Безымянный пальчик

                Ювеналий Крупеников


                Безымянный пальчик

Конечно, не всё здесь является вымыслом, и, тем не менее, любые совпадения – случайны.….


      - Что-то уже третий день у меня пальчик побаливает, - обеспокоенно вздохнула Диана за завтраком, размешивая в блюдце творог с густой сметаной.
      - Это тот, безымянный, что искривлён полиартритом? – спросил Егор, неохотно отрываясь от своей электронной книги, где он заканчивал читать историю жизни и творчества Оноре де Бальзака, написанную французским писателем Анри Труайя, выходцем из России [1].
      - Он самый…Просто не знаю, что с ним делать?
      - Я думаю, что надо подойти к ортопеду, к этому Мирчуку, он же тебе неплохо подлечил левое колено… Иди, звони в регистратуру поликлиники, кажется, он завтра с утра принимает.

В пятницу, на этаже, где находился кабинет ортопеда районной поликлиники, было непривычно пустынно. Диана исчезла в кабинете врача, а Егор Резчиков со скуки принялся читать медицинский плакат, висевший у двери соседней комнаты. На нём были изображены лёгкие человека, причём, левая доля напоминала засохшее дерево. Текст под рисунком сообщал, что с 1995 года на Украине бушует эпидемия туберкулёза, и каждые 15 минут заболевает один человек. Плакат, тем не менее, бодро уверял „пересiчних громодян” в том, что туберкулёз в их стране излечим [2].

„Ну и ну!” – подумал Егор. - „Получается, что скорость распространения чахотки – 96 человек в сутки! А за 23 года, значит, заболело около 800 тысяч! Ничего себе „достижение!”
 
Он ещё раз внимательно прочитал информацию на плакате и продолжил свои невесёлые размышления:
„У Анри Труайя в каждой книге обязательно несколько персонажей умирают именно от чахотки. Но ведь это было в ХVII и IX веках, а в ХХ веке в Европе от неё уже было найдено эффективное лекарство, и в Союзе, при советской власти, с этой смертоносной палочкой Коха боролись очень активно. Помню, в одесской школе пару раз водили нас всем классом в туберкулёзный диспансер на улице Белинского, прививки делали, да реакцию то ли Пирке, то ли Манту проверяли. Сейчас вон в интернете пишут: чтобы туберкулёзная палочка не размножалась во влажной среде, в своё время в пятиэтажках-хрущёвках даже предусмотрели окошко между кухней и ванной, поскольку солнечный свет обеззараживает воздух и убивает бактерии [3].
Ведь ещё земские чеховские врачи говорили: куда не заглядывает солнце, туда часто заглядывает врач.

И коварный туберкулёз практически исчез, про него почти забыли. Так же и с оспой было. Теперь же, гляди-ка, в незалэжной чахотка вдруг воскресла, и свалилась на нас огромной проблемой, прямо как снег на голову! А отечественных лекарств от неё – практически нет, говорят, достать нужное можно только в России. Оттуда же теперь и вакцины от кори, столбняка, бешенства и ботулизма притаскивают!”.
 
Его  мысли на эту тему прервала Диана, появившаяся с новым талоном в руке.
      - Поехали на 10-й этаж, надо рентген сделать, и почему-то, обеих рук. Не помню, тут в аптечном киоске продают рентгеновскую плёнку?
      - Нам, в нашем возрасте, она положена уже бесплатно, тем более - тебе, инвалиду 2-й группы! – успокоил жену Егор.

У двери рентгеновского кабинета маялось несколько страждущих, и с костылями, и с перебинтованными руками и ногами. У некоторых пациентов в руках были плоские прямоугольные картонки с плёнкой. Пожилая рентгенолог трудилась, как стахановка: и снимки делала, и плёнку проявляла, исчезая за дверью соседней комнаты. Одним пациентам она сообщала, что снимок будет в медицинской карточке у врача в понедельник, другим, для продолжения консультации больного с врачом, выдавала ещё не полностью просохшие плёнки и показывала, как их нужно держать, чтобы не поцарапать.

Ортопед, посмотрев снимок, сказал Диане:
      - Я вижу, что здесь без операции не обойтись…Никакие таблетки, мази или гели никак не помогут. Выпишу Вам направление в 3-ю больницу…
      - А это где?
      - На улице Петра Запорожца…
      - Значит, почти на Троещине… А поближе нельзя? - спросила Диана. – Мне, например, удобнее и ближе подъехать в НИИ ортопедии.
      - Ладно, хай будэ грэчка  - согласился Мирчук, выдернул нужный бланк, заполнил его и приложил личную докторскую печать [4].

Сделав вид, что он не заметил бумажку с портретом Ивана Франко [5], подсунутую Дианой под старый медицинский справочник, ортопед будничным голосом напомнил:
 
      - Поставите ещё печать поликлиники в кабинете № 107.

В институт ортопедии, куда они отправились в понедельник утром, путь тоже был не очень-то уж и близкий. Сначала нужно было проехать 7 остановок в метро до станции „Майдан Незалэжности”, оттуда - 3 остановки троллейбусом до Львовской площади, а потом ещё 2 квартала протопать по бывшей улице Воровского. Трамвай по ней перестал ходить давным-давно, с тех пор, как закрыли Львовский рынок.
      - Если бы наши городские „керивныкы” [6], - пробурчал Резчиков, - завершили, наконец, побудову станции метро на Львовской площади, то нам не приходилось бы торчать на конечной остановке возле Майдана по 15-20 минут, ожидая, когда же, наконец, припрётся этот троллейбус [7]…
      - Да ладно тебе бурчать! – откликнулась Диана. – Я это слышу уже, наверно, в сотый раз! Эту станцию на Львовской площади надо было закончить ещё при советской власти, вместе со зданием по соседству - то ли таксомоторного парка, то ли гаража. А оно до сих пор маячит своим бетонным скелетом, словно его ещё в войну разбомбили!
      - Ну, ты ещё вспомни про неработающие эскалаторы на Майдане! - ехидно заметил Егор. – Видно, есть в столице такие объекты, до которых у местной власти руки коротки!

Егор в очередной раз чертыхнулся в адрес „мэрской мафии”, которая в этом году приняла решение – повысить вдвое стоимость проезда в общественном транспорте Киева - с 4 до 8 гривен [8].
 
В принципе, троллейбусом и трамваем он мог ездить бесплатно, по своему пенсионному удостоверению, а вот в метро оно почему-то „не проходило”, и за синий пластмассовый жетон для прохода через автоматический контрольно-пропускной пункт приходилось теперь выкладывать 8 грн.
 
      - Но в этом ты сам виноват! – поддела его Диана. – Надо было вовремя переоформить „карту киевлянина”, срок действия которой заканчивался, вот и проходил бы по ней в метро, как „белый человек”.
      - Иди-знай, что теперь в Ощадбанке для переоформления карты надо ждать своей очереди аж 3 недели, пока её сделают и „утрясут” в отделе соцзащиты и субсидий. Они там, в сбербанке, вообще-то заняты 4 дня в месяц, когда в 20-ых числах месяца надо принимать нахлынувшие коммунальные платежи. А остальное время эти бабы лишь дурью маются да лясы точат в пустой сберкассе. Вдобавок к этому переоформлению мне подсовывали ещё одно „удовольствие”…
      - Какое же?
      - Когда я становился в очередь на переоформление наших карточек, какая-то ретивая стажёрка пыталась убедить меня, что я теперь свою пенсию просто обязан перечислять только через Ощадбанк. Нехватало ещё только присягу принять…Только фиг им!
      - Ну, и как же ты отбился? От этого наглого требования?  – поинтересовалась Диана.
      - Я сказал, что пенсию почти 15 лет получаю через Райффайзен банк Аваль, и уже привык к тому, что при её перечислении на кредитку мне на мобильник приходит SMS. Так что, от добра нечего добра искать. Когда она продолжила талдычить своё, мне пришлось тут же с мобильника позвонить в их главное управление на Владимирской улице, это рядом с Софийским собором. Там мне менеджер, важно так, разъяснил, что такое требование „не  основано на законе”, то есть – чушь. Я это с удовольствием сообщил настырной стажёрке…
      - И что та?
      - Лишь обиженно поджала губы, что её служебное рвение не сработало. Сунула мне свои каракули на клочке бумаги, где было написано, какие документы нужно 12-го сентября представить  для переоформления карты…Боюсь, что к тому времен, когда мне её оформят, эти „умники мэрские” для льготников примут постановление о монетизации…
      - А это что за зверь? – поинтересовалась Диана.
      - Тебе к пенсии прибавят какие-то жалкие 120 или аж 240 гривней, и разъезжай на них, ни в чём себе не отказывая, целый месяц! Вот и получится, что раньше в Союзе на пенсию в 120 рублей ты могла за 5 копеек прокатиться в метро 2400 раз, а сейчас, с учётом этой подачки к твоей пенсии в 2012 гривней, ты уже сможешь съездить всего 280 раз! Почти на порядок меньше, чем прежде! Как говорится на всяких форумах и телешоу, почувствуйте разницу… Понятно? Ну, вот мы и добрались до института! Куда нам теперь? В их поликлинику?
      - Нет, - сказала Диана, - идём в отделение, которое занимается пальцами и руками…
      - А может быть, надо прямо к профессору Здоренко, который в пору нашей золотой юности делал тебе операцию на запястье?
      - Думаю, что он уже давно на пенсии, да и такими мелочами, как пальцы, даже и не занимался.
      - Ну, по старой памяти, он мог бы направить тебя к хорошему специалисту. Так сказать, составить протекцию! – пошутил Егор.
- Нет, я попробую попасть к заведующему отделением, а уж ему скажу, что я – их давняя пациентка, вот, мол, на руке об этом отметина вашего профессора имеется…
 
