Глава первая.
С середины августа Татьяна приступила к обязанностям заместителя директора гимназии по внедрению в общеобразовательный процесс новых технологий.
В других школах города тоже ввели такие должности.
С чего начинать? Представление неопределенное, но рядом Москва – можно что-то почерпнуть, за что-то зацепиться,
Прошли двухнедельные курсы, посетили школы известных директоров Караковского, Ямбурга, что-то стало обрастать, пробиваться конкретными идеями.
Решила пока исходить из того, что есть в гимназии.
Мечта юности снова напомнила о том, что школа должна быть не только учебным заведением, но и дополняться другими не менее важными компонентами. И завертелись, как прежде ,ее мысли, к осуществлению которых она приступила. Вспомнила, как поразили когда-то своей правдивостью слова известного казахского просветителя Абая Кунанбаева: «Родившись на свет, человек не может жить, не увлекаясь интересными вещами. Дни увлечений и поисков останутся в памяти самыми светлыми днями его жизни».
Новое четырехэтажное здание гимназии вмещало в себя семьсот учащихся. Занятия проводились в центральном корпусе, остальные два крыла почти пустовали или сдавались в аренду. Уговорила директора взять на баланс гимназии школу искусств и спортивно-оздоровительный комплекс, в одном крыле открыть музыкальную школу, танцевальную и
театральную студии, оборудовать несколько кабинетов современными техническими средствами. Интернет и сотовая связь уже были доступны, но пока не для всех, а в таких кабинетах можно было многому научиться. Начало 21 века диктовало свои позиции и в общественных вопросах. Новое поколение обязано было овладевать современными достижениями в различных сферах человеческой деятельности.
Со временем здесь проявит себя Научное общество учащихся (НОУ) А дальше, а дальше… Мысли уже забегали вперед, но всему свое время.
Другое крыло, в котором сверкал разноцветными бликами новый бассейн, тоже нужно оборудовать под залы для занятий гимнастикой, баскетболом и другими видами спорта, здесь же открыть кабинеты с различными видами йоги, массажа и т. д.
Все эти нововведения шли через препятствия различных городских инстанций. Везде нужно было доказывать, убеждать. На все нужны были соответствующие документы.
Наконец управление образования разрешило открыть этот комплекс как эксперимент на пять лет.
Работы много, трудностей тоже. Но уж если согласилась, надо делать так, чтобы результаты появились как можно скорее.
Стали завозить оборудование, оформление, и она становилась то дизайнером, то завхозом, то бухгалтером. Организовывала и проводила кастинги на новые рабочие места, присматривала себе толковых помощников. Уговорила Светлану руководить музыкальной школой. Вечерами засиживалась над составлением, планов, расписаний, согласований, разрешений. Уроки оставила только в своем классе, остальные передала другому преподавателю. Слез было море. Привыкали долго. Сохранила только «Литературные вторники».
Домой приходила поздно вечером. Все домашние дела легли на плечи Антона, тети Нюры. У Александра в новой фирме было тоже работы невпроворот. Уговорили Клаву приходить раз в неделю, делать уборку, готовить еду. Тетя Нюра стирала, гладила, присматривала за детьми.
Так продолжалось месяца четыре. Утряслось все и пришло в рабочий график только к Новому году. Тогда и заметила Таня, что она многое упустила в семейной жизни. Дети стали более самостоятельны, Саша довольствовался малым, часто сам вставал к плите. Тетя Нюра незаметно передвигалась по квартире и что- то убирала, перекладывала, Клаву вспоминала только по чистой ванне. И еще одно событие сначала повергло в шок: задумали ее мужчины завести щенка. Разговоры об этом шли и раньше, но Татьяна как-то не особенно хотела держать в квартире собаку. В ее детстве Шарик жил во дворе, ел, что дадут, был добрым, но целоваться не лез, хозяев ничем не обременял. А здесь: запах, шерсть, грязные лапы, порванные обои, поцарапанная мебель. Нет, ей этого не хотелось.
Вечером после ужина посадили Татьяну в середину дивана и завели разговор о том, что они уже давно посещают клуб кинологов, что они знают, чем кормить щенка, как за ним ухаживать, как учить его выполнять команды и показали целый альбом фотографий щенков.
- Вы, я вижу, подготовились основательно, - вздохнула Татьяна.
-Мама, мама, ты бы видела, какие они красивые и прикольные, - радостно заверещал Антон.
-Таня! Давай сразу договоримся: мы полностью берем на себя всю эту обузу. Хватит тебе твоей гимназии.
Потом выбирали щенков по каталогу, Таня не разбиралась в их породе, но хотела бы небольшого, пушистого и ласкового.
- Вот! Вот! Папа, я говорил, что мама согласится!
И полез целоваться, как будто он тот щенок, который появится скоро у них.
Щенок оказался трехмесячным пушистым клубочком, с висячими ушками и широкими лапками.
Таня с Лерой заглянули в его глаза, в них плескался испуг.
- Папа! Он почему такой грустный?
-Его взяли от мамы. Вот он и скучает.
- Не плачь,- гладила его дрожащее тельце и приговаривала Лера,- теперь мы твоя семья.
Мы тебя не обидим.
Покормили его молочком, он прижался к животу Антона и вскоре засопел, как ребенок. Уложили его в мягкую коробку и оставили в комнате Антона. Пока там определили ему место. Решили назвать Рексом.
Антошка со Славой часами возились с ним, учили выполнять какие-то команды.
- Вы не заигрались?- сердился Валерий. - Кто уроки делать будет?
Слава нехотя одевался и тихонько бормотал:
-Уходить не хочу. Дома холодно.
-Валера извелся весь,-ворчала тетя Нюра, - Галина каждый вечер устраивает скандал: не хочет собаку и все. А парнишка мается, ему дружок нужен.
Татьяна накинула на плечи куртку, взяла какое- то печение и убежала к ним. О чем говорили они, никто не знает, вернулась она поздно вечером, а на другой день радостный Валерий Петрович объявил, что в субботу они втроем идут выбирать щенка. И выбрали, и приютили, и Дружком назвали, и полюбили. Но Галина баловала его больше всех, кормила с ладони, приносила для него какой-то дорогой шампунь, специальный корм, замысловатые игрушки. Словом, нашла себе дружка
.
И еще один приятный сюрприз приготовил для нее Саша. Как- то пришел с работы веселый, в глазах танцевали какие- то чертики, неторопливо раскрыл сумку и протянул ей внушительный сверток. Она быстро размотала скотч, бумагу и ахнула: перед ней лежала новая книга в коленкоровом переплете с названием «Афганский синдром».
- Напечатали! Издали! Я знала! Я была уверена в тебе! Я горжусь тобой.
Она, кинулась на шею, прижалась лицом к плечу и почувствовала себя очень счастливой.
Когда немного успокоились, Саша рассказал, что отнес рукопись еще осенью. Думал, не пропустят, никому уже не нужен такой материал, но ошибся. Прежде чем начать опубликование, редакторы дали ее для прочтения в компетентные органы. Попала она и на стол к генералу Громову. После его блестящего отзыва книга была издана в самый короткий срок, поступила в продажу и сейчас успешно реализуется.
Глава вторая.
.
К новому дому Тимур привыкал тяжело, приходил к Антону и подолгу смотрел на чеканку деда Гайсана. Как он хотел оказаться на улице своего детства, как хотел погладить Гнедого, послушать умные рассуждения деда, молодой смех бабушки Азизы!
Здесь у него отдельная комната, свой письменный стол, учебники и тетради. Светлана окружила его заботой и вниманием, но не надоедала своими разговорами, старшая дочь Аня жила у бабушки, и только маленькая Алинка своей непосредственностью отвлекала его от грустных мыслей. Она с шумом влетала в его комнату, вскакивала на плечи, заставляла прыгать, как лошадка, требовала учить ее игре в нарды. С ней он чувствовал себя таким же маленьким, веселым и счастливым.
В кадетский лицей он поступил, но математику и русский осваивал со скрипом. Способности средние, знания слабые, но упорства хоть отбавляй, так считали преподаватели.
Лицей занимал отдельное крыло общеобразовательной школы. Столовая была общей. В этот день там дежурила группа Тимура. После звонка с урока двери быстро распахнулись, и столовая стала заполняться учениками. Одним из последних вразвалочку вошел Эдичка, двоечник, хулиган, гроза школы. Подошел к одному из столов, смахнул малышню и уселся напротив одноклассницы.
-Ну что, зажала контрольную, пожадничала. Ладно, ты меня плохо знаешь, я тебе устрою сладкую жизнь.
Наклонился и смачно плюнул ей в тарелку с супом.
- А вот теперь жри это пойло, дура!
Тимур проходил мимо, не раздумывая кинулся к столу, схватил тарелку с супом и вылил ее Эдичке на голову, дернул за руку испуганную девочку, посадил за свой стол и заставил есть обед, приготовленный для себя.
Что тут началось! С мокрой головы Эдички свисали макароны, в волосах застряла картошка, Воротник и грудь рубашки промокли от супа. Злой, красный и растерянный Эдичка собирал остатки супа, кидал вокруг себя и ругался. Он считал себя самым дерзким, отчаянным! Все должны были бояться его, прислуживать только ему –и вдруг такое унижение.
- Да я ему! Да мы с пацанами! Да кто тут хозяин? Давайте покажем ему!
- Стоп! Подойдете, и я раскидаю вас как щенков! Только тогда будем разбираться в милиции! А ее тронете,- показал на испуганную девочку,- порву!
В кабинете директора Тимур молчал, зато охрабревший Эдичка нес такую околесицу, что уши вяли. Директор приказал явиться к шести часам с родителями.
Тимур дома все рассказал отцу. Посидел Руслан, подумал, подошел к нему, дотронулся до плеча :
-Я бы тоже так поступил. К директору я пойду один.
Никогда не видел Тимур отца в парадном костюме майора со всеми наградами.
-Да, да! Надо показать им, кто мы такие!- ответил он на удивленный взгляд сына.
