В моем доме нет девятой квартиры. Это покажется странным, но, как говорится, так сложилось исторически.
Дом, в котором я живу, старый, построили его еще до Великой Отечественной войны. Квартиры здесь большие, в некоторых по пять-шесть комнат. Строили дом для ученых, профессоров, главных инженеров, военных, творческой интеллигенции – короче, как тогда говорили, «специалистов». В первом подъезде, где я живу, восемь квартир. Бабушка рассказывала, что, когда дом только заселили, была и девятая, на первом этаже, на три комнаты, причем входить в нее нужно было не из подъезда, а прямо с улицы. Потом квартиру объединили с другой в большую шестикомнатную квартиру, а уличный вход замуровали.
Вот так и живем без девятой квартиры. По крайней мере, до недавнего времени жили и не тревожились. Но несколько лет назад в моем доме случились события, которые не дают ни мне, ни другим жильцам первого подъезда спокойно заснуть. Каждый раз, заходя в подъезд, я и мои соседи сначала внимательно озираются по сторонам, а затем пулей влетают в дом и бегут по лестнице вверх, перепрыгивая через ступени. Только на площадке второго этажа останавливаются, чтобы перевести дух и поблагодарить высшую силу, что в тот раз пронесло.
Не может быть и речи, чтобы войти в подъезд в темное время суток. Лично я, если возвращаюсь домой затемно, иду ночевать к друзьям или в недорогой хостел, но никакие деньги мира не заставят меня войти в темный подъезд моего старого дома. Были мысли о том, чтобы съехать отсюда, и ни у меня одного, но жилье в моем доме считается элитным и дорогим – у нас тихий и спокойный район в самом центре города, вся инфраструктура в шаговой доступности, квартиры шикарные, просторные, как я уже писал. Продавать такое добро задешево не хочется, ну а за высокую цену покупателей может и не найтись, тем более, если они услышат разговоры соседей или прочитают этот рассказ.
Но давайте обо всем по порядку.
Квартира досталась мне от родителей, а им, в свою очередь, от бабушки. В детстве меня часто оставляли с ней на лето, поэтому я еще застал атмосферу, царившую в доме до развала Советского Союза. При советах жили здесь очень дружно. Еще бы: подъезд маленький, все хорошо друг друга знают, да и жили в доме, как я уже писал, одни интеллигенты.
Все поменялось, когда Союза не стало. Старики постепенно отходили в мир иной, а квартиры переходили по наследству их непутевым родственникам. Те либо сами шли сюда жить, либо, что чаще, продавали жилье. В результате мой подъезд, да и весь дом, наполнился случайными людьми с совсем не интеллигентными повадками.
На каждом этаже в моем подъезде по две квартиры. В шестикомнатной на первом этаже, которую когда-то объединили с девятой, жила раньше большая семья известных в городе врачей. Со временем дети медиков разъехались по разным городам нашей необъятной Родины, а в квартире остались жить их старые родители. Глава семейства умер, а его вдове сложно было содержать огромную квартиру. Незадолго до смерти старая женщина подала ее, перебравшись в скромную однушку на окраине.
Квартиру приобрел местный предприниматель. Имел он скромный, но стабильный доход. Жилье досталось бизнесмену за сравнительно небольшую сумму, и он поначалу не мог нарадоваться.
Вот тут-то и случилась история, первая в цепи пугающих событий, лишивших покоя жителей всего подъезда.
К Михаилу (так звали предпринимателя) собрался приехать в гости друг из Прибалтики. Друзья переписывались по вайберу. Михаил возьми и напиши Толику (так звали друга), что живет не в первой, а в девятой квартире. Эту досадную опечатку мой сосед по подъезду заметил уже потом, когда пересматривал сообщения. Поезд, на котором ехал Толик, прибывал в город в 18 часов. Друзья договорились встретиться на вокзале, но перед уходом на Михаила напала какая-то странная сонливость, свалившая взрослого мужика с ног. Мой сосед повалился в кровать и заснул, а когда проснулся, было уже семь вечера.
