Через некоторое время я вдруг понял, что данным мне шансом на новую жизнь я должен воспользоваться и начать жить, расчищая внутри себя накопившуюся грязь.
Я шёл по набережной, не спеша, наслаждаясь в очередной раз приятной вечерней прохладой. Мимо проехала карета, в которой сидела влюблённая пара. Глядя на них, сердце мое сжалось. Я понял, что сердце мое по-прежнему любит. Любит ту, которую я так легко отпустил, ту единственную, которая все-таки сумела затронуть во мне тонкие струны, которых не могла отыскать ни одна до неё. Я шёл по набережной, задумавшись. Дойдя до своего любимого места на этой стороне набережной Невы, где ступени ведут прямиком к воде, напротив, с одной стороны развивался государственный флаг на Шпиле Адмиралтейства, с другой - золотинкой блестел крест на куполе Исаакиевского Собора. Здесь я остановился, спустился по ступенькам к воде и присел. Я хотел побыть один. Мне хотелось найти внутри себя, в самом себе, успокоение, ту точку, на которую я мог опираться в сложной жизненной ситуации.
Я вспомнил как несколько дней назад со мной произошла невероятная история.
Я шел тогда наугад, не зная пути , при этом я уже и не понимал, я иду прямо или кругами. Вдруг я понял, что заблудился, я чувствовал усталость, ведь двигался безостановочно довольно долгое время, стремясь скорее дойти до озера, на котором мы раньше с Сашкой и ещё одним моим другом, Максом, любили рыбачить. Но в этот раз, после последних происшествий со мной, я решил, что направлюсь на озеро один.
В тот момент, когда ноги потихоньку стали подкашиваться от усталости, когда казалось, что вот-вот я упаду, вдруг впереди, где-то на окраине, замерцал огонек. Я ускорил шаг, надежда так окрылила меня, что, казалось, я летел, а не шел, летел, как мотыльки летят на пламя. Подойдя ближе, я увидел дом, который стоял на холме, и из окна его лился наружу яркий свет. Я подошел, постучался, и когда дверь открылась, в этой кромешной тьме стало мигом светло как от солнца. Я зашел в дом и, заходя, держал взгляд с открывшим мне седовласым стариком, на доброе лицо которого упал свет. В нем неожиданно для себя я обнаружил невероятное сходство со своим папой. В доме, как я успел заметить, было скромно, но очень тепло и на душе у меня стало внезапно тихо, спокойно, словно я попал в свой собственный дом.
В моих глазах читался безмолвный вопрос "Папа?". "Да, сынок, заходи, будь, как дома,- ответил мне старец, который казался своим, родным, таким знакомым, даже мысль , "а не чудится ли мне это все?" промелькнула в голове у меня, замерзшего и уставшего путника, оказавшегося где-то во тьме, в какой-то неизвестной мне степи, гонимого страхом ночным, но при этом уловившего родные черты в гостеприимном хозяине. Старец, так по-доброму приютивший меня, заблудившегося, впустивший в столь поздний час меня в свой дом, накрыл на стол, вероятно положив все самое лучшее , что было у него в доме, заварил горячего чаю, с травами, ароматного, сладкого, с медом, а там потихоньку ожила наша беседа.
Говорили мы долго и, выговариваясь, я как будто высвобождал место внутри себя для чего-то нового, для знаний, которым давно пора было войти в это вместилище, разум жаждал света, но источника в городе, где я жил, мне найти не довелось. Словно битва, которую я вёл сам с собой, не имела начала и конца, и мне был жизненно неоходим глоток свежего воздуха в виде кого-то более мудрого, старшего и что для меня было самым важным, не знавшего меня, кто смог бы принять меня таким, какой я есть сейчас. Потихоньку, извлекая из глубин своей души, сам, без лишних вопросов, я, человек, окаменевший от времени и воспоминаний, состоявших из событий моей жизни, так сильно запутавшиеся в клубок и приведшие меня видимо сейчас совершенно случайным образом в это самое место. Неведомым для себя образом, лишь немного направляемый некоторыми нехитрыми высказываниями седого старика, я вдруг стал потихоньку видеть дальнейший свой путь. И самое главное заключалось в том, что этот путь был не один, их было бесчисленное множество.
Я понял, что этот дедушка помогает людям простым советом, так же, как помог сейчас мне, он помогает таким же, как и я, людям, в жизни себя потерявшим.
На следующий день, когда наступил рассвет, и солнце медленно выплывало из-за леса вдали, старец, провожая меня, отдохнувшего теперь, случайно забредшего к нему гостя, как и многие-многие другие, такие же ослепшие на время, он провел рукой по открывшемуся в сиянии солнечного света, завораживающе красиво раскинувшемуся перед глазами горизонту и сказал:
-Вот, теперь ты видишь все. Выбирай.
Посмотрев на ослепительно прекрасные, природой расписанные разных цветов деревья, цветы и травы, ошеломленный таким многообразием восхитительной природы, я неуверенно взглянул на доброго дедушку. Я не знал, в какую же сторону мне пойти, чтобы прийти в нужное мне место.
В тот момент мне показалось, что не так уж и сложно, стоя в центре, в одной маленькой точке, самому являясь этой точкой, видя всю картину целиком, теперь издали, выбрать верное направление из множества.
- Можно мне приходить к Вам? - спросил я.
- Конечно, сынок, приходи. - ответил мне он.
На прощание мы обнялись. Такое тепло полилось внутри меня, я почувствовал любовь к человеку, я почувствовал его любовь ко мне.
-Не важно, куда пойдешь ты, сынок, важно, с чем внутри себя пойдешь. Что внутри понесешь. Ведь тем и с другими поделишься. Обиду понесешь, уныние, недовольство, только это и сможешь посеять и сам в том будешь. Сынок, лучше радость нести.
Призадумался я тогда и даже не заметил сколько времени простоял в задумчивости. Вокруг степь, вся залитая ярким солнцем, такая приветливая, с ароматами цветущих растений. Улыбнулся я и пошел. Я шел, уже сильно не беспокоясь, просто шел и был почему-то необыкновенно счастлив.
Продолжение следует...