Травушка-муравушка
Я надену белы туфли
Блёсточка на блёсточке.
В нашем клубе нет ребят –
Шпана да переросточки… --
- частушка из уст Шурки Якуниной отдавала отчаянием и безнадегой. И в самом деле, какие туфли?! Какие блёсточки?!
Летом у нас в деревне на дороге мягкая теплая глинистая пыль по щиколотку, в межсезонье – грязь по колено, а зимой – снег по пояс.
Насчет шпаны и «переросточков» - это в самую точку. Молодежи на селе негусто, малышей почти нет. Упадок во всем уже тогда, в 70-е, был виден невооруженным глазом. Деревушки пустели, хозяйство хирело, дела шли незавидно… Старики находили вечный приют на местном кладбище, молодежь уезжала в города на «лёгкие хлеба».
Приходит на ум выпускной вечер тех лет в местной школе. 11-классников было всего трое: мой племянник Денис – высокий, светловолосый, в новом костюме и галстуке; глубоко беременная девочка-выпускница и щуплый недоросток с землисто-серым лицом, сын алкоголиков, который воровал хлеб со скудного школьного стола, накрытого по столь торжественному случаю…
Но пока жизнь в северной глубинке еще теплилась: весь Верне-Лальский куст из полутора десятков деревень был обитаем. Печи топились, коровы доились, поля худо-бедно засевались, петухи на подворьях бодро кукарекали, рябые курочки несли свои яйца. Несмотря ни на что, я с теплотой вспоминаю благословенные времена моего детства и юности.
Позарастали стёжки-дорожки...
...Позарастали мохом-травою...
Центром культуры и символом цивилизации у нас было центральное село Верхне-Лалье (в просторечии – Повост). Там находилось Правление совхоза «Ярцевский», почта, пара магазинов, красовался бело-желтый старинный Михайло-Архангельский храм (порядком обветшавший, но все равно величественный), а главное – большой кирпичный Дом культуры (он же – клуб). Там по выходным крутили кино и устраивались танцы.
В клубе на Калище вечерами собирался скучающий молодняк. День отработали: кто в поле, кто на сенокосе, кто на зерносушилке… А вечером хочется и развлечься. Когда кто-нибудь приносил гармошку (что редко), девки плясали барабушку, пели задиристые частушки. Парни глазели, подшучивали. Танцевали и под магнитофон, но тоже реденько. Иногда, помню, в «ремень» играли. Парень бил понравившуюся девчонку по спине ремешком и клал его на лавку. Эта девушка должна была взять ремень и ударить какого-то парня. Такие лениво-активные ухаживания… Или способ познакомиться поближе, если ударивший бросал ремень на пол. В этом случае выбранный человек должен был выйти с инициатором «на холод», то есть на улицу. А там – хоть целуйтесь, хоть беседуйте, хоть молчите наедине, кому как нравится. Удар чаще был символическим, но иногда девки норовили в игре, будто бы шутя, «вырезнуть» по спине парню, на которого была обижена… Такая вот маленькая месть… Парни же часто приходили в клуб под хмельком, а то и вовсе пьяными. Тогда всякие неприятности случались.
Однажды вечером по дороге из Калищеського клуба я заметила у риги два силуэта. Подойдя ближе, увидела, как Романовский Толя Докукин, местный урка, издевается над 12-летней Тамаркой Августиной: держит за руки, тянет в сарай, говорит что-то, пьяно покачиваясь. А она замерла испуганно и кричать боится. «Вдруг бить начнет?»
Мне-то уже 17, я посмелее:
- Отпусти девчонку! – говорю.
Хулиган ослабил хватку, девочка убежала. А этот упырь переключился на меня, схватил и держит. Я тоже его панически боялась, не зная, чего ожидать от пьяного взрослого мужика. Он говорил какие-то гадости, глумился над моей беззащитностью и тоже пытался тащить в ригу… А время шло. В какой-то момент я смогла оттолкнуть его от себя, руки на удивление легко разжались, и Докукин упал навзничь. Я бросилась домой со всех ног. Сердце до самого утра колотилось от пережитого ужаса, как бешеное. Потом еще дня три я опасалась встречи с насильником, хотя умом понимала, что он вряд ли появится на Ворончихе. Местные ребята даже моего безобидного воздыхателя Колю прогоняли, дескать, нечего делать у нас Стрековским чужакам. Рыцари, защитники мои…
В один из летних погожих вечеров Юрка Сластихин приехал в клуб на Калище на «мотике» и позвал на танцы на Повост.
