-Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй!
Пальцы медленно перебирали четки. За окном всё тише и тише. Мир погружался в сон.
-Господи, Иисусе Христе, помилуй мя! Помилуй Господи всех сродников и крестников, всех врагов и друзей, всех ненавидящих и обидящих, всех больных и обездоленных спаси и помилуй, яко благ и человеколюбец!
Молитва шла за четками и казалось, что ты вне времени и мира сего. Тихо и уютно на душе. Как будто мягким одеялом окутывала милость Того, у которого ты просил милости.
-Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй!
Дыхание и стук сердца словно сроднились с молитвой и были единым целым. Мир был заключен в этом моменте - моменте богообщения. Никаких эмоций, ничего… Только бесконечная милость окутывала и наполняло каждое мгновение бытия. Благодать и мир.
-Я давно жду тебя здесь. - мягким, но уверенным голосом сказал старец.
Его лицо было знакомо ,казалось бы, с детства.
-Мы теряем отца Трофима. Он уходит от нас. Ты можешь сказать мне, что останется после него? Вот что...
Старец показал рукой вниз и я увидела бесплодную землю, груду камней на могиле и не креста ни ограды. Лишь какие то люди безучастно проходили мимо и того и гляди, чуть ли не по могильному холму, таскали какие- то оградки и заборчики.
-Как такое может быть, отче!
Я подбежала к вратам и взяла черный крест - памятник. Рядом стояла высокая кованая ограда, которая в мгновение ока оградила могильный холм.
-Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй! - стучало в моих висках и наполняло меня
-Так вот будет! Господь милостив и человеколюбец!
Я поставила крест-памятник в ногах могильного холма и земля стала вдруг черной и мягкой. Камни исчезли. Смятение и горечь от происходящего заставляла ещё горячей и горячей молиться.
-Ну ты пойдешь за него помолиться?
-Конечно отче!
Молитва шла с такой скоростью, где-то внутри, прямо в крови, в сердце, в венах, что превратилась в полет, не поддавалась препятствиям, которые лишь мелькали где-то поодаль.
-Садись. - сказал старец, указывая на какой-то вагон.
Дверь была высоко и ступеньки к ней, тоже были очень высокие. Пришлось применить серьезные усилия, чтобы открыть дверь, забраться на ступеньки и войти в этот странный вагон. Когда я открыла дверь, то увидела много людей, которые сидели на креслах и смотрели вперед. Никто не обернулся на меня. Прямо напротив входа, сидели две барышни и надменно насмехались над моими усилиями. Я была удивлена их холодности и неуместной надменности. Они заняли оставшиеся в вагоне места и не было больше мест, куда можно было сесть. Я стояла, склонившись у входа и пыталась понять - куда же мне можно сесть. Рядом с этими надменными и очень болтливыми барышнями был стол, на котором стояла лампада сделанная из маленькой тыквы, какая-то рыба и хлеб с рюмкой водки. Барышни хотели зажечь лампаду и наполнили её маслом, но что-то внутри меня воспротивилась всему этому действу и я одним махом скинула со стола всю эту бутафорию. Дамы присмирели и прямо передо мной появилось сиденье рядом с пожилой, миловидная женщиной, которая улыбнулась и предложила сесть. Я поблагодарила и села рядом. Молитва лилась рекой по всем венам. Только милость Божья была нужна и важна в это мгновение.
-Он спирит. У него прежде была невеста. Он не подходил для священства. Его сделали священником вопреки канонам. Он нашел свою невесту, научился спиритизму и считает ее за святую. Его никто не принимал и он решил странствовать. Говорили ему : “Уходи от нее чтобы не погибнуть. И легко не верь никому. Не всякому духу верьте, но испытывайте”. Говорено, дорогое дитя мое, на основании Кормчей, что если один раз падет в грех или с женщиной, или с отроком, или с бессловесным животным, то священником стать уже не может. Если совершит убийство, даже если на войне, если даст ложную клятву, то не может стать священником. Это написано в канонах Кормчей. Мир и люди не хотят знать этого и ад наполняется недостойными священниками. Люди отменили каноны, но их не отменил Бог.
Пожилая, миловидная женщина взяла меня за руку и замолчала.
-Господи, помилуй нас грешных! Но ведь он совершил столько добрых дел! Неужели никто не молится за него перед Богом? Мы немощны телом и слабы умом, но сильны любовью. Как же так? Он наверняка хотел привести к Богу и свою невесту, но попал в капкан иллюзий и страстей, как молодая лань, когда охотится за ней опытный охотник. Господи, помилуй отца Трофима и нас грешных!
