Глава I
Параноидальный агорафоб
Октябрь. Дождь. Вечер.
Её зовут Ева, и она собирается в кино. Она ходит по съемной квартире в каблуках, чтобы привыкнуть к новой обуви. Подходит к зеркалу, поправляет волосы, красит губы, улыбается своему отражению.
Сегодня день её новой жизни после ссоры с бывшим. Ева нарочно ведет себя вызывающе даже наедине с собой, отчасти смущаясь своей злости, отчасти наслаждаясь ею. Она на ходу пьет кофе и ищет куда подевала кошелек. Поправляет туфли и выключает голографический экран по пути в коридор. На выходе она небрежно перекидывает сумочку через плечо и проводит ID-картой по сенсорной панели. Срабатывает электронный замок.
Её зовут Ева, и она идет в кино. Она сбегает по лестнице, не дожидаясь лифта, чтобы быстрее добраться до остановки. Опаздывает, смотрит на часы, морщится.
Сегодня она должна встретиться с подругой в Центре. Ева перебегает дорогу, не оглядываясь по сторонам. Она сворачивает в переулок и быстро шагает между домов из красного кирпича. Темнота окутывает ее, и мир на миг теряет её из виду. Грохот проехавшей электрички.
Её зовут Ева, и сегодня она умрёт.
* * *
Избитое клише.
Звонок с утра, что прерывает сон и рука, слепо шарящая вокруг кровати в поисках.
Так начинаются самые дешевые романы, детективы и кино: со звонка протагонисту, звонка, что изменит его жизнь навсегда и…
Но моя история действительно начинается со звонка.
Звонили с работы на нейровизор, так что мой сон оборвало гудение в виске. Один из минусов встроенных нейровизоров то, что трудно игнорировать звук, если он раздается у тебя в голове.
Согнав с подушки кошку и потянувшись к тумбочке, я уже привычным движением извлекла из синтетической жидкости нейролинзы и вставила их в глаза. Перед мутным после сна взором замигал дисплей дополненной реальности.
- Спишь? - бодро поинтересовался Платон, чем-то шурша прямо в ухо.
- Нет, - сказала я. - Играю в боулинг с цирковыми карликами и пью шерри.
- Это какая-то метафора про секс или…
- А сам ты как думаешь? Сейчас четыре утра и мой выходной.
- Так это был сарказм…
Я не удостоила Платона ответом и с шумным вздохом откинулась на подушку. В ухе опять чем-то зашуршало, и я поняла, что Платон чем-то завтракает, попутно прихлебывая кофе.
- В общем, прости что разбудил, - пробубнил оператор. - Просто у меня есть работа и я подумал…
- У меня сейчас выходной и я сплю.
- Я знаю, - Платон попытался изобразить сочувствие, но его голос звучал отвратительно бодро. - Просто штаб как всегда занят, все на больничном или филонят, а у меня тут очередной заказ.
- Позвони Стейше, - сказала я.
- Она занята.
- Тогда позвони…
- И она тоже, - прервал Платон. - Пожалуйста, Алиса, ты моя последняя надежда! Не выполнишь очередную работенку для доброго, старого друга?
Я тяжело вздохнула и спустила босые ноги на холодный пол.
- Ладно. Сейчас буду.
В общем, так оно и началось. Очередная работа вне смены, очередной испорченный выходной и принятие очевидного факта, что мой работодатель сел мне на шею. Возможно, будь у меня семья или хотя бы парень, то я бы сопротивлялась подобному обращению, обороняя время на личную жизнь, но если личной жизни как таковой нет…
Добравшись на кухню и включив экспресс-чайник, я выглянула в окно, чтобы вновь убедиться, что установленный напротив транспарант никуда не делся и по-прежнему заслоняет небо от жильцов нашего дома. Кукольное лицо модели с атрофированными детскими чертами искусственно улыбалось, рекламируя очередную косметическую новинку. Уловив мой взгляд, сенсоры мигнули и по дисплею побежали бодрые слова: "Вы мечтали об идеальной коже, Алиса?"
Чертыхнувшись, я отвернулась от окна и сняла нейролинзы, положив их на подоконник. Бросив очередной взгляд в окно и убедившись, что рекламный транспарант потух и не показывает ничего кроме идеальной белизны, я вздохнула. Никуда от этого уже не деться. Реклама буквально везде: в сети, на работе, дома, даже во сне, если вовремя не оплатишь фильтры рекламного ретранслятора. Люди возмущаются, но многие уже настолько привыкли к этому, что без них чувствуют себя неуютно. Платон однажды признался, что не может заснуть без телевизора - тишина оглушает.
