними соединяет нас с глубокой мудростью жизни, которая вездесуща и просит только следовать ей. Сейчас, когда мир в таком беспорядке и его проблемы так сложны, я чувствую, что мы нуждаемся в наших детях более, чем когда-либо. Их природная мудрость указывает нам путь к верным решениям, что хранятся в наших сердцах и ждут, когда мы найдём их.
Майкл Джексон «Дети»
…И тут с неба дождь. Быстро шмыгнула под арку между домами – так неожиданно начался потоп, что, пока раскрою зонтик, промокну вся до нитки. Настроение серое, в тон дождливой погоде. Люди надоели до смерти, хочется спрятаться на каком-нибудь необитаемом острове…
А дождь все лил, выстраивая ударную симфонию на кирпичной кладке дома. Послушно достаю зонтик из сумочки, раскрываю его и замираю на месте. Арка. Впереди – шумный проспект, люди носятся как угорелые, орут, визжат, под желтым каштаном треплется от ветра мусор. Под сенью арки – рядом со мной две влюбленные парочки так противно лижутся взасос, что даже собаки отворачивают морды. А сзади, за спиной – внутренний дворик-скверик, тишина – слышно, как бьется крона вяза о стену дома. И почему я раньше не заходила? Ноги сами понесли меня в этот уголок покоя и донесли меня до раскидистого клена.
Я обернулась. Рядом с проемом арки, в котором мелькал проспект и чернели на этом фоне силуэты парочек, рядом с этим ходом в городскую жизнь на серой бетонной стене пятиэтажного дома кто-то из детей нарисовал цветными мелками картинку – радуга, белые облака, солнце похоже на большую желтую ромашку. Купоросно-зеленый луг, а на нем – желтые, белые, розовые, голубые звездчатые цветы. Детскую картинку укрывал от занавеса дождя могучий каштан, принимая весь удар стихии на свою пожелтевшую крону…
Мне нравятся дети. Их чистота и наивность, незамутнённый взбаламученностью взрослой жизни взгляд. Я частенько выхватываю в толпе какую-нибудь детскую мордашку и всякий раз поражаюсь – насколько дети далеки от нас, взрослых…
Одним февральским днем шла на остановку около Крытого рынка по проспекту Кирова – занятия в институте закончились, теперь надо ехать домой.
По дороге позвонила маме, немного пощебетали. Затем отключилась и бросила телефон в свою дамскую сумку, болтающуюся у меня под левой подмышкой…
Погода ужасная. Небо серое, тяжелое – так и давит на тебя своим рыхлым брюхом, снег тает и превращается из фламандских белил в пепельный грифель. Температура плюсовая, а я в шубе, мне жарко, и вечно зябнущие руки теперь грелись теплом моего тела, вырывающимся из рукавов верхней одежды.
Неожиданно чувствую, что чья-то маленькая ладошка схватила мои пальцы на правой руке. Смотрю вниз: мальчик лет четырех-пяти, одет как медвежонок – теплые синие брюки, темно синяя куртка с голубым мишкой на спине, шея завязана красненьким шарфиком, на голове – кожаная шапка с помпоном, а на ногах – черные, огромные ботинки.
Он посмотрел на меня – личико румяное, кожа молочной белизны, глаза темно-зеленые, вздернутый кверху носик – и сказал:
; Мамка меня потеряла. Опять, - причем спокойным тоном, не плача и не дергаясь от страха.
; «Интересно!» - подумала я.
; А где потеряла? – спросила я мальчишку, так и не отпускавшего мою руку.
; Да вот, шли. Она остановилась и начала какую-то яркую бумагу покупать, - обстоятельно ответил мне «подкидыш».
«Сумка у меня подмышкой, в карманах пусто, да и мальчик не производит впечатления шпаны» - крутилось у меня в голове.
; А ты чей? – робко спросила я снова.
; Пока – твой! – не теряясь, ответил мне мальчуган.
Вот это поворот событий!
; Ладно, давай подождем твою маму. Как тебя зовут?
; Андрюша, бабка зовет меня Андрэ.
; Андрей, очень приятно. А меня Варя, - вздохнула я, и мы вдвоем отошли от центра Кирова, но остались на виду у толпы – чтоб неряшливая мама нашла своего слишком самостоятельного и смелого сынишку. И как-то вместе уперлись взглядами в одну сценку, разыгрывающуюся у нас на глазах.
Снегоуборочная машина, рыча и пыхтя, ездила туда-сюда по копошащемуся людьми проспекту и, собирая ковшиком снег, складывала его сугробами у обочины, прямо на входы в магазины.
Из одного такого заблокированного магазина выходит дядька-амбал с огромной лопатой и начинает, покрякивая, расчищать примагазинную территорию, скидывая снег на проспект.
Опять появляется снегоуборка «Bobcat», опять собирает грязный снег в ковш и снова плюхает его около магазина. И, как по мановению волшебной палочки, снова выходит тот толстяк и, орудуя большущей лопатой, выкидывает снег вслед отъезжающей «Bobcat».
Стояли мы с ним так минут пятнадцать. И вот…
Бежит «мама Опять». Глаза выпучены, шапка съехала набок, шуба нараспашку. Поскользнулась – упала – встала – побежала.
И мой «подкидыш» отцепился мгновенно от моей ладони и сказал:
; Ну вот и мамка пришла. Ну, я пошел.
И пошагал к своей обезумевшей матери. А я пошла на остановку.
А другой малыш…
В мае одним вечером с неба опустилась плотная пелена дождя. Еду в автобусе. Передо мной сидят на двух сиденьях трое мальчуганов лет пяти – двое хмурые, недовольные, а третий, в красной курточке с капюшоном, сидел около окна, прямо впереди меня. Окна запотели. Малыш был очарователен – овальное личико, карие глаза, ясный и лучистый взгляд и высунутый от усердия розовый язык… Он вдохновенно рисовал на запотевшем стекле смешные рожицы, поясняя: «Вот Катька – у нее большие уши и длинный нос, и еще она пищит как комар» - и пальчиком прибавлял к девчачьему лицу огромные уши слона… Я помогла отодвинуть занавески, чтобы он нарисовал еще, и еще, и еще! Я смеялась. Мальчишка здорово поднял мне настроение своим рисованием! Тут юный художник заметил меня, смеющуюся и растянувшую рот до ушей (надо сказать, что все остальные пассажиры автобуса, в том числе и мои ровесники, смотрели на меня как на психа – ну и пусть!) Минуту внимательно разглядывал меня, словно оценивая мои способности понять его искусство. Потом улыбнулся и звонким голоском сказал:
; Я сейчас еще нарисую! Смотри! – и снова заскользил его точный пальчик по стеклу…
Я постоянно вспоминаю этих двух мальчишек. Они словно цветные мелки: раскрашивают серость жизни яркими красками. И поверьте мне, этот мир еще можно спасти.