Едва ли в мире найдется человек, которому не снились сны, где он летает, падает с большой высоты, или убегает от опасности, а ноги и руки не слушаются.
Психологи на этот счет имеют свое мнение: подсознание человека находится в состоянии постоянного стресса (потеря ценных вещей, авария автомобиля, незапланированная трата денег, нападение хулиганов, болезнь близких людей и т.д.)Физиологи объясняют просто, не мудрствуя лукаво: не надо переедать на ночь и спать на левом боку, сдавливая сердце.
Уфологи объясняют еще проще — видения о полетах заложены на генетическом уровне, это след от перелетов человека из дальнего космоса на Землю, а скованность движений — от пребывания людей в скафандрах.
В каждом случае, может быть, правы те и другие. Что на самом деле — знает лишь один Творец.
А мне часто снится сон, что я убегаю от каких-то серых теней, напоминающих человеческие фигуры. Только они маленьких размеров, и бегу не лицом вперед, а спиной, задним ходом. В руках пулемет ПКМ «Печенег», но я не могу найти приспособление для взвода затвора!
А тени все ближе… Посыпаюсь, сердце молотит в авральном режиме, на лбу испарина…
Чертовщина… «Чертовщина» появилась давно.
Звонит в конце декабря друг Толя: «После работы зайди ко мне ровно в шесть часов, есть дело!» Я зашел под вечер, он пригласил за стол к дымящимся пельмешкам. На богато сервированной скатерти красовалась запотевшая от морозца литровая бутылочка «Распутина». Ароматно парила сопка пельменей, сияли красными бликами бока соленых помидорчиков. Летней зеленью отдавали маринованные огурчики, оплывали кусочки слоеного соленого и копченого сала. Приятно пахла селедочка, посыпанная кольцами лука. Пахли лесом соленые грузди, вызывая невольное слюноотделение. На широком диване разместились четверо соседей.
— Что за праздник сегодня? — спросил я хозяина, ощутив запах и оценив вид сервированного стола.
— Дык, живем вместе долго, — годовщина свадьбы сегодня, — со смехом ответил Толя, — давай, раздевайся, проходи!
Я отнекивался, ссылаясь на отсутствие подарка, некормленую и не поеную скотину.
— Сейчас все решим, — успокоил меня виновник торжества, набирая номер моего домашнего телефона.
Долго уговаривал мою жену, чтобы не ворчала, а быстренько управилась и пришла в гости.
— Уф-ф-ф, кое-как, уговорил твою, — картинно вытирая несуществующий пот со лба, произнес хозяин, — ну, пошли, по маленькой, заодно поговорим, пока «при памяти».
Опрокинули по стопочке, перешли из зала в другую комнату, пошептаться о своих делах.
— Приглашаю тебя на экскурсию в зимний лес! — торжественно начал он, — подкалымить хочешь? — Есть заказ на пять кубов осинника на дрова.
— Трактор нашел, — я буду валить лесины, ты — обрубать сучья, чокеровать*.
— Хозяева состоятельные, обещали заплатить по максимуму.
— И велик ли максимум? — смеясь, спросил Толю, — у каждого свои запросы. Я за «стольник»** пахать в тайге на морозе не поеду.
— Что ты, какой «стольник»! — замахал руками хозяин, по «пятихатке»*** на нос обещали!
— Ну, тогда пойдет, — ответил я ему.
Обговорив детали поездки, пошли за стол. Пришла моя благоверная, посидели, поздравили «молодых», разошлись по домам. Через два дня, в воскресенье, собрались рано утром, выехали в тайгу.
Путь не близкий — почти двадцать верст заснеженной таежной дороги. На счастье, морозец был не сильным, солярку в трубках не перехватывало, до деляны докатили быстро. Перекусили на скорую руку припасами, взятыми из дома, и начали работу.
Толя валил деревья, я обрубал сучья, подцеплял лесины к трактору. Работа кипела.
Наконец, необходимое количество леса было заготовлено. Сделали две связки – сплотки, подцепили к трактору, и поехали домой. В деляну мчались на пятой скорости, налегке, почти весь путь под горку, а теперь еле ползли на первой. В подъемы приходилось вытаскивать по одной связке – трактор буксовал по замерзшей земле, гусеницам зацепиться было не за что. Умаялись прилично.
