Абдулла довёз нас с Сашей до аэропорта и сам вышел из машины.
- Мама, берегите себя. Олежку берегите. Александр Фёдорович, вверяю их Вам. Буду скучать по Вам. Увидимся следующим летом, - обнимая меня и целую братика, пожимая руку Саше, говорил он.
- И ты береги себя и свою семью, сынок. Я буду волноваться за Вас, - целуя сына и обнимая его, сказала я.
- Абдулла? Ты помнишь, о чём я тебя просил? - спросил Саша.
- Помню, Александр Фёдорович. Я буду искать для Вас с мамой маленький домик с уютным двориком, - улыбнувшись, ответил Абдулла.
- Ты не беспокойся, у меня есть некоторые накопления, за год ещё подкоплю, должно хватить, - сказал Саша.
- Не переживайте, мы же тоже есть. Я сейчас хорошо зарабатываю, скоро и Анна выйдет на работу. Она говорила, что займётся устройством дочки в детский сад. Так что, всё будет хорошо, - ответил Абдулла.
- Сынок, хотела попросить тебя... позаботься о Даше, я волнуюсь за неё. Не оставляй их с Наргизой одних, - попросила я сына.
- Хорошо, мама, я конечно не оставлю их одних, но... Даша взрослый человек. Да, я понимаю, ей пришлось нелегко, ладно... это я так просто сказал. Вы опоздаете, да и мне пора. Удачного вам полёта. До свидания, - сказал Абдулла, опять обнимая меня и пожав руку Саше и быстро ушёл к машине.
В Ленинград мы прилетели часам к четырём, была суббота, дети должны были быть дома. Открыв дверь своим ключом, мы вошли в квартиру и услышали голоса из зала.
- Мы вернулись! Дети? - крикнула я.
Саша поставил коробку и сумку на пол, сам пошёл обратно вниз, попросив, чтобы и Паша спустился за ним и помог ему. Абдулла, перед тем, как поехать в аэропорт, заехал на базар, чтобы купить арбузы, дыни, виноград и персики, чего в Ленинграде в те годы не было. Видимо, Анна попросила его об этом. Каждая мать печётся о своих детях и Анна не исключение. Дети, услышав мой голос, тут же вышли ко мне. Гульнара радостно обняла меня и тут же взяла Олежку на руки.
- Ты мой сладкий, как же я по тебе соскучилась, - целуя малыша, ласково говорила она.
- Здравствуйте, тётушка, как долетели? - спросил Паша.
Катя тоже подошла ко мне и мы с ней обнялись.
- Хорошо долетели, Паша, ты спустись вниз, в машине гостинцы для вас, помоги Саше донести наверх, - сказала я.
Паша тут же вышел и побежал вниз.
- Как же дома хорошо, - произнесла я, проходя на кухню.
Из зала доносился звук телевизора, Катя пошла его выключить. Вернулись мужчины и занесли всё на кухню.
- Ммм... арбузы... дыньки, мамочка! Виноград, персики... как же я соскучилась по нашим фруктам! А как пахнут, ммм... - воскликнула Гульнара, отдавая мне ребёнка, взяв в руки дыню и принюхиваясь к ней.
- А можно, я порежу её? - спросил Паша.
- Да, конечно, не на выставку же мы их привезли, - ответила я, уходя в свою спальню.
Там я покормила сына, перепеленала его и положила в кроватку, которую принесли коллеги Саши. Потом, взяв чистое белье и полотенце, я ушла в ванную. Искупавшись, я переоделась и прошла на кухню. Дети с аппетитом ели дыню, аромат которой распространился по всей квартире.
- Как вы тут без нас? Не скучали? - спросила я, присаживаясь за стол.
- Нормально. Скоро занятия начнутся, готовимся, - ответил Паша, вытирая от сока дыни рот льняной салфеткой.
- Как там все в Ташкенте? Я думала и тётя Даша с вами приедет, - спросила Гульнара.
- Ой и не спрашивай, дочка. Столько на её голову свалилось, бедная Даша. Замиры больше нет. После того, как убили Салима, она добровольно ушла из жизни. Сначала малыша потеряла, выкидыш у неё случился, видимо, из-за депрессии, она это и сделала. Ведь у неё дочь, могла бы прежде всего о ней подумать, - с грустью, говорила я.
Катя и Гульнара, широко открыв глаза, испуганно смотрели на меня, Паша даже есть перестал.
- Вот дура! Ой, простите...не выдержал. Но иначе, самоубийц не назовёшь. В здравом уме так не поступают. Вся жизнь была впереди, у неё дочь, как же они теперь жить-то будут? - искренне возмущался Паша.