Дверь директорского кабинета была приоткрыта. Руслан вошел, отдал честь и направился к столу. У окна сидел грузный, красномордый мужчина с маленькими злыми глазами. Он вытирал платком пот на затылке, орал что-то угрожающее, пересыпал речь матом и воровским сленгом. Это был один из известных в городе вершителей человеческих судеб в «лихие» девяностые. Теперь он немного притих, а сыночек идет по его следу.
Руслан повысил голос и обратился к директору:
-Я все знаю. Мой сын прав. С такими людьми так и надо поступать.
Подумал, голос задрожал:
-За что, за какую жизнь погибали мои друзья!
Отвернулся и шагнул к двери.
-Выгоните сына - мы не пропадем! А вот его жалко!
Этот случай не получил огласки. Эдичка «слинял» в другую школу. Юля, так звали ту девочку, за которую Тимур заступился, теперь стала его главным консультантом в сложных математических теоремах.
На каникулах отец посадил его в поезд и отправил на родину. Почти всю дорогу от Майкопа он бежал, иногда его подвозили сердобольные водители, но когда за утесом открылась знакомая улица, так защемило, что упал на камни, отдышался, осмотрелся и медленно подошел к дому деда.
Три дня наслаждался он прежней жизнью, обошел все любимые места, встретился с друзьями. Жизнь в ауле текла так же размеренно, как и раньше. Ничто не нарушало ее привычный уклад.
А потом Тимур загрустил. Нет, он все еще пребывал здесь в состоянии любимого гостя, ему все были рады, подолгу расспрашивали его о городской жизни. Теперь он с улыбкой вспоминал, как впервые выполнил тест по математике с высоким баллом, как барахтался в снегу с друзьями, когда учился кататься на сноуборте. Каждый день приносил ему какие-то моменты радости. В этой жизни было постоянное движение. Хотелось научиться всему, что умеют Антон и Слава.
И еще. Рядом был отец. Конечно, и тетя Света, и Аня, и родители Антона и Славы были рядом, но ближе все-таки отец и маленькая, смешная Алинка. Это его родные, они не оставят его, они помогут ему найти свою дорогу. «Надо учиться жить самому». Он часто вспоминал слова Антона там, на Белой, после неудачного купания. Он упорно и настойчиво шел вперед и искал в этой жизни собственный путь.
Глава третья.
Начало этого нового года встретили дома у телевизора, а первого января собрали спортивные вещи, лыжи, санки и отправились на городскую базу отдыха. Прихворнувшую Леру оставили с бабой Нюрой,
Располагался бывший санаторий в сосновом бору на берегу пруда. Все здесь дышало прохладой и покоем. Огромные сосны кланялись своими заснеженными верхушками, приглашали прогуляться по расчищенным дорожкам, покататься по льду озера, отмахать длинную лыжню или устроить веселый караван из санок.
Вечером после приезда и расселения встретились в актовом зале. Подиум, напоминающий сцену, отдельные столики, новогодние украшения –все располагало к веселому и комфортному отдыху. Устроители предлагали следующую программу: сегодня немного официальности, затем поздравления, развлечения, завтра спортивные соревнования, после обеда для желающих баня, игры для детей, танцы, после ужина – концерт приглашенных артистов.
Все шло по плану. Глава городской администрации Николай Владимирович Зимин поздравил всех с Новым годом, огласил приказ о награждении и поощрении работников и вдруг остановился и взял со стола книгу. Таня с Сашей сразу узнали ее и замерли. А Николай Владимирович сказал такие хорошие слова, что у Тани защипало в глазах. Теплые и душевные слова о книге и ее авторе сказали и другие, пожелали ему успехов в творчестве и попросили рассказать о том, как он работал над книгой.
После угощения шутили, смеялись, танцевали, а затем как-то незаметно образовалась вокруг них группа, и зазвучали Визбор, Окуджава, Высоцкий. Подсаживались другие, вспоминали свои любимые песни, подхватывали и эти. Такая атмосфера грела душу, уносила в мир юности. Даже грубоватые и неразговорчивые вдруг преображались, улыбались и как будто возвращались в реальные события своей молодости.
Дети ушли спать, а взрослые еще долго сидели, говорили о том, что их волновало, что морочило их сознание или что подтверждало их взгляды. Разошлись за полночь.
Перед сном Антон спросил:
-Папа! Почему ты не сказал мне о книге?
- Да хвалиться было неудобно.
- Зато другие похвалили. Как это приятно! Правда? – не удержалась Таня.
- А в школе мне можно сказать об этом?
- Лучше не надо. Кто захочет, найдет и прочитает.
Утром переоделись в спортивную одежду и отправились кто куда. Мужчины ушли на лыжную тропу, Галина упорхнула на каток. Ее московское детство прошло под увлекательные выступления наших фигуристов, и все девочек стали спешно учить фигурному катанию. Чемпионка из Галины не получилась, но коньки любила.
Татьяна прожила тот период, когда молодежь приобщается к спорту, за книгами. Ей нужна была другая жизнь, времени на спорт не оставалось. Так и осталась она саночницей. Светлана тоже не жаловала большой спорт. Алинку оставили дома, а Аня еще не нашла себе здесь подружек, и они втроем с визгом слетали на санках с крутых холмов.
После обеда отправились в баню. Вот здесь раздолье: сауна, бассейн, парилка, - все для них. Нахлестались вениками, поныряли в бассейне, отдохнули в номерах и пришли на ужин. Подтянулись и остальные. Итоги соревнований приятно поразили. Их команда отличилась. Галина удостоилась награждения в какой-то номинации, а среди юниоров первым пришел к финишу Тимур.
Уставшие, разморенные, голодные, все уже не хотели веселиться, но поаплодировали приезжим артистам и отправились спать. Утром после завтрака подошли автобусы и отвезли их по домам.
Глава четвертая
Все новшества в гимназии корректировались, закреплялись, контролировать работу было трудно, но нашла себе достойных заместителей, они и держали руку на пульсе.
В феврале провели день открытых дверей, показали несколько занятий. Все прошло на высоком уровне. Галина носилась по рекреациям, ее сопровождали два телеоператора , брала интервью у директора гимназии, учителей, родителей. Татьяна проводила экскурсии, рассказывала о цели и пользе таких нововведений. Перед выходом в эфир принесла диск домой и сначала показала Александру как главному эксперту. Очень волновалась, но он после просмотра погладил по руке, поцеловал в висок и произнес: «Умница». Это была самая высокая оценка ее деятельности.
Через несколько дней он в составе делегации бывших афганцев улетал в Кабул на презентацию своей книги. Перед отъездом подошла к нему тетя Нюра и протянула небольшой мешочек, похожий на кисет, какой когда-то отправляли на фронт солдатам.
- Саша,- попросила она, - будешь там, где погиб мой Ванятка, набери с братской могилы наших воинов земли. Батюшка в храме сказал, что души встретятся на том свете, если у них будет общая земля на могиле. Отвезу на Радоницу к себе в деревню, посыплю на могилу мужа.
Вернулся Александр через неделю, протянул ей наполненный землей кисет, поцеловал, а вечером рассказал Тане о поездке:
-Изменений в Афганистане почти нет, Много лет продолжается та же этническая борьба между группировками, подогреваемая американскими войсками.
Плодородной земли мало, воды не хватает, хороших дорог нет. Шелковый путь, который изначально проходил по этой стране, почти не используется по прямому назначению. Опиум – главный продукт, вызываемый споры и войны. Экспортируют и хлопок, зерно, фрукты, орехи. Но уровень безработицы достигает сорока процентов.
В отделении афгано-российской дружбы делегацию встретили хорошо. Книгу мою перевели на афганский язык, переведут, так заверили, и на английский, обещали гонорар, наградили ноутбуком и сотовым телефоном. Посетили несколько захоронений воинов-интернационалистов. Не знаю, сказать ли тете Нюре, но на одном из них в списках я увидел фамилию: Назаров Иван. Доказать, что это ее Ванятка, невозможно, да и фамилия довольно распространенная. Может, пусть она лучше не знает, будет только травить душу воспоминаниями?
-Нет, сказать надо. Пусть посоветуется с батюшкой. Она ему верит.
Перед весенними каникулами директор пригласил Татьяну к себе в кабинет, Стал сетовать на то, что кому-то конец учебного года несет отдых, а вот ему опять нужно думать о ремонте. Денег на все не хватает.
Подумал и заговорил опять:
-Татьяна Максимовна! Поймите меня правильно. Я знаю, что комплекс –это ваше детище, Давайте посмотрим с более рациональной точки зрения. В субботу и воскресение он пустует. Что если эти дни сделать доступными для желающих за определенную плату? Подумайте и помогите с ремонтом.
Татьяне этот разговор не нравился. Сколько она отдала сил, времени на то, чтобы запустить эту машину, и теперь надо отдать все неизвестно кому!
- Я подумаю!
А через несколько дней выдала такой план: попробовать реализовать абонементы только для своих сослуживцев и их семей, составить четкое расписание, определить график работы и оплату обслуживающего персонала. Еще много мелких вопросов ждали своего решения. И самое главное – получить разрешение на такие платные услуги в соответствующих органах.
Сначала осторожно, а потом все смелее стали осваивать такой вид отдыха коллеги.
Стали приходить семьями, и кто-то с детьми плещется в бассейне, кто-то нежится в сауне, кто-то сбрасывает лишние килограммы в тренажерном зале. Так понемногу решались и финансовые вопросы.
Глава пятая.
Весной с благословения батюшки надумала Нюра съездить на родину. Заверила Сашу и Таню, что от станции до ее деревни Васильки всего 20 километров, как-нибудь доберется.
Весна только- только вступает в свои права, скоро украсит землю-матушку цветами, освежит воздух приятным ароматом. Грунтовая дорога уходит вдаль. Утро. Птицы заливаются. Такая благодать –сердце радуется, чует родительский край, здесь появилась она на свет. Сейчас бы проснуться утром в деревне у мамы, а на дворе начинается лето, и впереди вся жизнь и все, что пережил, только приснилось, и все живы, здоровы.