Короткий зимний день быстро угас, в шесть часов вечера наступила темнота. Включив «иллюминацию», как назвал ее тракторист — фары спереди и позади кабины, и покатили к деревне.
Проехали половину пути, поднялись на перевал. С горы были видны огни домов.
Немного оживились, на усталых лицах заиграли улыбки, посыпались шутки. До конца поездки оставалось километров семь, и те все под уклон, на спуске с перевала.
Никто не знает, что ожидает человека впереди, только можно предполагать.
Это человек предполагает, а Бог – располагает…
Неожиданно Федя — тракторист, остановился, попросил отцепить связки.
Объяснил нам с Толей, что нужно свалить одинокую березу, стоящую в десяти метрах от дороги, якобы, он обещал привезти березняка на дрова для бани одной вдовушке.
— Опасно, Федь, — ночь ведь, сказал осмотрительный Толя, с лесом в темноте не игрушки!
— А я сейчас трактор разверну фарами к березе, — все будет видно, как на ладони, — убедительно произнес тракторист.
Нехотя вылезли из теплой кабины, сняли с бензобака бензопилу. Федя, развернув трактор, решил протоптать в снегу дорогу. Подъехав почти вплотную к березе, вдруг, резко остановился, послышался глухой удар, двигатель заглох. Мы подбежали: «Что случилось?»
Федя ткнул пальцем в пол трактора: «Пень, сука… картер порвал, масло вытекло…»
Поматерились, конечно, кляня Федю и его вдовушку.Но сколь ни ругайся — ничего не изменишь, что случилось — то случилось. Теперь нужен второй трактор, чтобы сдернуть с пенька сломанный, да буксировать в село, а так же утащить связки леса.
Делать нечего, взяли рюкзаки, топоры, бензопилу, и потопали домой.
Из-за гор выкатилась полная луна, освещая лес, дорогу и луга мертвенно-белым светом. Тишина кругом, казалось, что все пространство, сковало морозом, нет ни одной искорки живой жизни. Но это только казалось. Толя, шедший позади нас, вдруг взволнованно крикнул: «Мужики, гляньте, кажется, волки!»
Похолодев, остановились, вглядываясь в дорогу. Точно! Четыре тени приближались к нам. « Может, собаки? – неуверенно произнес Федя, — здесь пасека рядом, — может быть, пасечник ходил проверять омшаник?»
Гадай — не гадай, а вероятность быть съеденными живьем приближалась. Ухватили покрепче топорища, перевесили на грудь рюкзаки, приготовились дорого продать свои жизни.
Как всегда, в стрессовых ситуациях, перед глазами человека встает близкое, родное. Словно на фотографии, я увидел лица отца, матери, детей, близких друзей. Мысленно попрощался со всеми, попросив прощения.
— Мужики, не дрейфить, без паники, — дрожащим голосом произнес Толя, — как только начнут нападать, бейте топорами сразу, старайтесь попасть по голове! Может быть, удастся отбиться. Только держите топорища мертво, не выпускайте из рук!»
Волки, увидев, что мы остановились, подошли, замерли метрах в десяти.
Вожак, крупный самец, изредка оскаливался, показывая мощные, длинные клыки.
Противостояние продолжалось минут пять. Мы развернулись, пошли, волки тоже двинулись следом. Стоило остановиться, повернуться к ним, угрожающе подняв топоры, останавливались и они. Но расстояние между волками и нами становилось все меньше.
Теперь, в лунном свете, хорошо рассмотрели зверей. Вожак, самка и двое волчат — годовички. Волчата держались поодаль от родителей. Стало понятно, что взрослые волки ждут, когда можно будет напасть со спины, достать одним прыжком.
— Ребята, — сказал Толя, — придется пятиться задом, иного выхода нет. Повернемся спиной, побежим, мигом достанут! Не кричать! Не провоцировать их!
Выстроившись в линию, медленно стали пятиться задом. Волки, поняв, что фронтальной атакой нас не взять, разошлись в стороны, стараясь окружить.
— Мужики, не бойтесь, опять успокаивал нас бывалый Толя, — волчата не нападут, — опыта нет и побаиваются, — а от взрослых отобьемся запросто!
Взрослые волки подошли почти вплотную, на расстояние прыжка, но что-то медлили. От напряжения все вспотели, из-под шапок валил пар, холод не чувствовался.