Плеснув себе готовый кофе из экспресс-чайника, я включила радио и ушла в душ. Диктор что-то бубнил про Олимпийские игры, о наборе ноократами новых колонистов на Марс, об увеличившимся количестве суицидов в Нижнем Городе…
Спустя час я уже стояла в дверях и проводила ID-картой по сенсорной панели, слушая как задумчиво гудит электронный замок, прежде чем издать несколько сухих щелчков. Затем еще один щелчок и Шиа проскользнула у меня между ног через кошачью дверцу. Невнятно мявкнув, кошка юркнула в сторону и исчезла в темноте подъезда.
- Развели паразитов, жить негде! - прокряхтела в приоткрывшуюся дверь соседней квартиры узколицая женщина. Вечно растрепанная, вечно неряшливая, моя полоумная соседка зло смотрела исподлобья в предвкушение скандала.
- Так сдохни, - любезно посоветовала я и сбежала по лестнице вниз.
"Аргус" располагался в финансовом центре Нижнего Города или, по крайне мере, в месте, где фирмы, способные оплатить хоть какой-то счет, предпочитали снимать дешевые офисы. Он занимал почти несколько этажей в длинном, кирпичном здании, построенном еще до Третьей Мировой, где раньше располагались какие-то цеха. После косметического ремонта, местный владелец разделил огромные ангары на ряд крошечных офисов, которые сдавал в аренду. Здесь, стенка к стенке, ютились больше десятка информационных агентств как "Аргус", почти с такими же громкими названиями, вроде "Цербер", "Цифровой Страж" и прочее.
Однако в отличие от них "Аргус" выкупил право на хранение данных почти шестидесяти пяти процентов населения Нижнего Города, из-за чего получил огромное преимущество над своими конкурентами и ныне потихоньку выдавливал другие фирмы с рынка, выкупая их дела. Конечно, тут же начинались разговоры о монополии, коррумпированной власти и другие толки подобного рода, но такова жизнь в Эдеме. Идет 2123 год, человечество захлебывается от количества информации, порождая параноиков, пытающихся защитить собственные данные, и информационных брокеров, торгующими этими данными. Коды дебитных карточек, медицинские отчеты, счета - все, что можно хранить на компьютере ныне стало товаром, а наша фирма просто очередной информационный банк, предоставляющий своего рода "ячейки" для их хранения и защиты. Пока люди платят нам за сохранность, наши операторы хранят эту информацию, когда деньги перестают поступать, то она возвращается в открытый доступ Государственного Информационного Бюро (да-да, в наш пресловутый Г. И. Б.), где может стать достоянием общественности. Беспрестанные звонки торговых ботов среди ночи и тонны спама на электронные адреса лишь малая доля тех проблем, которые грозят нерадивому клиенту.
Конечно, власти Нового Эдема опровергают любую информацию касательно того, что данные их граждан могут быть использованы во зло или что Г.И.Б. допускает финансовые преступления в отношении лиц, которые полагаются на защиту государства. Однако мы все знаем, как оно работает, верно?
Но это наше дневное отделение, ведущее легальную деятельность. Что же касается моей работы… Ну, по факту её можно считать полулегальной, в зависимости от того как пойдет дело и какие лазейки в законе найдут наши юристы. На деле я представляю обратную сторону нашего дела, а именно то, что если существуют информационные банки, то есть люди, которые хотят их ограбить.
Как правило, грабителями оказываются крупные фирмы, ищущие данные своих конкурентов, иногда это частные лица, руководствующиеся личными мотивами, а иногда и государственные службы. Официально моя должность называется "сотрудник внутренней безопасности" и я отвечаю за "утечки засекреченных данных" и прочий бред, а на деле мне платят за то, что я занимаюсь шпионажем для клиентов "Аргуса" и для "Аргуса" в частности. Дело это грязное, но редко опасное и по большей части представляет собой игру двух агентств, которые пытаются выкрасть данные друг у друга. Нередко мне приходилось взламывать и допускать утечки у других информационных агентств, чтобы переманить их клиентов к себе, но бывало всякое. Самое последнее мое дело представляло частный заказ одной состоятельной особы, которая заподозрила, что её муж имеет на стороне любовницу и пыталась добыть выписку его счетов, хранимую в другом инфа-банке, чтобы вывести супруга на чистую воду.
Так что тот заказ тоже не представлял собой ничего особенного.
Поначалу.
Дневное отделение "Аргуса" занимало почти два этажа, если не считать серверов и запасной генераторной, предусмотренной на случай аварийного отключения. Там все просто, но красиво и со вкусом - белый кафель, ковры, кожаные диванчики и музыка в лифте. Офисы операторов маленькие, но комфортабельные, а в перерывах можно посмотреть телевизор и выпить кофе в комнате отдыха.
Наш отдел располагался в самом подвале, и все окна выходили на подземную парковку, по этой причине здесь всегда было темно, и всегда горел свет. Дюжина комнат под офисы и огромный зал с прочей техникой для дежурных операторов, вечный гул вентилятора и странный, маслянистый запах чего-то старого и механического.