С такими чувствами шла она по проселочной дороге, отдыхала у обочины, наклонялась и нюхала траву. Придет время, когда все луга запестреют голубыми васильками и желтыми лютиками, а на Ивана Купалу сплетут девчата венки, бросят в реку. Ее венок поплыл далеко-далеко. Тогда она и разглядела деревенского парнишку Васю и прикипела всем сердцем.
Война пришла, когда ей исполнилось 14 лет, а Васе -16.Под немцем не были, их за Уралом немцу не достать, но горя хлебнули досыта. Прибавил себе Вася годков и ушел на фронт, а они узнали в полной мере и голод, и непосильный труд, наслушалась страшного крика от похоронок. Ее бог пока миловал. Письма редко, но приходили, лечили душу, а она давала надежду.
Вернулся Василий живой, правда, левая рука без кисти, но живой. Сыграли деревенскую свадьбу. Вспомнила, как радовалась она новой фате из кусочка марли и венку из незабудок.
Жили в избушке у мамы, тесно, холодно, и задумал Вася построить свое жилье. Кругом лес, много поваленных деревьев с высохшими ветками и обломанной верхушкой. Брал топор, пристегивал к раненой руке и шел рубить. Она к тому времени уже Ванятку родила, пойдет вместе с мужем, посадит сына на траву, привяжет за ножку, чтобы не отполз далеко, и пилят с Васей вместе, потом волокут до двора. Так к осени и срубили небольшой домишко, застеклили окна, где целыми шибками, взяли с маминой хаты, где осколками, сложили печку и грелись на ее теплой лежанке всю зиму. А весной навалилась на Васю болезнь, придавила. Видно, отпустил ему господь время, чтобы дать кров семье, и забрал к себе.
Плакала и горевала долго, но надо было жить, поднимать сына, кормить его, а значит, трудиться не только на колхозном поле, но и у себя на огороде. Вспоминала, как еще маленькой с мамой училась высаживать рассаду, сеять морковь и лук, окучивать картошку.
Так в трудах и пролетели годы, вырос Ваня, стал походить на отца и лицом, и характером. Как окончил школу, говорила:
-Поступай в техникум, найди работу в городе.
Отвечал:
- Нет, мама, тебя не оставлю, вот отслужу, тогда и будем думать, как жить дальше.
Отслужил и оставил после себя только этот кисет земли. Вот и несет она эту землю на могилу отца, пусть вместе лежат, а там и она рядышком притулится. Все поместятся.
Пробыла на родине неделю. Деревня опустела, живут те, которым некуда ехать. Все поля заросли бурьяном. Ох, что делается, как живет народ, не сеет и не пашет! Где наш хлебушко, который растили мы с потом и кровью, не знали отдыха, сытой жизни, все отдавали родине? Где она, эта родина, без нашего хлеба, без нашего труда? Чем кормит она народ?
Вернулась тетя Нюра усталая, но довольная, что выполнила все, что хотела. Домашние встретили ее объятиями, дети не отходили от нее весь вечер. Антон показывал, чему научился Рекс, Лера хвалилась рисунками, где баба Нюра и Рекс на прогулке. Квартира ее сияла чистотой, любимые фиалки радовали пышными цветами, Таня приготовила праздничный ужин. Саша рассказывал, как он встречал ее на вокзале, и все попутчики, прощаясь, говорили, какая хорошая у него мать. Он не стал их разуверять.
Уже перед сном она еще раз продумала то, что замыслила. Судьба послала ей хороших людей. Они относятся к ней, как родные. Завтра она отблагодарит их за все, но узнают они об этом не скоро. На другой день сходила куда-то, пришла домой, не торопясь, развернула лист бумаги, еще раз прочитала и спрятала в стол. То был документ на имя Александра. Она дарила ему эту квартиру после своей смерти.
Глава шестая.
В этом учебном году в стране впервые ввели ЕГЭ, единый государственный экзамен по русскому языку. Появились тесты ФИПИ (Федеральный Институт Педагогических Исследований), и учителя пришли в недоумение, а учащиеся в ужас. Почти 70% всех предлагаемых заданий не входили в школьный базисный план, т.е.не изучались в школе.
Доселе колесо образования медленно , но верно двигалось, не нарушая установленных стандартов. Курс русского языка заканчивался в 9 классе, в 10 и 11 классах только отрабатывались полученные ранее умения и навыки.
По литературе все шло и того лучше. Требования к сочинению были выработаны еще десятилетие назад. Учащиеся знали, что писать и как писать. Ничего личного, ничего запретного. А здесь - совершенно неизвестные учащимся средства выразительности (оксюморон, синекдоха и т. д.) Нужны ли выпускникам в их дальнейшей жизни афиксно-префиксные способы образования слов? Их, таких неувязок, было множество.
Кто составлял такие тесты? Они когда-нибудь работали в школе?
Таня, помня свою научную деятельность, перерыла все институтские учебники, побывала на многих городских и областных семинарах и задумала составить пособие для учащихся и учителей, вместить все новое в него, в доступной форме дать теоретическое обоснование и практическое подтверждение. Поделилась материалом с коллегами по гимназии. Теперь еженедельно шла отработка тестов, составление памяток к написанию сочинения. Так работали три месяца. Сдавали ЕГЭ в другой школе при строгом контроле. Родители, провожая своих испуганных чад, говорили, что если бы так следили за госчиновниками, то в стране не было бы ни одного взяточника.
Сертификаты с высокими баллами получили почти все, претенденты на медаль подтвердили свои знания.
Уф! Вздохнула с облегчением!
В последующие годы все-таки убрали из заданий такие ляпсусы, несколько изменили учебный план, выпустили новые учебники.
В июне позвонил брат.
-Мама совсем обезножила, почти не видит. Зовет тебя! Приезжай!
Сначала хотела ехать с детьми, но потом рассудили так: маме плохо, нужна Танина помощь, с детьми будет труднее. Свекровь живет с дочерью Олей и ее семьей в Ново-сибирске, внуков давно не видела. Завезет ей, а сама к маме. Саша, тетя Нюра и Рекс останутся сторожить дом.
Глава седьмая
Подходила к родительскому дому, колени дрожали, дыхание перехватывало. Сестра Лена рассказывала местные новости. Вдруг открылась входная дверь, на пороге, держась за косяки, стояла мама, улыбалась и говорила:
- Таня приехала! А я как знала, ждала, тут голос услышала и к двери!
-Она совсем не видит, как дошла до двери?
- На мой голос!
Мама жила в своем домике, варила супы и кормила ее сестра. Страшно было оставлять на ночь, но «Пока не приедет Таня,- так сказала мама,- я буду жить дома».
Таня видела, как тяжело сестре: огород, хозяйство и больная мать. Решила пожить подольше,
Утром поставила варить курочку, стала раскатывать тесто для домашней лапши, мама уже проснулась, умылась, надела легкую кофточку. Тихонько подошла к столу, нащупала пальцами корж.
- Мама! Наверно хватит раскатывать?
- Нет! Катай еще! Надо, чтобы узор на клеенке было видно через корж. А потом подсушить, но не пересушить, а то ломаться будет, а если не досушить - слипнется. А потом резать надо тонко-тонко.
-Да, да, мама, знаю. У меня дети, как увидят, что я курицу купила, просят сварить лапши «стряпаной». Не признают ни вермишели, ни риса.
Говорила мама правильно, слышала хорошо, расспрашивала о моей семье, рассказывала новости. Но в какой-то момент услышала Таня что-то непонятное. Сестра предупреждала, что мама заговаривается.
В остальные дни пересушила перины, подушки, помыла окна, полы, вынесла под дождь комнатные цветы, а сама все разговаривала с мамой, слушала, как рассказывает она о своей жизни.
- Ох, как хорошо дышать! Прямо , как раньше. Вот не любите вы спать на моих перинах, а я люблю, мягко, тепло.
- Вот цветы у тебя, мама, правда, растут лучше, чем у соседей Слова какие-то знаешь?
-Каждый цветок любит, когда с ним разговаривают, ухаживают за ним, тогда и он не жалеет для нас своих цветочков.
Вечером выводила ее на скамеечку у ворот, подходили соседки, вели неспешные разговоры. Всех узнавала по голосу, но быстро уставала и просила отвести на кровать.
Так прожили две недели. Вспоминали любимые блюда, Таня готовила, а мама подсказывала. Как нахваливала она вареники с творогом, политые растопленным сливочным маслом, молодую картошечку, поджаренную на сковороде. Соседи несли молоко, сметану, молодые огурчики. Помнили, как делилась она последним в трудные годы.
Как-то завела разговор:
-А помнишь нашу баньку в огороде? Не знаю, стоит или, может, развалилась. Везде теперь бани по-белому, а я помню дух той бани, другой он, родной.
Таня тоже помнила. Вот ведет их мама по узкой дорожке, протоптанной в снегу. Ее и двух братьев, раздевает в холодном предбаннике и вталкивает куда-то. А там горячий воздух, пар, дым. Ничего не видно. Зажигает мама каганец, небольшую керосиновую лампу, наливает в таз горячей воды и моет по очереди всех троих, подталкивает на полок, брызгает на камни водой. Посидят так, отогреются, а потом начинают хлестать друг друга вениками. Когда же совсем невтерпеж, скатываются с полка, обливаются холодной водой, надевают чистые рубашки и штаны с заплатами на коленках и локтях, на ноги натягивают толстые вязаные носки, в холодном предбаннике в темноте находят свои шапки, валенки, фуфайки, платки и бегут домой, а мама остается простирать детское бельишко, помоется сама, зальет огонь в печке, закроет дыру в потолке, куда выходил дым.
Утром Таня открыла воротца и через высокую полынь дошла до баньки, со скрипом открыла дверь, осмотрелась: черные от копоти стены, камни и котел на месте, печка почти развалилась. Ничего. На дворе лето, протопит дровами и нагреет в котле воды. Так и сделала. Воды наносила из колодца, помыла полок и скамеечки. К вечеру собрала чистое белье, полотенце, шампунь, душистое мыло, новую мочалку и тихонько повела маму.