Узнав в регистратуре, где тут занимаются пальцами и руками, и, потолкавшись в узком коридоре у дверей тесного полутёмного лифта, они, наконец, поднялись на нужный им этаж.
 
Отделение выглядело солидно: оно было ярко освещено лампами дневного света, стены обрамляли модные пластиковые панели, которые пересекала широкая анодированная металлическая лента, линолеум на полу сиял почти стерильной чистотой, и по нему резво сновали озабоченные молодые люди в белых халатах, выскакивая или исчезая в многочисленных кабинетах. На дверях красовались белые таблички, на которых жёлтели либо названия кабинетов, либо фамилии и регалии обитателей. Надписи было видно еле-еле, поэтому Егору пришлось вытаскивать из куртки смартфон и включать на нём фонарик, чтобы прочитать текст таблички. Из открытого буфета несло ароматом свежего кофе, в небольшом холле в центре отделения несколько посетителей или чего-то ожидали, развалившись на уютных диванах, или толпились возле стола дежурной медсестры.
 
У кабинета заведующего (как оказалось - членкора Академии медицинских наук) уже томились в ожидании  2 женщины; от них Диана узнала, что тот, кого она ищет, только что вернулся с ответственного совещания, но настроение у него – хорошее. Не прошло и получаса, как Егор услышал от жены первые результаты вылазки к местному светилу:

      - Ну, принял он меня весьма любезно, я ведь сразу рассказала, что была давным-давно одной из первых пациенток профессора Здоренко и показала свой шрамчик на запястье. Посмотрел он снимки и сказал, что сейчас направит меня к симпатичному молодому доктору, у которого золотые руки…Велел подождать на диванчике вот здесь в холле…

Через следующие полчаса из разговоров с молодым многообещающим доктором выяснилось, что амбулаторно, как надеялась Диана, привести в порядок палец не удастся. Надо ложиться в больницу, как минимум – на неделю: сдавать различные анализы и делать пробы на аллергию, определять оптимальный вид наркоза – местный или общий, ну, и так далее…

      - Но самое интересное этот врач с золотыми руками „выдал” в конце, -  сказала Диана. – Оказывается, для оформления в больницу надо заплатить „благотворительный взнос” в сумме 9 тысяч гривен! Ну, как тебе нравится наша бесплатная медицина, гарантированная Основным законом?
      - И это при том, что из так называемого „благотворительного взноса” врач, сделавший операцию, не получит ни копейки! – усмехнулся Егор. – Знаем мы эти штучки на личном опыте… Стало быть, плати ещё и ему, а сколько? Да анестезиологу, да ассистирующим медсёстрам!
      – Да ещё и купи кучу лекарств, шприцов и систем для капельницы, да про стерильные бинты не забудь…. Это тоже потянет на тысячу гривен, не меньше, - добавила Диана.
      - В общем, как говорил когда-то Аркадий Райкин, „А ещё зрители по рублю дадут, 100 тысяч зрителей по одному рублю - это будет.... 100 тысяч да по одному рублю... это будет..... да просто сумасшедшие деньги!”. И сиганёт твой палец до 15 тысяч гривней. В принципе, если перевести всё это в евро, то получается что-то около 500 по нынешнему курсу, не так уж вроде бы и много…По-моему столько же стоит операция по удалению катаракты и замене хрусталика….
      - Про свои деньги врач не говорил, но это – пока! – подвела итог Диана. – Он, наверно, об этом расскажет перед операцией. Так что если я согласна лечь в больницу при их отделении, то мне завтра, с паспортом, надо быть здесь полдевятого…Так, выходим к лифту!

Когда они очутились на улице, Диана сказала:

      - Ну, ты понял, что этот вариант с институтом отпадает?
      - Так что, ты хочешь ехать в больницу на улице Петра Запорожца? Может быть, уж лучше в больницу на Подвысоцкого, к Гонтарю, который тебе в плечо колол дипроспан? Он мне, кстати, долечивал бурсит правого колена… У них там - большая  команда ортопедов, которая прошла обучение в Германии. Ты, наверно, помнишь – все стены в их ординаторской заляпаны немецкими дипломами. Да и ездить к ним удобно, сел в 43-й  троллейбус и до Печерского моста – без пересадок.
      - Нет, туда я не пойду, - замотала головой Диана. - Этот Гонтарь сильно много из себя строит, когда надо – его никогда не поймаешь, хоть мобильник выбрасывай! Да и там без этого „благотворительного взноса”,  наверно, тоже не обойдётся…
      - Тогда что же остаётся?
      - Я думаю, Егор, надо подойти в нашу академическую больницу. Там в отделении хирургии - большие перемены: известную тебе заведующую Галину сняли, теперь рулит новое амбициозное руководство, набрали кучу молодых хирургов, специалисты есть и по урологии, и разным кишкам, и по ортопедии. Собираются оперировать всех, кто к ним обратится, даже иногородних. В общем, готовятся зашибать большие деньги с тех, кто будет жить в гостинице, которую специально построили напротив больницы. Хирурги сейчас сидят не в старом здании, там всё разваляли и затеяли капитальный ремонт…
      - А где же они  разместились?
      - На 9-м этаже больницы, В общем, надо идти туда, мы ведь к нашей поликлинике и больнице приписаны ещё со времён царя Гороха, и с нас никакие „благотворительные взносы” уж точно никто брать не будет…

Больница была почти рядом, на одном из спусков, ведущих к Днепру. В ней бушевал основательный ремонт: на старом 3-этажном корпусе возводили новую крышу, на всех этажах устанавливали металлопластиковые окна. Наружные стены основного здания, 11-этажного, облепили многочисленные люльки – шли работы по утеплению, радикально переделывались ограждения балконов, опоясывающих все этажи. Рабочие в ярко-оранжевых спецовках уже приступали и к разборке крыши прилегающей поликлиники. Вокруг всего медицинского комплекса громоздился высоченный забор из добротных белых досок.

Забрав в регистратуре поликлиники медицинскую карточку Дианы, они отправились на 9-й этаж больницы. Около получаса Резчиковы просидели у дверей ординаторской, ожидая, когда у докторов закончится обеденный перерыв. Судя по громким возбуждённым голосам, доносившимся из кабинета, там ещё отмечали и чей-то день рождения. Наконец, из ординаторской вышли два солидных мужчины, и проходившая мимо медсестра Таисия, знакомая Диане и Егору по прошлым „визитам” на больничные койки, сказала, что это было высокое начальство.

