Не забудь...

               

Они стояли, крепко взявшись за руки и глядя исподлобья на незнакомых людей, бесцеремонно выдвигающих ящики комода, где аккуратными стопками лежали старенькие, но чистые маечки, шортики и платьица.
- Мамаша, да встаньте вы, помогите детей собрать! Да и попрощаться надо, не в соседний ведь двор уходят!
Но мать молчала. Она сидела на табурете, нечесаная, улыбающаяся чему-то своему, и стеклянными глазами оглядывала комнату. Иногда ее взгляд останавливался на участковом, стоявшем у окна, и на двух женщинах, собирающих немногочисленные детские вещи. В углу плакала бабушка, трясущимися руками вытирая катившиеся по щекам слезы.
- Не забирайте,- ее голос прерывался, она молила почти шепотом,- оставьте деток! Я не старая, недавно на пенсию вышла, в школе еще работаю, я подниму их. У меня и домик в селе соседнем есть, от матери остался, ко мне переедем. Только не забирайте!
- Да что вы такое говорите, женщина? Вы дочь свою воспитать не смогли, смотрите, обкуренная вся, ничего не соображает. А вы еще и внуков растить собираетесь. Чтобы тоже наркоманами стали?
Бабушка метнулась к детям. Она обхватила руками маленькие плечи, прижала к себе и, загораживая их от тех, кто находился в комнате, закричала
- Не отдам, не имеете право! Не отдам!
- Отойдите! Вы своим криком только пугаете детей! Вон, девочка сейчас заплачет! Раньше думать надо было! Нам что, наряд вызывать?
От худощавой женщины сладко пахло духами. Она протянула руку маленькой Оле и, присев перед ней на корточки, спросила:
-Хочешь пойти погулять? Мы и братика твоего возьмем. Погуляем в парке, а потом пойдем в ваш новый дом. Там много детишек, есть книжки, игрушки. А мама с бабушкой потом за вами придут. Пойдем, детка?
Четырехлетняя Оля, напуганная слезами и криками бабушки и все той неразберихой, которая была в доме последний час, охотно взялась за протянутую руку и даже попыталась улыбнуться этой незнакомой женщине, обещающей ей прогулку и игрушки.
- Олечка…,- прошептала бабушка, глядя, как малышка послушно идет к двери.-Оля!
- Анна Семеновна, погодите отчаиваться,- участковый сочувственно смотрел на нее, переминаясь с ноги на ногу,- дочь вашу родительских прав еще никто не лишал. Пока суд да дело, вы узнайте, как документы на опекунство оформлять, а дети пусть поживут в интернате. Будете ходить навещать их. Пойдем, Сережа!
Шестилетний Сережа, серьезный не по годам, в последний раз прижался к мокрой от слез щеке.
-Ты будешь к нам приходить?-тихо спросил он, крепко держась за юбку Анны Семеновны.- Пообещай, что будешь!
Он еле сдерживался, чтоб не заплакать, в больших серых глазах стояли тоска и страх.
- Я приду, приду обязательно. А ты за Олечкой присмотри, она же маленькая, глупая. Смотри, чтоб ее не обижали. Поживете немного, а потом я вас заберу, обязательно заберу.
- Обещаешь? Не забудешь?
Участковый закашлял и отвернулся. Анна Семеновна в последний раз прижала внука к себе. Маленькое сердечко колотилось, и ему в такт глухо билось сердце пожилой женщины.
- Ну все, все, пора,- участковый крепко взял мальчика за руку  и вышел с ним в коридор.
- Не забудь, приходи!- в последний раз донеслось из-за двери и все стихло.
Анна Семеновна опустилась на стул перед дочерью.
- Что же ты наделала, Света?- прошептала она, пытаясь поймать отсутствующий взгляд.- Для чего ты живешь? Ты же все потеряла, даже детей! А если мне их не отдадут? Что с ними будет?
Но дочь  молчала.  Анна Семеновна вытащила из-под кровати старый облезлый чемодан и стала собирать свои вещи. Потом  еще раз посмотрела на дочь.