В противоположность дневному нас называли "ночным отделением", хотя графика как такового у нас не было. Точного списка сотрудников я не знала, видела несколько раз других "агентов по безопасности", из операторов имела дело только с Платоном и Деном. По словам того же самого Платона, "Аргус" предпочитал ограничивать количество информации о проводимых им операциях, назначая каждому оператору то количество агентов, которое он мог потянуть. Все это делалось во имя «продуктивности», но все прекрасно знали, что у нас тут идет маленькая информационная война и в этом деле агентства не доверяют даже своим сотрудникам.
В то утро было все как всегда. Я добралась до работы на метро и спустилась в ночное отделение. Было холодно и сыро, в коридоре перегорела лампочка, а лифт на нижние этажи во имя экономии опять отключили, на что мне сразу же пожаловался Платон, едва я переступила порог нашего офиса.
Он, как всегда, сидел за мониторами в своей инвалидной коляске, столы были уставлены бесчисленными количеством одноразовых стаканчиков с остатками кофе, а в воздухе витал запах еды из местной забегаловки.
- Я говорил тебе как тебя люблю? - заявил Платон, разворачивая коляску и хлопая в ладоши. - Ты единственная кто откликнулся на зов страждущего в этот ненастный день. Хочешь печеньки?
- Хочу спать, - я убрала с соседнего кресла цветастую коробку и села. - Что там у тебя?
- С корабля на бал? - Платон заулыбался, отвернувшись к экранам. - Я говорил, что тебя люблю? Ден до смерти накачался бы кофе, прежде чем начать о чем-то говорить. Есть клиент, платит хорошо…
- Но?
На бледном лице Платона нарисовалась саркастическая улыбка, он снова хлопнул в ладоши и вытащил откуда-то из-под папок свежую распечатку, бросив её мне через весь офис. Я неуклюже взмахнула рукой, но листки прошуршали мимо меня и завалились куда-то под стол. Я выругалась, неохотно потянувшись за пропажей.
- А переслать мне на нейровизор не судьба?
- Это самое интересное, - Платон заулыбался как малолетний садист, мучающий кошку, и вновь отвернулся к мониторам. - Наш клиент агорафоб и параноик, компьютерами не пользуется, в последний раз из дома выходил лет шесть назад.
- И что такому клиенту от нас понадобилось? Приехать к нему домой и помочь напечатать на компьютере письмо в налоговую?
Платон бросил на меня насмешливый взгляд и деланно поморщился. Для человека, страдающего параличом тела ниже груди, он отличался удивительно живой мимикой, каждая мышца его лица словно оживала сама по себе, способная отразить малейший оттенок его эмоций. Иногда мне казалось, что это своеобразная природная компенсация за его положение, а возможно многолетняя тренировка.
- Зря ты так, - сказал он, качая головой и разводя руками. - Параноики и социофобы наши лучшие клиенты. Без них мы давно пошли бы по миру.
- Ты говорил, что он агорафоб.
- Это почти одно и тоже, - Платон махнул рукой. - Но дело серьезное, без шуток. Наш клиент парень по имени Моринг Мейро…
- Это его настоящее имя?
- Нет, конечно! Судя по моим данным, он нередко покупал документы на новую личность у различных информационных агентств.
- А говоришь, что компьютерами не пользуется…
- Не перебивай. О чем я? Да, его зовут Моринг Мейро, живет в Нижнем Городе, уже шесть лет не выходил из дома, но буквально несколько часов назад связался с нами через посредника и хочет, чтобы мы расследовали гибель его подружки. Официально две недели назад её тело нашли на путях электрички. Девушка упала с платформы и разбила голову о рельсы. В полиции пришли к выводу, что это был несчастный случай и не заводили дела.
- Однако наш Мори Мэро уверен, что это не так? - я скучающе оперлась на руку, рассматривая заполненную заявку клиента.
- Его зовут Моринг Мейро, - терпеливо поправил меня Платон. - И да, наш параноик - вот сюрприз! - уверен, что это был не несчастный случай, однако говорить об этом через посредника отказался и просил прислать агента сразу к нему в квартиру, где он и объяснит всю суть дела.
Я кисло улыбнулась. Как правило, такие спецзаказы оборачивались настоящей головной болью, особенно при работе со столь специфичными клиентами. Агорафоб-параноик, шесть лет не выходящий из квартиры и не пользующийся компьютерами?
Будь на моем месте любой другой здравомыслящий агент "Аргуса", то он сразу бы отказался от дела.
- Дай угадаю? Мне потребуется какой-то пароль, чтобы он открыл дверь или надеть красное платье в зеленый горошек?
Платон хохотнул, дернул головой и запустил руку в ящик стола. С коротким лязгом ко мне на колени упал увесистый конверт желтого цвета. Взяв его в руки, я ощутила под толстым слоем бумаги ключи и вздохнула.
- Адрес найдешь в заявке, - сообщил Платон, разворачивая свою коляску обратно к мониторам. - И да, сообщишь, как все прошло. Давно не смеялся.