Но вот Диана, наконец, исчезла в ординаторской, а спустя очередные полчаса вышла с листком бумаги и сказала мужу:

      - Идём искать приёмное отделение, оно временно переехало на 1-й этаж поликлиники.  Меня с завтрашнего дня кладут в хирургию, палата № 20,  пару дней займут всякие анализы и прочие кардиограммы, по их результатам и назначат день операции. Моего лечащего врача зовут Юрий Эдуардович, он – сравнительно молодой парень спортивного вида, симпатичный, пришёл сюда из НИИ травматологии и ортопедии, где мы сегодня были. Говорит, что профессора Здоренко они похоронили 2 года тому назад…
      - И сколько времени тебе здесь лежать? – спросил Егор.
      - Врач сказал, что вся эта кутерьма займёт дней 7-8.
      - Ого! Ничего себе, а ты надеялась, что удастся проскочить амбулаторно…
      - Ну что ж, так и будет. Вытерпим! Слава Богу, что палаты здесь на 2 человека, а не на 3, как в остальных отделениях. Меньше пустого разговору будет. Да и кровати очень удобные, совсем даже не продавленные, как в терапии или гастро…

Через день была назначена дата проведения операции, и Егор отправился в ближайшую „Аптеку низких цен” с обширным списком лекарств и прочих шприцев. Когда он разложил всё купленное добро на кровати и Резчиковы разобрались, что к чему, Диана рассказала детали предстоящего события:
 
      - Значит, Юрию Эдуардовичу нужно заплатить две с половиной тысячи гривен, анестезиологу – пятьсот, ассистирующей медсестре – по моему усмотрению, прямо, минуя врача. Я спросила лечащего врача, какой будет наркоз, и он мне сказал, что это надо будет решать с анестезиологом. Она у меня в палате была, мы поговорили, наркоз будет местный, хотя она мне предлагали общий, но я категорически отказалась – не такое уж у меня крепкое сердце, чтобы его напрягать ради несчастного пальчика. Я договорилась с анестезиологом, что укол сделают где-то в районе запястья. На операции мне удалят этот вырост и вставят какие-то две титановые спицы, которые через месяц-полтора надо вынимать...
      - Даже так? А в институте тебе говорили, что могут поставить какой-то винт или шуруп, который вынимать не надо! – воскликнул Егор.
       -  Я на эту тему молчала, как рыба об лёд. Оперировать будут, скорее всего, до обеда. Длительность операции – около 50 минут…Вот такие дела!
 
В день операции - а это была пятница - Егор приехал в больницу к полудню и вынужден был болтаться по отделению до половины второго, когда в палате, наконец, появилась медсестра, и они с Дианой исчезли в лифте. Егор, было, бросился ехать с ними, но не успел. Он уселся в кресло, стоящее в холле напротив дверей лифта, и засёк время. Теперь надо было набраться терпения - прождать почти около часа, но у него была слабая надежда, что всё закончится немного быстрее.

Прошёл час, но из лифта Диана так и не появилась. Не появилась она и через два часа. И тут Резчиков запаниковал:
 
„А вдруг там в операционной случилось что-то непоправимое, может быть, не подошёл наркоз…Вон, совсем недавно было же сообщение в интернете, что балетмейстер в Петербурге пришёл лечить зубы и дал дуба в стоматологическом кресле от обезболивающего укола. Говорят, что был анафилактический шок…А вдруг и здесь такое же? Правда, от лидокаина этого случиться явно не могло, ведь сколько раз Диане с ним дипроспан кололи…Может быть, какой-то другой препарат выбрали? А его на совместимость проверили? Чего это медсестра Анечка, которая ставит капельницы, так быстро прошмыгнула мимо два раза, даже не взглянув на меня? А ведь мы знакомы с ней не первый год…Нет, тут явно что-то пошло не так, „не в ту степ”, и  надо идти разбираться… А куда? На 10-й этаж, то ли на 11-й? Подожду ещё минут 15 и пойду”.

Через 20 минут Резчиков уже нетерпеливо нажимал кнопку вызова лифта, который, наконец-то, соизволил появиться, выскочил из кабины на 10-м этаже и огляделся. Вроде бы раньше здесь была реанимация, а теперь в холле царила ремонтная неразбериха, и было безлюдно. Некоторые кабинеты были закрыты, спросить что-либо было не у кого, и Егор решил ехать на 11-й этаж.
 
Там, обогнув множество белых загородок, он очутился в длинном коридоре, куда выходили несколько дверей с круглыми окошками, размещёнными на высоте головы. За первой и второй дверями виднелись пустые комнаты с так называемыми бестеневыми светильниками, характерными для операционных. За третьей дверью светильник был включён, и виднелись склонившиеся головы двух человек в белых шапочках. Егор приподнялся на цыпочки, чтобы разглядеть, а кого же они там оперируют, но тут, откуда ни возьмись, возникла медсестра и сказала:
 
      - Мужчына! А вам тут знаходытыся заборонено! Будь ласка, швыдко залышьте цей поверх! [9].
      - Вы понимаете, я ищу свою жену! Её должны были прооперировать уже 2 часа тому назад! – стал оправдываться Егор, надеясь разжалобить медсестру.
      - З нею вже працюють, була затрымка через пробкы на вулыцях!  – пояснила медсестра и снова показала рукой, куда надо уходить [10].
 
Хотя Егор не понял, каким образом уличное движение столицы может иметь хоть какое-то отношение к операции на безымянном пальце его жены, он не стал спорить с медсестрой, спустился на 9-й этаж и вновь уселся на своё прежнее место.
 Беспокойство за судьбу жены немного отступило от сердца, осталось лишь ждать, когда же, наконец, эта загадочная операция закончится…

Через полчаса распахнулись широкие металлические двери служебного лифта, и две медсестры выкатили в холл медицинскую коляску, на которой сидела Диана. Лицо её было нахмуренным, утомлённым, левая рука лежала на марлевой перевязи, и Диана что-то вполголоса говорила медсёстрам. Те только пожимали плечами и продолжали катить коляску к палате. Егор последовал за ними.

Дождавшись, когда усадившие её на кровать медсёстры выкатили коляску в коридор, Диана негодующе воскликнула:

      - В Европу они стремятся! Корчат из себя, Бог знает что! Тоже мне реформаторы выискались! Мол, забудьте о своей несчастной академической больнице: мы здесь сделаем центр инновационных медицинских технологий! У нас уже работают и лучший анестезиолог Киева, и лучшие диагносты, и оперирующие хирурги! А сами промурыжили меня в операционной лишних два с половиной часа…Договорились же мы с анестезиологом, куда вводить обезболивающее, так – нет, припёрся вдруг Юрий и приказал делать укол в плечо Теперь у меня от него вся рука онемела, и я не знаю, когда чувствительность в ней восстановится!
      - А почему такая задержка? – ухитрился вставить свой вопрос Егор в поток слов продолжающей бушевать Дианы.
      - Оказывается, оперировать должны были 2 врача-ортопеда из 3-й больницы, которая  на том берегу.…Они, вроде бы, работают в нашей больнице, но в связи с этим грандиозным ремонтом, временно геройствуют там. А они, видишь ли, по дороге сюда несколько раз застревали в уличных пробках и опоздали почти на 2 часа. А мне уже сделали наркоз, я лежу, как дура, на столе, а вокруг меня медсёстры снуют – зубы мне заговаривают, время тянут. Лежу я и лежу, время идёт, к операции не приступают, и я не знаю – или мне сейчас встать и уйти в палату или всё-таки подождать ещё минут хотя бы десять, да вот только часов у меня нет, забыла в палате…Наконец, распахивается дверь, и появляются 2 голубчика: один с головой перебинтованной так, что только глаза видны, в общем, ни дать, ни взять – Фантомас в балаклаве. Другой - тоже с какой-то перекошенной физиономией, выглядит ничуть не лучше, чем эта американка, которая на Украину из Штатов прислана министром здравоохранения…
      - Которую, - подал реплику Егор, - все называют не иначе, как Доктор Смерть …
      - В общем, та ещё команда, - продолжила свой рассказ Диана. - Закончив операцию, эти два ортопеда просто смылись, даже не спросив, как я себя чувствую, и не попрощавшись! Ну и ну! В общем, не дам я этому Юрию ни копейки! Фиг ему с постным маслом, а не две с полтиной!

Может быть, у Дианы и было продолжение этой филиппики, но тут дверь палаты открылась, и медсёстры вкатили на коляске девушку, которой сделали операцию на пальце ноги. Её сопровождала какая-то родственница. За ними появился доктор Юрий, который уселся возле стола, словно ожидая продолжения банкета, и Егор, игнорируя гневные взгляды, которые Диана бросала на своего лечащего врача, вполголоса спросил его:
 
      - Деньги сейчас или после полного выздоровления?
      - Конечно, сейчас! – безапелляционно ответил доктор Юрий и пальцем указал на потолок, мол, старшие товарищи уже ждут…
      - Вот Вам пять „сковородок” [11] - сказал Резчиков. – Я так понимаю, что анестезиолог сама зайдёт?
      - Да, она сейчас освободится, её зав отделением позвал, - кивнул головой доктор Юрий и двинулся к кровати прооперированной девушки и её родственницы.
 
