Паша помог положить сестру на носилки, я села рядом с ней.
- Я наверное останусь в больнице, останьтесь с Гульнарой у нас, - сказала я Паше.
- Не волнуйтесь, только бы с Катькой всё хорошо было. Дура... - сказал Паша, тихо произнеся последнее слово. Машина скорой помощи выехала на большую дорогу и поехала в сторону пятнадцатой городской больницы. По рации, доктор сообщил в приёмной покой, что везёт тяжелобольную.
- Встречайте, - в конце произнёс он.
Нас ждали у крыльца, два санитара с каталкой подошли к машине и открыв её, переложили Катю на эту каталку. Её быстро увезли, доктор скорой, прошёл следом и минут через десять, вышел обратно, я встретила его в коридоре, перед приёмным покоем.
- Доктор! Как моя девочка? Прошу Вас, скажите мне правду. Она ведь не умрёт? - с волнением спросила я.
Мужчина с сожалением посмотрел на меня.
- Что же Вы, мамаша, не следите за своей дочерью? Её в реанимацию увезли, она в тяжёлом состоянии. Вы подождите тут, скоро кто-нибудь выйдет и сообщит Вам. Простите, у меня срочный вызов, - сказал доктор и быстро пошёл к выходу.
Я с отчаяньем посмотрела ему в след, потом поискала глазами реанимацию. Заглянула в приёмный покой, там за столом сидела женщина и что-то записывала в журнал.
- Простите... А где у вас реанимационное отделение? - спросила я.
Женщина подняла голову и посмотрела на меня.
- Реанимация на втором этаже, - сказала она и продолжила писать.
- Спасибо, - произнесла я, закрывая дверь.
Я поднялась на второй этаж, в глубине коридора, по вывеске на двери, я нашла реанимацию. Подойдя к двери, я зачем-то прислушалась, но ничего не услышав, подошла к окну. На улице было темно, на душе тяжело. Конец сентября, в Ленинграде довольно прохладно. Я поёжилась, укутываясь в пуховой платок. Присесть было некуда, я облокотилась о подоконник и стала ждать.
Мне казалось, что время остановилось, минуты казались часами. Наверное, прошло часа два, когда дверь в отделение реанимации наконец открылась и оттуда вышли сначала мужчина, а следом молодая женщина. Я подошла к ним.
- Прошу Вас, скажите, она жива? - спросила я, с тревогой посмотрев на них и по их лицам пытаясь понять, что же случилось за этой пресловутой дверью.
- Вы о девушке, которую привезли два часа назад? Та, что наглоталась таблеток? - спросил мужчина.
Я кивнула головой, с таким видом, словно это я выпила те таблетки.
- Вы вовремя её привезли, нам удалось её спасти, но... - мужчина замолчал и посмотрел на медсестру.
- А Вы кто ей будете? - спросила женщина. Мужчина врач, оставив нас, ушёл.
- Я её бабушка, отец погиб на фронте, мать живёт в Ташкенте. Внучка со мной живёт, - ответила я, в ожидании ответа.
Но главное я услышала, Катя жива, её спасли.
- Понимаете... тут такое дело... Вам известно, что Ваша внучка беременна? - спросила молодая женщина.
Меня словно кипятком обдали, но я смогла совладать с собой, только подумав, что судьба возвращается.
- Если честно, я этого не знала. Значит вот почему она это сделала... - растерянно пробормотала я.
- Думаете, узнав о беременности, она решила добровольно уйти из жизни? Она что, не замужем? - спросила медсестра.
- Нет, не замужем, - ответила я.
- Понятно... Но после стольких таблеток, думаю, от ребёнка нужно избавиться. Последствия могут быть плохие, - сказала женщина.
- Главное, моя девочка жива, а остальное... мы подумаем. Я могу её увидеть? - спросила я.
- Сейчас она спит, мы сделала всё необходимое, да и в реанимацию посторонним заходить нельзя. Вот переведут её в палату, тогда и увидите. До утра далеко, а сейчас Вам до дома не добраться, ночь на дворе. Пойдёмте, у нас есть свободные места в палатах, сможете там поспать, - сказала медсестра.
- Спасибо. Было бы неплохо, я едва стою на ногах, - ответила я и пошла за ней.
Мы поднялись на третий этаж, она подошла к одной из палат и открыла дверь.
- Только Вам придётся лечь поверх покрывала, постельного белья нет. Сестра-хозяйка придёт только утром. Но в палате тепло, - сказала молодая женщина и тут же ушла.
Я зашла в палату, с уличного фонаря в окно пробивался свет, освещая немного небольшое помещение. Две койки были заняты, я села на свободную кровать и тут же легла, накрывшись пуховым платком. Мысли в голове путались, я думала о Кате.
- Бедная моя, что же теперь будет? Что я Анне скажу? - засыпая, подумала я.