Сидели в бане долго, вспоминали, как вместо воды зимой таяли снег, как берегли керосин и спички. Мыла маму как своего ребенка, нежно прикасалась к ней, ополаскивала теплой водой и опять мыла. Сердцем понимала, что последний раз трогает руки, столько переделавшие за свою жизнь работы, натруженные ноги отказываются ходить.
Возвращались еще медленнее. Мама устала, напарилась, но спала хорошо, а утром сказала:
-Как в раю побывала.
Весь этот день молчала, но все прислушивалась к ней, видно, никак не могла нарадоваться. Вечером после ужина Таня услышала:
-Дочка, пора тебе, наверно, ехать домой. Погостевала здесь, наслушались мы друг дружку, поговорили. Хорошего понемногу. Собирайся! Что со мной случится, на похороны не приезжай. Смотри на меня, пока я живая.
Последний вечер перед отъездом долго сидели на веранде. Пришли Леня с Галей, Лена с Иваном, племянник Валера. Шутили, смеялись, мама слушала всех, улыбалась, потом наклонилась к Тане и шепнула:
-Устала я, спать хочу.
Увела ее Таня в кровать, вернулась и стали думать: оставлять ее одну здесь нельзя, Лена заберет к себе, домишко закроют, окна забьют, что ценное - уберут.
Уже в полночь, когда заехал племянник, Таня подошла к маме, не хотела будить, но сестра сказала:
-Буди, а то завтра она искать тебя будет.
Таня разбудила, обняла, поцеловала и вышла к машине.
Эту дорогу от дома она не забудет никогда. Душил плач, все рвалось в груди, а Коля гнал машину так, что, казалось, она мчится, не касаясь земли. К поезду успели, и уже днем она встретилась на вокзале с Ольгой.
Дети с бабушкой жили на даче, которую купила она на деньги от продажи квартиры в Семипалатинске. В отличие от подмосковных дач, эта скорее напоминала большой деревенский огород с парниками, хозяйственными постройками, с одноэтажным домом, с небольшой банькой в конце участка.
Они не виделись два года. Свекровь выглядела неплохо, немного располнела, но это только красило ее: короткая стрижка, соболиный разлет бровей, энергичная походка. Она рассказала, что зимой ходит в группу здоровья, поет в хоре ветеранов, занимается репетиторством.
Дети обрадовались маме, но очень рвались домой: там любимый Рекс.
- Вот сходим завтра за билетами и отправимся. Вы лучше расскажите, чем занимались? Я даже предполагаю: Антон гонял на старом велосипеде, Лера спала до обеда. Ты хоть показала бабушке, чему научилась в школе?
-Таня, не ругай их. Антон помогал поливать огород, Лера приглядывала за Кристиной. Я проверяла у нее технику чтения и математику. Ее можно не во второй, а сразу в пятый класс переводить, она все знает.
- Ну, ну, заступается бабушка, не дает в обиду!
- А как же! Родные ведь!
Вечером долго сидели за чаем, делились наболевшим. Таня не могла без слез говорить о поездке домой, у свекрови были свои проблемы.
-Ой, Танечка! Не знаю, как тебе все рассказать. Как я живу? Сойдет. Я, ты знаешь, нетребовательная, привыкла рассчитывать только на себя. А вот Оля…
Замолчала, положила руки на стол, склонила голову и вытерла слезы.
-Работает в турфирме. От родителей мужа досталась квартира. Вроде все нормально. Но от меня не скроешь. Нет между ними согласия, понимания. Зять привык жить широко, весело, не утруждать себя какими-то семейными обязанностями. Это все Оля: и сантехника вызовет, и гвоздь забьет, и сумки с продуктами несет домой. Да все она! А зять то в командировке, то за границей, то в ресторане решает какие-то дела. Но самое главное, вокруг него бабы летают, как мотыльки на огонь. Об этом знают и на работе, и друзья, и родственники. Жалко Олю, она в его глазах не авторитет. Я тоже все вижу. Душа за нее болит. А что делать?
-Как что делать? Разойтись!
-Легко сказать! Оставить Кристинку без отца? Хотя какой он отец? Так, »рыцарь на час». Приедет, навезет подарков и опять в разгул.
- Продайте квартиру, дачу и переезжайте к нам. Я расскажу Саше, он найдет выход. Мы поможем. Работа у нее будет, Кристину я определю в свою школу.
Помните, сколько мы вынесли горя в Казахстане? Нет, теперь мы вас не оставим.
- Я-то согласна с тобой. А вот как Оля? Любит она его, стервеца, любит. Все прощает.
- Что это за любовь? Я вчера увидела ее на перроне и не поверила: неужели это та певунья-хохотушка, с которой мы пололи морковку? Какая-то она поникшая, запуганная.
Нет, я поговорю с ней. Решим, как быть.
- Ты, Таня, у нас молодец! Все расставила по своим местам. От таких разговоров и мне легче.
Глава восьмая.
Но поговорить с мужем о жизни Ольги пришлось не скоро. Дома ждала телеграмма о кончине мамы.
Когда такое горе приходит в дом, замолкают громкие разговоры, гаснет смех, суровеют лица. И слезы, слезы, слезы. Все это прошло через состояние Татьяны: и крики, и рыдания, и плач. Тетя Нюра не отходила от нее, водила в храм, заставляла слушать проповеди батюшки. Таня выполняла все наставления, проводила поминки, раздавала еду и одежду бедным, но делала все это, не осознавая до конца всей трагедии.
А потом замолчала. Нет, она все слышала и понимала, но только слегка кивала головой и смотрела перед собой.
Александр оградил ее от детей, чтобы они не видели мать такой: Антон уехал в спортивный лагерь, Леру увезла на дачу Галина.
Каждую ночь, когда все спали, она тихонько вставала, неслышно шла в кухню, включала ночник, ставила перед собой фотографию матери и начинала разговор с ней.
- Ну, вот, мамочка, опять мы вместе. Я знаю, что скоро ты уйдешь от меня, покинешь этот мир. Я буду скучать без тебя. Давай поговорим, пока мы вместе. А помнишь…
Она вспоминала свою жизнь в родительском доме, удивлялась подробностям, о которых почти не помнила, сейчас мама подсказывала, и такие разговоры длились долго.
-Прости меня, моя дорогая, что мало говорила тебе при жизни слов благодарности. Спасибо тебе за все.
Такие душераздирающие слова слушал Александр каждую ночь, стоя за дверью кухни. Слушал и искал выход из ее состояния. Что делать? Отправить в санаторий, она и там будет в одиночестве бродить по дорожкам и молчать. Что еще делать?
Днем, когда Таня задремала, зазвонил ее телефон. Саша взял трубку и ответил:
-Александр Михайлович, это директор гимназии. Как Татьяна?
-Все так же. Я в отчаянии.
-Понимаю. Попробую я помочь.
Отключился. Татьяна проснулась на другой звонок, поднесла трубку.
-Здравствуйте, Татьяна Максимовна. Звоню по срочному делу. Вы нужны мне для серьезного разговора.
Татьяна приоткрыла дверь и увидела разъяренного Бориса Павловича. Он метался по кабинету, топтал ногами какие-то бумаги, останавливался около стола, подносил к глазам лист, что-то читал вслух, комментировал, ударял кулаком по столу и опять мерил кабинет шагами и ругался так, что даже в коридоре раздавался его возмущенный бас.
-Иш, чего захотели! Уже приказы отправляют. Шиш им! Интересно получается, одни работают, а другие присваивают это себе. И нагло, в открытую. Нет, этого не будет, пока я здесь директор, и мне виднее, что отдать этим мокрым курицам, а что оставить в школе.
Кивнул Татьяне, показал на стул, бурно вздохнул, помолчал, успокоился и рассказал:
-Слушай и запоминай. На одном из городских совещаний выступили две дамы неопределенного возраста с неподвижными лицами, как мраморные изваяния, и сухими, казенными голосами сообщили, что в целях помощи учащимся в сдаче ЕГЭ они решили издать пособие, и каждая школа должна прислать им свои наработки. Я не придал этому значения, а две недели назад последовал аналогичный разговор по телефону. Я, простите, прикрылся вашим горем, а сам сделал вывод: из гимназии они не получат ни строчки. И вот вчера приказ из ГУНО на эту же тему. Ну ,тут я и взбесился. Как вы относитесь к таким делам?
- Да я не знаю,- испуганно пролепетала Таня.
- А я знаю! С завтрашнего дня вы выходите на работу, закрываетесь у себя в кабинете, я отправляю вам в помощь свою секретаршу Марину, две недели вы приводите в порядок ваши черновики, может, что-то добавите, что-то исправите. Марина все перенесет на компьютер.
- И что потом?
- А потом? Есть у меня свои люди в одном издательстве в Москве. Все сделают. Напечатают, определят цену, отправят в торговую сеть. Сколько будем заказывать экземпляров?
- Наверно, штук 50?
- Мало. Закажем пока 200 , а там будет видно. Главное, нам нужно опередить их, и пусть тогда локти кусают. Ну, как вам моя идея?
- Понравилась. Но не влетит нам за это самоуправство?
- Я здесь директор. Мне решать, что нужно, а чего нельзя. Это прямо оксюморон какой-то получается.
Таня прыснула от удивления. Надо же, он знает такие слова.
,
- Я все сказал. С завтрашнего дня приступайте.
Вечером позвонил Александру.
- Как жена? Не очень я нагнал на нее страху?
-Сидит за столом. Разбирает какие-то бумаги.
- Вот, вот! Ей это сейчас необходимо.
Успели все в короткий срок, сдали все рукописи в издательство, заключили договор, и Таня вдруг проснулась, стала спешно готовить детей к новому учебному году. Как и раньше, объехали с Галиной все школьные базары, завернули к Серафиме. Многое мальчишки покупали сами, уже взрослые, идут в девятый класс.
