В моргах казуестических болванок сложная невеста ехала на свинье в сторону децентрализованных кубиков правды.
Глумливые отморозки молчали как двенадцатый параграф женьщины.
Доисторические яблоки печатали станцыю фиолетовых глупостей.
Соль плыла между огнями и невеста старела на глазах у одетых в белые простыни детей.
В ее черепе сидел паук и гнойная сущность тепла сказала правому люциферу,что он должен прийти в гости к вечности.
Спираль дотронулась до крика и маска пятидесятой пчелы дотронулась до точек на рубежах черной морали.
Пушистая математика сказала добру слово которого нет в дневниках Варнаауля.
Двести лет он выдавливал прыщи из мертвой собачки.
А потом снег засыпал его как печатную машинку.
Он расплавился в повестях времени и стал пугать маленьких деток знающих,что буратино развлекаеться головами маленьких девочек.
Старая крыса бесконечных полюпердаций получила образование в сентябрьских офицерах.
Панкрат успокоил мать.
Он сказал,что на даче будут булькать буквари.
Крыса спала с переводчиком и красные девки зашивали гробы серыми нитками.
Дотронуться до букварей было невозможно,там везде плакали почки старых миров.
Через бисер присмыкались тюльпаны и красная нить вела диалог с теми кого любил жаренный динамит.
Мертвые школьники любили почерк своей учительницы.
Конец г 22.