Там вскоре тоже замелькали денежные купюры, сопровождаемые приглушённым шушуканьем, после чего доктор Юрий напомнил Диане, что завтра у неё будет перевязка, и для этого нужно купить стерильный бинт.
Когда Диана немного отошла от послеоперационного возбуждения, в палате появилась анестезиолог, женщина с фигурой танцовщицы из ночного кабаре, с цепким взглядом и огромными серьгами в ушах. Она получила свои 500 гривен и успокоила Диану: чувствительность в пальцах руки восстановится не ранее, чем через полтора часа.

      - Так, ты свою вахту сегодня отстоял на полную катушку;-  сказала мужу Диана, немного пришедшая в себя после операции, - и, по-моему, даже похудел за это время. Поезжай домой и отдохни, все лекарства у меня есть, еда – тоже, а завтра не забудь привезти этот стерильный бинт. Ты же видишь, какая тут бесплатная медицина получается!

Дома Егор едва успел выпить чашку кофе для бодрости, как раздался звонок городского телефона. Сняв трубку  и промолвив „Алло, у телефона!”, он услышал:

      - Привет, Егор! Это Лера говорит…Наконец-то я застала вас дома, а то вы всё по разным заграницам кочуете! А я сейчас в Киеве…

„Слышно что-то неважно, похоже, это Кручникова Лера звонит, - подумал Егор. – С чего бы это она тут в Киеве  вдруг оказалась?”
 
И он, помня, что на лето Лера обычно перебиралась в Одессу, где у неё была собственная однокомнатная квартира на проспекте Шевченко, спросил:

      - Привет, Лера! Говори чуть громче! А ты откуда едешь, из Москвы или Одессы?
      - Ну, ты даёшь, Егор! Я из Минска приехала и остановилась у своей киевской подруги, Ани Денисовой…

„А, так это Лариса, жена Алика!” – наконец сообразил Егор.

      - … ведь когда с 14-ого года, - продолжала говорить минская Лера, - встречи наших выпускников в Одессе прекратились, я приезжаю теперь сюда, чтобы повидаться хоть с бывшими сокурсниками-киевлянами. Тем более, что я уже год, как закончила работать, по состоянию здоровья, конечно, а то ведь меня из фирмы всё отпускать не хотели!
      - А что же с тобой стряслось? – спросил Егор.
      - А мне кардиостимулятор ставили, я с этим делом почти 3 месяца возилась. Мне уже  и дочка звонила из Москвы, мол, мы тебе достанем любой американский прибор, ты только скажи, какой надо…Но в нашей минской больнице мне, наконец, подыскали нужный двухкамерный стимулятор, тоже американский, так что теперь вот началась моя жизнь от одной батарейки до другой. Но это – шутка, конечно. Я уж не говорю про сердечный клапан, который мне установили 3 года тому назад…
И порасспросив, заинтересованно, про разные подробности установки и регулировки частоты сердечных сокращений на кардиостимуляторе, Егор, которому уже неоднократно предлагали поставить такое устройство из-за его брадикардии, наконец, спросил:
      - И во сколько же тебе, Лера, обошлась эта операция? Если, конечно, это – не секрет!
      - Да какие тут секреты, ты, что, смеёшься? Ну, меня же недаром мурыжили столько времени, вот потом и сказали: „Поскольку Вы – минчанка, эта операция будет проведена бесплатно”. Так что вот так!
      - Для нас – звучит просто фантастикой! – с горечью и завистью констатировал Егор.
      - Да и мне самой теперь с трудом верится, что 15 лет назад я вынуждена была привезти Алика после инсульта в Киев и благодаря Валере, его другу ещё со времён института, устроить его на лечение в одну киевскую больницу, да ещё и под другой фамилией!
      - Да, мы тогда с Дианой были у него, он в нашей больнице скорой помощи лечился…Но теперь у нас всё круто поменялось, боюсь, что вот-вот уже, благодаря этим заокеанским „благодетелям”, мы и самой службы скорой помощи лишимся!
      - Мне Аня говорила, что у вас тут с  медициной – „напряжёнка”…
      - И не только с ней! А я смотрю, давненько от тебя никаких известий не было!  - решил переменить Егор тему разговора, а сам подумал:
 
„Как же я надеялся, что Лера пришлёт мне свои замечания по тем двум частям моего романа, которые я ей отправил почти год назад. Думал, может, она их и своей московской дочке покажет, ведь та – литератор, опытная же писательница, книжек её – полно на прилавках книжных магазинов, и вон уж сколько телевизионных фильмов снято по произведениям Алины Бартеньевой”.

      - Ну, ладно, чего это мы всё только о грустном? – продолжил он. -  Как твоя старшая дочь поживает? Всё пишет?

И все следующие 10 минут Лера рассказывала Егору о том, что творчество дочери вдруг стали зажимать, пару её сценариев забраковали, на работе в институте, мол, закручивают гайки ещё покруче, чем Бацька в Беларуси. Так что она, как говорится, готовит „запасной аэродром”, скорее всего, в Германии.
 
Егор, услышав это, сильно удивился: Лера всегда только и говорила о писательских успехах своей старшей дочери… А узнав, что московский старший внук трудится на телеканале „Дождь”, он потерял интерес к дальнейшему разговору, тем более что Лера начала рассказывать, как поживает её младшая дочка, вышедшая замуж за литовца.
 
Выговорившись, она, наконец, поинтересовалась, как поживает семейство Резчиковых. И Егор, отсекая возможность встречи, на которую Лера, вроде бы, намекала, ответил, что Диана сейчас находится в больнице, и ему приходится туда мотаться чуть ли не каждый день.

      - Ну, ладно, передавай ей привет, пусть поправляется! – пожелала Лера, и разговор закончился.
 
В субботу нудно накрапывал дождик, было холодно, сыро и неуютно. Егор, запасшись стерильным бинтом в ближайшей аптеке, поднялся на 9-й этаж больницы. Дверь в палату была приоткрыта, и он услышал голос Дианы, которая в чём-то активно убеждала свою соседку, особо напирая на слово „безумие”. В ответ слышалось:

      - Пани Диана! Так я ж - швыденько! [12].
 
Когда Резчиков вошёл в палату, Диана сразу взяла его в оборот:

      - Егор! Ты можешь помочь моей соседке Кристине? Надо купить ей лекарства и всё прочее, вот по этому списку. Юрий Эдуардович почему-то её об этом не предупредил до операции, забыл, наверно, и вспомнил только сегодня. В субботу же аптечный киоск на 3-м этаже не работает, а телефон родственницы Кристины не отвечает…Так она собирается сама идти в 9-ю аптеку на углу Артёма…
      - Да Вы что, Кристина! – возмутился Егор. - В таком виде, в дождь, без зонтика, на вьетнамках, без плаща! Да Вы просто загубите все результаты операции! Оно Вам надо? - как сказали бы в Одессе.
      - Кристина, кстати, имеет к Одессе самое прямое отношение, -  заметила Диана, - она там заканчивала консерваторию, когда их отделение, по бандуре, эвакуировали туда из Донецка во время АТО [13].
      - Тем более, выручить одессита – это святое дело! Давайте я список Ваш посмотрю, чтобы ничего не перепутать. Иногда врачи так пишут, что их почерк могут разобрать только аптекари. Я это по своей маме знаю – она привыкла быстро заполнять истории болезни пациентов, когда работала в приёмном отделении одесской инфекционной больницы. Так, те же все антибиотики и прочее, что были в твоём списке, Диана, системы для капельницы и чего-то уж сильно большое количество шприцов 20 мл…Но это им виднее. Так, я всё понял и пошёл.

Дождь на улице не переставал, но в своей плащевой непромокаемой куртке с капюшоном Егор не обращал на него никакого внимания. Вместо аптеки № 9 Резчиков по улице Артёма направился к „Аптеке низких цен” – там он двумя днями раньше покупал лекарства для жены, и поэтому был твёрдо уверен, что при такой, отнюдь не низкой стоимости, их ещё не успели „расхватать”.

Лекарства и прочие штучки потянули почти на 600 грн, Егор расплатился за них пенсионной карточкой, бережно сложил в портмоне 2 отчётные бумажки и заторопился обратно. Погода за какие-то 5 минут успела ухудшиться до той степени, когда уже вспоминают про собаку, которую обязательно пожалел бы хороший хозяин. Да, после операции высовываться на улицу сейчас, было бы чистым безумием!

Кристина была смущена оказанной услугой и, отчаянно краснея, благодарила Егора на прекрасном украинском языке полтавского разлива. Она тотчас же расплатилась за лекарства, собрала всё необходимое для капельницы и вышла к медсестре. Теперь за неё можно было не беспокоиться. Диана отдыхала после капельницы, слушая то, что Егор ей рассказывал о разговоре с минской Лерой.