Моринг Мейро жил в Восточном Районе Нижнего Города, там, где еще сохранилась довоенная архитектура, по большей части заброшенные фабрики и склады. Похожие на останки древних чудовищ, они расчлененными позвонками и вывороченными ребрами вздымались над жилыми домами, одним своим видом навевая противоестественную жуть.
По своеобразным причинам здесь сформировалась коммуна, всячески противопоставляющая себя развитию Нового Эдема. Да, те самые параноики, любители корпоративных заговоров и отрицающие любые современные технологии, однако еще обладающие зачатками разума, чтобы понимать, насколько жизненно необходим город.
Несмотря на то, что с Третьей Мировой минуло почти… сколько?
Несмотря на то, что с Третьей Мировой минуло почти сто лет, земля за пределами энергетических барьеров до сих пор небезопасна. Да, природа затянула раны и быстро освоилась с тем бардаком, который устроило человечество, вооруженное биологическим и ядерным оружием. Растения, животные, насекомые - все они адаптировались к новому миру и научились в нем жить.
Мы - нет.
Даже сегодня нам по-прежнему нужна искусственная биосфера и барьеры, фильтрующие воздух и борющиеся с возросшим уровнем радиации, не говоря уже о многочисленных заболеваниях, спасибо нашим изобретательным предкам. Нет, конечно, находятся своеобразные чудики, которые селятся за Барьером. Некоторые из подобных отшельников даже процветают, правда, живут недолго. Но я отклонилась от сути дела.
Как я уже рассказывала, люди, обитавшие в Восточном Районе, обладали достаточной сообразительностью, чтобы осознать жизненную необходимость Нового Эдема. Из-за их полной технической безграмотности большая часть коммуны сидела без работы и пробивалась чем придётся. Наряду с местными, здесь ютились нищие, облюбовавшие в качестве жилья местные руины, преступники, хранившие контрабанду на брошенных складах, а также банды беспризорников.
Одним словом, агорафоб и параноик по имени Моринг Мейро был своим среди своих. Его дом из красного кирпича практически ничем не отличался от соседних. Голый двор, расписанные стены и темный подъезд с многочисленными граффити. Железная дверь с тяжелыми замками довершала картину местного уныния.
Сунув и провернув в скважину отданный мне ключ, я оказалась в узком коридоре, упирающемся в очередную дверь, обитую металлом. Подле нее стояло несколько коробок, подписанные различными курьерскими службами, а сверху спал большой, тучный кот. Услышав шаги, кот холодно посмотрел на меня. Я протянула руку и почесала его за ухом. Кот демонстративно отвернулся.
Внезапно что-то заскрежетало и в двери открылось слуховое окно, в котором нарисовался воспаленный глаз.
- Кто вы? Как вы сюда попали?!
Начало многообещающее.
- Я сотрудник из информационного агентства "Аргус"… - начала я, но Моринг Мейро, а это был именно он, быстро перебил меня.
- Да, они мне звонили, - сказал он, а я про себя отметила, что мой дорогой агорафоб хотя бы имеет смартфон или что у него там для связи. Да и как он бы пользовался курьерской доставкой?
- Они сообщили, что пришлют девушку, - сказал Моринг. - Худая, невысокая, каштановые волосы, серые глаза…
- Да, это я.
- Я не вижу! Подойдите ближе к двери, чтобы я мог вас рассмотреть.
"Убью Платона", - подумала я, неохотно приблизившись к небольшому окошку, и подняла отданные мне Платоном ключи на уровень глаз Моринга.
- Меня зовут Алиса. Видите? Мне передали ключи, которые вы прислали с курьером.
- Ваши глаза не серые, - не сдавался Моринг.
Я с трудом подавила раздраженный вздох.
- Это из-за нейролинз. Видите? Я могу их снять, если хотите.
- У вас в голове нейровизор?! - на секунду мне показалось, что у Моринга случится припадок, с такой яростью он выплюнул эти слова. - Я же просил! Просил никаких технофилов не присылать…
- Боюсь, данный пункт вашего договора невыполним, - я старалась говорить как можно миролюбивее. - Согласно контракту все сотрудники любого информационного агентства обязаны иметь нейровизор, в противном случае мы просто не сможем выполнять нашу работу…
- Как люди могут подписываться на такое?! Как можно доверять тем, кто ради денег готов себе вскрыть мозг и заменить его компьютером?! Я отказываюсь, отказываюсь от сделки! Уходите!
- Никто не заменяет нам мозги компьютером, - ответила я. - Это всего лишь вспомогательный имплант, как пломба или спица в кости. Понимаете? Его единственная задача - прием данных и выведение их на дисплей через нейролинзы. Никаких жучков или подобной чуши…
- Это вы так говорите, но откуда вам знать, что у вас в голове? Вы находитесь под наркозом, когда вас лоботомируют эти компании! У вас в черепе может быть что угодно! Уходите!
Вздох. Досчитать до трех. Дружелюбно улыбнуться, глядя клиенту в глаза.
