Наша часть находилась далеко в тайге. В 20 км от города. На работу мы ездили на поезде. Утром привозили, вечером отвозили в город. На территории части, помимо казарм, располагалась многопрофильная клиника в пять этажей, а также производственные корпуса: цех бытовой химии, упаковочный цех и, закрытые для посторонних, помещения непонятного назначения, где постоянно что-то громыхало, и из ворот выезжали крытые грузовики.
Я работал мастером в цехе бытовой химии. Это было просторное вытянутое помещение без окон с высоченными потолками. В центре стояли параллельными рядами полипропиленовые кубы, в которые из реакторов перекачивались разноцветное жидкое мыло, синтетические моющие средства, а также различная автохимия. Из кубов продукция разливалась фасовщиками в тару, ставилась на паллеты, которые тут же палетовались грузчиками и увозились на склад. Слева находились металлические емкости, давно уже покрытые толстым слоем ржавчины и многосантиметровыми наростами красок и смол. Краски мы делали довольно редко, и ёмкости, как правило, пустовали. За ёмкостями для красок располагались отстойники для сточных вод, флотаторы и ёмкости не понятного назначения, пустые и полупустые. В них некогда что-то было, потом это всё засохло, а сами ёмкости настолько проржавели, что в некоторых местах их можно было проткнуть пальцем.
В крайнем левом углу цеха находилась непонятная конструкция: на металлических опорах была огороженная площадка. На ней стояла огромная железная бочка, на подобие тех, что служат для сбора дождевой воды в садовых хозяйствах. К бочке поднималась лестница в два пролёта. Под ней была настоящая помойка, туда скидывался всякий хлам: картонные коробки, мятые банки из-под краски, упаковочные материалы, пустая тара от химикатов и тому подобное.
С правой стороны была огороженная гипрочной стеной зона. Зона отдыха. Там была импровизированная кухня-столовая. На старых диванах можно было отдохнуть, покурить, посмотреть телевизор, попить чаю. В уголке был мой стол, компьютер, куда я заносил данные, принтер, телефон, в общем – офис.
Дружбу я ни с кем особо не водил. Чисто производственные отношения. Периодически мы обязаны были проходить обследование в нашей многопрофильной клинике. Это занимало обычно около недели и воспринималось работниками как внеочередной отпуск. Сдаёшь одежду и получаешь взамен голубую в жёлтый горошек фланелевую пижаму. Живёшь как бог: еду приносят прямо в палату, есть телевизор, в коридоре шкафы с книгами. Периодически берут кровь на анализ, делают два раза в день какие-то уколы, витаминки дают, в общем – не бей лежачего. А так как курить в медицинском учреждении, понятное дело, запрещено, а дюже хочется, то приходилось искать укромные места, которые рано или поздно раскрывались медработниками, и приходилось искать новые. Это была, своего рода, партизанщина и игра в «казаки-разбойники» вместе взятые. Там я познакомился с одной барышней, она занималась ДНК-анализом, стволовыми клетками и прочими подобными новомодными штуковинами в исследовательской лаборатории.
Был обычный рабочий день. С утра было пасмурно, моросил дождь. Ни с того, ни с сего поступила телефонограмма из центра: «не медленно сжечь весь мусор под лестницей, которая ведет на площадку с бочкой». Я – тут же к телефону:
- Как же так, может быть пожар, там же банки из-под краски, картонки, бумаги, пропитанные ЛВЖ, куски битума, смолы и прочие горючие материалы, не считая, уже деревянных ящиков, в которых привозили бутыли с химикатами. Вдруг огонь перекинется на другие объекты?
В ответ услышал ехидное хихиканье:
- Да, да, да. Делайте, что вам сказали. Аминь.
Я перевёл дыхание и сел. Что-то густое повисло в воздухе. Он стал вязким и обволакивающим. Что-то будет. Полное ощущение «дежавю».
Делать не чего, приказ есть приказ. По громкоговорителю я велел всем работникам покинуть помещение. Открыл въездные ворота, перекрыл газ. Притащил огнетушители поближе к объекту сжигания, набрал несколько вёдер воды, подтащил шланг подачи воды (он использовался для промывки реакторов и емкостей), в случае чего – для тушения возможного перекидывания огня на соседние объекты. Взял тряпку, обмакнул в бочке с растворителем и пошёл исполнять приказ. Поджёг тряпку зажигалкой и бросил в кучу мусора. Огонь занялся сразу. Я отошёл на безопасное расстояние и сел на ящик с песком. Раз такое дело, тут уж не до запрета о курении – я закурил. Густым чёрным дымом заволокло всю конструкцию. Сквозь черноту выглядывали языки пламени. По мере выгорания мусора дым рассеивался. От высокой температуры ржавые металлические конструкции сложились как карточный домик. Когда всё было кончено, я позвонил в центр. В ответ услышал следующее:
- Ну, вот и славно. Теперь места будет больше, а в угол мы поставим несколько пальм в кадках в эстетических целях, а то как-то убого у вас всё выглядит. На сегодня всё. Рабочий день окончен. Адью.