      - К сожалению или к счастью, я ничего не читала из книг её старшей дочки, - сказала она. – Да и фильмы по её произведениям никогда не смотрела. Поэтому, какой она писатель, сказать не могу. Но думаю, что она, со своим запасным аэродромом, - из той московской творческой богемы, которую отличает редкая неблагодарность и вечное недовольство своей жизнью, конечно же, по вине властей.
      - Да всем им, либерастам-белоленточникам, нынешний президент вдруг поперёк горла стал, - с горечью откликнулся Егор, - всё этого алкаша Ельцина забыть не могут, при котором они хороводили, как хотели, а страна на куски разваливалась. Ведь в своё время у этой старшей дочки были огромные проблемы по части здоровья, Лера о них когда-то рассказывала в Одессе на встрече выпускников, я не хочу о них и вспоминать… Могу только сказать, что за тот курс лечения, который прошла её дочь, здесь у нас человека обобрали бы до нитки, и уже давно пустили бы по миру! А там, в Москве, ей не только оказали высококвалифицированную медицинскую помощь, но и не нанесли сокрушительного удара по семейному бюджету!
      - А твою сестру Иру в одесской больнице при инсульте больше двух недель лечить не захотели, всё поскорее выписать норовили, - напомнила Диана. -  И Алёша с заведующей отделением еле-еле договорился, не бесплатно, конечно, чтобы они мать ещё на неделю в больнице оставили….
      - Денег на леченье потратили уйму, - глухо промолвил Егор, -  а через 3 месяца моей сестры уже не стало…
      - Не сравнить с тем, как Зою Ивановну, жену твоего двоюродного брата Серёжи, в Севастополе, поставили на ноги после  инсульта.
      - Или как спасли Толю, мужа моей двоюродной сестры Тани, в Твери… И всё – бесплатно! Ну, да Бог с ней, с этой писательницей, - произнёс Егор. - Скажи лучше, как тебя лечат?
      - Мне делают капельницу, а утром и вечером колют антибиотики. Вот видишь, тут даже специальный катетер для них поставили. А для перевязки врач сказал мне купить в нашем аптечном киоске специальный бинт, импортный, за 35 гривней, что-то вроде скоча, его завязывать не надо, но он - дышит. Завтра мне будут делать перевязку, ты завтра можешь и не приходить.
      - Ну, а как твоя соседка Кристина? – поинтересовался Егор. – Не сильно беспокоит?
      - Ой, что ты! Очень скромная, стеснительная, из Полтавы она... Меня зовёт только  „пани Дианой”,  мову её я прекрасно понимаю, и она мою тоже. Я ей рассказала историю Раисы К., как наша Марина помогала ей в Германии.
      - И про рецепт украинского борща тоже?
      - Нет, до этого разговор не дошёл.  Кристина сказала, что Раисе, её землячке, в Полтаве, как народной артистке, установлен памятник, а школе искусств присвоено её имя [14].

Появившись в понедельник, Егор сразу же спросил жену:

      - Ну, так тебя выписывают во вторник? Ведь в среду нам нужно тащиться в Ощадбанк для переоформления карты киевлянина.
      - Нет, - ответила Диана. – меня выписывают в четверг. Сегодня врач добавил мне одну капельницу, а с моей соседки капельницу снял. Так что я заплатила ей за 2 флакона антибиотика и систему…
      - А она где?
      - Выписалась в воскресенье. Всё торопилась к своим двум ученикам, которых она учит играть на бандуре. Те живут где-то под Киевом, и она всё сокрушалась, как со своей больной ногой будет к ним ездить. А я ее` спрашиваю: „Что, разве сами ученики не могут к ней приезжать? Бандуры же им с собой таскать не надо, ведь у неё, наверно, дома есть этот не слишком маленький инструмент”…Я же тебе говорила, что она - девушка очень стеснительная, и за себя постоять не может. Ну, совсем, как та гувернантка из рассказа Чехова „Размазня”.
      - Значит, придётся мне захватить и твои документы. Где дома твой паспорт, я знаю, давай мне своё пенсионное удостоверение, с которым ты в метро ходишь…

В среду Резчиков был в Ощадбанке уже в половине десятого, народу там почти не было. Он подал свои документы в окошко и сказал контролёру:

    - Моя фамилия Резчиков. Три недели назад нам с женой назначили этот день для подачи документов на переоформление карточки киевлянина. У меня на них есть и все копии. Это первый комплект, а вот ещё документы моей жены. Ей сделали операцию, и она пока находится в больнице.

Очкастая барышня, контролёр Ощадбанка, пощёлкала клавишами компьютера и сказала:
 
      - Копии мне не нужны, давайте оригиналы. А документы вашей жены я принять не могу: документы на карточку подаются только лично!
      - Да поймите же, пожалуйста, моя жена – инвалид 2-ой группы, сейчас ещё в больнице…
      - Ничего не знаю, но без доверенности от вашей жены я ничего сделать не смогу. Ей придётся прийти в другое время. Вас третье октября устроит?
      - Ничего себе! – воскликнул Резчиков, ожидавший, что ему скажут: „Вот когда ваша жена выпишется из больницы, тогда пусть и приходит!” - Но ведь она уже простояла в очереди 3 недели, а теперь начинай всё сначала?
      - Не хотите ждать, идите в Ощадбанк на Васильковской, номер 38. Там будет быстрее! Они там просто дурью маются…
      - Так! Я всё понял, пишите тогда жену на третье октября - решил закругляться Егор, хотя у него было огромное желание узнать, почему в Ощадбанке на Васильковской не тянут кота за хвост и не мурыжат людей в очереди столько времени. – Оформляйте мои документы…

Он оглянулся и увидел, что в сберкассу тем временем уже успело набежать порядочно народу, и все с удовольствием прислушивались к его дискуссии с контролёром. Одна дама даже показала ему на свободный стул, приглашая садиться.

      -  You are very kind, ma'am [15],  как говорят в стране Highly likely  [16],  - в сердцах откликнулся на приглашение рассерженный Резчиков и повернулся к окошку, где очкастая барышня делала копии с его документов.
 
Дама за его спиной обиженно фыркнула. Егор тем временем, не читая листы,  напечатанные чуть не микроскопическим текстом, ставил свою подпись там, где было указано синей галочкой. Потом, на всякий случай, он спросил очкастую барышню:
 
      - Надеюсь, что в этих бумагах ничего не говорится о перечислении моей пенсии через Ощадбанк?
      - Этот договор к вашей пенсии не имеет никакого отношения! – не глядя на него, сухо  ответила барышня. – А за картой вам надо будет подойти сюда 3-го октября…

Сильно сомневаясь, что при таких темпах оформления документов к обещанному сроку что-то будет готово, Егор хотел было спросить – а нельзя ли прислать ему  SMS о готовности карты, раз уж он в бумагах указал свой номер мобильного телефона? Но обернувшись на очередь, которая уже набежала к этому окошку, передумал и заспешил к выходу: ведь надо к завтрашнему дню пополнить продуктами опустевший холодильник.

Он направился к ближайшему приличному супермаркету, но подойдя к Амурской площади, вдруг вспомнил про Ощадбанк, о котором говорила очкастая барышня, и решил разыскать его, на всякий случай.
 
Банк оказался в полусотне метров от изгиба улицы Васильковской, в одноэтажном современном здании, притулившемся к 10-этажному жилому дому. В предбаннике были установлены банкомат и автомат EasyPay, в операционном  зале размещался платёжный терминал для приёма коммунальных платежей, рядом находился пост администратора.

 Справа размещались 3 уютных мини-офиса, разделённые невысокими стеклянными перегородками. В двух из них перед мониторами работали прилично одетые молодые мужчины, что Егору очень понравилось: ведь в банке всегда приятно иметь дело с мужиками. Далее за стеклянной перегородкой располагалась касса с тремя окошками. В зале было достаточно свободно и удобно: ожидать своей очереди можно было и на очень приличном диване, и на лёгких конторских стульях.