Антон учился хорошо, все давалось ему легко. Занимался сам, не любил, когда рядом сидел кто-нибудь из родителей и подсказывал. Иногда обращался к ним, когда нужно было вникнуть в какие-то глобальные проблемы, с появлением компьютера это стало легким делом: нужную информацию можно было отыскать. Родители предполагали, что гуманитарные предметы возьмут верх, но в последнее время стали в этом сомневаться: физика и математика привлекали его больше. Созданный под руководством Татьяны компьютерный центр занимал все его свободное время. Работал в нем выпускник Бауманки, молодой парень, своим интересом он увлек и ребят, научил хорошо разбираться в различных компьютерных программах, знакомил с другими научными достижениями. Одним словом, в девятом классе Славик и Антошка основательно подсели на эти нововведения.
Теплым осенним вечером дети отправились с Рексом на прогулку. Таня с тетей Нюрой сели лепить пельмени. Саша из командировки должен был подъехать ближе к полночи.
Вдруг входная дверь распахнулась, вбежала взволнованная Лера и затараторила что- то непонятное.
- Так, успокойся, сними одежду, помой руки, садись к столу и рассказывай.
Лера , как метеор, все сделала и села к столу.
-Теперь рассказывай!
-Антон нашел невесту!
-Кому, Рексу, так он еще маленький, - придвинула ее к себе баба Нюра.
-Нет! Не Рексу, а себе, - громко выкрикнула и обвела Таню и бабу Нюру насмешливым взглядом.
-Это он тебе сказал?- негромко спросила мама.
-Нет, я сама видела. Идут по дорожке в парке, говорят, говорят, никого не видят. У девочки такая же собачка, как наш Рекс, только меньше. А меня отправили домой,- последние слова проговорила уже с мокрыми глазами.
- Мама, ты накажешь его?
-За что? Он мальчик взрослый, если девочка ему нравится, пусть гуляет.
Лера затихла, прижалась к теплому боку бабы Нюры, а потом тихонько сказала:
- А мне еще семь лет ждать жениха.
-Не горюй. Может, и раньше встретишь,- прошептала баба Нюра.
-Да? - радостно пропищала Лера.
-Всяко бывает, - успокоила ее верная подружка.
Ночью рассказала Саше, как позавидовала дочь Антону.
-- Не успеем оглянуться, как окажемся бабушкой и дедушкой. Эта стрекоза долго в девушках сидеть не будет. Антон-то ничего не рассказал о подружке?
- Я не спрашивала. Захочет, сам расскажет.
Глава девятая.
Учебный год начался успешно: спортивно оздоровительный комплекс набирал обороты. Руководил всей этой махиной полковник в отставке, призер нескольких всесоюзных олимпиад по плаванию, легкой атлетике. Это был честный и преданный своему делу специалист. На него можно было положиться во всех вопросах, связанных с его работой.
Школу искусств в этом году возглавила Светлана Васильевна, близкая подруга Татьяны.
Пришлось долго ее уговаривать, умная и преданная своему делу, она все сомневалась в том, справится ли она, не подведет ли Татьяну. Тихонько, со скрипом налаживала всю систему образования в этой новой для нее работе.
- Надо смелее выходить на городской уровень, устраивать смотры, конкурсы, привлекать одаренных детей,- напутствовала ее Таня.
В этом году она решила попробовать ввести в учебный процесс гимназии работу в парах и группах, интегрированное обучение, привлечь не только научных работников, но и подключить научное общество учащихся. Задумок было много, в коллективе тоже нашлись единомышленники. Пособие по подготовке к ЕГЭ поступило в торговую сеть и было распродано за месяц. Пришлось заказать еще 300 экземпляров. Все деньги, вырученные от продажи, перевели в благотворительный фонд для лечения больных детей. Директор Борис Павлович очень гордился тем, «как провернули они это дело и утерли нос чинушам». Татьяна тоже была довольна, но очень просила его не распространяться по этому поводу. Она всегда была скромной, даже стеснительной, и не любила никаких амбиций, восхвалений, только благодарности в День учителя было ей достаточно.
Александр занимался переездом сестры и мамы. Ольга побывала у них, посмотрела город, зашла в турфирму, поинтересовалась вакансиями. Все ей нравилось. Дома она подала на развод и раздел имущества. Муж уже давно жил в другой семье, но и эту отпускать не хотел. Он привык порхать по жизни там, где ему на данный момент нравилось, и Ольга с дочерью были для него «запасным вариантом».
Вся эта канитель длилась несколько лет, больше всех страдала Оля.
И вот теперь , наконец, решила порвать отношения. Развод, суд, раздел имущества, продажа квартиры так подорвали ее здоровье, что если бы не мать, неизвестно, чем бы это закончилось. Только к зиме перебрались они в Красногорск в съемную квартиру. Оля вышла на работу, Кристину устроили в детский сад. Бывший муж и здесь не давал ей покоя, в долгих телефонных разговорах клялся в любви к ней и дочери. Оля постепенно успокаивалась от всех разборок, Таня с Галиной подобрали ей гардероб, сводили к своим визажистам, показали тренажерный зал. Оля стала оживать, на лице появилась улыбка, улучшилось здоровье.
Валентина Ивановна подружилась с тетей Нюрой, научилась у нее печь пироги, делать вкусный сбитень. Рекс быстро привык к еще одной хозяйке и с радостью ходил с ней на прогулку. Весной переехали в купленную квартиру. Жизнь налаживалась.
Как-то вечером за чаем зашел разговор о прошлом.
- Мама, (теперь Таня всегда так называла ее) ,- вот я все придумываю различные ситуации для своих героев, а рядом со мной замечательная женщина, мать, бабушка, о прошлом которой я ничего не знаю. Расскажите, где и как прошло ваше детство, юность, как вы познакомились с отцом Саши7
-Расскажи, как купил тебя отец за мешок картошки,-смеялся Саша, наливая чай.
-Ну не за мешок, а только за ведро,-оправдывалась мама.
Помолчала, поправила прическу, одернула платье.
-Растревожили вы меня, задели за живое. Теперь слушайте.
Родилась я в небогатой семье в красивом и большом селе Благодарное. Отец -бухгалтер в совхозе, мать -акушерка. Детство всегда вспоминается с радостью. Смотрели за нами , как тогда говорили, бабушки. Когда они уходили в огород, мы быстренько пролезали в дырку в заборе и выбегали к подружкам.А там походы за черемухой, ежевикой, облепихой, купание до посинения в быстрой речке.
Зимы были суровые, снежные. Окна покроются узорами, а мы выдохнем теплый воздух, и сделаем в стекле маленькую дырочку, видим, как дедушка набирает воды в колодце, несет сено корове, чистит снег. Можно много увидеть интересного. А когда приходит весна -вот раздолье. Да, детство у нашего поколения было одинаковым, а вот юность... У каждого своя.
После школы поступила я в учительский институт. Тогда в небольших селах только школы-семилетки, чтобы в каждой были учителя, обучение длилось только два года. Выпускники таких институтов имели право работать в 5- 7 классах. Продолжить обучение можно было только заочно.
Вот в такой институт я поступила. Общежитие располагалось во дворе института. Это был длинный барак, поделенный на комнаты по четыре человека. Отопление печное, на две комнаты одна круглая печь (контрамарка) топилась из общего коридора. Кухня для всех одна. На большой плите можно было сварить суп, вскипятить чайник, пожарить картошку. Электричество было, но пользоваться розетками строго запрещалось.
Соседки по комнате такие же приезжие. Продукты привозили из дома. Это картошка, капуста, соленые огурцы, лук. Денег на столовые и рестораны не было, вот и перебивались, кто как может.Устроили дежурство, каждая убирает комнату, следит за тем, чтобы хорошо топили печь, готовит завтрак и ужин.
В этот день дежурила я. У студентов сессия, все готовятся к экзаменам. Я выбрала последнюю картошку и решила пожарить на сковороде. Ну, думаю, накормлю своих подружек горячим ужином. Вспомнила, что забыла лук, отодвинула сковородку на край плиты, чтобы не пригорела, и побежала в свою комнату. Когда вернулась, сковородка была пуста. Украли. Стало так обидно: картошка последняя! Чем кормить? Залилась слезами, а сама все приговаривала, что картошка последняя. Собрались студенты, успокаивают: кто сухари сует, кто кусочек сахара.
На другой день подошла к своей комнате и увидела там в мешке картошка и кусок сала. Откуда это? Не знаю. Но обрадовалась.
После удачной сессии перед каникулами отправились на вечер в институт и там приглашает меня парень, черноглазый, темноволосый. Это был Миша. Оказывается, он меня запомнил еще тогда, когда украли у меня ужин. Ему очень было меня жаль, и он помог..
Жил он с родителями на окраине города в своем доме. Учился заочно на филфаке, работал в газете. В тот день он задержался допоздна в библиотеке и решил заночевать у знакомых ребят в общежитии. Там и увидел меня и пожалел. Дома набрал в погребе картошки, сверху положил кусок сала и поставил к двери. Узнала я об этом не сразу. Мы стали встречаться, ходили в кино, на танцы, а по весне уговорил пойти в гости к нему домой. Я была робкой, застенчивой, краснела по всякому поводу. Мать встретила хорошо, засуетилась вокруг нас, стала приглашать к столу. Из горницы вышел отец, зыркнул глазами, что-то пробормотал и скрылся за дверями. Я испугалась, хотела схватить пальто и убежать, но мать дотронулась до меня:
- Не бойся, сейчас выпустит пар и все будет хорошо.
Так потом и жили. Свекор мог учинить скандал по мелочам, раскидать все на кухне, выкинуть обувь на улицу, побить окна на веранде. Тогда мать быстро собирала нас, Саша уже ходил, и мы убегали в баню, закрывались на крючок и ждали конца представления. Буйство длилось долго, потом все стихало, он приступал к уборке, пил чай и уходил спать. Рано утром, пока еще спят соседи, менял выбитые стекла, разметал двор. За завтраком дергал мать за локоть и бурчал:
- Мать, ну прости ты меня, дурака, и что это померещилось мне, что обувь стояла неровно.
Это был один из поводов устроить скандал.Позже мы привыкли к таким выходкам, в обычной жизни он все делал сам, не допускал никого ни к скотине, ни к чистке снега, ни к другой работе. Хозяйкой на кухне была только мать. В ее дела он не лез.
