Всё началось с того, что Ася Самарцева, эволюционный биолог и популяризатор науки, выставила на лот свою яйцеклетку. Уже потом эти вещи стали в порядке вещей, но тогда это было впервые.
Лот выиграла пара израильских геев, Ницан и Идо, заплативших за яйцеклетку 100 тысяч долларов. Ася потратила эти деньги на финансирование своего фонда популяризации науки и покрытие личных долгов.
Ницан и Идо оказались известными людьми. Ницан Хорвиц возглавлял либерально-демократическую партию "Херец", в прошлом защищавшую права трудящихся, но со временем переключившуюся почти целиком на защиту прав сексуальных меньшинств. Идо Рыкалин был популярным театральным режиссером и драматургом. Кто из них оплодотворил яйцеклетку Аси, неизвестно. По неподтвержденным слухам, биологическим отцом ребенка стал Ницан.
Оплодотворенную яйцеклетку отвезли в Индию, где подсадили в матку неграмотной крестьянке - суррогатной матери. Крестьянка прожила девять месяцев на всем готовом под наблюдением израильской женщины-супервайзера в кондиционированном гостиничном апартаменте, где постоянно звучала классическая музыка, чтобы плод интеллектуально развивался. В итоге родилась девочка. Суррогатная мать получила свои пять тысяч долларов и оставила девочку супервайзеру без права видеться с ней в дальнейшем, как и было прописано в договоре, составленном квалифицированными юристами. Больше про эту крестьянку ничего не известно. Не известно даже ее имя.
Девочка оказалась удивительно похожей на Асю Самарцеву. Она была симпатичной, голубоглазой, с гладкими волосами, постоянно улыбалась и задавала умные вопросы. Родители дали ей гендерно нейтральное имя Ноам, чтобы сохранить свободу выбора гендерной идентичности в дальнейшем.
В шесть лет Ноам пошла в престижную тель-авивскую школу. В девять заявила, что чувствует себя мальчиком, как двое ее пап, и ей очень неуютно в теле девочки. Так начался процесс перемены пола, закончившийся незадолго до выпуска. Родители всячески приветствовали выбор Ноам. Если ЛГБТК были элитой государства, в котором жила семья, то "Т" были элитой ЛГБТК, а родители были честолюбивыми и очень хотели, чтобы их ребенок попал в элитное общество.
Были у них и меркантильные мотивы. Положение Ницана в партии "Херец" пошатнулось, и он надеялся, что распиаренный процесс смены пола Ноамом вернет ему популярность среди групп поддержки. Так и получилось. У папы Идо тоже дела шли в гору. Его новая пьеса "Ноам меняет гендер" шла в ведущих театрах мира, и автора выдвинули на Нобелевскую премию по литературе. В самый последний момент его обошла афроамериканская романистка-лесбиянка, получившая на один голос больше. Но Идо был уверен, что еще дождется своего "Нобеля".
Закончивший школу Ноам выглядел нормальным красивым мужиком, хотя и слегка субтильным. Он захотел поступить на курсы военных летчиков - и поступил, став первым в истории трансгендером на этих курсах. Но через год он не выдержал физических нагрузок, и его отчислили. Сказалась коньюнктура - страна проиграла по очкам Первую Иранскую войну и готовилась ко второй. На этом фоне в кругах высшего генералитета выросло влияние консерваторов, утверждавших, что задача армии - выигрывать войны, а не бороться с сексуальными домогательствами и обеспечивать равенство трансгендеров.
Ноам подал иск в Высший суд справедливости, его поддержали ведущие юристы - члены ассоциации ЛГБТК. После громкого процесса, вошедшего в историю израильской и мировой юриспруденции, БАГАЦ вынес прецедентное решение: "Никакие соображения государственной важности не могут служить оправданием для мизогинии и ЛГБТК-фобии". Командующий ВВС был с позором изгнан из армии. Ноама снова приняли на курс, но ему расхотелось летать. Армию он дослуживал, работая в редакции газеты Южного военного округа.
После армии Ноам, как принято в приличном обществе, два года путешествовал по миру, посетил Индию, Таиланд, Австралию, Северную и Южную Америку. Он оказался талантливым оратором, как первый папа, и хорошим литератором, как второй. Ноам набирал популярность в Ассоциации ЛГБТК Израиля - самой крупной и влиятельной непарламентской организации в стране, и его выдвинули на должность председателя ассоциации. Однако летом политическая жизнь в Израиле замирает, путешествия ему надоели, и Ноам почему-то решил найти хозяйку яйцеклетки, из которой он появился на свет.