Дождавшись, когда менеджер второго мини-офиса освободится, Егор присел к его столу и спросил:
 
      - А у вас можно переоформить документы на карту киевлянина?
      - Да, конечно, - ответил  менеджер.
      - Вот так прямо сейчас? – не поверил Егор.
      - Да, а чему Вы удивляетесь? – последовал вопрос.
      - Да мы с женой 3 недели ждали своей очереди на переоформление в отделении Ощадбанка на улице Ломоносова, но сегодня там оформили документы только мне. А документы моей жены, которая сейчас в больнице, не только не приняли, но и вообще задвинули её на новые 3 недели, на третье октября. Я начал возмущаться, а они мне говорят, хотите, мол, переоформить карту скорее, так идите на Васильковскую, 38, они там вроде бы ничем не заняты, и только дурью маются!
      - Да, тамошняя начальница всё время жалуется: мол, так как их контора находится в двух шагах от райотдела соцзащиты и субсидий, то все граждане, нуждающиеся в переоформлении карт, прямо оттуда прут именно к ним. Вот им и пришлось устанавливать такие длительные сроки выдачи карт. Так что пусть Ваша жена к нам приходит, новым клиентам  мы всегда рады, и уж дурью мы тут точно не маемся…
      - И что, у вас никакой очереди, никакой „записи с вечера” не бывает? – продолжал не верить такой ситуации Резчиков.
      - Ну, очередь бывает, ведь люди обращаются, ну, как  Вам сказать…
      - Стохастически? – решил помочь ему Егор [17].
      - Вот именно, в зависимости от обстоятельств.
      - Скажите, пожалуйста, а у вас коммунальные платежи оплачивать можно и через кассу? Или, как на Ломоносова, надо платить только через вон тот терминал?
      - А это - по Вашему выбору. А что Вас смущает в оплате через терминал?
      - Да там, по-моему, каждая оплата – это чуть ли не сдача зачёта по информационным технологиям…
      - Нет проблем, у нас там клиентам обычно помогает дежурный менеджер. А уж Вы-то, если знакомы с понятием „стохастического процесса”, сможете разобраться и без его помощи.
      - Хорошее у вас отделение! – пришёл к выводу Резчиков. – Через пару дней мы с женой к вам обязательно подойдём. Хай вам щастыть и завжды! [18].

В супермаркете, толкая впереди себя тележку, Егор в очередной раз удивлялся тому, что отечественный чеснок стоит почти в 2 раза дороже импортных бананов, сало, которое раньше ели толстыми шматами в прикуску с тем же чесноком, стало настоящим деликатесом и переплюнуло в цене куриное филе, а стоимость одного початка кукурузы – как за кило картошки из Египта.
 
Глядишь, скоро так и до подсолнечного масла доберутся, а там уж недалёк тот час, когда все испокон веков украинские харчи будут стоить дороже импортных. Ну и дела…
С тележкой, в которой лежали только пакет молока, белый батон и пачка сарделек, Егор выбрал кассу, где очередь обещала быть не слишком долгой, пристроился у начала конвейерной ленты и на секунду задумался: - а не захватить ещё и бутылку любимого пива „Арсенал”? Его размышления были прерваны тяжёлым пыхтением сзади, за которым последовал вопрос:
 
- Извиняюсь, мужчина! Вы вже „выклалысь”?

„Велик и могуч русский язык, особенно, в сочетании с двоюродным суржиком!” - подумал Егор и оглянулся. Позади его, вытирая пот с лица, топтался раскрасневшийся мужик, тележка которого была доверху набита продуктами, словно этот покупатель вырвался в супермаркет из голодающего края. Находясь под впечатлением необычного вопроса, Егор мгновенно выпалил:
 
      - А как же! Ещё утром, как всегда! С желудком у меня всё в порядке, запоров не бывает!

В очереди раздались отдельные смешки, а Егор понял, что пивом ему придётся запасаться уже в следующий раз.

Забирая в среду Диану из больницы, Егор поинтересовался:
      - Так как тебя собираются лечить дальше?
      - Семнадцатого числа мне должны снять швы, а девятнадцатого – перевязка. Тогда же врач обещал дать мне выписку.
      - Я вижу, что он с ней не торопится…
      - И очень удивлялся, когда я настаивала, чтобы он указал фамилии и регалии врачей, которые делали мне операцию.
      - А он-то, что при операции делал?
      - Рану зашивал, говорит, что каким-то особенным стежком.
      - По-моему, хирургия уже давно использует рассасывающиеся нитки, - заметил Егор, - и никакие швы потом снимать не надо.
      - Может быть, это делают при операциях на внутренних органах, - предположила Диана. – Другого объяснения я не нахожу.

В четверг по пути в супермаркет уговорил Диану заглянуть в отделение Ощадбанка на Васильковской. Подождав, когда знакомый менеджер из второго офиса закончит оформлять договор на открытие текущего счёта для пожилого гражданин и после этого пригласит к своему столу Диану, Резчиков отправился к кассе, где подходила его небольшая очередь. Кассирша безропотно взяла его квитанцию на оплату услуг ЖКХ, но поклацав по клавиатуре, вдруг пожала плечами и сообщила Егору, что программа почему-то отказывается обрабатывать платёж. Она взглянула в холл и сказала:
 
      - Идите к терминалу возле стула, там дежурный администратор вам поможет заплатить!

Дежурный администратор быстро поколдовал на терминале, принял от Егора деньги, переспросил номер мобильного телефона и сбросил на него сдачу. Получив 2 чека, Егор присел рядом с Дианой, и успел услышать конец фразы, вполголоса произнесённую менеджером:

      - …конечно, хотелось бы попасть на более престижную работу, но на всех нас банков из первой десятки  пока нехватает!
 
И обратившись к клиентам, сказал:

      - Ну, хорошо! Теперь ждите SMS о готовности карты. Всего доброго!
      - Так ты, Диана, с этой картой отстала от меня только на 2 дня! – подытожил Егор. – Теперь можно не суетиться до первой декады октября. И всего делов-то, а какая шумиха, сплошные понты!
 
Швы сняли успешно, не раскромсав палец, а через день Диана с Егором приехали на перевязку и с трудом „отловили” лечащего врача после двухчасового ожидания.
Следующую перевязку врач назначил почему-то в воскресенье, и, явившись в больницу к полудню, Диана с Егором обнаружили ординаторскую закрытой. Будет ли сегодня врач,  или нет, об этом дежурная медсестра, как ни странно, не имела никакого понятия. Егор, чертыхаясь, принялся звонить на мобильник Юрия Эдуардовича, номер которого Диана каким-то образом раздобыла. По телефону доктор Юрий смущённо извинялся: мол, ему пришлось вдруг срочно выехать в другую клинику.

      - Врёт, конечно! – уверенно сказал Егор.
      - Да, не повезло нам с лечащим врачом, -  вздохнула Диана. – Таисия мне говорила, что второй ортопед у них значительно лучше, она у него лечилась.
      - А как же ты к этому „пэтэушнику” попала? Который в воскресенье „между клиниками разрывается”?
      - Я вошла тогда в ординаторскую, сидят 3 мужика, меня спросили: „Вы к кому?”. Я говорю: „К ортопеду”. И тогда один из них подымает голову от ноутбука и говорит: „Это я!” Вот так-то…И ещё Таисия говорила, что доктор Юрий прекрасно владеет английским: к ним недавно приезжали иностранцы, и он с ними говорил совершенно свободно, в том числе, и на медицинские темы. Он намекал, что даже японский немного знает…Так что не такой уж он и пэтэушник-троечник!
      - Наверно, намыливать за „бугор” собирается…А мы с тобой сегодня маху дали: не догадались утром ему позвонить по мобильнику, чтобы выяснить, не забыл ли он про эту странную перевязку в воскресенье…Поехали домой! Придётся в понедельник опять сюда тащиться и снова его отлавливать!
      - Такие перевязки, – предположила Диана, – наверно, уже можно делать и в районной поликлинике! И не тащиться сюда, чтобы гоняться за ним часами. Это я завтра у него узнаю.

В районной поликлинике перевязку удалось сделать всего лишь один раз, а потом на Резчиковых вдруг свалились другие заботы.

В субботу Диана решила, что тёплую куртку Егора надо бы подготовить к зиме - неплохо бы её простирнуть, пока стоит хорошая погода, тогда она быстро высохнет.
 
      - Егор! Проверь на куртке все карманы и застегни змейки! – скомандовала Диана. – И отключи бойлер, я запускаю машину. Так, заработала старушка! Ты куда собираешься? На Теремки, в аптеку? Купи мне там рамизес, а то он у меня уже закончился!
И спустя минуту, она прислушалась и сказала:
      - Погоди! А что это машина стучит?
      - Наверно, это застёжка „молнии” ударяется о внутренний выступ стекла дверцы, - предположил Егор. – Ты положила куртку в машину не той стороной!
      - Как бы эта застёжка мне стекло не пробила! А то хлынет сюда вся вода, и без тебя хоть караул кричи! Подожди-ка до полвторого, не уходи, пока машина не выключится…

Когда стирка благополучно закончилась, Егор, развесив куртку на балконе, опять собрался было уходить, но Диана снова остановила его:
 
      - Подожди… Что-то мне нехорошо! Никаких сил нет, дай-ка я давление померяю! Так и есть! Всего 72 на 52, пульс 85…

Последнее время её давление прыгало, как мячик под руками атакующего баскетболиста: то подымалось до 160, то падало ниже 90. И Диана то глотала рамизес, то спасалась заваренным крепким чаем или кофе. Несколько раз, конечно, ночью, Егору пришлось хвататься за телефон, и набирать 103, вызывая кардиологическую „скорую помощь”.