- Как жить? Тяжело Даше будет. Я предлагала ей поехать с нами, но она отказалась. Но я её понимаю, ей неловко жить в чужой семье, да ещё с внучкой на руках, хотя я считаю её близкой, она мне словно сестра, - ответила я.
- Тётя Даша нам вовсе не чужая, нужно было силой её привезти, - воскликнула Катя.
- Силой только на эшафот вести можно. Тётя Даша - взрослый человек, это её решение, - ответил Паша.
- Ну чего теперь спорить, почём зря. Дай Бог, Даша справится, она сильная женщина, - сказал Саша.
- Всё, не будем больше об этом. Лучше расскажите, как жили тут без нас. Денег, что мы оставили, вам хватило? - спросила я, потому что о Даше мне было тяжело говорить.
- Нормально, денег хватило и ещё немного осталось, - ответил Паша.
- Какие вы молодцы, экономные, значит? А ели вовремя? Ни в чём не нуждались? - спросила я.
- Ели мы вовремя, готовили по очереди, правда, Паша на готовом сидел, - обиженным тоном ответила Катя.
- Ну, Паша мужчина, по его статусу так положено, - сказала я, улыбнувшись словам Кати.
- Да? Почему тогда дядя Саша вам помогает? Я видела, как он картошку чистил и мусор выносил, - ответила Катя.
- Вот выйдешь замуж и твой муж будет тебе помогать. А я Гульнаре дома помогаю, скажи ей, Гуля, - сказал Паша.
- Хватит вам, помогает, не помогает... Ужин нужно готовить, - сказала Гульнара.
- Вы и без нас так же спорили? - спросила я.
- Нет, мы мирно жили, - ответил Паша.
- Вот и хорошо, пусть всегда так будет. Что готовить будем? - спросила я.
- Ой, давайте плов или манты приготовим, пожалуйстаааа, - подняв руку, как это делают ученики в школе, уморительно просила Катя.
- Я бы тоже от плова не отказался. Да и манты бы поел, - сделав кислое лицо, произнёс Паша.
Тут мы все рассмеялись.
- Для плова есть жёлтая морковь? - спросила я.
Катя и Гульнара переглянулись.
- Нет, моркови нет, - вздохнув, сказала Гульнара.
- Ну значит манты сделаем. Давайте, девочки, время уже половина шестого, - надевая фартук, сказала я.
- Паша, ты лук нашинкуй, - подавая мужу нож, сказала Гульнара.
- Как это, лук... я не могу, у меня аллергия на лук, слёзы потекут и нос тоже, - испуганно произнёс Паша.
- А есть будешь, ничего не потечёт? - спросила Гульнара.
- Пожалейте меня! Может мусор нужно вынести? Так я мигом, - сложив руки перед собой, произнёс Паша.
- Не спорьте, я сам почищу и нашинкую лук, только вы так много его кладёте в манты! Зачем это надо... - сказал Саша.
- С луком, манты сочные выходят. Паша, достань из ящика лук, пока Александр Фёдорович соглашается сделать это вместо тебя, - сказала я.
- Вот спасибо, товарищ полковник, выручили, - доставая из ящика лук и складывая на стол, сказал Паша.
Я замесила тесто, девочки нарезали кусочками мясо, часа через полтора, стол был накрыт и мы с удовольствием ели манты, полив сверху сметаной и измелчённым перцем, привезённым из Ташкента. Между делом, я успела покормить сына и перепеленать его. Он лежал в коляске, которую Паша выкатил из спальни на кухню и болтая ручками, что-то лепетал на своём, на детском. Саша постоянно с нежностью поглядывал на него.
- Как же хорошо в кругу семьи, - подумала я.
Спать легли поздно, Саша рассказал, как он встретился с однополчанами, правда умолчав о том, что много выпил и свалился в арык. А меня так и подмывало напомнить ему об этом. Но делать этого я не стала, чтобы не ронять его авторитет перед детьми, особенно перед Пашей, который относился к своему командиру с большим уважением.
- Вы так и не рассказали нам, что там произошло с Салимом, тётушка. За что его убили? И Замира... как же она решилась убить себя, не подумав даже о дочери, не говоря уже о матери, - вдруг сказал Паша.
- Я не хочу говорить об этом, сынок, тяжело вспоминать те события. Надеюсь, Даша справится с этой болью и с тяжёлой потерей близких. Спать пора, поздно уже, - поднимаясь из-за стола, сказала я.
Дети молча встали следом, девочки убрали со стола, помыли посуду и Паша с Гульнарой ушли к себе, в Сашину квартиру. Катя ушла в свою спальню и скорее всего, села читать книгу, она любила перед сном почитать. Мы с Сашей зашли к себе в комнату.
Прошло несколько дней, у детей начались занятия, Саша вышел на работу, но думал об отставке, сказав, что поработает до лета.