- Я понимаю, в наше время трудно кому-то довериться, но если вы хотите, чтобы вам помогли в вашем деле, то придется рискнуть. Вы не доверяете технологиям, но вы выбрали "Аргус", чтобы он решил вашу проблему. Вы доверились ему, а он доверил ваш заказ мне. Нейровизор, как и другие технологические средства, к сожалению, неизбежное зло в моей профессии при исполнении той работы, которой занимается наше агентство.
Молчание. Моринг зло смотрит на меня через узкий прямоугольник. Даже отсюда видно, как он напряженно морщит лоб, размышляя.
- Если вы просите человека оказать вам услугу, то разве это не предполагает некое доверие в отношении его действий? - осторожно спросила я, сделав небольшой шаг навстречу.
Моринг вздохнул, чем-то зашелестел и внезапно произнес совершенно спокойным, но усталым голосом:
- Боже, вы говорите в точности как Ева. Подождите.
Слуховое окно закрылось, тишину нарушило многочисленный шелест дверных цепочек и щелчки замков, после чего на пороге возник сам клиент. Высокий и худой, Моринг Мейро внезапно оказался довольно миловидным парнем, хотя неряшливая щетина, воспаленные глаза и нервные подергивания рук сильно портили впечатление. Он был одет в простой, поношенный свитер ручной вязки и черные джинсы, бос, волосы взъерошены, а взгляд метался по углам, как у нашкодившего пса. Сделав невнятный жест рукой и что-то буркнув, он пригласил меня в квартиру.
- А кот? - спросила я, глазами указав на спрыгнувшее с коробок животное. Моринг замешкался, пропуская вместе со мной и муркнувшего приятеля, затем торопливо запер дверь.
- Вообще-то он не мой, - зачем-то начал оправдываться Моринг, перебирая руками. - Соседка уехала и попросила за ним присмотреть.
- Вы общаетесь с соседями? - спросила я, рассматривая длинный коридор, выложенный белой плиткой.
- Не со всеми, - коротко ответил Моринг. - Но она хорошая женщина, многим мне помогает.
Мы прошли в гостиную, и я с удивлением обнаружила, что квартира Моринга весьма недурна. Глядя на местные пейзажи, облупившийся подъезд и самого хозяина я уже представила себя берлогу полоумного холостяка, с заколоченными окнами и заметками из желтой прессы на всех стенах, но Моринг внезапно приятно удивил.
Все полы были из дорогого паркета под орех и застелены белыми коврами, мебель кофейного цвета и столики из стекла и камня. Одна из стен украшена фотообоями с видом на открытый космос и дрейфующие планеты в завязи неизвестной туманности, другая представляет собой стеклянный стеллаж домашнего бара с армадой многочисленных бутылок, стаканов и бокалов. Там, где в любой другой гостиной стоял бы телевизор или голографический экран - огромный постамент с различными кусками мрамора и аккуратно разложенными инструментами. Несколько поделок были накрыты простынями, но одна стояла на самом свету и буквально притягивала взгляд своей неестественной правдоподобностью.
- Вы скульптор? - сказать, что я была удивлена это не сказать ничего. Ноги сами понесли меня к мраморному изваянию женщины в полный рост. Она была абсолютно нагой, её белая кожа таинственно блестела в искусственном свете, а глаза смотрели так живо и волнующе, что казалось, будто она вот-вот игриво подмигнет и засмеется.
- Это Ева, - тихо сказал Моринг. - Так мы и познакомились с ней. Я… часто нанимаю моделей для моих работ и Ева была одной из них… Ко мне сегодня много приходит из искусственных. Те подростковые куклы, на теле которых нет и пяди без синтетической кожи. Смотрятся они хорошо, но в них нет никакой жизни, лицо неподвижная масса из силикона и грима. На фотографиях они настоящие богини, но для скульптора жестокая насмешка над природой. Никакой пластики, никакой игры… А Ева… Она…
- Была вашей музой, - я обернулась и увидела Моринга подле бара. Он снял с полки одну из бутылок, откупорил и плеснул в стакан на столе. Его руки дрожали, пальцы судорожно сжались вокруг стеклянного горлышка.
- Будете? - спросил он, не глядя на меня. Я отказалась. Моринг отставил бутылку, поднес стакан к губам и, не сделав ни одного глотка, вновь поставил его на стойку, безвольно уронив голову на руки.
- Мои соболезнования, - сказала я, отойдя от постамента и села в кресло. Моринг с шумом втянул в себя воздух и неестественно выпрямился. Его лицо было абсолютно сухим, но глаза красные, как у больного животного. Когда он заговорил, то его слова рассыпались по комнате, словно сухие листья, успевай их только ловить руками и понимать суть.