      - Кардиограмма у Вас нормальная, никакого инфаркта нет! – уверенно успокаивал её очередной фельдшер, который теперь в этой службе заменял врача. [19]. Всё Ваше давление идёт от головы. Но если  хотите, то мы Вас можем госпитализировать!
 
Диана от госпитализации в незнакомую больницу, конечно, отказывалась, а очередной фельдшер лишь совал ей какую-то таблетку, экономя тем самым драгоценный укол, на который „скорая” раньше не скупилась.

Сейчас она сидела перед обеденным столом в кухне и накапывала в чайную ложку 10 капель тонгинала. Спустя 5 минут её вывернуло в подставленное Егором блюдце, затем глаза вдруг закатились, Диана захрипела, потеряла сознание и грохнулась лбом на кухонный стол. Егора охватил ужас: такое случилось впервые, и в их домашней аптечке не было нашатырного спирта, который так необходим в подобных случаях.

Он, преодолевая неожиданную дрожь во всём теле, с трудом вернул отяжелевшую жену в первоначальное положение и с криками „Диана, Диана, очнись!” шлёпнул несколько раз по её побледневшим щёкам. Казалось, прошла вечность, когда Диана, наконец, открыла глаза и спросила:
 
      - А что это было?
      - Я потом расскажу! Идём, я тебя отведу в комнату, полежишь немного на диване…
       - Нет, сделай мне, побыстрее, кофе, и я померяю давление, - промолвила Диана неуверенным голосом.

 Теперь тонометр показывал 95 на 65, пульс частил, к Диане медленно возвращались силы, а Егор прикладывал ко лбу Дианы брусок сливочного масла из морозилки, чтобы на месте удара не выскочила шишка.
 
„Нам ещё просто повезло, - подумал он, - что электронная книга, стоявшая на металлической подставке, с задранными вверх штырями рамки, была отодвинута к краю стола… Ай да застёжка на куртке! Как же вовремя она застучала, заставив меня остаться дома…”.
 
      - Я думаю, что надо позвонить Валентине Викторовне и спросить её, что мне надо принять после всего того, что случилось, - решила Диана.

Валентина Викторовна когда-то была участковым врачом в академической поликлинике, и, когда Диану или Егора прихватывала очередная хвороба, приезжала к ним по вызову домой на служебном транспорте – в те времена академполиклиника могла себе позволить такую роскошь, как расходы на аренду автотранспорта. Она тогда подружилась с Дианой на почве её ревматоидного артрита и постепенно стала для семейства Резчиковых что-то вроде семейного врача, к которому можно обратиться за советом в любую минуту.

Выслушав Диану, Валентина Викторовна сказала:

      - Я думаю, что у Вас было динамическое нарушение мозгового кровообращения. В этих случаях необходимо, чтобы в течение 6 часов была предоставлена квалифицированная медицинская помощь! Срочно вызывайте „скорую помощь”! Не медлите!

Оперативно прибывшая „Скорая помощь”, сделав кардиограмму, сразу предложила госпитализацию:

      - Мы едем в больницу скорой помощи, и там нейрохирург определит, что делать дальше – или оставаться у них, или ехать в неврологическую больницу на Соломенке.
      - Меня смущает то, что сегодня – суббота, - засомневался Егор. – А это значит, что врачей нет, и помощи реальной не дождёшься!
      - Вы просто никогда не были в БСП, - возразил верзила-фельдшер, который, видимо, уже успел сегодня приложиться к бутылке. – Помощь вам там окажут сразу, сделают рентген головы и решат, что делать дальше.

Егор с Дианой, помня разговор со своим врачом, со вздохом, впервые, согласились ехать в больницу. Диана отправилась в спальню собирать необходимые вещи в сумку на колёсиках, недавно присланную дочерью Мариной из Германии. Егор, сунув фельдшеру небольшую сумму – „за хлопоты” – продолжил с ним разговор на тему, что ждёт в ближайшее время не только службу „скорой помощи”, но и само здравоохранение страны, которое своими так называемыми „реформами” разрушает американка с украинскими корнями, даже не имеющая высшего  медицинского образования.

      - Что тут говорить, - вздохнул фельдшер, - советская медицина была прекрасно организована, даже за границей признавали, что она действительно заботилась о здоровье народа. Жаль только, что с лекарствами, особенно импортными, была известная напряжёнка, конечно, не для пациентов 4-го управления…Ну, что, готовы? Через две минуты? Тогда мы спускаемся к машине!
 
Карета „скорой помощи” была старой и по ходу движения не забывала подпрыгивать на каждой выбоине в мостовой. Ехать пришлось долго, мимо Печерского моста, за Днепр, через Дарницу, и Егор с тревогой то и дело поглядывал на жену, опасаясь, как бы её не растрясло до следующего динамического нарушения мозгового кровообращения. Наконец, машина, миновав какой-то обширный рынок, подкатила к одному из серых бетонных зданий, на котором светилась надпись „Приймальне в;дд;лення” [20].

Вместе с фельдшером и его помощницей Диана с Егором вошли в здание, катя за собой сумку, и по ярко освещённому коридору добрались до отсека без каких-либо дверей, напротив которого на каталке, закрыв глаза, лежала стонущая девица в потрёпанной одежде. На стульях вдоль левой и правой стен этого унылого помещения томились люди, с нетерпением ожидая вердикта трёх мужчин в белых халатах, сидящих за длинным столом возле узкого окна.
 
Фельдшер, привёзший Резчиковых, наклонился к одному из них, вручил свои бумаги, коротко поговорил с ним, указав на Диану, а потом подошёл к ней и сказал:
 
      - Сейчас нейрохирург Вас осмотрит, скорее всего, направит на рентген головы и затем решит, оставлять Вас здесь, или направить в больницу на Соломенке. Они это сделают своим транспортом, а мы уезжаем на следующий вызов, так что будьте здоровы!

Ждать нейрохирурга пришлось недолго, и от него Егор с Дианой, таща сумку, двинулись искать рентгеновский кабинет, следуя по длинному унылому коридору мимо отсеков с надписями „х;рург”, „токсиколог”, „нейрох;рург”, „ортопед”, „травматолог”, „г;неколог”, „окул;ст”. В центре этих помещений белели столы для осмотра, на некоторых из них стонали, охали, орали или безмолвно лежали пациенты, ждущие медицинской помощи.

У рентгеновского кабинета в нетерпении томились на стульях пожилой мужчина с забинтованной правой рукой на марлевой косынке и две девицы, которые, подавленные мрачной окружающей обстановкой, растерянно озирались по сторонам и нервно перешёптывались. Егор так и не понял, какой же из девиц срочно понадобился рентген.
 
Где-то из глубины пустынного коридора, повернувшего вправо, вдруг раздался истошный крик, противно заскрипела каталка: санитары привезли и сразу же вкатили в рентгенкабинет старую женщину, которая, очевидно, была без сознания. Её массивное тело с оголёнными плечами, как студень колыхалось под тонкой простынёй. После неё, тоже без очереди, в кабинет  проковылял на костылях парень в камуфляжной форме, так что когда настала очередь Дианы, она уже была на грани нервного срыва.
Через полчаса после рентгена дежурный нейрохирург сказал Диане, что в её госпитализации нет необходимости, а дома следует принимать лекарства, которые он написал ей на листочке.

      - Слава Богу, Егор, - радостно воскликнула Диана, - что не надо ложиться в эту ужасную больницу! Я смотрю, что наша академическая больница – просто рай по сравнению с этим бетонным многоэтажным застенком!
      - Да, самое время вспомнить старый анекдот про раввина, козла и еврея! – подвёл итоги их путешествия Егор.

