Получив свое имя от Бога, Адам понимает себя как нечто особенное в своей единичности, как отдельное сознание, и в следующий момент находит себя как “я”, сознаёт существование себя изнутри, как отличное от всего остального существо. Отличное даже от Бога, с которым “я” обнаруживает различие. В этом отношении рождается сознание христианина.
Адам даёт имена всему. Теперь он сознаёт себя как единичного, как “я”, отличного в своей особенности от других единичных имен.
Для христианина, во всеобщности Духа, выступающего как цель во Христе, заложено в себе все развитие к тому, каким должен стать верующий человек, чтобы быть записанным в Книгу Жизни. Но на первом шаге христианин не знает, что в нем должен проявиться Христос. Более того, он видит невозможность этого, потому что его сознание определяется бытием, - предметный мир вещей обуславливает жизнь христианина извне, а догматизм веры изнутри.
Вначале всеобщее понятие Бога, как Богочеловека-Христа в Истине Идеи, в своей непосредственности представлено только отличным от “я” христианина, как бы находящимся вне его и не связанным с ним. Такой христианин Бога воспринимает обобщенно, как Создателя и в "детали" Триединства не вникает.
Становление Духа начинается с полагания различия. Бог выступает в абстрактности абсолюта как Создатель, а христианин предстает в своей природной определенности, в единичности ветхого, перстного Адама. Такой христианин ждет исполнения своих желаний в награду за чтение молитв и участие в ритуале Причастия.
На этом первом шаге процесса становления, христианин преодолевает разделение с Богом простым слиянием с Ним в направленности веры и переживании любви. В этом райском единстве двух абстракций, - абстракции своего “я” и абстракции Бога, христианин испытывает блаженство результата.
Природная единичность христианина, сама по себе, мыслить не может. Для мысли нужно отношение с более высоким, поэтому для развития сознания нужен второй полюс Духа; к земному “я” нужен полюс неба - всеобщий Дух заложенный в Семени. Но на первом шаге христианин о Семени в своей душе и “начатке Духа” ещё ничего не знает, а Бога представляет как внешнего себе, и своему сознанию Создателя. Пока это только формальная любовь двух абстрактных отношений: я-сознания и Бога. Ни “я” ни Бог ещё не наполнены содержанием и их абстрактное единство выступает как Рай.
Христианин как бы поднимает голову от земли и обнаруживает себя во вселенском мире, созданном Богом. Преисполнившись чувством всеединства, он имеет переживание единства с Богом в создании мира и в своем представлении переживает гармонию от слияния с бесконечно-вечным; он как бы чувствует в себе покой Творца в созерцании единства великого подобия бесконечного мира, где Бог все во всем. В своем сознании он уже не хочет “преисполняться в гранях” мира сего в суете стяжания материального. Для него всякий, служащий плоти, несоизмеримо мелок по сравнению с ним, содержащим в себе всё, - глубоким старцем достигшим бессмертия, в созерцании своём прикоснувшимся к Божественному, который уже сам растворился в Боге во взаимной любви, стал Богоподобен и устремлён в это бесконечное, и пребывает в умиротворении, покое, блаженстве, вовлеченный во всё и вся. Теперь смысл жизни такого христианина пребывать в любви и созерцании мироздания, а не “преисполняться в гранях” материальной деятельности как муравей или долбящий дятел. Ему кажется, что он познал великую мудрость и теперь пребывает в любви Создателя в Духе и блаженстве. От этой полноты он не хочет ничего более знать, полагая, что знание сверх того, что уже есть, от лукавого. Но а, что есть? Абстрактное пантеистическое единство пустого абстрактного ”я” и абстрактного Бога, и хотя эти переживания потрясают, они оказываются только первым шагом христианина на пути к Богу. В них Адам не подошел ещё к дереву познания и искренно принимает свой первый шаг за конец пути, но его ждёт долгий путь, начинающийся с падения в искушении змея.