- Мы познакомились года четыре назад, - затараторил Моринг. - Когда я открыл ей дверь, то просто окаменел. Высокая, стройная, а волосы золотом до самого пояса. Стою, не могу пошевелиться, не могу сказать и слова, а она смеется. Говорит: "Меня зовут Ева, я по объявлению!". А я еще тогда подумал, что и в самом деле - Ева! Вот так она и выглядела в райском саду, не тронутая ни одним скальпелем полоумного хирурга.
- Она была сторонницей естественности? - осторожно спросила я и, поймав недоумевающий взгляд Моринга, неохотно пояснила. - Ну, знаете, сейчас модно это течение "натуралок", выступающих за борьбу…
- Вы так это говорите, будто озвучиваете диагноз шизофренику! - скорчился Моринг и покачал головой. - Нет, никакой она "натуралкой" не была, просто очень красивая девушка из очень бедной семьи. Образования нет, денег нет, только мечта и красивые ноги.
- Значит, она прокладывала путь в свое светлое будущее телом?
- Она не была потаскушкой, - холодно ответил Моринг. - Ни с кем не спала ради обложек для журналов, просто поняла, что её красота привлекает людей и решила, что, почему бы ею не зарабатывать? Однако дальше рекламы нижнего белья уйти не могла. Ей постоянно говорили что ей нужно сбросить вес, а еще это мода на кукольный облик… Она все мечтала накопить денег и сделать операцию, чтобы выглядеть как подросток в свои двадцать… Поэтому ко мне и пришла.
Моринг замолчал и резко опрокинул в себя стакан, не поморщившись. Я решила не торопить его, удобно устроившись в кресле. Бродивший вокруг меня кот внезапно вспрыгнул ко мне на колени и свернулся клубком, громко урча.
- А для меня она стала музой, - вздохнул Моринг, подливая себе еще. - Вначале первая скульптура, потом вторая, потом мы начали встречаться. Впервые в жизни у меня все наладилось! Покупателям нравилось, она была так прекрасна, да и для самой Евы, казалось, это в радость. Однако шли годы, её карьера не претерпевала изменений, и она начала очень сильно переживать. Говорила, что стареет и уже "больше не котируется"! Она самая прекрасная женщина на свете и "больше не котируется"? Хотела сделать операцию, но все никак не хватало денег. Я упрашивал, умолял, а она только злилась, говорила, что я думаю только о себе и своем бизнесе, а на неё мне плевать. Но это было не так. Я любил её. А потом она согласилась стать подопытным кроликом.
- Она заключила контракт с какой-то косметической фирмой, проводящей клинические испытания? - догадалась я. - Полагаю, там-то сразу нашлись нужные ей деньги.
- Еще как, - Моринг скорчился. - Они проводили тесты какого-то препарата, улучшающего генерацию кожи. Мол, после этого девушки больше не стареют и прочий бред. Платили огромные деньги и она, как дурочка, повелась. Я сразу был против. Пробил фирму, выяснил несколько нелицеприятных фактов, но она даже слышать не хотела. А потом и вовсе выбежала на улицу и заявила, что если она мне так дорога, то пусть я хотя бы раз… Хотя бы раз выйду наружу вслед за ней.
Моринг вновь потянулся за стаканом, но замер, с отвращением рассматривая свое отражение в бутылке. В продолжение эта история явно не нуждалась.
Помню, как я смотрела на этого человека, который даже во имя любви не смог заставить себя переступить порог собственного дома и задавалась вопросом по какой причине человек может добровольно заточить себя в четырех стенах. Мне хотелось ему посочувствовать, но я не ощущала к этому хныкающему трусу ничего.
Да, в ту пору я была еще слишком эгоистична и холодна, чтобы ощущать хоть какую-то симпатию в отношении таких людей. Когда у тебя в жизни все хорошо, ты сыт, здоров и невредим, то редко придаешь значение чужим страданиям. Если ты чего-то добиваешься и не видишь для себя препятствий там, где другие люди разбиваются в кровь, то, как правило, находишь причину их проблем в них самих и зачастую бываешь прав. Однако жизнь куда сложнее устроена, чем тебе кажется в двадцать пять и если тебе просто повезло, то это не дает тебе никакого права смотреть на других свысока. К сожалению, я поняла это слишком поздно, чтобы попросить прощения у людей, перед которыми была виновата.
- На следующий день её труп нашли на путях электрички, - тихо закончил Моринг. - Сказали, что она умерла почти мгновенно. Разбила голову о рельсы. Несчастный случай. Я… Я заставил себя побывать в морге, но тела мне даже не показали. Не родственник. Её отец, последний алкоголик, не глядя подписал какие-то документы и спустя три дня её кремировали за счет фирмы, с которой она подписала договор.
- Фирма оплатила ритуальные услуги? - я нахмурилась. - Впервые слышу, чтобы косметические компании занимались подобным.
- Мне тоже это показалось странным, - кивнул Моринг и резко встал, размашистым шагом приблизившись к стене. Что-то нажал и одна из панелей отъехала в сторону, открыв сейф.