Утром я проснулась от шума голосов и звона посуды. Раздавали завтрак, две женщины в больничных халатах, подходили к раздатчице, которая привезла завтрак больным. Кусок хлеба, с кусочком сливочного масла сверху и в глубокие тарелки она наливала кашу. Одна из женщин подошла ко мне с тарелкой в руках.
- Поешьте и Вы, Вас ночью привезли? А больничный халат почему Вам не выдали? - спросила она.
- Спасибо. Но мне не положено, я не больная, ночью привезла родственницу, а я уехать не смогла. Я уже ухожу, - сказала я, поднявшись с кровати.
Улыбнувшись женщине, которая так и осталась стоять с тарелкой в руке, я быстро вышла из палаты. Спустившись на второй этаж, я подошла к двери реанимации и постучалась. Вышла медсестра, с которой я говорила накануне.
- А, это Вы? Поезжайте домой, Ваша внучка сегодня до вечера останется в реанимации. Приезжайте вечером, доктор сказал, может вечером её в палату переведут. Сюда нельзя, Вы же знаете, - сказала она, выйдя и закрыв за собой дверь.
- Я поняла. С ней ведь всё будет хорошо, правда? - спросила я.
- Опасность миновала, так что нет причин для беспокойства. Идите, Вам нужно отдохнуть, да и родные наверное волнуются, - сказала медсестра.
- Спасибо Вам за всё, Вы очень добры, - ответила я.
- Да... можете принести ей бульон, - сказала молодая женщина.
Мне оставалось только уйти, наверняка дома меня с нетерпением дожидались родные. Я видела, как испугался Паша, как волновался за сестру. Выйдя из больницы, я поехала домой, на стук, дверь открыл Паша.
- Ну что, как Катя? Тётушка, скажите, что она жива, - взволнованно спросил он.
- Жива, Паша, жива наша Катя. Глупая девчонка, не ведала, что творит, - ответила я, проходя в комнату.
Ко мне вышли и Саша с Гульнарой, с ребёнком на руках.
- Сыночек ты мой сладкий. Он не плакал тут без меня? - спросила я.
- Нет, только искал Вас, спрашивал, где мама. Как Катя? Ей лучше? - спросила Гульнара.
- Давайте пройдём на кухню, я очень устала и хочу есть. С Катей всё будет хорошо. Нужно ей бульон сварить, вечером к ней сходим, - ответила я, умолчав о том, что она в реанимации.
- Но почему она это сделала, мамочка? Может обидел её кто-нибудь? Или она на мои слова обиделась? Не может же человек из-за этого жизни себя лишать, - спросила Гульнара.
- Нет, конечно, ты тут ни при чём, дочка. Я не знаю, почему она это сделала. Дай мне поесть. У нас курица есть? - спросила я.
- Нет, только мясо, - ответила Гульнара.
- Я в магазин схожу, может ещё что-то нужно? - спросил Паша.
- Возьми печенье для Олежки, какие он любит, - сказала я.
Паша ушёл в магазин, я позавракала и ушла в свою спальню, взяв за ручку сына. Саша пошёл следом за нами.
- Лидочка, скажи мне правду, что произошло? Просто так, жизни себя не лишают. Ты ведь знаешь, почему она это сделала, - сказал Саша, сев рядом со мной на кровать.
- Ох, Саша, не спрашивай. Там, в деревне, какие-то подонки изнасиловали нашу Катюшу, она только стала отходить от стресса, но наверное узнала, что беременна. Это её и сломило, - ответила я, почему-то заплакав.
- Как это... изнасиловали? Она что, там одна была? Ничего не понимаю... и Вы это так просто оставили? Нужно было в милицию пойти, этих негодяев судить надо, - возмущался Саша.
- Всё не так просто, Саша. Конечно, так было бы правильно, но Кате позор на весь институт. Она испугалась, тогда ещё утопиться хотела, не смогла, испугалась. Что я её матери скажу? Хорошо, что спасли её, детям я говорить не стала, Катя до сих пор в реанимации, её едва спасли, - сказала я.
- Может надо поехать в ту деревню, отыскать этих ублюдков, самим как-то наказать. Ведь, они подумают, что остались безнаказанными и пострадают ещё невинные девушки, если их не остановить, - сказал Саша.
Он был возмущён, искренне негодуя.
- Саша! Давай для начала Катя вернётся домой. А те ублюдки, никуда не денутся. Только Паше ничего не говори, он ведь сгоряча может бед натворить, - сказала я.
Вернулся Паша, я сама пошла на кухню готовить бульон. Вечером, мы с Пашей поехали в больницу, хотя я не хотела, чтобы он ехал. При нём я и поговорить с Катей не смогу, но Паша решил поехать и сам убедиться, что с его сестрой всё в порядке.
