Петухи дрались с безудержным остервенением, во все стороны летели пух и перья. Наседка, поздненько высидевшая потомство, кудахтала, увлекая цыплят на перепревшую кучу навоза. Пёстрые куры спокойно расхаживали по двору. У них свои заботы, особенные: червячка откопать, жучка отловить. Белые купались в пыли на дороге, у плетня, чистили перышки, прикрывшись от солнца рыжевато-грязными крыльями, словно радовались последним тёплым денькам.
Валентина вышла из садика. Один из петухов бросил бессмысленную драку и, хлопая крыльями, взлетел, пытаясь сесть на спину девчонке.
- Отстань!.. – крикнула та, щёлкнув птицу прутиком.
Красавец оставил свои намерения, бросился догонять соперника – драка возобновилась. Зачарованная жестоким зрелищем, девочка смотрела на птицу, размышляя, почему они не живут в мире и согласии, постоянно дерутся.
Из сеней на крыльцо вышла миловидная женщина, попросила:
- Доченька, следи за цыпочками. Коршуны повадились – спасу от них нет. Ох!.. Хоть бы мужики с войны вернулись. Постреляли бы бестию. Розалию не обижай.
- Хорошо, мамочка, - пообещала девчурка.
Но как только Винцесия ушла на колхозное поле вязать снопы, Валюша подозвала сестрёнку:
- Так… Слушай мою команду! Садишься на крыльцо и следишь за курами, чтоб коршуны не задрали. Я пойду в лапту поиграю. Поняла?.. Я спрашиваю тебя, поняла?..
Розалия захлюпала:
- Валечка, я тоже хочу поиграть в лапту. За цыплятами не смогу следить. Их много, они вон как быстро бегают.
Старшая сестра сверху вниз посмотрела на младшую, вроде бы решая, сможет ли та играть в лапту или нет.
- Маловата ты. Подрасти. Подрастешь, пойдёшь играть. А цыплят мы сейчас верёвочками привяжем к маме – пусть за ней ходят.
Процедура эта оказалась непростой: каждого цыплёнка надо было поймать и привязать друг к другу. Потрачено было более часа. Когда работа была выполнена, сестрёнки остались довольны. Валентина ушла играть в лапту, Розалия принялась укладывать соломенную куклу спать. За игра-ми время проходит быстро, незаметно. Наступило время обеденного перерыва. Должна была прийти мать, пообедать и подоить корову Звездочку. Вернулась Валентина.
- Розалия, целы ли куры?!
Розалия заигралась, за ними не следила. Несушки дружно разгребали навоз, петухи продолжали драться. А вот связанные цыплята перепутались и топтали друг друга. Валюша, увидев кучу цыплят, испугалась.
- Я что сказала делать? Смотреть за курами. А ты куклу нянчишь, – она, возмущаясь, потрепала младшей сестрёнке ухо.
Та расплакалась, а между тем старшая взяла ножницы и принялась разрезать верёвочки. Цыплята стали разбегаться по сторонам, только один остался лежать без движения.
- Вот, садисты. Задавили сестрёнку, – зарычала Валя.
- А может, это братишка? – хныкая, стала сомневаться Розалия. – Как определишь, они такие маленькие.
- Умная, как я посмотрю. Неважно - братишка, сестрёнка. Придёт мама, обеим нам влетит. Бери мотыгу – пойдём хоронить.
Нашли мотыгу. Во дворе в кучке песка выкопали канавочку. Старшая уже собралась засыпать песком цыплёнка, но младшая возмутилась:
- Валюша, не смей засыпать его песком – ему же страшно!
- Дурёха ты, он же мёртвый. А мёртвым не страшно.
Розалия снова расплакалась:
- Валечка, я прошу тебя, не надо засыпать его песком.
- Ну, хватит ныть. Хорошо!.. Сыпь труху от сена.
Так и сделали. Побежали в дом, быстренько подмели на кухне. Мусор спрятали под лавочку.
Вернулась с пастбища на обеденную дойку Звёздочка, загнали в сарай.
- Ну вот, успели, - вздохнула Валя, и сестрёнки уселись рядышком на крыльце.
Скрипнула калитка, во двор, запыхавшись, вбежала Винцесия.
- Так, доченьки. Всё ли в порядке?
Сестренки закивали головами.
- В избе убрались?
Девчонки вновь закивали в знак согласия.
- Звёздочку загнали в сарай?
- Загнали, – ответила Розалия.
- Цыпочки все на месте?
Сестрёнки переглянулись, промолчали; мама что-то заподозрила. Пошла пересчитывать курей с цыплятами. Пересчитала, вернулась и похвалила:
- Молодцы, дочки. Все на месте. Вижу, старались! Умницы! Но всё-таки в избе нужно не просто подмести, а помыть полы. Валюша, займёшься этим сегодня же.