Продолжили спуск по дороге с перевала. До крайних домов села оставалось метров триста.
— А-а-а-а-а!!! — не выдержали нервы Феди, — началась истерика. — Ну, давайте, нападайте, чего тянете резину! — заорал он, выскочив из нашего ряда, размахивая топором.
Волчата оторопело тормознули, оставшись без поддержки взрослых, трусливо отбежали на безопасное расстояние. Остановились и взрослые. Федя, ободренный успехом, кинулся в одиночку к волчатам.
— Назад, дурень! — закричал Толя, — сожрут ведь! Взрослые волки, увидев одиночного человека, кинулись к нему. Мы побежали следом за Федей, тоже, отчаянно крича.
Если бы Федя убежал метров на десять дальше, мы не смогли бы догнать его и неизвестно, что могло произойти. Вновь волки отступили, но не ушли.
Кое-как успокоившись, уняв дрожь в ногах и руках, так же, ровным рядом, пошли спиной вперед. Волки следом. Я оглянулся на огни крайнего дома — совсем близко!
— Мужики, еще чуть-чуть и будем спасены, — ободрил я друзей, — у фермера живут волкодавы, на ночь он их отпускает, чтобы сторожили скот. Давайте, покричим, может быть, собаки услышат, прибегут!
Стали дружно орать, не жалея глотки, до хрипоты. Помогло… Вдали послышался глухой, злобный лай, по дороге широким наметом мчались три громадных волкодава. Чуть не сбив нас с ног, кинулись на волков. Завязалась жестокая драка. Мы, волнуясь, стояли, смотрели, не в силах чем-то помочь собакам. Втроем, собаки быстро управились со взрослыми, кинулись в погоню за молодыми. Через несколько минут все было кончено…
Подбежал фермер с ружьем в руках, посвистел возбужденным собакам, осмотрел их, увидев раны от волчьих зубов, покачал головой: «Теперь, мужики, будете лечить своих спасителей! — сказал он, — пойдемте ко мне, придете в себя, а потом увезу на лошади домой. На подгибающихся ногах, с тряской в теле, дошли до дома, без сил еле вошли в избу.
Хозяин помог снять колом вставшую, обледенелую одежду, усадил за стол. Поставил трехлитровую банку самогона, налил всем по полному стакану. Поставил тарелку с солеными огурцами, нарезал сала, хлеба.
— Выпейте, поешьте, — предложил хозяин, — я запрягу коня, съезжу за трупами волков, потом обдеру, сдам в заготконтору. А вас сейчас развезу по домам.
Выпили по стакану крепчайшего первака, не поморщившись, как воду… Налили по второму, выпили, опять ничего не почувствовав. Еда не лезла. Вяло пожевали сало, огурчики, дожидаясь хозяина. Он приехал, зашел в избу, бросив в угол окровавленные верхонки, чем смертельно напугал кота, который решил их обнюхать. Сел за стол, и попросил рассказать, что произошло. Толя вкратце описал все события.
— Ладно, не переживайте, утром помогу, — заведу свой трактор, утащу сплотки и сдерну с пенька ваш. А теперь, наливайте еще по стакану и поедем.
Налили, с таким же вкусовым ощущением «воды», выпили, оделись и пошли к саням. До дома оставалось проехать почти два километра по селу.
Плохо помню, как зашел в квартиру, разделся, и повалился в кровать. Утром проснулся с дикой ломотой во всем теле, и головной болью. Позвонил на работу, сказал, что беру на день отгул, и рухнул обратно в нагретую постель. Проснулся в обед от треньканья телефона, на негнущихся ногах доковылял до тумбочки. Звонил Толя.
— Приходи за расчетом, тебя «пятихатка» ждет, да опохмелимся, — Федя уже здесь.
Я вежливо отказался, посоветовав Толе засунуть «пятихатку» в энное место, а опохмелиться я и дома могу. Поблагодарил за экскурсию в зимний лес и зоопарк с дикими зверями.
С тех пор мне часто снятся сны, что я пячусь задом от каких-то теней, но вместо топора, в руках — пулемет, затвор которого взвести не могу…
*чокеровать — подцеплять тросом сваленные и очищенные от сучьев стволы деревьев к трактору.
**стольник — в просторечии сто рублей.
*** пятихатка — блатной жаргон, купюра номиналом в пятьсот рублей.