Катю перевели в палату, туда мы и зашли. Увидев нас, она отвернулась к стене. Две женщины, соседки по палате, поздоровались с нами и вышли в коридор. Мы с Пашей подошли к Кате и сели на соседнюю кровать.
- Катюша, как ты, дочка? - спросила я, хотя понимала нелепость своего вопроса.
- Зачем ты это сделала, сестрёнка? Ты молодая, такая красивая, тебе жить да жить. Зачем? - спросил Паша.
Катя молчала и даже не повернулась к нам.
- Паша, выйди в коридор, подожди меня там, - попросила я.
Паша хотел возразить, но увидев мой строгий взгляд, послушно встал, поставил банку с бульоном на стол и вышел.
- Катюша, дочка, посмотри на меня. Хочу рассказать тебе печальную историю про одну женщину, - сказала я ласково.
Кажется, мои слова заинтересовали её и Катя повернулась ко мне. Лицо её было бледное, глаза впали и смотрели на меня с грустью. И я стала рассказывать, не скрывая никаких подробностей из своей жизни, начиная с того, как меня, совсем ребёнком, отдали баю. Как он ночью зашёл ко мне и силой взял меня. О рождении дочери, которую просто придушили и закопали, как щенка, за ненужностью. Как топили моего сына и он умер от простуды. Как в застенках КГБ меня избивали и насиловали, как я забеременела от одного из них, не зная, который отец моего сына и хотела убить себя в лагере, я рассказала, как там тяжело нам с Дашей было, как в ужасных условиях я родила Абдуллу. Думала, замуж уже никогда не выйду.
Слушая меня, Катя привстала и села на кровати.
- Значит, Абдулла акя не сын дяди Махсуда? Как же Вы смогли пережить столько бед, баба Халида? - с удивлением спросила Катя.
Слушая мой рассказ, Катя испуганно смотрела на меня, широко раскрыв глаза.
- Нет, дорогая, Махсуд признал его своим сыном. Вот теперь Саша... я очень счастлива. Понимаешь, девочка, нужно уметь пережить эти дни, не сломаться и не согнуться под этим бременем. Поверь, дорогая и ты однажды будешь счастлива. Мы вместе справимся со всем этим, - сказала я.
- Баба Халида, как же Вы выдержали всё это? Столько пережив, Вы остались такой доброй и внимательной ко всем. О всех думаете, за всех волнуетесь. А мне что делать? Внутри меня, ненавистный ребёнок, как мне быть? - с отчаянием спросила Катя.
- Пережила, дочка, всё осталось в прошлом, Даша была рядом, она мне во многом помогла. Доктор говорит, что оставлять ребёнка опасно, ты таблеток наглоталась, ребёнок может родиться с патологией. А если аборт... боюсь, ты можешь и вовсе никогда не родить, - сказала я с грустью.
- Что же мне делать? Замуж я теперь навряд ли выйду. Вы же не всё знаете, баба Халида.
Вчера Юра пригласил меня к себе в гости, родители его ушли на день рождение к друзьям, но мне он об этом сказал уже у себя дома, иначе я бы не пошла. Нам нужно было готовить реферат. Весь этот месяц, он вёл себя как обычно, будто ничего не произошло, ну я и пошла, доверяла ему, ведь он и на защиту мою встал. А дома у него, он вдруг стал ко мне приставать, говорит, что мне и так уже терять нечего. Я сопротивлялась изо всех сил, просила не трогать меня, но в него словно бес вселился, глаза у него были такие... никогда таким его не видела. Он отпустил меня только тогда, когда я сказала, что если он тронет меня, я себя убью. Так он мне выкрикнул, что другая на моём месте давно бы покончил с собой, после того, что случилось.
И когда я уходила, он не встал меня проводить. Так я и увидела бутылёк со снотворным в прихожей, на тумбочке, машинально схватила его и положила в карман. Наверное, его отец их принимал, Юра как-то говорил, что у его отца бессонница. Поверьте, я хотела вообще выпить их прямо на улице, для меня в тот момент будто жизнь оборвалась. Но представила себе, как буду лежать на улице, люди ещё подумают, что я пьяная. Я принесла домой лекарство, вроде немного успокоилась, а когда Гуля... в общем, жить не хотелось, - опустив голову, говорила Катя.
Я придвинулась к ней и крепко её обняла.
- Теперь всё будет хорошо, верь мне, Катюша. Вот, попей горячий бульон, сил набирайся. Придёшь домой, мы вместе решим, что дальше делать, - сказала я.
Катя прижалась ко мне и заплакала.
- Шшш... успокойся, милая, давай, поешь, - гладя её по голове, тихо сказала я.
Катя кивнула головой, я взяла банку и развернув её, открыла крышку. Катя взяла банку из моих рук и сделала несколько глотков. Потом внимательно посмотрела на меня.
- Вы мне жизнь спасли... А как мне теперь жить? - произнесла она.