И только мама ушла доить корову, девчонки сорвались с места, побежали смотреть могилку цыплёнка. Могилка была пуста.
- Вот видишь, – зашептала Розалия. – Говорила, не надо его песочком засыпать – Боженька его оживил. Вот и дядю Антона оживит.
- Глупенькая ты! Он просто заснул. А мы-то подумали, что он помер. А на дядю Антона с фронта похоронка пришла, у него остановилось сердце.
- Надо было цыплёнку сердце послушать.
- Как его послушаешь? Он же маленький.
После обеденного перерыва Валентина принялась мыть полы в доме. Наливая на пол горячей во-ды, мела веником и скоблила доски осколком стекла до соломенного блеска. В прихожую вошёл один из петухов, захлопал крыльями, взлетел и сел на спину.
- Ах ты, негодник! – закричала девчурка, сбросив его.
Птица стала бегать по дому.
- Так ты ещё, задиристый, следишь. Я что, для тебя полы мыла? – возмутилась юная хозяйка, догнала, схватила за голову и выкинула на крыльцо. По правде сказать, петушка, забившегося в су-дорогах, ей стало очень жалко. Ну, что сделано, то сделано.
В горницу заглянула заплаканная Розалия.
- Валюша, зачем ты убила петуха?
- Как убила?.. Правда?.. Не будет на меня прыгать и по полу топтаться.
- Мама придёт, накажет тебя!
- Вот только попробуй разболтать, что петуха убила я. Мама тебя любит, тебе ничего не будет, скажи, что это ты его нечаянно прутиком убила.
Вечером Винцесия пришла домой, внимательно выслушала дочерей.
- Ну ладно, Розочка… цветочек мой, не плачь. Я и так хотела этому петуху голову отрубить. Сей-час приготовим супчик с лапшой.
Супчик на курином бульоне был очень вкусным. Сестрёнки покушали и секретничали, взобравшись на родительскую деревянную кровать, где и уснули. Разбудила их мама только утром:
- Так, девочки. В обед загоните Звёздочку и следите за курами. Хорошо? Ох!.. От коршунов спасу нет, хоть бы папа быстрее с войны вернулся, да пострелял их. Валюша! Посыпь пшеничку курочкам.
Валюша направилась в амбар, а мать обняла младшую дочь:
- Я ругаться не буду, скажи, доченька, кто убил петуха?
- Валюша, – шепнула Розалия. – Он топтался по полу и прыгнул на неё.
- Я так и подумала, у тебя и рука не подымется, маленькая моя, - сказала растроганная женщина и поцеловала дочку в щёчку. – А этому разбойнику так и надо!
- Мама! Мама! Коршун курей клюёт, - закричала со двора в открытую форточку напуганная Валюша.
Поспешили на улицу. У изгороди из зарослей жгучей крапивы, конского щавеля и высоченных лопухов, летели пух и перья. Самец кур сцепился с крупным хищником. Схватили, кому что попало под руку, побежали к домашней птице на выручку. Но коршун, увидев опасность, бросив борьбу - улетел. Герой взлетел на забор, одного глаза у него не было, из ранки струилась алая кровь. Он замахал крыльями и, вскинув высоко с малиновым гребешком голову, закричал:
- Ку-к-ка-р-реку!!!
- Фронтовик… – всхлипнула хозяйка.
- Винцесия! Пойди сюда, - позвала её старушка, она, наблюдая за происходящим, давно стояла у калитки, не решаясь войти. Мать очень медленно подошла к изгороди, взяла из рук почтальона бумажный треугольник, развернула его и упала на землю.
К вечеру многие женщины сёл Рождественка, Рогачёвка, Серебрянка повязали чёрные платки траура. Всю ночь они голосили по погибшим.
Винцесия слегла.
День. Два. Три…
Она плакала и плакала, уткнувшись в подушку на широкой деревянной кровати. На деревянной, на которой ей с мужем до войны не было жестко, напротив - уютно.
Приходила Магда, золовка, гладила мозолистой ладонью Валюшу и Розалию по головам, каждый раз повторяла:
- Сироты вы. Тятю убили. Сироты…
Краешком платка утирала слезу, шла в сарай, доила Звёздочку. Оттуда не спеша в хату, процедив молоко, подолгу беседовала с невесткой. Затем тётя выходила во двор, ловила цыплёнка– петушка, и… Готовила бульон, с ложечки поила больную. Отрубила голову она и одноглазому петуху, за петухами - курочкам: одной, второй, третьей…
Девочки старались, до холодов сторожили курей. Когда мама - худая, седая - встала с постели, в курятнике осталось только пять курочек.
Р.S. Если бы не маленький треугольник из серой бумаги – похоронка на отца, вряд ли бы Валюша и Розалия запомнили так отчётливо осень сорок первого.
Каждый год девятого мая и двадцать второго июня их внучата вновь и вновь слушают рассказ о том, как бабушки во время войны сторожили от коршуна курей.