До поезда в город оставалось ещё более двух часов. Я прошёлся по цеху в зад и вперед и решил посмотреть, что в тех, закрытых помещениях, где всё время что-то гремит, и от куда выезжают гружёные не понятно, чем грузовики. Я пошёл по тёмному коридору и наткнулся на металлическую кованую дверь. Она была не заперта. Приоткрыв дверь, я вошёл в ярко освещённое помещение, где туда-сюда сновали какие-то люди в белых халатах. На меня почему-то никто не обращал внимания. В центре помещения стояла какая-то конструкция, напоминающая металлургическую печь. Ближе к полу имелось полукруглое отверстие с заслонкой. Периодически его открывали и оттуда выходили маленькие ослики. Ростом они едва доходили мне до колена. Они следовали к воротам, куда подъезжали грузовики для загрузки, и поднимались по настилам в кузов грузовика. По мере заполнения грузовики отъезжали, подъезжали новые. Мне показалось, что я схожу с ума.
- Это ослики. Мы их делаем. – Сказал человек в халате, что стоял рядом.
- Они какие-то странные: почему у них на спине тёмные полоски? – Спросил я.
- Порода такая.
Я подошёл к одному из осликов и взял его на руки. Довольно увесистый – килограмм на 20 тянет. Он не пытался вырваться. Я поставил его на пол и вдруг обратил внимание на его конечности. Копыт не было! Были лапы с когтями как у кошки. Что за чёрт! Ослики как ослики, но вместо копыт – лапы с когтями.
- Что это такое? Это не ослики, а чёрт знает что! Чем вы тут занимаетесь? Какая, на фиг, порода? Это вообще какое-то новое животное. Вы что, выводите новых животных? Генная инженерия?
- Ну, что вы, что вы… У нас цех узкой специализации, мы можем делать только осликов и больше ничего.
Я вышел на улицу, чтобы отдышаться и прийти в себя. Моросил дождь. Я закурил. Мысли отсутствовали напрочь. Я глотал дым и тупо смотрел в небо. Стоп! У меня же есть знакомая в клинике, она же занимается чем-то подобным. Что если отнести одного ослика на генетическую экспертизу? Нет, никто не поверит. Пальцем у виска покрутят и всё. Ладно, до поезда ещё полчаса…
Я посмотрел на свои ботинки, и взгляд скользнул влево: под водосточной трубой была лужа, в неё капала вода. Присмотревшись, я увидел, что в луже что-то блестит. Нагнулся и достал из лужи десятирублёвую монетку. Круто. Повезло. Смотрю – возле угла цеха – в луже тоже что-то похожее. Стопка монет – 6 штук по 10 рублей и рядом ещё рассыпано. Я всё - в карман. Так и пошёл по следу. Собираю и собираю. И всё червонцы попадаются. Народ заинтересовался, что это я по лужам шарю. Увидели в чём дело и тоже с энтузиазмом ринулись по лужам шарить. Кто двушку найдёт, кто рубль достанет, некоторым и пятёрки попадались. Смотрю и вижу недоумение в их глазах: как так, мол, почему ему червонцы, а нам только мелочь попадается?
Раздался гудок поезда. Пора на посадку. Все побрели к платформе. Когда расселись в вагоне и тронулись, я решил посчитать неожиданную прибыль. Запустил руку в карман и достал монетку. Странная на ощупь и лёгкая – легче, чем была, когда я доставал её из лужи. Я пошкрябал ногтём и… содрал верхний слой – фольга! Что это за ****ство такое?! Под фольгой – шоколад! Жаль-то какая! А народ сидит расстраивается – мол, мало насобирали. Завидуют мне, наверное. Пойду обрадую.
- Не расстраивайтесь, друзья мои. Это всего лишь шоколад! Сами убедитесь.
Народ с недоверием в глазах начал копаться в рюкзаках, в которых мелочь перестала звенеть, как только поезд тронулся. С офигевшими лицами горстями доставали и вываливали на стол маленькие квадратные шоколадки в красных обёртках. Как так? А вот так! Ерунда какая-то. У некоторых товарищей в глазах появились искорки стремительно прогрессирующего сумасшествия. Да, но у меня-то круглые шоколадные монеты из тёмного натурального шоколада, а у них – светло-коричневые плитки дешёвого соевого. Но ведь у меня монеты и номиналом побольше были, а у них – мелочь. Есть на свете всё-таки справедливость! Всё-таки, я – мастер цеха. Ну да ладно. Недельку ещё отработать – и в отпуск. Аж на 46 дней!
26 марта 2017