- Я возвращаюсь к себе, а ты живи здесь, как хочешь,- сказала она, направляясь к дверям.- А детей я все равно заберу!
 Теперь каждое утро, взяв сумку с собранными накануне гостинцами, Анна Семеновна садилась в переполненный автобус и торопилась к внукам. Каждый раз , подходя к забору, окружающему детский дом, она чувствовала на себе десятки глаз, следивших за ней из каждого окна, каждой щелочки. В такие минуты Анна Семеновна чувствовала огромное чувство вины перед теми, к кому никто никогда не придет.
Двор был полон детей. На стук калитки все, как по команде, повернули головы в сторону Анны Семеновны. На миг во дворе повисла ожидающая тишина: кто пришел и к кому?
- Это к нам, к нам! Это наша бабушка пришла!-Сережин крик болью отозвался в сердце, на глаза навернули слезы, и Анна Семеновна , спотыкаясь от спешки, почти побежала по чисто выметенной дорожке. Навстречу ей  мчался Сережа, позади него поспевала Оленька.
-БабАня пришла, пришла!
Им разрешали проходить на задний дворик, подальше от детских глаз, и сидеть там на скамеечке среди кустов и высоких лип. В такие минуты Анне Семеновне казалось, что  ничего не произошло, что они просто на прогулке и скоро вернуться домой. Она станет кормить детей, читать им книжки, а потом уложит спать и сама приляжет рядом, ощущая их тепло и слушая сонное дыхание.
- Баб, а почему мама не приходит?- вопрос Сережи застал Анну Семеновну врасплох.
Вот уже несколько недель, с того самого дня, когда забрали детей, она ничего не знала о дочери. Приезжать в опустевшую квартиру, где кроме разбросанных шприцов и Светланы, находящейся в одурманенном состоянии,  никого не было, Анне Семеновне не хотелось. Телефон дочери давно уже молчал, а с ее соседями  Анна Семеновна не общалась, стыдилась.
- Мама больна, Сереженька, ты же знаешь,- сказала она, мысленно обещая себе сегодня же заехать к дочери. Боль за внуков заглушила в ней все материнские чувства, но теперь Анна Семеновна почувствовала глухое беспокойство.
- А давайте мы сами к ней пойдем,- предложила Оля,- я ей яблоко своё отнесу и куклу, чтоб маме одной скучно не было.
Время свидания с детьми подходило к концу. Анне Семеновне хотелось бы подольше побыть с внуками, но нарушать режим посещения  она не могла, тем более, что документы на опекунство были уже сданы в соответствующие органы и теперь оставалось ждать только решения комиссии. Любое замечание директора детского дома могло обернуться не в ее пользу.
- Вам пора в группу,- сказала Анна Семеновна,-  а то Людмила Ивановна волноваться будет.
- И накажет,- по-взрослому вздохнула Оленька,- она всегда наказывает, когда ее не слушают.
У Анны Семеновны защемило сердце. Крепко взявшись за руки, они пошли обратно. Во дворе уже никого не было, и только со стороны спортивной площадки доносился глухой стук мяча об асфальт.  Их  уже дожидалась воспитательница.
- Ну, слава Богу, а то я уже думала за вами идти. Обед уже, а вас нет. Прощайтесь быстрее!
Оленька прижалась к коленям Анны Семеновны
- Я к маме хочу!
Сережа взял сестренку за руку.
- Пойдем,  баба скоро опять придет. И мама поправится и тоже придет к нам. Правда, бабуля, ты же не забудешь прийти?