От вокзала до нашего дома можно дойти минут за сорок, если ехать на автобусе – то вдвое быстрее. Михаил подробно объяснил Толику, как добраться до него. Но в домофон никто так и не позвонил.
Прождав друга часов до восьми, Михаил принялся писать ему в вайбере, а потом звонить на сотовый. Но абонент был вне зоны доступа, хотя еще на границе подключил роуминг.
На следующий день Михаилу принялись звонить уже родные Толика. Они беспокоились, что Толик не выходит на связь, как обещал. Пришлось вызывать милицию и заводить дело о пропаже.
Милиция первым делом опросила соседей, в том числе и меня. Анатолия никто не видел. Тогда принялись просматривать видео с камеры наблюдения у продуктового магазина через дорогу, которая захватывала и наш подъезд. На видео удалось разглядеть, как в 18:20 у подъезда остановилось такси и оттуда вышел человек, похожий на Толика. Он набрал номер квартиры на домофоне (какой именно квартиры, рассмотреть не удалось) и ему открыли. Толик вошел в подъезд и больше оттуда не выходил.
Тут у милиции появились вопросы уже к Михаилу. С него взяли подписку о невыезде, а квартиру перевернули вверх дном. Стражи порядка были уверены, что Михаил убил друга и где-то спрятал труп. Но обыск не дал никаких результатов.
Именно тогда и обнаружилась опечатка с номером квартиры. Квартиры с девятым номером у нас в доме не было, но ведь Толику кто-то открыл! Теперь стали обыскивать уже соседей, полагая, что друг Михаила мог ошибиться номером или домофон сработал неправильно.
Но найти милиции так ничего не удалось. Анатолий как в воду канул. В конце концов, человека объявили пропавшим без вести, а дело о пропаже стало очередным «висяком». Прошло время, и история стала забываться, хотя Михаил, по его же словам, стал бояться ночевать в квартире один, предпочитая шумную компанию и знакомства с легкодоступными женщинами.
И чутье не подвело бизнесмена! Однажды, возвращаясь вечером домой в изрядном подпитии, Михаил обнаружил, что подъезд изменился. Мужчина не сразу понял, что именно было не так, а, поняв, остолбенел. На домофоне появилась кнопка, которой раньше не было. Возле нее стояла цифра «9». Но ведь в доме нет девятой квартиры!
Ничего не понимая, Михаил нажал на кнопку. Пошел вызов. На другом конце никто не ответил, а просто сработал сигнал и дверь открылась. Михаил вошел в подъезд. Здесь все было еще необычнее. Прямо перед ним, на площадке первого этажа, в том месте, где всегда была глухая стена, стояла черная дверь. Как потом рассказывал Михаил, дверь была настолько черной, что на ней не было видно даже ручки.
Мужчину как магнитом потянуло к таинственной двери, хотя, как он уже тогда осознавал, ничего хорошего за ней быть не могло. Неизвестно было, как она вообще здесь появилась, ведь днем ее не было.
Подойдя вплотную к двери, Михаил нащупал-таки ручку и подергал ее. Дверь стала поддаваться, грозя открыться и затащить Михаила в неизвестность. Михаил не мог понять, куда она вообще могла вести, ведь, по его подсчетам, сразу за ней была его кладовка. Но какая-то неведомая сила тянула мужчину войти, и противостоять ей было невозможно.
Впоследствии Михаил был безмерно счастлив, что не заглянул за дверь хотя бы одним глазом. То, что он мог там увидеть, могло до конца дней лишить бизнесмена рассудка, а, может, и жизни. Прислонившись к двери ухом, Михаил услышал сначала тихий звон, как если бы кто-то волочил за собой цепь, затем приближающиеся тяжелый шаги, а в самом конце – оглушительный рык, одновременно и человеческий, и звериный. С Михаила мигом спало оцепенение. Он пулей вылетел из подъезда на улицу и захлопнул металлическую дверь, в ужасе, что нечто, прятавшееся за дверью, бежит следом. Мужчина свернул за угол, не помня себя, пробежал пару кварталов, пока не очутился на оживленной многолюдной улице, где почувствовал себя в безопасности.