Вот и вспомнила я свою жизнь. А теперь мой возраст тем и хорош, что на многие вопросы, которые ставит жизнь, у меня уже есть ответы И люблю я до сих пор решать, что такое красота, любовь, зло, добро , зависть. Познание жизни бесконечно.
Татьяна очень любила свекровь за то, как достойно несет она себя по жизни, не позволяет себе ни на кого пожаловаться. Она никогда не ноет, она стойко переносит все невзгоды, она и сейчас сохранила четкий ум, память, красоту. Она находит прелести жизни и в своем возрасте.
Глава десятая
Каждый прожитый год оставляет в сердце человека отметины. В жизни Татьяны такие зарубки помнятся долго. Последнее прощание с мамой, работа над составлением пособия по ЕГЭ, переезд свекрови и Ольги, успехи и неудачи в семье.
Зимние каникулы – это всегда передышка от повседневной работы, это возможность заняться любимым делом, понежиться утром в теплой постели, позволить себе расслабиться и не думать о делах.
Эти каникулы запомнятся ей надолго. Она побывала в Большом театре. В предновогодние дни здесь проходили праздники искусства и назывались они «Серенада уходящему году». На заключительный концерт приглашались лучшие учителя и учащиеся Московский области (губернии). Такой пригласительный от Городского управления образования получила и она. К нему на выбор учителя прилагался список десяти учащихся. Как отобрать таких, чтобы никто не обиделся? И она придумала.
Ее «Литературные вторники» теперь посещали новые десятиклассники. Те, первые, уже вылетели из школьного гнезда, поступили в различные учебные заведения, но «вторники» помнили долго. Татьяна очень дорожила этими творческими посиделками. Занятая повседневными делами, связанными с новой должностью, она считала их отдушиной. Это было место узнаваний, откровений, сомнений. Не любила превращать их только в лекции, здесь, по ее глубокому убеждению, должны быть только свои, здесь позволялось все, не высказанное на уроке.
Она провела анкетирование, на один вопрос нужно было ответить одним словом. Это вопрос: «Было ли вы в Большом?». 8 человек ответили отрицательно. Взяла еще в свою группу Антона и Тимура, Славик там уже бывал.
Таких групп в городе Красногорске набралось четыре. Разместились в экскурсионном автобусе и покатили.
Большой театр, национальное достояние страны, располагался в центре Москвы на Театральной площади. Основан театр в 1776 году, а современное здание построено архитектором Бове в 1856 году. Подъезд Большого освещался старинными фонарями, коричнево-золотые колонны утопали в их мягком сиянии, над фронтоном вздыбились кони.
Ощущение праздника охватило ее, когда она поднималась по ступеням широкой лестницы и смотрела на величественный золотой блеск на стенах и потолке, на мягкую малиновую обивку кресел. В партере, в бенуаре, в бельэтаже яблоку негде было упасть. Сверкали украшения в свете люстр, пахло дорогими духами, слышалась негромкая музыка и сдержанный гул. Ребята смущенно глазели вокруг, восторгались величественностью зала. Вдруг свет почти погас, смолкла музыка, и поплыл в разные стороны тяжелый занавес.
Представление состояло из двух особенно ярких и блистательных отделений, балета и оперы.
Зал затих, полилась знакомая и берущая за сердце музыка Чайковского. Выплыли тонкие и грациозные лебеди, и зрители окунулись в волшебный мир «Лебединого озера», «Щелкунчика». Это были отрывки из известных балетных партий. Особенно потряс всех Николай Цискаридзе, восходящая звезда российского балета.
Даже известный танец маленьких лебедей здесь воспринимался глубже, острее и пленительнее. Закрывал первое отделение «умирающий лебедь» Сен-Санса в исполнении
Ирины Захаровой.
Второе отделение посвящено отрывкам из известных опер отечественного и зарубежного искусства. На сцене сверкали своим мастерством Елена Образцова, Тамара Синявская, Евгений Нестеренко, Зураб Соткилава и другие.
Татьяна слушала пение самозабвенно. Арии знакомые да и исполнение она слышала в различных музыкальных передачах по радио и телевидению, но здесь все было так живо, торжественно, проникновенно, что доходило до самого сердца. .Высокий голос Тамары Синявской, четкий, уверенный и выразительный Елены Образцовой, мягкий баритон Соткилавы уводили в другой мир.
Всю обратную дорогу в ней звучала эта музыка, наполняла каким-то невесомым, но ярким состоянием полета. Она осознала, что хотя бы раз в жизни надо побывать в Большом.
Лена Игнатьева, выражая общее состояние всех, побывавших в этом храме искусств, долго молчала, а потом произнесла:
- То, что мы видели сегодня нереально по своей энергетике, красоте, монументальности. Мы все почувствовали себя другими. Я думаю, что хотя бы раз в жизни надо побывать в Большом.
- Наши мысли совпадают,- подвела итог Татьяна Максимовна.
Дома о поездке Антон высказался так:
-Ни с чем несравнимые эмоции.
А Тимур выдал как всегда коротко и ясно:
- Супер!
Глава одиннадцатая
В начале февраля получили телеграмму от Эльзы Георгиевны и Ивана Ивановича.
Наконец- то решили выбраться в Москву.
Из вагона одну за другой стали выгружать тяжелые объемные сумки. Саша смеялся:
- Камней что ли наложили с Иртыша?
- Откроем, узнаешь.
Иван Иванович нисколько не изменился. Шустрый, неугомонный, он и на перроне все переставлял сумки, поправлял, боялся что-то не углядеть.
Эльза Георгиевна пополнела, но в отличие от мужа была спокойна и сосредоточенна.
Встретили дома, как родных. Антошка не отходил от деда. Все расспрашивал его, как там Черный, кролики, горластый Петька.
- Деда, деда,- тянул он его за пиджак,- а на рыбалку ходишь? Помнишь, как мы там нашли одно местечко?
- Все расскажу. Вот помоюсь, переоденусь, и поговорим.
Стали раскрывать сумки. Вот тогда и полыхнул из них запах чего- то неопределенного, но такого знакомого и родного.
А Иван Иванович доставал какие- то банки, пластиковые бутылки и приговаривал:
- Вот это мед от своих пчел. Разлил в разные бутылки, липовый, гречишный, цветочный. А вот эта большая банка – топленое масло. Специально заказал знакомому фермеру. Чистое коровье масло топленое без всяких добавок. А это соленые грузди.
Ну а это вам от нашего Иртыша. Рыбка вяленая. Сам ловил, сам сушил, сам солил.
И по всей квартире поплыл запах родины.
Эльза Георгиевна достала свои подарки: вязаные шапочки, шарфы и рукавицы для Антона и Леры. Такие изделия нельзя увидеть нигде, они пушистые, теплые, мягкие, с неповторимым узором.
Когда, наконец, уселись за стол, за окном было уже темно, холодно, а здесь полный стол угощений и подарков и разговоры, разговоры.
- Как живем? Да неплохо. Пенсию получаем, да и хозяйство свое. Вот выбрали февраль, когда можно отдохнуть. Сосед Сарсен за домом приглядывает и Черного кормит. Куриц и Петьку отдали другому соседу на зиму в курятник, пчелы в теплом омшанике, кроликов тоже отдал. Ничего, жить можно. Мы ни в какую политику не суемся, нас бы только не трогали.
О многом поговорили в тот вечер, а перед сном выдал дед Иван свой секрет:
- А секрет, ребяты, такой. С мальства хотел я увидеть Ленина. Вот все говорили, что есть в Москве такой дом, мавзолеем называется, и лежит там в холоде мертвый человек, один. Очередь к нему. Почетный караул охраняет. Интересно, вот бы увидеть своими глазами.
- Увидишь, Иваныч, увидишь. В воскресение поедем на машине, возьмем фотоаппарат, увидишь и Почетный караул, и Ленина.
- Вот бы так-то. Хоть на старости лет увидеть все это.
.
Целый день они были в Москве, походили по Красной площади, в Кремле увидели Царь-Колокол и Царь –пушку. Но самое большое впечатление произвел на них Мавзолей. Долго стоял Иван Иванович около мавзолея, видел, как идет смена караула, увидел и Ленина.
А за ужином повел такой разговор:
- Вот лежит он один, холодно, хоть и под стеклом. Зачем так издеваются над человеком? Похоронили бы как христианина. Верил он в бога или нет, это его дело. А мы все под богом ходим. Надо, надо проводить его на тот свет по-божески.
Долго еще курил на площадке, вздыхал, мотал головой и что- то бормотал.
Эльза Георгиевна была как всегда немногословна. Видно, что очень скучала по детям. Они выросли на ее руках. Она обнимала Антошку, удивлялась, как он вырос, держала, как маленькую, на руках Леру, гладила ее кудряшки, шептала какие-то ласковые слова.
Таня все-таки разговорила ее, расспросила о жизни, о здоровье.
-Я пока не жалуюсь, а вот дед все кашляет, да и ноги стали болеть. Я его и грею, и мажу, и натираю. Помогает мало.
- Эльза Георгиевна, у недавно открылся большой диагностический центр. Я узнаю, как туда попасть. Обследуют его, выпишут новые препараты. Помогут.
В центр Татьяна повела его сама. Эльза Георгиевна с тетей Нюрой отправились в храм на утреннюю службу
Обследовали его основательно. Денег на это Таня не жалела и ему ничего об этом не сказала. Сделали УЗИ, рентген, анализ крови и что-то еще, он и сам не помнит. Выписку читали уже дома. Никаких серьезных заболеваний у него не нашли, но выписали всевозможные препараты и главный совет: бросить курение и употребление алкоголя.
Иван Иванович остался доволен. Дал клятвенное обещание, что бросит курить. Сколько раз он давал это обещание, Лиза потеряла счет.
Валентина Ивановна все спрашивала, что нового в городе, слышала, что изменили названия улиц, что вывески почти все на казахском языке.