Каждый раз Анна Семеновна уходила с тяжелым сердцем. Знала, что расстаются они на неделю, что только что-то страшное может помешать ей прийти сюда в следующее воскресенье, надеялась, что еще немного, и она навсегда заберет отсюда внуков, надо только подождать, но каждое расставание давалось с трудом. Ожидающие глаза детей, их недетская серьезность не давали покоя. И это «  не забудешь?»! Разве можно забыть! Разве не ради них, маленьких, беззащитных, она готова забыть о себе и даже отказаться от дочери, если это понадобится? Анна Семеновна вздохнула. Как могло случиться, что ее единственная дочь, ее Светочка стала употреблять наркотики? Красивая, умная, она легко шла по жизни, и казалось, что так будет всегда. Школа, университет, замужество! А как она радовалась рождению детей! Но предательство мужа надломило ее. Оказалось, что Света совершенно не была готова к ударам судьбы. Слезы первых дней сменились озлобленностью и отчуждением, и чувство жалости и сострадания, которое испытывала Анна Семеновна к дочери, постепенно уступили место раздражению. Светлана никого не хотела видеть, даже дети  были отосланы к бабушке в село. Полная забот о маленьких внуках, Анна Семеновна старалась не думать о дочери, испытывая в глубине души облегчение от того, что истерики и жалобы  на неудавшуюся жизнь остались позади. Первое время она старалась приезжать к дочери, но часто оказывалась перед закрытыми дверьми, хотя в квартире слышались голоса , а иногда и музыка. Казалось, дочь забыла обо всех, кто был ей когда-то близок и дорог. Даже на телефонные звонки матери Света отвечала не всегда. Она жила теперь в своем, закрытом для матери и детей мире и постепенно скатывалась на самое дно жизни. Со временем поездки в город прекратились. Из рассказов знакомых Анна Семеновна знала, что дочь ушла с работы и что у нее появился весьма солидный кавалер. Это не насторожило ее, и Анна Семеновна даже вздохнула с облегчением, узнав эту новость. Ей казалось, что теперь можно не беспокоиться о дочери, Света сама устроит свою жизнь и не надо ей в этом мешать. Теперь только внуки стали смыслом ее жизни. Телефонные звонки дочери становились все реже, а потом и вовсе прекратились. Слишком поздно Анна Семеновна узнала, что Светлана стала употреблять наркотики. Вместе с детьми она переехала в город, к дочери. Теперь Анна Семеновна жила на два дома: рано утром садилась в автобус, который отвозил ее в сельскую школу; после занятий-огород и полные пакеты овощей, которые она везла в город, где ее ждали внуки и дочь. Долгие месяцы Анна Семеновна пыталась бороться за дочь, водила по врачам, укладывала в больницу.
- Она сама должна захотеть вылечиться,- говорили врачи,-иначе мы ничего не гарантируем.
Но лечиться Светлана не хотела, после больницы она держалась неделю. А потом опять срывалась.
-Оставь меня в покое,- кричала она  на все уговоры матери,-не лезь в мою жизнь! Я взрослая и живу так, как мне нравится!
Когда закончились деньги, откладываемые в течение нескольких лет на « черный день», Анна Семеновна сдалась. Её зарплаты хватало лишь на еду и немудреную детскую одежду. Себе и Светлане она давно уже ничего не покупала. Когда Анна Семеновна впервые обнаружила пропажу денег, она растерялась. А потом появилась ненависть к дочери, ворующей не у нее, у детей, те копейки, которые с гордостью именовались « учительской зарплатой». И теперь, когда у нее отняли самое дорогое, Анна Семеновна уже не испытывала по отношению к дочери никаких чувств, дочь перестала для нее существовать, все  мысли женщины были заняты только внуками и надеждой на их возвращение. Но сегодня, вопросы детей разбудили в ее душе непонятное беспокойство. И теперь она спешила к дочери, проклиная себя за то, что позволила себе забыть о той единственной, которую выносила, вынянчила, поставила на ноги, а потом, в самое тяжелое для нее время, бросила, предоставив дочери самой решать свою судьбу. Вот и тогда, в тот страшный день, когда забрали детей, она уехала в село, оставив Светлану в пустой квартире. А ведь в том, что случилось с дочерью, есть и ее вина. Недоглядела, не смогла стать для Светы по-настоящему близким человеком, решила, что дочь уже взрослая и не стоит вмешиваться в ее жизнь, пусть решает все сама.   А дочь и решила. Решила так, как ей было легче, потому что не смогла вынести всей тяжести навалившегося на нее горя, а она, мать, в это время была далеко, испытывая облегчение от того, что избавилась от слез и стенаний, которые вызывали раздражение и злость. Она уехала и постаралась забыть о той, которая стала обузой ее спокойной жизни с внуками. А внуки помнили! Даже в минуты наркотического помутнения мать была для них самым родным, любимым человеком. И они скучали по матери, ждали ее и продолжали любить!