Михаил бродил по городу еще несколько часов, пока с улиц не стали исчезать последние прохожие. Затем он позвонил мне (я немного общался с соседом по подъезду) и робко поинтересовался, все ли в порядке в доме. Я ответил, что все тихо и спокойно. Тогда Михаил попросил встретить его возле подъезда, пообещав в награду угостить выпивкой. Странно было слышать такую просьбу от взрослого человека. Я, хоть почти и не пью, но согласился помочь соседу скоротать остаток ночи.
У подъезда Михаил долго присматривался к домофону, но, не увидев кнопки с цифрой «9», достал электронный ключ и открыл дверь. Он попросил меня войти первым и сообщить, нет ли в подъезде ничего странного. Лишь убедившись, что опасаться нечего, Михаил, оглядываясь, вошел. Мы прошли к нему в квартиру, где я и услышал историю, которую рассказываю вам.
Мы распили бутылку на двоих, и мой сосед попросил побыть в его квартире до утра, что я и сделал. Ничего необычного за ночь не произошло, в ближайшие дни – тоже. Можно было списать рассказ Михаила на последствия пьянки, но с тех пор сосед постоянно жаловался на странные звуки по ночам. Иногда кто-то скреб в стену, часто стучал, временами посреди ночи слышались вздохи.
В конце концов, Михаил не выдержал и съехал из квартиры. Его дальнейшая судьба мне неизвестна. В первую квартиру сначала заселились какие-то темные личности, связанные с криминалом. Задержались они ненадолго и уже через пару месяцев покинули квартиру навсегда, к великой радости всего подъезда. После них квартиру на первом этаже купил один мужик, стал делать ремонт. Вот только не доделал: через месяц его нашли мертвым. Врачи констатировали разрыв сердца.
Труп увезли, а на квартиру повесили замок. С тех пор она так и стоит закрытая и нежилая. Уж не знаю, пытался ли ее кто-нибудь купить.
Если вы думаете, что после этого чертовщина в моем подъезде закончилась, то глубоко заблуждаетесь. На первом этаже, в квартире номер два, жил Василий, получивший жилье в наследство от дальних родственников. В отличие от Михаила, он был простым работягой и терпеливо принимал все, что бы ему ни послала жизнь.
Вскоре после того, как Михаил уехал, Василий стал по ночам слышать из-за стены рычание и лай. Сначала мужчина решил, что новые соседи завели бойцовскую собаку, что, вообще-то, как раз и было в правилах «хозяев жизни». Но вот «братки» съехали, а лай только усилился. Причем теперь к нему добавились и ночные удары в стену, будто неизвестная собака кидалась на нее, пытаясь пробить. Иногда лай доносился сверху, с потолка.
Каждую ночь лай и удары только усиливались, пока однажды ночью в квартире Василия не затряслись стены, будто их пытались сокрушить отбойным молотком. После этой жуткой ночи хозяин квартиры номер два собрал вещи и уехал к матери. Василий в спешном порядке принялся искать, кому бы продать жилплощадь. Ему повезло: из-за того, что квартира находилась на первом этаже, ее за большую сумму выкупила торговая фирма и открыла здесь магазин. Вход в квартиру из подъезда заложили кирпичом, устроив новый с улицы.
С тех пор на первом этаже никто не живет, поэтому всякий, кто входит в подъезд, старается побыстрее его проскочить.
Квартиру номер три на втором этаже, расположенную как раз над жилищем Михаила, какое-то время владельцы сдавали покомнатно студентам. Присутствие молодых парней и девушек немного скрашивало тягостную атмосферу подъезда, в котором случались странные вещи. Наши старички готовы были даже прощать молодежи пьянки и шумные вечеринки – главное, что в подъезде всегда кто-то был, и ходить сюда даже по вечерам стало не страшно.
