Она читает в метро Набокова
А я танцую самбу и всем светло(С) Земфира
Да, пожалуй в этом одном она и преуспела. Никогда не видела что б кто-то так танцевал. Порой мне казалось,что только в эти моменты она и могла быть счастлива.
Мы познакомились на факультете рекламы и пиара второочередного колледжа, но обеим было уже за двадцать. Я часто видела ее в коридоре. Худенькая, с длинными темными волосами и постоянно в чем то темном. Но она не казалась мне мрачной. Нелюдима, безмерно одинока и лишена благословенных иллюзий так питавших, так лелеявших нас когда то и плюнувших на нас в конечном счете.
Учились мы на заочном, а значит виделись редко. На последнем курсе мы сидели вместе на сдачу экзаменов. Кто то из малышей сказал что то дурацкое но забавное и она не выдержав рассмеялась. В свои 25. Это было так искренне, я невольно улыбнулась и тогда мы и встретились взглядом. Она пошла вперед меня, а когда я вышла из кабинета, она сидела на банкетке и спросила "хочешь пойдем пиццу поедим вместе?Ну, мы же выпускницы, вроде как?"
И я конечно пошла. Тем летом было все, мы ходили по каким то местам, ездили куда то постоянно, на природу, в кино, просто сидели у нее дома, а потом когда у меня случился конфликт с соседкой на сьемной квартире я и вовсе переехала к ней. Она почти все время работала и я была рада что мы живем вместе иначе мы просто перестали бы видеться. Как то раз я вернулась потому что забыла дома телефон. А у нее уже грохотала музыка и она кружилась в танце. Она выглядела такой счастливой. Я увидела ее настоящую, тайну за семью печатями. Увидела очаровалась и скрылась.
Я никогда не спрашивала почему она плачет по ночам и не может уснуть и я не спрашивала почему она хочет уехать далеко далеко отсюда. Я наверно понимала. Она всегда была одна, но мне нравилось быть ее как бы сестрой, чужеродной, но своей.
Она приглашала меня к себе в теплую страну в которую вырвалась немного позже и в которой суждено было остановится когда - нибудь потом ее странному сердцу в теплой дремоте майского утра.
А мне перебирать ее записи все на той же квартире, где я отыскала ее сборник с названием "девочка со спичками". Я подумала:как странно, будь у нее возможность издать это тогда в ее опасные 15, когда она писала это, все бы сложилось иначе.
Как бы там ни было, до всего этого и до майского утра и до найденного сборника, мы делили эту жизнь как попутчики едут в одной машине, как двое туземцев в незнакомой стране. Как дети не знающие ход времени и обеспокоенно глядящие на взрослых. То что обьеденяло нас было больше любых слов.
Она так радовалась когда я приехала к ней впервые. Она собирала шелк песка в ладони и он ручьями стекал сквозь пальцы. Она говорила что если бы не я, она не смогла бы быть счастлива.
И я не могу не плакать теперь, когда потерялось то чего не обрести вновь. Я поселилась в той же теплой стране. Но ее просто не было. Не было, будто никогда и не существовало. Ни танца, ни той грохочущей музыки, ни ее счастливого и такого простого лица, почти не узнаваемого в такие секунды. Я ездила в Рим, в Барселону. Мне казалось, она выйдет из-за колонны, мол нет, сердце ее не остановилось внезапно тем майским утром, вовсе нет. Но это было ложью.
Никто из тех кого она любила не любил ее как я. Оглушающе для меня было знать что мир не одарит ее этим солнечным теплом.
И все же это всё будет потом. Сейчас ей не сорок. Нам по 29. И мы лежим на шелковом песку. Ночью зажгутся китайские фонарики и она пойдет танцевать румбу. Она плетет фенечки и дарит их всем на пляже. Она касается моей руки своей теплой, такая загорелая, смешная, ни слова о том что сказал тогда врач. Нельзя солнца, солнца нельзя, он с ума что ли сошел? Солнце способно сделать ее вечной, а врач дурак.
Но я ничего не могу. Не могу стать для нее этими другими кого она когда то любила и подарить ей мир-сказку. Я могу быть только здесь в примерно том же качестве одинокости и одинаковости. И мы поедем в Рим. Мы побываем в Праге. Я все же докажу нам, что мир может быть немного лучше, чем мы привыкли считать.
Может, для этого не нужно обладать гениальностью, или талантом. Может, достаточно любить Набокова и танцевать румбу по вечерам в отсвете китайских фонариков. Все, что б не убить в себе детей. Она танцует и мне светло.