- Я пособирал информацию, подергал старых знакомых, - поверх кота ко мне на колени упала очередная папка с кипой распечатанных листов. - И нашел несколько аналогичных случаев за этой компанией на протяжении нескольких лет.
Я опустила недовольно засопевшее животное на пол и принялась разбирать неаккуратно подшитые листы. Большая часть - распечатка каких-то электронных статей из сети, но было и несколько любопытных документов.
- Результаты вскрытия? - я внимательно посмотрела на Моринга. - Откуда вы это достали?
- Через бывшего одноклассника, - скульптор гордо улыбнулся и сел напротив меня, нервно перебирая руками. Мне почудилась в его голосе некая фальшь, но я решила не уточнять.
- Несколько смертей молодых девушек, - пробормотала я, быстро пробегая глазами по статьям. - Возраст от восемнадцати до двадцати пяти… Все классифицируются как несчастные случаи. Ева Хоффман, двадцать пять лет, смерть в результате падения и травмы головы… Статья из газеты о смерти некой Джейн Мёрфи в результате падения с лестницы. Гибель Анны Уильямс, подозрение на суицид… Некая Линетт Мартен попала в аварию и погибла, сидя за рулем собственного автомобиля. Аналогичный случай произошел с русской моделью Татьяной Кононовой. Да, здесь целое кладбище молодых и красивых.
- Двенадцать, если считать с Евой, то тринадцать несчастных случаев за последние три года, - тихо сказал Моринг и глаза его вспыхнули воспаленным огнем. - Все они, так или иначе, проходили клинические испытания в одной компании или её дочерних предприятиях.
- Если и так, то я пока не вижу связи, - я внимательно посмотрела Морингу в глаза. - Все они погибли в разное время при различных обстоятельствах…
- Не совсем так! - в голосе Моринга прозвучали нотки больного ликования, он выдернул из кипы листов в моих руках один и повернул его ко мне, тыча пальцем между строк.
- Я сумел докопаться до истины… То есть мои знакомые сумели поднять документы… Видите?! Это вскрытие Татьяны Кононовой! Официальная версия гласит, что она врезалась в бордюр и упала с моста в реку, будучи в алкогольном опьянении, но результаты вскрытия говорят, что это не так! Девушка была абсолютно трезвой и за минуту до аварии просто отключилась! По предположению патологоанатома у неё случился эпилептический приступ, вызванный кровоизлиянием в мозг. Однако в официальном отчете это не отразили, а кровавое месиво в черепушке оправдали посмертными травмами. Аналогичные результаты и у Анны Уильямс, которая, якобы решила покончить с собой, сбросившись из окна второго этажа. Второго этажа! Бред! И это только то, что мне удалось найти! Я убежден, что и с остальными случилось то же самое. То же случилось и с Евой! Посмотрите, почитайте внимательней! Разве вы не видите сходства? Везде девушки погибли в результате несчастного случая, вызванного падением или аварией! Да где это видано, чтобы у молодой, здоровой девчонки в двадцать лет случилось кровоизлияние в мозг на ровном месте? А у двенадцати?! Их убили, а улики пытаются скрыть!
- Даже если это результат клинических испытаний, то это вам ничего не даст, - сказала я, перебирая бумаги. - Подопытным платят большие деньги, но не прежде чем они подпишут договор об отказе от каких-либо претензий, вызванных побочными эффектами испытаний.
- Я знаю, - зашептал Моринг. - Я читал этот чертов договор сотни раз!
- Тогда вы знаете…
- Знаю, но послушайте! У всего есть граница, и эти люди подписывали контракт, однако они соглашались только на одни процедуры, которые были четко оговорены в их договоре! Но знаете что? Эти девушки погибали одна за другой в течение трех лет одной и той же смертью, однако они участвовали в разных испытаниях! Я выяснял! Как так получается, что различные препараты имеют один и тот же побочный эффект? Это бред! Бред чистой воды!
Я молча взглянула на фотографию юной Линетт Мартен из статьи дешевой интернет-газетенки. Кукольное личико украшали неестественно большие глаза - результат многочисленных процедур, сделанных во имя красоты. Фотография, сделанная за месяц до того, как спасатели вытащили искореженный труп Линетт из груды металла, что осталась после её автомобиля, когда тот вылетел на встречную полосу. Эта девушка улыбалась сквозь время и пространство своим друзьям и поклонникам в сети, не подозревая, что её новая аватарка через месяц станет портретом на надгробии её могилы.
- Существует вероятность, что помимо оговоренных испытаний могли проводиться и другие клинические исследования, о которых испытуемые не были поставлены в известность, - я закрыла папку и посмотрела в торжествующее лицо Моринга.
- Именно, я тоже так подумал!
- Тогда это дело можно подать в суд…
- А также это объясняет, почему компания пыталась скрыть все улики! - Моринг вскочил и взбудоражено закружил по комнате. - Но я уверен, что где-то у них в центре должны быть отчеты, доказательства…
- И вы хотите, чтобы я их добыла?