-Смотри. - ласковым голосом сказала пожилая женщина и указала рукой прямо перед собой.
Перед нами раскинулось великолепное плато на котором возвышался храм. Белоснежный храм был высоко. К нему вела высокая лестница, которая у самого плато переходила в площадь. Площадь была столь обширной, что простиралась до самого конца плато, которое заканчивалось обрывом. Не было видно дна этому обрыву и на площади, в том месте, стояла стража. Словно из тумана, со стороны храма, стражники привели и поставили на самый край обрыва трех мужчин. Двое из них подшучивали над молчаливыми стражниками. Они были уверенными в своей силе и способности преодолеть бездну. Она не страшила их. Они обменивались советами и мнениями о происходящем. Было видно, что эти мужчины не верят в серьезность ситуации в которой они находятся. отец Трофим был третьим в их компании и молча стоял склонив голову на грудь. Груз греха давил на него, как камень. Через считанные мгновения площадь отделилась от обрыва глухой стеной и еще через мгновение, стражника с силой, древком копья ударили в спины двум нечего не подазревающим и безмятежно ухмыляющимся мужчинам. Мужчины полетели в пропасть. Отец Трофим шагнул в бездну сам. Стражники вышли за стену и тут же, в бездонной бездне вспыхнул пламень неземной силы.
-Господи помилуй отца Трофима! Он немощен телом, но он стольким помог своей любовью и стольких привел к Богу!!! Господи помилуй!
Стоя на коленях, посреди пустой площади, я взывала к храму. Ни злобы ни эмоций, ничего. Пространство было стерильно и мирно. Миловидная женщина в белой ризе спросила меня:
-Ты почему так просишь и беспокоишься о его участи? Он нужен тебе?
-Матушка, он мой духовный брат! Я понимаю его грех, но прошу о милости! Единственно, что я хочу, чтобы он смог служить Богу и помогать людям и дальше. Он искал Бога. Я свидетельствую об этом своей жизнью. Он привел меня из заблуждения в ограду церкви Божьей. Господи помилуй нас немощных и грешных! Прости ему все прегрешения вольные и невольные. Даруй ему спасение.
-Аминь! - раздалось с самой верхней части Белого величественного храма.
Стражник открыл дверь в стене, которая отделяла площадь от бездны. Я стояла рядом и ощутила адский жар от пламени, который бушевал в бездне. Через мгновение стражник на руках вынес отца Трофима и положил под длинный стол застланный белой скатертью. Тело его было обожжено и безжизненно. Оно лежало на каменных плитах вдали от солнечного света, который наполнял плато. Я сидела и молилась на небольшом выступе, рядом с которым был прекрасный водопад. Он вливался в голубое озерцо. Молитва была подобна водам этого водопада. Она растворялась в пространстве и была принимаемая им. Мирно и без суеты текло время в молитве. Вот уже раны на теле отца Трофима затянулись, появился естественный цвет и вскоре он пошевелился и был облачен стражей в белый хитон.
-Молись и далее - услышала я из храма.
Отец Трофим воспарил и направился к каким то людям, которые отдыхали на лужайке далеко внизу. Он радостно общался с ними и было видно, что он счастлив. Я смотрела сверху. Миловидная женщина в белой ризе, которая была всегда со мной неподалеку, спросила меня:
-Ты хочешь быть с ним вместе?
-Нет, матушка! Я больше ничего не хочу. У каждого свой путь к Богу. Я вижу, что он счастлив. У меня есть семья. Вон там, вдалеке, мой дом.
-Иди, дитя, молись и прежде.
Словно мать кладет свое дитя в колыбель, так и я неведомым образом ощутила себя на своей кровати. Четки были крепко сжаты в руке. Легкое дуновение утренней прохлады приятно примешивалось с запахом ладана. Благодать сотворения нового дня радовала глаз. В сердце разливалось упоение и любовь.
“Досто;йно есть я;ко вои;стину блажи;ти Тя, Богоро;дицу, Присноблаже;нную и Пренепоро;чную и Ма;терь Бо;га на;шего. Честне;йшую Херуви;м и сла;внейшую без сравне;ния Серафи;м, без истле;ния Бо;га Сло;ва ро;ждшую, су;щую Богоро;дицу Тя велича;ем.” - пело сердце.
“Слава тебе Господи! Слава Тебе!” - отбивал в венах пульс.