- И не только на казахском, но и на каких- то непонятных языках. Русских мало, уезжают из города. Работы нет. Сами –то как приживаетесь на новом месте?
-Забот хватает. Тяжело без мужской руки, Сашу просить жалко – устает на работе.
- Так, Валентина, жди завтра в гости, найду в этом доме инструментальный ящик, возьму с собой и помогу.
Прожили неделю и засобирались домой, как ни уговаривали погостить еще. Заботы о хозяйстве, беспокойство стали все чаще проскальзывать в разговорах.
Сходили в торговый дом, купили одежду, обувь, а Таня подарила им красивое покрывало, кухонный набор, микроволновую печь. Саша отдал свой инструментальный ящик.
- Антон, ждем тебя летом к нам! –звал дедушка Ваня.
- Я бы с удовольствием, далеко, но надо подумать.
Обещали писать, звонить. Вспомнила Таня, как делили вместе горе, тяжести, как помогали они растить детей, как несли на себе груз их жизни. Долго не могла успокоиться, что они уже уехали. Так привыкла к ним, звала к себе. Продали бы там свое хозяйство, дом, квартиру, купили бы рядом в деревне дом, как было бы хорошо! Хорошо кому, нам или им? Вот в чем дело. Не зря в народе говорят: «Старое дерево корней не дает». Вот и надо подумать: выдергивать их корни или нет. Но помнить их доброту. Может, придет пора и понадобится им наша помощь. Вот тогда и решим. А пока пусть живут, как им лучше.
Глава двенадцатая
В конце марта Валерий принес такую новость: соседи по родительской даче уезжают в Германию, дачу хотят сдать в аренду или продать. О даче мечтали не только свекровь и тетя Нюра, но и Таня с Сашей. Антону тоже нравилось гонять по дороге на велике, а Рекс тогда догоняет его и цепляется зубами за штанину, нравилось ловить рыбу, играть с ребятами в футбол.
Решили сначала поговорить с Федором Васильевичем.
- Лет 20 назад, так , Лена, или я путаюсь?
- Так, так,- закивала Елена Васильевна.
- Вот тогда дали нам от профкома университета по 10 соток земли. Место хорошее, кругом смешанный лес, почва торфяная, озеро рядом. Приступили к благоустройству кто как. Народ, в основном, ученый, руками мало что могут. Кто-то построил одноэтажный щитовой домик, кто- то замахнулся на целый коттедж, а мы с соседом Отто Карловичем нашли строителей со своим проектом, сметой, договорились об оплате и построили два одинаковых домика. Залезли в долги и через год по весне довольные въехали в свои жилища. Первое время планировали только отдыхать, не заниматься никакими хозяйственными делами. Мы так и сейчас живем, а вот сосед стал что- то достраивать, возить из питомника саженцы, ставить высокий кованый забор, строить гараж. Сейчас у него роскошный участок, где плодоносят яблони, груши, сливы, да и не перечислишь всего, а на его огород любят заглянуть новички дачники. Не знаю, какую они запросят цену, но дача шикарная.
- Как вы думаете, сначала оформить аренду или сразу покупку?
-Думайте сами. Можно пока арендовать, но цены могут вырасти. Земля дорожает.
Александр и Таня съездили на дачу, все посмотрели, но пока определенного решения не приняли. Дома собрали семейный совет. Сначала взял слово глава семейства:
- О вашем желании иметь дачу я знаю давно. Вот подвернулась хорошая покупка, но дорогая. Слушайте, ваше резюме будет решающим.
Дача находится в 15-ти километрах от нашего города. Десять соток. Дому 20 лет. Теперь все по порядку. Центральные ворота высокие, кованые, закрываются на крепкий запор. Справа гараж для машины с двумя воротами, одни с улицы, другие из сада. Уложенная белой плиткой дорожка ведет к дому, по обеим сторонам растут две березы, три яблони, вдоль заборов кусты крыжовника, малины, смородины. Дом стоит на середине участка. Невысокие ступеньки ведут на открытую веранду, справа дверь в гостиную и кухню. Это самая большая комната. В середине круглый стол, у стены диван, в центре комнаты изразцовая печь, из гостиной двери в две небольшие комнаты. С левой стороны кухонная стенка: раковина, холодильник, плита. Вода только холодная. Наверху три небольшие комнаты. От кухни дверь выходит на другую сторону участка. Там стоят две большие теплицы, грядки с клубникой, место под остальные грядки. В конце участка баня, компостная емкость, калитка на другую сторону улицы. Жильцы выставляют мусорные мешки, каждое утро их забирает специальная машина. В другом углу огорода - курятник. Каждое лето хозяева брали в инкубаторе цыплят и выращивали до глубокой осени. Ну, остальное посмотрите весной.
Вот теперь решайте: нужен нам такой участок или подождем подешевле.
Первой подала голос свекровь.
-Ты знаешь, сын, я всю жизнь занималась огородом. Руки чешутся и сейчас. Так бы рванула туда и жила целое лето, да что там лето, и весну, и осень.
Тетя Нюра, как всегда, помолчала, а потом тихонько проговорила:
- Хорошее, конечно, дело – дача. А я как услышала про цыплят, сразу вспомнила свою деревню, маленькие желтенькие комочки , как мы кормили их, носили на руках, успокаивали, как маленьких деток. А потом выращивали из них красивых курочек и петушков. Да и баня, давно я не грелась в такой усладе.
-Итак, если решится вопрос с покупкой, главным агрономом назначается мама Валентина Ивановна, главной птичницей и банщицей тетя Нюра, Анна Ивановна, Ольга –главный специалист по плодовым деревьям и кустарникам, Татьяна – главный дизайнер, ну, а мы на подхвате.
-Интересно получается,- рассмеялась Таня,- распределили все обязанности, а сами на подхвате. Нет, так дело не пойдет. Ты возглавляешь службы безопасности, водоснабжения, освещения, Антон –главный специалист по газонам, пожарник, Валерия и Кристина –цветочницы. Вот теперь будет все в порядке .
Посмеялись и отправились отдыхать. Информацию получили, теперь долго не уснут.
- Саша, а где мы возьмем деньги на покупку? – вздохнула Таня.- Опять идти на поклон к Ашоту?
- Ничего. Моя доля в его бизнесе тоже есть. Посоветуюсь с юристами, найдем квалифицированного эксперта, определим окончательную цену.
Покупка заняла целый месяц, а когда, наконец, вступили во владение, Саша повез всех на теперь уже свою дачу, на месте все прикинули и каждый определил для себя фронт работ.
Глава тринадцатая
Весь май работа на участке кипела. Свекровь готовила почву под рассаду в теплицах, тетя Нюра чистила курятник и баню, Саша с Антоном обрезали деревья, убирали и жгли мусор, Ольга обрабатывала кусты клубники, а Татьяна начиталась рекомендаций и занималась цветами, делала новые клумбы, украшала газоны.
В доме навели чистоту, протопили хорошо печь, чтобы прогреть стены, высушили постель, привезли из дома чистые шторы, наборы для белья, кухонную утварь.
В первых числах июня Таня стала чувствовать какой-то дискомфорт в желудке, ничего не хотелось есть, постоянно тошнило. Пила отвары трав, приготовленные тетей Нюрой, слушала советы коллег, на какое-то время становилось лучше, а затем опять недомогание.
В субботу вечером на даче стало совсем плохо. Саша в командировке. Все вокруг суетливо бегали, несли какие-то таблетки, а она не могла разогнуться от боли. Что делать? Вечер. Знакомых нет. Вдруг Антон схватил куртку и выскочил за дверь, а через пять минут вбежала Галина, она только что подъехала к своей даче, Антон услышал и кинулся к ней.
- Быстро собирайся и в больницу!
-Может, подождем до утра?
-Наверно, отравилась чем-то, - суетились бабушки.
- Нет! Нет! Едем сейчас. Опасно до утра ждать.
Приехали в больницу скорой медицинской помощи к полуночи. Диагноз поставили быстро: воспаление желчного пузыря из-за обилия камней, и срочно сделали операцию. Только потом узнали, что можно было сделать платную операцию с проколами, новшество в медицине, но кто будет платить ночью? Располосовали брюшную полость, удалили пузырь, дождались пока очнется от наркоза и увезли в реанимацию. Ох, как же ей было тяжело, больно, не повернуться, кругом трубки, бинты, но через сутки перевели в палату. Там ее уже ждал муж. Лицо бледное, глаза беспокойные. В последующие дни что-то кололи, ставили капельницы, вставать не разрешали, кормили с ложечки. Теперь она убеждала мужа:
-Саша! Мне уже лучше. Иди домой, хоть поспишь. Видишь, трубки почти все убрали, я уже сама встаю.
Уговорила, а к вечеру чуть не умерла. Вдруг стало все расплываться в глазах, дышать нечем, дрожь и озноб колотили все тело. Врачей уже никого не было, сестра бегала кругом, ничего не понимала, догадалась позвать дежурного, он толком тоже ничего не объяснил, всадил три укола, и она провалилась в сон. Утром, только открыла глаза, увидела, что у постели сидит завотделением и что-то сердито выговаривает сестре.
-Отменить все препараты, особенно церукал. Видимо, организм реагирует на него отрицательно.
Перед выпиской хирург объяснил, что церукал рекомендуется для того, чтобы желчь равномерно распределялась по желудочно-кишечному тракту, а если его не применять, то процесс заживления будет происходить медленнее, возможны какие-то осложнения. Необходимы наблюдения у лечащего врача и диета.
На даче Татьяна появилась в середине лета. Здесь все цвело, плодоносило. Она подходила к цветникам, вдыхала благоухающие запахи, разговаривала с ними. Вспоминала строки из поэзии М. Цветаевой. "И в этот ад, и в этот бред пошли мне сад на старость лет". Здесь она выздоравливала, но аппетит по- прежнему не приходил, утром кормили ее овсяной кашей, в обед –каким- нибудь жидким супом, на ужин – стакан кефира. Все это она проглатывала, не ощущая вкуса, чтобы не обидеть своих. Похудела так, что стала носить свой любимый еще с юности сарафан. Иногда боль и жжение отступали, она выходила на работу, но месяца через два все возобновлялось, опять «Скорая», больница, капельницы.