Диана оглянулась по сторонам и спросила:
      -  Так, как мы отсюда будем выбираться? И как можно поскорее! А, идём вон к тому проходу, я вижу там проехал трамвай…

Едва они оказались дома, как раздался телефонный звонок: это Валентина Викторовна решила узнать, как обстоят дела Дианы. Выслушав её сбивчивый рассказ, она сказала:
      - Я думаю, что рентген, в таком случае, мало что покажет. С учётом того, что с Вами произошло, и с этими скачками давления, я бы посоветовала сделать МРТ, это поможет обнаружить возможные ишемические узлы. Правда, сейчас это стало очень дорогой процедурой…
      - Да, ожидая нейрохирурга, я слышала, как одна женщина сказала кому-то, что в соседней больнице на Петра Запорожца обследование с помощью МРТ стоит около 900 гривен…
      - По нынешним временам, это ещё немного! – заверила Валентина Викторовна. - И я не уверена, что оборудование у них – современное! Ведь многое зависит от его разрешающей способности. Поэтому я настоятельно советую обратиться в свою поликлинику за направлением, там врачи точно знают, где следует сделать надёжную МРТ!

Через 2 дня Диана уже пришлось лечь в академическую больницу, но заведующая отделением отправлять её на МРТ не спешила. Она назначила 5-дневный курс лечения, и Егор из „Аптеки низких цен” снова принёс лекарств на сумму свыше полутора тысяч гривен. Доктор Юрий сделал Диане очередную перевязку и пообещал вытащить титановые спицы из пальца уже через неделю.

Так оно и получилось, всё это, к большой радости Резчиковых, прошло нормально, ранку в пальце залили зелёнкой и забинтовали волшебным импортным бинтом. Диана  вручила доктору обещанную „премию”, а Егор в коридоре у перевязочной сказал ему:
 
       - Thanks for treatment! I was told that You have a good command in English. And with members of the foreign delegation which have visited the hospital, You could discuss many questions of present-day medicine. Like now, you would undertake studying and the Japanese language. I was in Japan on business trip, and till now I remember still some words: Vakarimas? (Do you understand?) Vakkranay! (No, I don;t understand!) Arigato! (Thanks!) Sayonara! (Good-bye!), and for some - Kombanwa! (Good evening!). Well, and certainly - Samuray, - Banzay! Sake, Ikebana. So, I wish you successes in studying Japanese! [21].

Во время его речи ортопед Юрий, сначала - очень удивлённый, краснел от удовольствия, словно школьник, которого похвалили у доски и поставили пятёрку за ответ. Диана нетерпеливо задёргала Егора за рукав:

      - Ты задерживаешь Юрия Эдуардовича, его ведь ждут в перевязочной!
 
Когда доктор лечащий врач удалился, Диана показала свой вылеченный безымянный пальчик, и Егор очень удивился, увидев, что тот стал длиннее среднего. Удивляться ему пришлось и дальше: оказывается, что в тех пятистах гривнах, которые получила анестезиолог, триста „денюжек” стоили именно эти титановые спицы, которые только что вытащили. Теперь их уже можно было устанавливать другому пациенту, за те же деньги. Ведь это вам - не посуду сдавать в ларьке  стеклотары!

 Лишь перед самой выпиской заведующая отделением решила, что её пациентке, наверно, следует сделать допплерографию сосудов головного мозга и шеи, и договорилась об этом с НИИ нейрохирургии. Диану она предупредила, что такое обследование обойдётся в 580 гривен. О своём походе в этот НИИ Диана потом по сети Viber так рассказывала своей подруге Полине, уже 20 лет живущей в Кёльне:
 
      - С трудом разыскали мы с Егором нужный кабинет с трёхзначным номером, а потом в узком призёмистом коридоре прождали у его дверей что-то около часа. Наконец? позвали меня туда, а там - полно белых халатов: это докторша меднаук устроила что-то вроде мастер-класса для практиканток из медицинского университета. И те почему-то всё время хихикали без остановки, пока я там лежала на клеёнке тахты. Покрутили меня на одном аппарате, потом повели всем кагалом в другой кабинет. Там тоже нацепили на голову и шею разных пришлёпок и ошейников, затем снова отправили в первый кабинет. Практикантки, слава Богу, остались пить кофе. По дороге я шепнула Егору, чтобы он раскошелился на 680 гривен. Он мог бы заплатить и кредитной карточкой, но это был явно не тот случай - платёжные терминалы в таких кабинетах предусмотрены не были. Я вручила деньги лично докторше меднаук, и как ты понимаешь, ни о какой квитанции речи не было.
      - Так, а заключение-то ты получила?
      - Да, конечно! Аж на двух страницах, с таблицами и незнакомыми мне показателями. Моя завша отделением его просмотрела, и сказала, мол, всё соответствует возрастным изменениям. Но на всякий случай направила меня на консультацию к заву неврологическим отделением. А тот меня сразу же спросил: „А как это Вам удалось попасть в этот институт?”. Мне хотелось ему ответить: „всего-то за 680 гривен”; но я ответила, что это заведующая отделением персонально договорилась. Тот удивился, а потом, ознакомившись с заключением, сказал, что тут у меня с моими сосудами – всё плохо, и прописал мне 2 препарата, которые потянули на очередную тысячу гривен.
      - А в евро это сколько? – поинтересовалась подруга.
      - Как сказал Егор, по нынешнему курсу – всего-то около 35 евро!
      - Понятно! Скажи, а проблему с этими карточками киевлянина вы, наконец-то, решили? – поинтересовалась Полина, которая была в курсе забот своих друзей: в августе она ездила к своей двоюродной сестре в Одессу, а на обратном пути в Кёльн четыре дня гостила у Резчиковых.
      - Да, конечно! Карточки мы, слава богу, получили. Егор посчитал, что он на этом деле погорел почти на 200 гривен.
      - А ты?
      - Меня пускали в метро бесплатно, по пенсионному удостоверению, где была отметка, что я – инвалид 2-ой группы.

Закончив разговор и вернув смартфон Егору, Диана спросила у него:

      - Я так понимаю, что за эти полтора осенних месяца на восстановление здоровья мы потратили уйму денег… А сколько же именно? У тебя ведь „все ходы записаны!”
      - „Не бери дурного в голову, а важкого – в руку”, как говорит известная украинская поговорка! – ответил Егор [22]. – Не порти настроения, ни себе, ни мне…Идём-ка лучше ужинать!
      - Идём-то идём, да вот только меня уже третий день что-то беспокоит колено, на этот раз – правое!


Примечания
[1]  Диана и Егор - персонажи романа автора „Крушение”, части 1-4/
[2]  Средних (заурядных) граждан (укр.).
[3]  См. [4]  По смыслу – Пусть будет по-вашему (укр.).
[5]  Денежная купюра номиналом 20 грн, около 0,7 евро/
[6]  Руководители (укр.)
[7]  Строительство (укр.)
[8]  Примерно 25 евроцентов, при средней пенсии 2100 гривен, или 65 евро (по
       состоянию на осень 2018 года.
[9]  Мужчина! А вам тут находиться запрещено. Пожалуйста, быстро покиньте  этот
       этаж! (укр).
[10]  С ней уже работают, была задержка из-за пробок на улицах (укр.).
[11] Денежная купюра номиналом 500 гривен, на которой изображён украинский
         просветитель, философ, поэт и педагог Григорий Сковорода.
[12]  Быстренько (укр.).
[13] Так называемая Антитеррористическая операция.
[14]  О рецепте борща речь идёт в романе автора „Крушение”, часть 3.
[15] Вы очень добры, мэм (англ.).
[16] Выражение Хайли Лайкли – т.е. с высокой вероятностью – стало популярным
        после провокации, устроенной в английском городе Солсбери спецслужбами
        Великобритании в деле отравления семьи российских граждан Скрипалей,
         отца и дочери.
[17]  Случайным образом.
[18] Пусть вам везёт и всегда (укр).
[19]  Последствия „реформ” американки Ульяны Супрун, рулившей в то время
          Минздравом Украины.
[20]  Приёмное отделение (укр.).
[21] Спасибо за лечение! Мне говорили, что Вы хорошо владеете английским языком, и
        с членами иностранной делегации, посетившей больницу, смогли обсудить многие
        вопросы современной медицины. Вроде бы теперь Вы взялись за изучение и
        японского языка. Я был в Японии в командировке, и до сих пор ещё помню
        несколько слов: Vakarimas? (Понимаете?), Vakkranay! (Я не понимаю!), Arigato!
        (Спасибо!), Sayonara!(До свиданья!) и почему-то Kombanwa!(Добрый вечер!) Ну, и
        конечно – Самурай, Банзай! Саке, икебана.  Так что я Вам желаю успехов в
        изучении японского! (англ.).
[22]  тяжёлого (укр.).