Анна Семеновна долго звонила в дверь, колотила по ней кулаками, звала дочь. На шум приоткрылась соседняя дверь, и пожилая соседка с разноцветными бигуди на крашеных волосах высунулась в образовавшийся проем.
- Не шумите, женщина, вы же видите, нет никого.
- Вы не знаете, где Света?- спросила Анна Семеновна, замирая от страшного предчувствия.- Я ее мать.
- А-а, да-да, я вас припоминаю,- соседка распахнула пошире дверь,- где же вы пропадали столько времени?
- Где Света?- повторила Анна Семеновна, трясущимися руками теребя пуговицу на старенькой выцветшей блузке.
-А Свету в больницу забрали, недели три уже. Да вы зайдите, что в дверях-то стоять!
- Я спешу,- солгала Анна Семеновна,- скажите, что с ней?
-В больницу ее увезли. Через день, как ваших детей забрали, Света в себя пришла. Все по двору ходила, детей искала, про вас спрашивала. А как сказали ей, что Сережу с Оленькой увезли в  то ли в распределитель детский, то ли в детдом , затряслась вся, заперлась у себя. Раза два только выходила куда-то, а потом и вовсе пропала: из дому не выходила, в квартире тишина. Так с неделю где-то было, может больше. А потом мужик ее пришел. У него ведь и ключи есть.  Он в квартиру, а она лежит, как неживая. Он-то «Скорую» и вызвал. Ее увезли, а потом участковый все ходил, расспрашивал всех, не видел ли кто, не слышал. А кто что слышать мог? Все только вздохнули с облегчением, что в подъезде тихо стало. Участковый потом сказал, что Света то ли травилась, то ли дозу большую приняла по ошибке. А вы что же, ничего не знали?- соседка с любопытством уставилась на Анну Семеновну.- Он и адрес ваш спрашивал, да только никто не знал, куда вы уехали.
-Спасибо,- побелевшими губами прошептала Анна Семеновна,- а в какой она больнице, вы не знаете?
- Нет,- пожала плечами соседка,- участковый знает. Вы позвоните ему, я вам номерок его дам, от меня и позвоните.
В сером больничном халате  и потрепанных тапочках, Светлана  выглядела постаревшей лет на десять. Анна Семеновна не сразу поняла, что сухонькая сгорбившаяся женщина у окна, ее дочь. Женщина оторвалась от подоконника и шагнула к ней:
- Мама, ты пришла?!
Анна Семеновна застыла у стены, опираясь на нее плечом:
- Светочка!
- Дети? Ты знаешь, где они? Расскажи!
Анна Семеновна сжимала рукой сухую ладонь дочери, вглядывалась в ее глаза. В них, когда-то пустых и безразличных, горел лихорадочный огонек и блестели слезы.
- Как выпишут тебя- уедем ко мне. Квартиру сдавать можно или продать, это мы потом решим. А  окрепнешь – к деткам поедем. Они ждут тебя, скучают, все время спрашивают о маме.
- Ты думаешь, я смогу выкарабкаться?- хрипло спросила дочь
- Сможешь! Теперь ты сама этого хочешь. А главное не забывай, у тебя дети! И они очень хотят домой.
Они сидели обнявшись на стареньком больничном диванчике; мимо них сновали по коридору врачи и медсестры; медленно и степенно проходили больные; спешили к своим близким посетители. Солнечный лучик скользнул по стене и заискрился в светлых волосах Светланы. Анна Семеновна прикрыла его рукой. Впервые за долгое время она чувствовала, как в душе рождается надежда. Анна Семеновна крепче прижала к себе дочь и, боясь спугнуть это хрупкое ощущение счастья, облегченно вздохнула.