На Сокирянском стадионе лето и пора гуляний. Там, и Алик Березин , и Ромка Бортман - мои славные дружки по детсадовской группе. Все с родителями.
Там и Клавка - дочка рыжей Баси и Хаима. Она младше нас на целый год, но тоже хочет играться со взрослыми четырехлетними пацанами.
- Дудки!
Хотя, ладно! Так и быть, покажу ей один фокус-покус.
- Клавка, быстро стань на травку посреди футбольного поля!
Оно у нас бесконечное. Когда сражаются футбольные команды Сокирян и Окницы, шум стоит неимоверный. Трибуны постоянно вопят.
- Судью на мыло!!!
- Мамой клянусь!,- кричит возбужденный Хаим,- я слышал , как Окницкие бандиты договаривались с этим момзером из Черновиц! ( мамзер,- незаконно рождённый , идиш. В Сокирянах произносили МОмзер).
Многие слышат вопли Хаима, лицо которого раскраснелось как буряк ( свекла, укр). Вновь раздаются бешеный свист и улюлюканье!
- Судью на мыло!
Если бы не гол, забитый сокирянцами, быть бы судье битым.
А так? Так будет только ожесточенная драка Окницких, огорченных обидным поражением в самом конце встречи, и местных болельщиков, принявших накануне по сто пятьдесят, либо у одноногого красавца Нюмы, либо в буфете Яши - инвалида, либо в чайной на улице 28-го июня.
По дороге на стадион, они, как правило, поверх заливали еще по паре бокалов вкусного сокирянского пива. Обычно, из рук Иты , мелькавшей как юла в окошке нашего киношного буфета. А то как же? Сегодня в Сокирянах футбол - самая работа!
Итак, Клавка!
- Хочешь с нами играться?,- спросил я бесстрашную рыжую девчонку с многочисленными веселыми веснушками, стоявшую на зеленой травке.
- Да,да,да!!! Говори, что надо делать!
- Крутись! Вертись, Клавка! Пока не упадешь!
- А я никогда не упаду!,- вызывающе отвечала девочка, быстро начав своё бесконечное верчение
Мы с мальчишками, уже испытавшие упражнение за полчаса до этого, только ехидно посмеивались. Ведь я навернулся всего после пары десятков таких оборотов вокруг собственной оси.
Небо, деревья, земля - все закрутилось в стремительном темпе. Затем земная твердь резко потянула меня к себе и шмякнула прямо вниз. Все кружилось, кружилось, а я чувствовал только свежий и глубокий запах травы, щедро напоенной последними дождями. Открыв глаза, увидел муравьёв , ползущих вверх по травинкам. Что они там потеряли? Наверное, хотели пить. На конце каждой травинки , словно стекляшки, блестели на солнышке капельки влаги.
- Давай-давай, Клавка, крутись быстрее
- Ой!,- Клавка, как мы и ождали, сначала пошатнулась, а затем неловко, с размаху бухнулась прямо в мягкую зеленую траву стадиона
- Как все крутится!,- комментировала она снизу. Платюшко задралось, обнажив израненные коленки, густо помазанные зеленкой.
- Ой! Я встать не могу!,- вдруг, разревелась Клавка,- все кружится и кружится
- Так можно закрутится до самой смерти,- вспомнил я предостережение Олежки Онищенко - нашего главного эскулапа из детсадовской группы. Его отец работал в больнице врачом, и все, что говорил его сынишка, принималось нами на веру безоговорочно
- Ваша Клавка умирает!,- подбежал я к ее маме, мирно обсуждавшей последние сокирянские новости в кругу наших родителей и знакомых
- Ой-Вэй!,- раздался крик Баси, кинувшейся к со всех ног к своей плачущей дочери
- Вовремя я отреагировал !- радостно подумалось мне, когда взволнованная мамаша мигом поставила девочку на ноги,- все-таки Бася работала медсестрой и знала своё дело
Клавку еще немного подташнивало. Ей давали воды, гладили ее по головке, ругали нас - мальчишек. Однако Абрам Зицер прекратил плач одним движением. Он угостил пострадавшую вкусной барбариской, и девчонка сразу заулыбалась.
- Ага! Ага!,- она подло стала крутить конфеткой, показывая нам издалека бесценное богатство
- И Вы все, подходите поближе. Здоровой рукой Абрам достал из кармана брюк целую пригоршню барбарисок и протянул в нашу сторону. Другая рука, пробитая пулей на войне, всегда была одета в черную кожаную перчатку. Мне всегда было страшновато смотреть, когда, в ответ на мои бесконечные просьбы, он соглашался снять перчатку и показать, куда фашистская пуля влетела и откуда вылетела, перебив нервы. Рука была мертвенно бледной. Кожа там сохранилась, как у болезненного ребёнка. Избыточно нежной и необычно прозрачной.
Мы не заставили себя долго ждать. Расхватав конфетки из щедрой ладони и показав Клавке, что и у нас со сладким тоже все замечательно, мы взялись за сеьезное дело. Ведь надо было сначала конфетки рассосать, а потом с хрустом разжевать. Два этих процесса были совершенно разными , но очень и очень вкусными.
- Милик, кончай с конфетами быстрее!,- с нетерпением кричали мои дружки, справившиеся со сладким гораздо быстрее, - Пока родители болтают, надо ещё и в ловитки поиграть, а потом, в прятки, и ещё в футбол
- Спешат куда-то. Что они понимают в настоящих удовольствиях?,- пожалел я своих приятелей, закрыв глаза и с хрустом, медленно-премедленно, дожевывая вкуснейшее лакомство...