- Выпущу ещё один курс и всё, уйду в отставку, - сказал он мне.
Саша часто подумывал о том, чтобы переехать в Ташкент, я понимала его, сама тосковала по родному городу. Там прошла его молодость, самые замечательные годы, как он сам говорил. Идея купить небольшой дом, не покидала его. Но я сказала, что пока Катя не выйдет замуж, мы из Ленинграда никуда не уедем. При этом, лицо Саши просто вытянулось, вызвав мой смех.
- Но Катя студентка, вполне взрослая, она и сама будет рада жить самостоятельно, - возразил Саша.
- Может и так, а что я Анне скажу? Нет, Саша, я в ответе за неё, поэтому уехать не смогу. Я пока две недели в Ташкенте была, вся издёргалась там, думая о ней и о Паше с Гульнарой, - ответила я.
- А если она никогда не выйдет замуж, мы так и будем её караулить? - недовольно спросил Саша.
- Караулят у вас, в части, больше не будем говорить об этом, прошу тебя. Лучше пожелаем Катюше счастья. А пока, пусть учится, - сказала я.
Тяжело выдохнув, Саша ушёл на балкон, чтобы покурить. Он курил редко, особенно после появления на свет нашего сына, но когда начинал нервничать или волноваться, обязательно должен был закурить.
Так прошло несколько месяцев, наш Олежек мог уже самостоятельно сидеть и начал ползать. Саша каждый день спешил с работы домой, чтобы наблюдать за сыном, он мог сидеть часами и смотреть, как ребёнок ползает, что удивительно, малыш ползал по-пластунски. Саша этому ещё больше радовался.
- Что значит, сын офицера, а? Генералом будет, Олег Александрович, вот увидишь, - гордо говорил он.
Дети заканчивали учебный год, Гульнара третий курс медицинского института, Катя первый курс, её брат тоже. Сдав сессию, Катя заявила, что едет с курсом в деревню, их посылают на картошку. Я разволновалась, но понимала, что отказаться она не может, могут вообще исключить из института.
- И надолго вы едете в деревню... на эту самую картошку? - спросила я.
- Где-то на месяц, через неделю мы уезжаем, - ответила Катя.
- Отказаться, как я поняла, ты не сможешь. Что ж, тогда нужно готовиться, - вздохнув, ответила я.
- Там, говорят, очень красиво, речка, лес, поля, - произнесла Катя.
- Могу себе представить... - пробормотала я.
Пришлось купить ей длинные шаровары, не будет же она на поле в юбке ходить. Так же купили кеды, в них удобно ходить по полю. Пару тёплых вещей и несколько платьев, она положила в рюкзак сама.
- Там вечером танцы будут, - мило улыбнувшись, ответила Катя, увидев мой недоумённый взгляд.
- Катюша, сядь, дочка, давай с тобой поговорим. Мы так редко это делаем, - сказала я, сев на кровать.
Катя присела рядом и посмотрела на меня.
- О чём, тётушка? Я понимаю, Вы волнуетесь за меня, но нас много, с института несколько курсов едут, - сказала Катя.
- Конечно волнуюсь, дорогая, это далеко от Ленинграда? - спросила я.
- Да, сказали деревня находится под Москвой, на поезде поедем. А что? - с наивным лицом спросила Катя.
- Да, это далековато. Что ж, ты девочка взрослая и далеко не глупая, надеюсь, всё будет хорошо, - сказала я, поднимаясь.
- Подождите... я хотела Вам сказать... в общем, на нашем курсе учится один парень... уже несколько месяцев мы с ним дружим. Но Вы ничего такого не подумайте, тётушка, мы даже ни разу с ним не поцеловались. Он очень умный, помогает мне в учёбе, начитанный такой и... красивый, - опустив голову, говорила Катя.
Я села обратно и взяла Катю за руку.
- Значит ты и правда выросла, девочка. И как же его зовут? - спросила я.
- Его Юра зовут. Он правда, очень хороший. Вот, вернёмся с картошки, я обязательно Вас познакомлю, - воодушивалась Катя, видя, что я не сержусь.
- Конечно. Познакомь нас... - пробормотала я.
Через неделю, мы проводили Катю на вокзал. Придя домой, я рассказала Саше о том, что мне поведала Катя.
- Девочка выросла, Лидочка, наверное и полюбила. Главное, чтобы она была счастлива. Вот вернётся с этой картошки, пусть познакомит нас с этим парнем, мы и посмотрим, достоин ли он нашей Катеньки, - сказал Саша.
- Только бы глупостей не наделали... - пробормотала я.
- Что? Что ты сказала? - спросил Саша, не услышав моих слов.
- Это я так... мыслю вслух, - ответила я.