Так продолжалось почти два года. На приемах врачи отмалчивались. Однажды один разговорился:
- Понимаете, вам удалили желчный пузырь, где скапливалась вся желчь. Это был, образно говоря, ее дом, теперь его не стало, и желчь усиленно ищет себе место, обжигает желудок и кишечник, забрасывается в пищевод. На какое-то время найдет обиталище, обычно в кишечнике, там места больше, а когда оно заполнится, опять ищет, опять жжение, боли.
- Что делать?
- Ждать, когда, наконец, угомонится, найдет нужные протоки. Отсюда и последствия ваши: рефлюкс-гастриты, эзофагиты и прочее.
Когда боли ненадолго отступали, Галина подкидывала ей охапку писем читателей для обработки. Она редактировала городскую молодежную газету, моталась на своей старенькой «Шкоде» по всей области, бывала и на симпозиумах молодых ученых, и в колониях для несовершеннолетних, привозила интересный материал, просила Таню помочь, надеялась отвлечь ее от хандры.
- Вот я думаю,- возмущалась Таня,- иногда из этих писем прет такая безграмотность, кажется, что и в школе никогда не учились.
- С появлением интернета никто никому не запрещает писать всякую чушь.
-Что будет, если закроются типографии и общество перейдет на «лайки»?
- Безграмотное поколение.
- Может, отвести в газете место и поговорить о культуре речи?
- Согласна. Только это название очень казенное. Давай так : «Правильно ли мы говорим?»
- Прекрасно! Вот ты и будешь вести эту рубрику.
Новая рубрика заинтересовала читателей, появились свои комментарии, предложения.
Татьяна иногда бессонными ночами записывала в тетрадь свои мысли, понравившиеся высказывания, яркие фразы и словосочетания. Все это вызывало в ней какое-то подспудное желание несделанного, боязнь не успеть сказать в этой жизни все, что было для нее важно и составляло смысл человеческого бытия.
Но теперь она думала о другом.
Машина, запущенная несколько лет назад ее стараниями, еще работала, но нуждалась в реконструкции, в пополнении новыми идеями, в изменении каких-то направлений. Она понимала, что с ее здоровьем тянуть эту махину трудно. Надо искать замену. Да, да, замену, а самой оформить пенсию по выслуге лет, педагогический стаж достаточный. Отдохнуть, оглядеться. Устала она от такой жизни: работа, больница, недомогания. Своих детей почти не видит. Антон окончил школу и поступил в Бауманку. Сняли со Славой небольшую комнату недалеко от вуза. Москва хоть и рядом, а каждый день не
наездишься.
За Лерой дома приглядывают бабушки, а в школе она вместе с Алиной на попечении Светланы Васильевны. После занятий вместе идут на танцы и музыку, а потом домой.
Переложила заботу на чужие плечи, а душа болит. Съездили с Галей, посмотрели квартиру у ребят, комната маленькая, но светлая и чистая, хозяйка приветливая. Привезли продукты, мультиварку,чайник, постель, одежду. Успокоились.
Присмотрела и себе замену. Ольга Алексеевна вполне потянет этот воз. Умная, трудолюбивая, семьи пока нет.
С заявлением об уходе зашла к Борису Петровичу. Он все понял, поохал, покряхтел, но оптимистично заверил:
-Татьяна Максимовна! Как только поправитесь, я жду Вас в гимназии. А с Ольгой Алексеевной я поговорю сам. Но вы ее не оставляйте , советуйте, предлагайте. Думаю, она согласится.
Так стала Татьяна пенсионеркой. Привыкала к этому статусу долго и тяжело. Оправдывала себя тем, что она отблагодарила судьбу, отдала людям то, что знала, умела, а сейчас просто перешла на новый виток человеческой жизни. Но сложа руки тоже сидеть не будет. Рубрика в газете - это только малая часть ее жизни. Надо прислушаться к советам Галины и попробовать. Но страшно!
- Нечего бояться. У тебя отличный слог, прекрасное творческое воображение. Ты иногда такое напишешь в своей рубрике, что я диву даюсь. Попробуй написать рассказы или даже книгу. А что , думаешь, много таких писательниц? Кто будет читать еще и меня? А ты попробуй. Может, и будут. Ты знаешь про женскую душу все и даже больше. Пусть и над твоими книгами посмеются, поплачут. Пусть твои книги дарят людям счастливые минуты переживаний и надежд. Так что вперед, дорогая!
Поделилась вечером с мужем.
- Родная моя! Я не смел тебе даже предложить это. Спасибо Галке, убедила. Я только за. Не говорил тебе, ну уж теперь не умолчу. Я ведь тоже пишу вторую книгу «Афганского синдрома». Так что у нас здесь скоро Союз писателей будет.
Обнял, прижал к себе.
- Я думаю, или только кажется, новое лекарство помогает тебе? А?
- Да, париет и нексиум действительно самые лучшие из всех предыдущих. Надеюсь, что они, наконец, победят мои болячки.
И Таня попробовала. По правде сказать, и сама не ожидала, что так затянет. Утром провожала Леру в школу, мужа на работу, брала ноутбук и улетала в свои фантазии. Между делом варила суп, чистила картошку, жарила котлеты, а сама все плела в голове кружево сюжета.
Из дневников Татьяны.
«Я одна. Сочиняю, исправляю, зачеркиваю. Наконец, закончила. Долго не решалась отправлять рукопись. Потом все же решилась. Отправила по электронке в пару издательств. Молчание тянулось три месяца. Я уже и надежду потеряла, к тому времени была почти готова другая семейная история. И тут ответ. Повесть принята. Я никак не могла поверить. Никто не поверил, ни дети, ни муж. А больше всех я сама. Не поверила , когда даже заключила договор. Когда получила свои первые деньги. Совсем небольшие. Но это понятно. Поверила, когда впервые взяла книгу в руки. Вот тогда дыхание перехватило. На обложке моя фамилия, позади моя фотография. Это было такое потрясение и такое чудо, что я положила книгу под подушку и всю ночь гладила ее и листала».
Таня стояла у окна. На улице - ранняя весна. Влажно, сыро, Все давно привыкли к низкому и свинцовому небу. Снегу совсем мало, но тот, что лежит черными грязными горками, никак не желает таять. Но все равно чувствуется весна. По запаху, что ли?
Стояла и раздумывала:"Позади 45 лет жизни. Вспоминала она мудрые слова мамы: «Берегите друг друга, прощайте , доверяйте , будьте жалостливы и милосердны». Так ли она жила все эти годы? Жила не без сложностей, но и без предательства. С годами все яснее и четче вспоминала о чем-то хорошем, плохое тоже не забывается, но стоит как-то на втором плане. Как я прожила эту жизнь? Состоялась ли я как мать, как жена? На какую оценку я прожила? На «четыре, но не на «пять». Нет…Многое еще осталось не сделанным, не увиденные страны, не прочитанные книги, не сказанные добрые и умные слова, не совершенные яркие и хорошие поступки. Не все отдала матери, не всему научила детей, не все сказала мужу, не обняла в последний раз сестру. Я так много еще не сделала. Да, я вылезла из нищеты , моя карьера состоялась успешно. Я счастливая мать, жена, хозяйка. «Ягодка опять".
Про зебру в полосах черных и белых мне известно с большими подробностями. Но это никак не отменяет моего праздника в душе. И моего желания жить, любить, страдать, восхищаться, умиляться, разочаровываться и снова верить, надеяться, спотыкаться, обдирать в кровь колени, да что там колени… Душу и сердце! Падать и снова вставать.
И снова поверить в то, что жизнь, в сущности, не так плоха, как мы часто про нее думаем. А она и вправду прекрасна, как ни крути, эта самая жизнь».
Из дневников Татьяны:
«После ухода мамы я стала больше думать о вечном.
Как возникает на уровне подсознания сильная память сердца и души – воспоминания? То, чего у меня никто не сможет отнять. Это только мое.
Но когда-нибудь, когда-нибудь неизбежно уйду и я , и уйдут вместе со мной мои воспоминания, все мои ассоциации, весь мой мирок с всеми вытекающими подробностями. Моими мыслями, переживаниями, моими чувствами, моими страхами, желаниями что-то изменить в жизни и в самой себе, моими комплексами, обидами.
И уйдут вместе со мной мои сомнения и желания, так и не сделанные дела,, непрочитанные книги, не сказанные добрые и мудрые слова, не совершенные яркие и хорошие поступки. Я так много, оказывается, не успела. Господи, что же я делала всю мою жизнь? Как нудно варилась я в собственном соку хлопот, болезней, обид и прочей колготни! Как много потратила я на это сил. Успела ли я сделать самое важное? И что это- самое важное? Дети, семья, работа?
И еще. Я часто рассматриваю фотографии совсем уж далеких предков, где на коричневых картонках стоят, сидят стройные, подтянутые люди в «позах», тогда не было случайных любительских фото. Долго и внимательно вглядываюсь я в их лица, в их усталые или встревоженные глаза, выражающие обеспокоенность, напряжение, тоску. И размышляю о том, что вот уже несколько десятков лет нет их на земле, может, нет и их детей. Исчезли они, а вместе с ними исчез их мир, тревожный и прекрасный. Но ведь были же они на земле, жили своими заботами, мыслями, желаниями. Несомненно, оставили после себя свои дела, своих детей, внуков, унаследовавших их характер, внешность, привычки. Значит, что-то остается от этих красивых и умных лиц и переходит в другие поколения
Мир меняется, но не меняется эта связь. И пока жив человек, он несет в себе ее и передает потомкам. Такова вечная дорога человечества на земле.
Иногда на улице я смотрю в лица встречных и думаю, что лицо моего современника состоит их множества лиц его предков. Знают ли они об этом? И хотят ли знать? И помнит ли кто - нибудь о них? И хочет ли помнить?
Несет нас ветер перемен, некогда оборачиваться. А я смотрю…»
Август 2019 год.
_.