- Конечно! Я заплачу любые деньги, клянусь! Не смотрите, что я живу в Нижнем Городе, я очень хорошо зарабатываю. Мои работы стоят в самой Цитадели, некоторые мои клиенты из советников в Едином Парламенте!
- Я могу это сделать, но советую не рассчитывать на многое, - я встала и положила папку на стол. - Существует вероятность, что компания уже ликвидировала малейшие упоминания о неудачных экспериментах, а если улики и будут найдены, то их юристы играючи смогут оспорить любые доказательства вины.
- Не важно, главное найдите хоть что-нибудь! - рявкнул Моринг, наступив коту на хвост, споткнулся и резко вцепился руками в спинку кресла. - Хоть что-нибудь! Ради Евы!
- Хорошо, тогда я приступлю к делу, - я бросила вопросительный взгляд в сторону папки. - Могу ли я задать вопрос касательно вашей работы? Вы сказали, что сумели отыскать нужные вам улики через близких друзей, но почему не продолжили расследование в этом ключе?
- Разве это не очевидно? - Моринг хрипло рассмеялся и тяжело опустился в кресло, мелко перебирая руками. - Они боятся потерять работу, да и я не хочу подставлять их. К тому же, кое-кто согласился мне помочь, но…
- Вы им не доверяете?
- Доверяю, - Моринг покачал головой. - Но я хочу сам, понимаете? Я с трудом могу заставить выйти себя на улицу, но сидеть в стороне и наблюдать тоже не могу. К тому же мне вас рекомендовали, так что…
- Я могу забрать ваши документы? - я вновь взяла папку в руки и пролистала её. - Это может пригодиться в моем расследовании.
- Исключено! - Моринг резко дернул головой. - У меня только одна копия и я еще не настолько глуп, чтобы отдавать все улики в одни руки. Пока не наберется достаточно доказательств против этих мясников, я придержу бумаги у себя.
- Мудрое решение, - я положила папку на стол и улыбнулась.- Тогда с завтрашнего дня я преступлю к делу…
С Платоном я вышла на связь, едва дошла до первой точки доступа в сеть. Нейровизор пискнул и по дисплею побежали строки и картины многочисленных рекламных компаний, вывесок кафе и магазинов. В восточном районе Нижнего Города коммуна предпочитала соблюдать "цифровую тишину" и кроме редких помех нейролинзы не показывали ничего, а сейчас стоило пройти несколько кварталов, и на голову обрушился поток информации и красок дополненной реальности. За голографическими спойлерами объявлений и вывесок серые трущобы Нижнего Города выглядели не так уныло, и даже грязь под ногами, казалось, приняла более эстетичный вид.
- Как прошла встреча? - ехидно поинтересовался Платон, едва я набрала его номер.
- Прекрасно, - я ввинтилась в толпу прохожих возле ярких витрин с атрибутикой для Хэллоуина. - Ты не сказал, что наш клиент известный скульптор. У него весьма занятные работы.
- Может, после выполнения заказа попросишь и свою статую изваять? - хихикнул Платон. - Потом мне на день рождение подаришь свое копию a la naturel в полный рост?
Несколько подростков перебежали дорогу перед самым бампером автомобиля. Взвизгнули тормоза, рой брызг окатил тротуар и нескольких прохожих. Я торопливо отступила назад, наблюдая за гримасами водителя из окна его машины.
- Он рассказал мне весьма занятную историю, и я думаю, что есть место больших злоупотреблений со стороны косметической компании, - сказала я. - Моринг обвиняет фирму в противозаконных испытаниях, повлекших за собой смерть.
- Звучит внушительно. Доказательства какие-то предоставил?
- Целый сонм интереснейших документов, думаю, у него тоже есть свои связи, однако бумаги на руки он мне не дал. Хочет придержать до поры до времени у себя.
- Ага, - я услышала, как Платон чем-то шуршит у себя за столом. - Так понимаю, на нейровизор документы ты успела сфотографировать?
- Наш параноик не так сведущ в технике, чтобы помешать мне это сделать, - я дождалась, когда загорится зеленый свет и торопливо перешла дорогу, остановившись возле входа в метро. - Когда я доберусь до дома, то перешлю тебе копии, а дальше разработаем план по внедрению.
- Завтра начинаем? - в ухе что-то затрещало и я поняла, что Платон опять что-то жует. - Хорошо, я тогда сделаю тебе новую ID-карту для работы. Кстати, хочешь, порекомендую интересный сериал на вечер?
- Мы с кошкой предпочитаем выбирать киноматериал для времяпровождения на выходных самостоятельно, - сказала я и оборвала связь. Несмотря на то, что выходной был испорчен, у меня оставалось еще полдня, и я собиралась его посвятить только самой себе без участия кого-либо из моих коллег.
Если бы я тогда знала, чем обернется для меня это дело.