Но продолжалось это недолго. От соседей я слышал, что студенты со второго этажа постоянно жаловались на скрежет, доносившийся по ночам со стороны кладовки, которая как раз примыкает к стене, выходящей на лестничную площадку.
А однажды подвыпившая компания молодых людей решила заглянуть в кладовку. К их изумлению, они увидели там кромешную тьму, густую, как кисель, хотя в коридоре и горел свет. Кто-то кинул в кладовку тапок. Звук удара последовал только через несколько секунд, как будто предмет летел вниз. Можно был подумать, что в кладовке провалились перекрытия до самого подвала.
Пьяные студенты принялись кидать к кладовку еду, чтобы посмеяться над доносившимися оттуда хрюкающими звуками. Сначала в темноту летели яблоки, привезенные кем-то из компании из деревни. Затем полетел хлеб и картошка. Не слишком умный студент принес стул и тоже кинул в кладовку. И тут снизу раздался такой жуткий рев, будто ревел кинг-конг.
Студентов как ветром сдуло. Вернуться в квартиру они согласились только в присутствии хозяйки и наряда милиции. Но стражи порядка ничего странного не обнаружили. Свет в кладовке горел, перекрытия были на месте. Вот только пропавшего стула никто больше не видел.
Студенты быстро съехали, подыскав другое съемное жилье, попутно раструбив всему универу о «страшной квартире». Желающих поселиться здесь уже не находилось, и на дверях третьей квартиры тоже повис замок.
К счастью, на третьем этаже никакой мистики не наблюдалось, и поэтому мне, жителю четвертого, последнего этажа, бояться пока нечего. Тем не менее, я поставил входную металлическую дверь и, уходя из квартиры, закрываю ее только на один оборот ключа, чтобы, если вдруг что, долго не возиться с замком. Находясь дома, я, наоборот, закрываюсь на несколько замков, чтобы нечто, обладай оно хоть богатырской силой, не проникло в мое жилище.
Вы спросите меня: а сталкивался ли я с чем-нибудь необъяснимым в подъезде лично? К сожалению, да, вот только у меня хватило ума удержать это «нечто» на расстоянии.
Как-то я возвращался с работы. В тот день я спешил на поезд, и мне нужно было просто заскочить домой, чтобы забрать кое-какие вещи. Уже на подходе к подъезду домофон показался мне странным, но я очень спешил, чтобы обращать внимание на такие вещи.
Стоит ли рассказывать, что, зайдя внутрь подъезда, я увидел ту самую черную дверь, о которой мне говорил Михаил! К счастью, я не пошел дальше, не стал испытывать судьбу проверкой того, что могло быть за дверью, а просто развернулся и вышел из подъезда.
В тот день я опоздал на поезд и никуда не поехал. Да и куда было ехать в моем тогдашнем состоянии! Домой я тоже не вернулся, ночевал у друзей, и только через пару дней у меня хватило смелости просто подойти к моему подъезду.
С тех пор я ничего подобного не наблюдал. Хочется верить, что злая темная сила просто хотела выжить людей из квартир на первых этажах и, добившись своего, успокоилась. Какова природа таинственных явлений в доме? Не знаю. Там, где я живу, никогда не было ни кладбищ, ни церквей, ни массовой гибели людей. От соседей и покойной бабушки я никогда не слышал о необъяснимых явлениях, случавшихся в доме за всю его историю. Видимо, чертовщина стала происходить здесь только в последние десятилетия.
Может быть, дом имеет какую-то мистическую связь со своими жильцами? Не хочет принимать «чужих» и всячески стремится от них избавиться? Ведь раньше люди жили здесь всю жизнь, и именно для определенного круга людей здание строилось изначально.
Это всего лишь мое предположение. Этой историей я хочу вас всех предупредить. Если вас зовут в гости, просят что-то привезти, передать и называют при этом адрес моего дома и квартиру номер девять, будьте осторожны!