- А почему бы и нет? – подумала я, - там, в В-Лалье у тетки и заночую.
И мы поехали. Темно. Придорожные деревья и кусты нависают угрожающими тенями. Дорога – ухабистая грунтовка, вся в ямах и рытвинах. Езда по ней в темноте на мотоцикле без коляски – аттракцион еще тот. Вот мы и не смогли удержать равновесие, ударились со всего маху вместе с «мотиком» о земную твердь. Твердь оказалась суха и неприветлива. Думала, костей не соберу. Очутившись на земле, попробовала пошевелиться: руки-ноги не поломала, уже хорошо. Но расшиблась сильно, вдобавок почку себе отбила. Обратно домой на Ворончиху кое-как доковыляла. Наутро родным наврала, что с крылечка оступилась, упала. Скажи я правду, голову бы оторвали!
Дело осложнялось тем, что буквально через пару дней нужно было уезжать в Березники, а я – еле живая… И вот меня, как раненого бойца, мама с бабушкой обмотали с ног до головы компрессами с «крововицей» и уложили на раскладушке под черемухой, дабы напоследок успеть насладиться деревенским чистым воздухом, настоянным на разнотравье и клевере. В бинтах в режиме полевого госпиталя я провела два дня, но к отъезду была уже «огурцом». Только ямка в разорванной мышце на бедре теперь напоминает о "секретном" ночном происшествии.
Загадочное растение «крововица» растет в Верхне-Лальских еловых лесах и малинниках повсеместно. Это такие темно-зеленые шершавые листья, растущие на земле. Бабушка Александра уверяла, что она, дескать, «кровь разбивает». А когда у нас на Урале я нашла такую же траву, бабуля забеспокоилась:
- Ты ту ли траву-то собираешь? Корень-от красной?
- Красный, бабушка, красный!
И в самом деле, нижняя часть черешка этих листочков имеет красновато-буроватый оттенок. Еще у нас говорили, что «крововицу» при глубоких внутренних ушибах (например, при падении с высоты) заваривают и пьют, как чай.
Много лет спустя уже в Березниках моя травушка снова подтвердила свою исключительную лечебную способность, как лесная «скорая помощь» при травмах и ушибах. Дело было так. Моя знакомая бабулька Мария Васильевна, божий одуванчик, живущая в частном секторе, пожаловалась:
- Мне свинья на ногу наступила. Свиноматку держу, здоровенная вымахала… Так на ногу теперь ступить не могу!
То-то я смотрю, бабулечка хромает сильно…
- Давайте я Вам травку принесу, авось, поможет!
- Что ты, что ты, - замахала она руками, - у меня сын врач, всяких «мазилок» натащил…
Нога так сильно болит…
- Ну, так хуже-то не будет, попробуйте!
Отдала я ей сушеные листики, научила, как компресс сделать, да и забыла на время. Потом иду по улице, а Мария Васильевна навстречу:
- Ты знаешь, два раза всего и привязала, на ногу-то вставать стала!
Я порадовалась: помогает! Вот тебе и травка-муравка…
Потом попыталась выяснить, знает ли ещё кто-нибудь, что это за растение и каково его научное название. Безрезультатно. Многие годы я пользовалась этим чудесным средством, не имея научного обоснования. И только нынче всё прояснилось.
Моя любимая «крововица» - это всем известная «медуница». Весенний съедобный первоцвет с лиловыми цветочками, издающими медовый аромат и сладкими на вкус. Официальная медицина классифицирует его, как поливитаминное средство. Всего лишь.
В деревне же её называют «болетОшна трава» и используют не только наружно от ушибов, но и дают в виде чая младенцам при коликах в животе и взрослым при сотрясении головного мозга. Лекарство под ногами.
А как выглядела «надсадна» и «подборна» трава, которой лечились наши бабушки, уже не припомню. А жаль…
29.08.2019г.