Вместо предисловия.
Однажды после « дембеля» я рассказал ЭТУ историю отцу. Отец, молча, выслушал меня, а потом сказал:
- Этого в нашей армии быть не могло ! Что-то ты сочиняешь, парень!
Мне не поверил родной отец! Стало обидно и горько!
Служба.
В 1976 году после окончания учебки в городе Богодухове на Украине меня направили служить в зенитно-ракетный дивизион, который располагался около города Улан-Удэ.
Дембеля.
В зенитно-ракетный дивизион мы прибыли «молодыми» т.е. отслужили полгода. В дивизионе на «Шилках» (боевая машина) служило много дембелей. Жили мы с ними в одной казарме. Дембеля-«шилкачи» издевались над нами, как хотели. Офицеры на неуставные отношения смотрели сквозь пальцы.
Ставцев.
Из дембелей мы особенно боялись двоих – Пилипенко и Ставцева. Ночью, когда нам после трудов праведных разрешали «отбиться» (лечь спать), начинала играть гармошка. Мы знали, приближаются эти два выродка со своим молодым гармонистом «Наташкой». Нас поднимали. Начинались придирки и зуботычины.
На учениях.
В августе 1976 года наш дивизион выехал на учения к монгольской границе на огромный полигон у станции Степь. На полигоне, кроме нас, базировалось много разных военных подразделений, приблизительно, в 3-4 километрах друг от друга.
Триплекс.
Однажды, когда я, мой друг Вовка Майоров и хохол Пашка Назаренко охраняли ночью боевую технику, с одной «Шилки» кто-то украл триплекс – маленькое железное окошечко перед водителем.
Утром за это нас, часовых, дембеля-«шилкачи» жестоко избили. У Майорова под глазами были огромные синяки. Мне рассекли нижнюю губу, а у Пашки Назаренко после удара ногой мошонка стала похожа на гандбольный мяч! Офицеров в тот день не было. Я думаю, они уехали туда, где были вино и женщины. На следующий день офицеры появились и стали дознаваться, что и как. Мы с Майоровым отбрехались, а Пашку «раскололи». Для Ставцева и ещё трёх дембелей сделали «губу» - вырыли яму глубиной три метра. Туда на ночь наших мучителей и посадили. Но мы понимали, чем это нам «аукнется» потом. Триплекс мы тоже украли у соседнего дивизиона и вернули его «шилкачам». Но за яму нас ожидала расправа!
Ты кто?
Через два дня, когда офицеры уехали на станцию Степь, к нам в палатку ворвался пьяный Ставцев с дружками-дембелями. Как потом мы узнали нас за то, что мы якобы «заложили» их, дембеля хотели избить, скинуть в ту же яму и помочиться на нас.
Ставцев стоял передо мной, как эсэсовец, широко расставив ноги. Потом он вытащил из кармана моей гимнастерки записную книжку и стал её листать. Затем он пристально посмотрел на меня.
- Ты кто?
- Рядовой Жарёнов.
- Я не про то. На «гражданке» кем работал?
- Сварщиком.
- А это у тебя ЧЁ?
- Записная книжка.
- А зачем?
- Дневник веду.
- А зачем?
- Ну, так. На память.
- После армии кем хочешь стать?
- Писателем, - вырвалось у меня.
Ставцев призадумался. Потом вернул мне записную книжку и сказал своим «орлам»:
- Писателя не трогать? Может быть, он когда-нибудь про нас напишет! А с остальными потом разберёмся!
Они ушли, а мы облегчённо выдохнули.
Эпилог.
Вечером 31 августа 1976 года со всей техникой мы стояли на станции Степь. Утром должны были грузиться на платформы и ехать в Улан-Удэ. Я, как «молодой», снова стоял на посту. Видел, как Ставцев сцепился с проходившими мимо солдатами-кавказцами. Утром Ставцева нашли в посадках – убитого и со спущенными штанами…
Мы вернулись в Улан-Удэ. Началось следствие. Дедовщина в дивизионе подзатихла…
Время шло. Мы стали «котлами», а затем и дембелями. Дембелем я был «мягким». Никого не бил и не заставлял на себя работать!
Я часто думал потом, почему тогда Ставцев смилостивился надо мной? И пришёл к выводу, что помогли мой Ангел-хранитель, молитвы мамы и бабушки, ну, и, конечно, моя записная книжка!