Адрес и телефон Аси Самарцевой он разыскал достаточно быстро - помогли связи в политических кругах и разведке. И вот он летит в Москву.
-----
Постаревшая Ася Самарцева жила в большой квартире в центре Москвы, которую делила со старой лохматой собакой. Ася привычно боролась с очередным коррумпированным режимом Республики Залесская Русь. Однако она продолжала наряду с этим популяризировать науку.
Когда Ноам пришел к Асе и объяснил, кто он такой, Ася не проявила никаких чувств. Она сказала только, что когда выставляла свою яйцеклетку на лот, ей было интересно, что из этого получится, и вот она наконец видит, что получилось. То, что получилось, разговаривает на идеальном оксфордском английском. Значит, получилось неплохо.
"Вот мой единственный настоящий друг", - сказала Ася, поглаживая пса и представляя его гостю. "Жаль только, что он не разговаривает и не может помочь по хозяйству".
Незадолго до визита Ноама много шума наделала очередная статья Аси. Статья была посвящена очень важной и актуальной теме - гибридизации человека и собаки. Автор объясняла, что пожилых одиноких интеллигентов становилось в последние годы всё больше, а доступных сиделок для них всё меньше. Сиделок привозили из Черной Африки, но они не отличались интеллектом и тактом. Эксперименты с сиделками-роботами тоже не увенчались успехом. Пациенты жаловались на черствость и бездушие роботов. К тому же роботы постоянно сходили с ума, сталкиваясь с противоречивыми запросами своих хозяев.
Гибридизация человека и собаки решила бы эту проблему. Гибрид обладал бы собачьей привязанностью и верностью, но в то же время руками квалифицированной сиделки и всеми ее навыками. Он не требовал бы зарплаты, работал 24 часа в сутки и спал на коврике в прихожей. Его надо было бы только регулярно кормить.
Ася признавала, что есть проблема - стигматизация человекособачьих гибридов в кругах прогрессивной интеллигенции, порожденная некоторыми образами, укорененными в русской культуре. Но надо было пересмотреть свое отношение к этим образам и взглянуть на проблему свежими глазами.
Ноам привык собирать информацию обо всех, с кем ему приходилось общаться, и прочел статью. Он понимал, что Ася права, потому что члены его ассоциации тоже массово стареют и сталкиваются с той же самой проблемой. Но поддержка престарелых ЛГБТ-шников не приносит электоральных бонусов, поэтому Ноам решил не высказываться по теме.
Ноам и Ася провели вместе вечер и даже, кажется, подружились. Но остаться у нее на ночь Ноам не захотел, пояснив, что в его кругах не принято ночевать у женщин, даже у пожилых, даже без намерения заниматься сексом. Тогда Ася поинтересовалась, намерен ли Ноам поддерживать с ней контакт.
"Мам...", - сказал Ноам, удивившись этому странному слову, но тут же поправился. "Хозяйка яйцеклетки, из которой я появился на свет. У меня к тебе одна просьба. Не звони и не пиши мне ничего, пока не пройдут выборы руководителя Ассоциации. Я наводил о тебе справки и узнал, что у тебя был конфликт в Ариэльском университете с ведущим курса креационистской биологии раввином Пинхасом Поклонским".
"Да, было", - согласилась Ася. "И что?".
"Ты знаешь, кто сейчас Поклонский? Главный раввин Израиля. Для того, чтобы меня назначили руководителем Ассоциации ЛГБТК, необходима его подпись. Да, у нас религиозное засилье, неискоренимое и вечное, как ваша коррупция. Если он узнает, что ты - хозяйка яйцеклетки, из которой я появился на свет, он не подпишет согласие на мое назначение. Я не могу поддерживать никаких связей с человеком, пропагандирующим теорию Дарвина".
"Понимаю", - ответила Ася. "Тогда у меня только одна просьба. Напиши мне в Ватсап после того, как тебя назначат председателем Ассоциации ЛГБТК".
Ноам согласился, попрощался и ушел. На улице шел моросящий мелкий московский дождик. Завтра утром его самолет улетал в солнечный Тель-Авив.