Летом 1972 года, после третьего класса школы, я отдыхал в местном пионерлагере для младшеклассников "Орленок", в первом - самом взрослом отряде.
Вожатые решали задачу, кого из детей определить на должность Председателя Совета Дружины. Из "хороших" детей первого отряда выбрали меня и одну девочку. Чтобы выбрать из нас двоих, попросили громко скомандовать:
- Дружина, равняйсь! смирно! Равнение на знамя!
Я гаркнул, что было мочи. Девочка, видимо, была поумнее, что-то пискнула. И в Председатели выбрали меня.
Потом целый месяц дважды в день я ходил впереди ансамбля горнистов-барабанщиков и длинной колонны дурачащихся пионеров на площадку построения дружины на утренние и вечерние линейки. Там я стоял на лобном месте под флагштоком и исполнял свой репертуар "Дружина-равняйсь-смирно!". Обычные хулиганистые подростки меня игнорировали, не брали с собой на рыбалки, и ко мне прочно прилепилась кличка Председатель.
Жили мы в комнатах на двенадцать коек, после отбоя травили детские байки и страшилки. Я в ту пору знал на удивление много разных анекдотов. И по вечерам у меня была другая кличка - Анекдотчик. А это уже придавало статус, авторитет. За месяц у меня сложилась компания друзей из полусредних подростков, мы тоже ходили с удочками на речку, купались всем отрядом, играли в футбол на кубок лагеря. В воротах не было сеток, но у физрука был настоящий свисток. По выходным приезжали родители с печеньем и конфетами. Но душа требовала чего-то большего, героического.
И подвиг был придуман.
На территории лагеря среди прочих построек стояла высокая красного кирпича водонапорная башня. Водокачка, как мы ее называли. В ней была входная дверь, выше - окно второго этажа, за которым угадывались очертания железной лестницы, ведущей к кранам и задвижкам наверху. Под самой крышей круглую башню опоясывал ряд узких окошек. Я приметил, что в некоторых окошках побиты стекла. И придумал героическую историю о том, как некие мои знакомые пацаны в прошлом году совершили вылазку, пошвырялись камнями, побили часть окон водокачки. И нам надо бы сколотить отряд, набрать камней и повторить подвиг.
Был тихий вечер предпоследнего дня лагерной смены, взрослые готовили большой прощальный пионерский костер.
Нас собралось человек пять, и мы двинули на дело.
Поначалу всё шло гладко. Мы совершили первый набег из ближних кустов, швырнули по камню. Кто-то даже докинул до верхних окон, попал, раздался звон разбитого стекла. Мы поспешно вернулись на исходную позицию в кусты. Воодушевленные первым успехом мы начали готовиться ко второму броску. Но тут донеслись настораживающие крики. Кто-то из нас услышал, кто-то нет. Банда распалась. кто-то остался в кустах, кто-то притормозил на полдороге. А один парень, дурак, так завелся, что ничего не слыша рванул в атаку на водокачку, да еще и с огромным булыжником в руке, с полкирпича.
Добежав, он со всего маху запустил булыжник в нижнее большое окно над дверью. Раздался звон битого стекла, потом грохот булыжника по металлическим внутренностям водокачки. Мы бросились в рассыпную.
Я остался в кустах один и наблюдал, как на территории лагеря постепенно начинался какой-то кипеш. Доносились тревожные крики, по дорожке в сторону домика директора пионерлагеря бежал озабоченный физрук. Кто-то из вожатых тащил за руки в ту же сторону двух моих подельников. Я понял, это провал.
Осознавая неприятную очевидность происходящего и неизбежность наказания, я посидел в кустах еще немного, прикинул, что если меня найдут активисты в моем ненадежном укрытии, будет еще больший позор. И решил гордо пойти судьбе навстречу.
Я зашагал прямо к домику директора, где и разворачивались основные события. На половине дистанции меня заметили радостные хулиганы и активисты. Все рванули мне навстречу, каждый желая добежать первым и схватить преступника. Через мгновение в меня вцепились несколько рук, и вся эта куча со мной в центре с радостными криками «Председателя поймали!» двинулась к директору.
Потом в полумраке кабинета директора мы стояли виноватой кучкой, а на стульях и столах восседали возмущенные вожатые. Был допрос. Выяснялись мотивы и подробности поступка. Звучали обычные «Как вы могли..?», «о вас заботятся! А вы…», «а когда родители узнают…».
Больше всего стыдили меня.
- Ну, они-то ладно. Но ты-то? Тебя же избрали Председателем Совета Дружины!!! А ты…?
Нам пригрозили, что вызовут инспектора и всех поставят на учет в Детскую Комнату милиции.
Но инспектор не появился. Видимо, старшие решили не выносить сор из избы, не лишать себя премии за летний трудовой семестр. Нас заперли в спальне, отобрали верхнюю одежду и лишили прощального пионерского костра.
Весь тот печальный вечер мы просидели в трусах на своих койках, опять травили анекдоты и страшные истории. А наутро весь лагерь погрузили в автобусы и повезли в город. Мы весело ехали домой, пели пионерские песни и смеялись.
Я увидел краем глаза, что две наши вожатые указывают на меня, шутят и улыбаются. Я быстро перестал петь, потупил взгляд, делая вид, что распутываю леску на удочке. Подошла вожатая и что-то мне говорила, успокаивала, мол, не расстраивайся. Вожатые меня любили. Я был хороший мальчик.
Прошлым летом в пионерлагере я заболел буквально за день до Костра. И был отправлен в город в больницу. Этим летом – вот опять. В итоге на прощальный пионерский костер я попал только с третьей попытки – на третье свое пионерское лето.
Но это уже другая история.